Czytaj książkę: «Сияй»

Джессика Чон

Czcionka:

JESSICA JUNG

SHINE

Entertainment

Jacket design and art by Sarah Creech copyright

В оформлении макета использованы материалы по лицензии ©shutterstock.com

* * *

Моим Золотым Звездочкам

Один

Голову выше, ноги скрестить. Живот втянуть, плечи назад. Улыбайся так, словно все в мире – твои лучшие друзья. Я мысленно повторяла эту мантру, глядя в камеру. Уголки моих сияющих розовых губ приподнялись в улыбке, которая словно кричала: «Разве ты не хочешь рассказать мне все свои секреты?»

Но, конечно, этого делать не стоило. Знаете ведь, как говорят: трое могут хранить секрет, только если двое из них мертвы. В моем мире это безусловно правда: здесь за тобой постоянно наблюдают. Здесь секреты в самом деле могут тебя убить. А если не тебя самого, то твой шанс стать звездой и засиять.

– Вы, девчонки, должно быть, так взволнованы!

Интервью у нас брал немолодой уже мужчина с зализанными назад черными волосами и светлой кожей. Его можно было даже назвать красивым, если бы не выбор наряда: ярко-розовый атласный галстук и красная рубашка. Он в нетерпении склонился вперед – поближе к нам, девяти девушкам, сидящим напротив. Море идеально растрепанных причесок, безупречной кожи (ах, эти долгие годы ухода и масок для сияния), гладких ног, которые нас учили правильно скрещивать, и строй шпилек всех цветов радуги.

– Вы занимаете первые места во всех музыкальных шоу! Недавно вышел ваш дебютный клип! Вы в шаге от суперславы! Что же вы чувствуете?

– Мы безумно взволнованы, – тут же отозвалась Мина и сверкнула идеальной улыбкой.

Я отзеркалила ее и почувствовала, как ноют мышцы лица.

– Это просто мечта, – согласилась Ынджи и хлопнула клубничной жвачкой.

– Мы счастливы, что работаем вместе, – заметила Лиззи. На ее веках было столько слоев серебряных теней, что казалось, будто глаза ее светятся.

Ведущий обрадовался и заговорчески прошептал:

– Значит, вы хорошо ладите? То есть… девять таких хорошеньких девушек в одной группе. Вам должно быть нелегко.

Сумин легко засмеялась, растянув свои шикарные красные губы.

– Ничего не дается легко, – ответила она. – Но мы – семья. А семья всегда на первом месте. – Она взяла за руку сидевшую рядом Лиззи. – Мы уже не представляем жизни друг без друга.

Ведущий приложил руку к сердцу.

– Как мило. И что же в совместной работе вам нравится больше всего? – Он переводил взгляд с одной девушки на другую и наконец остановился на мне. – Рейчел?

Я застыла: огромная камера за плечом ведущего пялилась на меня.

Голову выше, ноги скрестить. Живот втянуть, плечи назад.

Я готовилась к этому моменту годами. Широко улыбнулась и представила, что ведущий – мой лучший друг. Но в голове было пусто.

Скажи же что-нибудь, Рейчел. Что угодно. Ведь ты так ждала этого момента.

У меня вспотели руки, и я почувствовала, как остальные девушки неуверенно заерзали на месте. Тишина всех напрягала. Камера походила на огромный прожектор – слишком яркий, обжигающе горячий. У меня пересохло в горле, я не могла выдавить из себя ни слова.

Ведущий сжалился надо мной и вздохнул:

– Вы столько всего пережили вместе… Готовились к выступлениям целых семь лет, прежде чем объявить о себе миру! Наверняка именно так ты себе все это и представляла!

Он улыбнулся. Этот вопрос был легким.

– Конечно, – выдавила я сквозь улыбку.

Ведущий продолжил:

– Расскажи-ка мне о том, какой ваша жизнь была тогда. Что тебе нравилось на занятиях?

Я судорожно пыталась придумать ответ, незаметно вытерев вспотевшие ладони о кожаное кресло. И тут меня осенило.

– Да вот это! – ответила я, вытянув руку и пошевелив пальцами с идеальным маникюром – белые и сиреневые полоски – прямо на камеру. – Восемь девчонок, и все готовы помочь с маникюром! Мы словно жили в салоне красоты!

О боже. Да что со мной не так? Неужели я в самом деле сказала, что больше всего в учебе мне нравился бесплатный маникюр?

К счастью, ведущий громко рассмеялся, и я с облегчением вздохнула.

Ладно. Я справлюсь.

Я захихикала вместе с ним, и остальные девушки подхватили наш смех. А потом он улыбнулся мне – слишком слащаво.

Ой-ой.

– Рейчел, как главной вокалистке, пресса уделяет тебе много внимания. Как думаешь, твой талант вдохновляет остальных тренироваться упорнее, быть лучше?

Я покраснела и прикрыла лицо ладонями. В голове снова зашумело. Я миллион раз отвечала на эти вопросы наедине с собой, но перед камерами я просто застывала как статуя. Все эти лампы, и ведущие, и… я ведь знала, что миллионы людей смотрят на меня прямо сейчас. Мозг просто отключился – к такому меня не могли подготовить все занятия мира. В горле словно застрял комок величиной с мячик для гольфа. Улыбка на лице ведущего превратилась в маску.

Вот черт. И долго он уже ждет от меня ответа?

И я быстро выпалила:

– Я, конечно… то есть я талантлива. – Краем глаза я увидела, как Лиззи и Сумин переглянулись, приподняв брови.

Черт.

– Но не самая талантливая. То есть группа… Все девочки… Мы…

– Рейчел пытается сказать, что мы все любим свое дело и вдохновляем друг друга каждый день, – вклинилась Мина. – Это я говорю как ведущая танцовщица группы. Я многому научилась у своего отца, который подходил к работе очень строго…

Ее прервал раздавшийся из колонок звонок. Камеры тут же выключились, и ведущий перестал улыбаться. Он медленно стащил с себя сатиновый пиджак – под мышками на нем расползлись мокрые пятна, – и мы, девять учениц из k-pop-компании DB Entertainment, приготовились к оценке нашего ненастоящего интервью.

– На следующей неделе хотелось бы увидеть в вас больше энергии… и помните, единственная разница между ученицей и звездой – сила желания! Ынджи…

Та подняла на ведущего круглые от ужаса глаза.

– Сколько раз я тебе говорил: никаких жвачек на интервью! Еще раз, и я тебя в класс для новичков переведу.

Ынджи побледнела и совсем пала духом.

– Сумин! Лиззи!

Девушки вскинули головы.

– Побольше личного! Никто не будет платить по две сотни тысяч за билет на концерт звезды, за макияжем которой скрывается пустота.

Лиззи выглядела так, словно сейчас расплачется. Сумин покраснела и почти сравнялась цветом со своей ярко-красной помадой. Наконец, ведущий повернулся ко мне и почти скучающе произнес:

– Рейчел, мы ведь это уже обсуждали. Да, танцуешь ты и поешь так, как никто, но ведь это не единственная часть твоей работы. Если ты не сумела убедительно выступить передо мной в ненастоящем интервью, то как ты собираешься выступать перед огромнейшими толпами каждый вечер? А ведь есть еще интервью перед живой аудиторией! Мы ждем от тебя большего.

Он коротко кивнул и вышел из комнаты, выуживая сигарету из нагрудного кармана.

Я практически стекла со стула, на котором сидела последний час, и потерла ногу: закованные в шпильки ступни свело судорогой. Хорошо хоть, можно больше не улыбаться. Я все это уже слышала, конечно.

Постарайся, Рейчел. Веди себя перед камерами естественно, Рейчел. K-pop-звезды должны влюблять в себя. Они должны быть красноречивы и идеальны. Всегда, Рейчел.

Я извернулась, чтобы вытащить конверсы, и заныла от боли. Мина одарила меня пристальным взглядом.

– Что еще? – вздохнула я.

Она вытянула руку с идеальным французским маникюром.

– Восемь девчонок, и все готовы помочь с ногтями! Серьезно? Мы тебе не слуги, Рейчел.

Она закатила глаза.

«Кто бы говорил», – подумала я.

Из всех учениц в DB Мина больше всего походила на ту, у которой могли быть слуги. Она была старшей дочерью в одной из самых старых и могущественных семей в Корее – Чу. Их еще называли «семьей С-mart». Тысячи их бело-оранжевых магазинов были раскиданы по всей стране: в них продавалось все: от кимчи, молочных напитков и свежей чапчхэ¹ до нео ново-желтых футболок с какими-нибудь дикими надпи сями на смеси корейского и английского, вроде «Твоя мама – хомяк». Мина была богатейшей из богатеев и той еще занозой в заднице.

– Ты ведь понимаешь, что мы только из-за тебя столько тут торчим?

Я вспыхнула. Это было правдой. Но это вовсе не значило, что я хочу все это выслушивать от Мины.

– Постарайся уже вести себя как k-pop-звезда, а не как восторженная малолетка на вечеринке с ночевкой. Или это слишком сложно для нашей маленькой корейско-американской принцессы?

Я застыла. Ни для кого не секрет, что я родилась в Штатах (в Нью-Йорке, если уж быть совсем точной), но после того, как учитель танцев накричал на меня за опоздание на три минуты, и тем более после заваленного интервью у меня не было никакого желания бодаться с Миной.

– Что-то не помню, задавал ли тебе ведущий личные вопросы, Мина. Может, ты не настолько интересна, как думаешь.

– Или мне просто не нужна лишняя практика, – парировала Мина.

Я вздохнула. Утром я пропустила завтрак, а перед сражением с Миной стоило хорошенько заправиться. Может быть, даже дважды. Я отвернулась и закинула туфли в белую потертую сумку.

– Погоди-ка! Думаешь, ты просто так можешь уйти от разговора? Мама манерам не учила? – бросила Мина мне в спину.

– Да что ты от нее хочешь, – отозвалась Лиззи, которая пялилась в маленькое зеркальце с монограммой и проверяла, не растеклась ли тушь. – От милой маленькой принцессы Рейчел? Ее мама в DB даже не появляется. Наверное, думает, что мы здесь только и делаем, что ногти друг дружке красим.

– Здорово, наверное, быть у мистера. Но любимицей, – громко рассмеялась Ынджи. – А нам вот пришлось до седьмого пота трудиться, чтобы сюда попасть. Что-то нам глава DB никаких одолжений не делает.

– Надеюсь, ты не про себя. – Сумин повернулась к Ынджи. – Не припомню, когда тебе в последний раз приходилось напрягаться.

– Кстати, о поте, милая, тебе не мешало бы освежиться. – Ынджи провела рукой вокруг своего лица. – А то ты немного… ну, сияешь.

– Что ж, а у тебя нос как пластиковый, – рыкнула в ответ Сумин.

– У меня от вас голова разболелась! – И Лиззи обратилась к Мине: – Сонбэ², пусть они замолчат!

Мина улыбнулась:

– Ну конечно, Лиззи, дорогая. Почему бы нам не включить камеры? Это их точно заткнет! Ох, погоди… это сработает только с Рейчел!

Комната заполнилась смехом. Лицо мое запылало от гнева и стыда. Мне стоило бы ответить, но я никогда так не делаю. Я притворяюсь, что это из-за советов мамы – все эти «будь разумнее, не показывай, что тебе есть до них дело», мантры американских феминисток, – но на самом это совсем не так. Я зашнуровала ботинки и поднялась.

– Прошу прощения, – выдавила я и вышла из комнаты.

– О, извинения приняты, – невинно прочирикала Мина.

Краем глаза я уловила, как девчонки сгрудились в кружок и начали шептаться, улыбаясь.

Главное здание DB Entertainment было под стать k-pop-звездам, которых и создавала эта корпорация: безупречное, сверкающее, оно притягивало взгляды и возвышалось на дорогущем клочке земли в самом центре Чхондам-дон, столицы k-pop. Летом здешние студенты занимались йогой и пилатесом в саду на крыше. За место под зонтиками разгорались нешуточные бои: все что угодно, лишь бы поменьше времени проводить на солнце. Внутри – сплошь фонтаны с родниковой водой из Сораксана³ и стены, отделанные мрамором и тиком. Руководство было убеждено, что фонтаны помогут нам достичь внутреннего покоя и полностью раскрыть наш потенциал. Но мы-то знали, что это они так шутят. В этих стенах покою места не было. Особенно из-за ежегодника, на который тебе приходилось смотреть каждый день.

Ежегодник (названный так потому, что многим из нас заменял обычный школьный ежегодник, в который уже не попасть) – это стены в центральном фойе, увешанные фотографиями всех k-pop-звезд, что вышли из-под крыла DB entertainment. Все эти идеальные улыбки и блестящие волосы каждый день напоминали нам, простым смертным студентам, об идеалах, к которым мы должны стремиться, убиваясь в классах. В самом центре этой стены – куда все мы однажды надеялись попасть – висела золотая табличка с именами солистов или членов групп, песни которых занимали первое место в музыкальных чартах Сеула.

Я остановилась у ежегодника и вновь и вновь перечитывала имена, пока не заслезились глаза. Я давно выучила их наизусть: Пио Хери, Квон Вун Ву, Ли Джиян… и, конечно, группа NEXT BOYZ. У меня сжалось сердце – каждому здешнему ученику знаком этот клубок: напряжение, паника, и кажется, что вот-вот в обморок упадешь. Я вспомнила свое ужасное интервью и скривилась, потом ускорила шаг и направилась к личным комнатам для практики в западном крыле.

Коридоры были заполнены всякими украшениями и реквизитом для мировых концертов, в которых участвовали лучшие из лучших. Половина всех этих вещей принадлежала Electric Flower и Кан Джине (настоящей легенде и лидеру лучшей девичьей k-pop-группы последних лет). В самом начале пути они взлетели на первое место в чартах и так на нем и закрепились. Когда я только пришла в DB, я преклонялась перед этими девушками. Особенно Джиной. Сейчас, когда я узнала, через что им пришлось пройти, я восхищалась ими еще больше. Но иногда я думаю, а что стало с теми, кто не вырвался в лидеры. Не попал в эту группу.

Стану ли я той, кто покорит Олимп, или так и останусь в тени?

По коридору разносились басы: я заглянула в одну из комнат по пути и увидела, как одна из второгодок разучивает танец под легендарную «Don’t give up on love» группы Blue Pearl. Она перепутала движения руками и тут же поникла, потащившись к пульту, чтобы поставить песню с начала. У меня все тело заболело при одном взгляде на нее. Судя по блестящему от пота лбу и ярко-красным щекам, она здесь уже несколько часов – типичный день ученика DB. В конце коридора я остановилась у электронной панели, на которой можно посмотреть, какие комнаты сейчас свободны. Сегодня суббота, да и времени еще не так много. Я думала отработать несколько танцевальных движений, но обнаружила, что все комнаты заняты. Поверить не могу.

Я вскипела и сжала кулаки. Лиззи не соврала: я действительно мало похожа на остальных, кто проводит здесь все время, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, танцует и поет до четырех утра, немного отсыпается, а потом повторяет цикл. Я так сюда стремилась, но мама не хотела меня отпускать. Нам пришлось бы переехать из Нью-Йорка в Сеул, сестре – бросить школу и всех своих друзей, а родителям – искать новую работу. Она не могла понять, как какая-то попса может столько для меня значить, и тем более не принимала стиль жизни студентов, готовящихся стать k-pop-звездами: все это безумное напряжение, годы тренировок, пластические операции и скандалы. Я три недели умоляла маму о переезде, а потом умерла моя хальмони⁴. Я помню, как мне было грустно, как мы часами плакали – я, мама и сестра; я представляла, как бабушка, будь она жива, села бы рядом и принялась расчесывать мои волосы, шепча на ухо старые сказки и описывая, какой красивой, мудрой и богатой я стану, когда вырасту. На похороны мы с сестрой не попали – мама не позволила нам пропустить школу. И когда она вернулась из Кореи, я решила больше не заговаривать про k-pop, но, к моему удивлению, умма⁵ предложила мне сделку: мы переедем в Сеул, и я смогу посещать DB на выходных, но продолжу учиться в школе и готовиться к поступлению в колледж. (Иногда я спрашивала у матери, что заставило ее передумать, но в ответ получала лишь подзатыльник.)

Сначала представители DB на такие условия не соглашались, но потом вмешался сам мистер Но, и для меня сделали исключение. Умма думала, что это благодаря американскому феминистическому движению (так она это называла), но я знала, что мне просто повезло: по какой-то причине мистер Но обратил на меня внимание. (Хотя в случае с учениками в k-pop-индустрии лишнее внимание означает только лишний стресс.) Но ситуация была нестандартная, и вскоре за мной закрепилось звание принцессы Рейчел, самой изнеженной студентки DB. Мой американский паспорт (и американский менталитет, и американская нелюбовь к консервам) создал между мной, чистокровной кореянкой, и остальными студентами пропасть размером с Тихий океан. Даже теперь, семь лет спустя, меня все еще называли принцессой.

Им бы стоило судить обо мне по тому, как усердно я тружусь. Как выжимаю из своего тела последние соки по выходным в DB Entertainment. Как сплю всего по четыре часа в сутки, потому что тренируюсь каждый день, но домашнюю работу за меня никто не сделает. Как умоляла школу выделить кабинет для занятий музыкой, чтобы я могла заниматься вокалом на переменах. Но вместо этого меня судили по чистой одежде, аккуратно заплетенным волосам и тому факту, что я сплю дома.

Но самое худшее – они, конечно, были правы. Каждый из них вкладывал в это дело всего себя 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Большинство жили прямо здесь и ездили домой только раз в месяц (если ездили вообще). Они ели, спали и дышали k-pop’ом. С этим я соперничать не могла. Но именно это мне и нужно было сделать.

Уткнувшись лбом в ладони, я попыталась успокоиться и сделала несколько ровных вдохов и выдохов.

Я умоляла маму позволить мне перевестись на полный день, ведь скоро я достигну возраста дебютанток, но в ответ получала лишь громовую тишину отказа. Как мне убедить ее в том, что почти никто не дебютирует в музыкальной группе в моем возрасте? Как объяснить, что мне осталось всего два года, а потом я уже буду считаться бракованным материалом? Прошло почти семь лет с тех пор, как Electric Flower явили себя миру – сразу перед мировым туром DB. И с тех пор компания не представила ни одной девчачьей группы. Уже несколько месяцев под этой крышей бродили слухи, что создание такой группы входит в ближайшие планы корпорации. Я не могла ждать еще семь лет. Да даже семь месяцев. Тогда для меня все будет кончено. Я столько сил потратила на подготовку к дебюту и не могла упустить эту возможность. И не важно, что там говорит умма.

– Рейчел!

Я быстро убрала руки от лица и постаралась напустить равнодушия – меня ждала новая потасовка с Миной. Я выдохнула и улыбнулась, а потом поняла, что за девушкой вьются убранные в хвост густые черные волосы – ко мне приближалась Акари.

Акари Мацуда переехала в Сеул вместе с родителями, когда ей исполнилось десять, – ее отца, японского техно-гения, перевели сюда, на военно-воздушную базу Осан. Акари попала в шорт-лист студентов, которые вот-вот должны были начать тренировку в японском поп-гиганте L-star Records, но родители не хотели отпускать ее одну в Токио. Вместо этого ее перевели в DB – отец подергал за ниточки. Мы с Акари хорошо ладили. Наверное, потому, что обе понимали, каково это: чувствовать себя в Сеуле чужаком. Заводить друзей здесь, в DB, где все превращалось в соревнование, нелегко, но Акари я доверяла.

– Где ты была? – спросила она и аккуратно взяла меня под руку.

Акари отличалась изяществом: она занималась балетом с четырех лет.

– На интервью, – беззаботно ответила я.

Акари взглянула на темные круги под моими глазами, на покрасневшее лицо и повела меня подальше от тренировочных залов.

– А я повсюду тебя искала. Беспокоилась, вдруг пропустишь церемонию для новичков!

Я застонала и тут же остановилась:

– Ох, нет. Пожалуйста, не заставляй меня. Ты ведь знаешь, как я все это ненавижу.

– Это не важно: церемония олицетворяет семейные узы, а в DB это ведь самое главное, – хихикнула Акари, ужасно похоже изобразив голос мистера Но, президента компании (хотя сам себя он назвал бы «главой очень тесной семьи»), и повела бровями. – Я слышала, там бесплатная еда.

От одной только мысли о еде мой живот тут же подал голос, и я вспомнила, что весь день ничего не ела.

– Вот с этого и надо было начинать. – Я позволила Акари потащить меня дальше по коридору. – От бесплатной еды я никогда не откажусь.

– Да и кто откажется? – фыркнула Акари, когда мы вышли в главный зал.

Там было море народа: студенты спешили на занятия, работники – в офисы, подготавливать большой концерт Electric Flower в Пусане на следующих выходных.

Мы прошли мимо кафетерия – он славился тем, что единственный во всей Азии был удостоен мишленовской звезды. Даже всемирно известные звезды вроде Джо Джонаса и Софи Тернер приходили сюда перекусить. Но для нас кафетерий был совершенно бесполезным местом: ученики DB тщательно следили за весом, ведь нас взвешивали каждую неделю – вдруг кто-нибудь не влезет в сценический костюм.

Концертный зал был моим любимым зданием в кампусе. Все это сверкающее белое дерево и фабричные железные люстры на потолке…

Сцена размещалась точно по центру (это чтобы мы попривыкли к выступлениям на стадионах), ее окружали мягкие, обитые бархатом кресла.

Мистер Но уже был на сцене, позади него стояло несколько учеников. Мы заняли места в первом ряду. Я бросила взгляд на новичков: они улыбались, но явно нервничали, излучая ту будоражащую энергию, с которой дети приходят в первый класс. Мистер Но, запакованный в костюм от «Прада», выглядел, как и всегда, ястребом: за зеркальными очками прятался внимательный взгляд, который мог с ходу определить, кто из студентов не выкладывается на полную. Но руки он отечески положил на плечи одного из новичков. И кого он обманывал?

Мистер Но начал бубнить о препятствиях, которые поджидали новеньких на пути к становлению k-pop-звездами, и я тут же перевела взгляд на столики с едой чуть в стороне от сцены. Они были оформлены в западном стиле: прошутто, сэндвичи с фигами, пончики в розовой глазури, а также фруктовые тарелки, полные манго и личи. Группа рабочих и студентов постарше уже собралась вокруг столов и приступила к еде. Я заметила знакомые неоново-розовые волосы и помахала рукой Чон Юджин, одной из главных преподавателей в DB. Юджин открыла меня, когда я пела «Style» в караоке на улице Мендон. Мне было одиннадцать, и мы с Лией приехали тогда к хальмони в Сеул на лето. Сейчас мне было восемнадцать, и я все еще восхищаюсь Юджин больше всех остальных в DB. Она – моя наставница, моя унни⁶. Но никто, кроме Акари, не знал, как мы встретились и насколько мы близки. Юджин постоянно напоминает, что мне как ученице и без того тяжело (к тому же во мне заинтересован сами мистер Но, да и расписание у меня особое). Зачем усложнять себе жизнь?

Она незаметно помахала мне в ответ, но один из работников схватил ее за руку, а чуть погодя и за ухо. Она поймала мой взгляд и одними губами прошептала: «Помоги».

Я захихикала и посмотрела на большой оранжево-белый транспарант, растянутый над столом: «ОТ ЛИЦА ЧУ МИНЫ И ЕЕ ОТЦА: МЫ РАДЫ БЫТЬ ЧАСТЬЮ СЕМЬИ DB. ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!» Улыбка тут же сползла с моего лица. Похоже, я все-таки смогу отказаться от бесплатной еды.

– Я больше не голодна, – протянула я.

Акари проследила мой взгляд.

– Оу. – Она засмеялась в попытке приподнять мне настроение. – Да ладно, не такая уж Мина и плохая.

– Помнишь, что случилось на мою собственную церемонию новичков?

– О да, обожаю ту историю. – Акари улыбнулась, и в уголках ее глаз появились смешинки.

В свой первый день я и понятия не имела, что на церемонии нам полагается кланяться старшим ученикам. Я только сошла с самолета из Нью-Йорка, и, хоть оба моих родителя были корейцами, в Штатах мне кланяться особо не приходилось. В детстве мы кланялись друзьям родителей из церкви, когда навещали их на Новый год, и то был официальный корейский поклон (и оно того стоило, ведь нам платили потом по двадцатке). Я думала, что церемония – простая формальность, приветственное мероприятие, шанс встретиться с другими студентами. Юджин-унни прошептала мне на ухо, что я должна поклониться старшим ученицам. И так я и сделала – поклонилась каждому студенту постарше, который стоял в ряду. Но когда я добралась до Мины, до девушки моего возраста, я просто протянула ей руку для рукопожатия. Я честно думала, что поступаю правильно. И вежливо! Но с тем же успехом я могла бы пнуть ее в живот и плюнуть в волосы – такую она закатила истерику.

Акари передразнила Мину, вспомнив ее мирового уровня ор.

– Да что эта стерва о себе возомнила? – прокаркала она и засмеялась. – Думает, раз она из Америки, то имеет право так поступать? Поучись-ка манерам, новенькая!

Я закатила глаза: Мина тогда пожаловалась на меня мистеру Но и потребовала, чтобы меня наказали за отсутствие уважения к сонбэ (то есть тому, у кого больше опыта, даже если он моложе тебя). К счастью, вмешалась Юджин. Но Мина с тех пор только и делала, что пыталась разрушить мою жизнь.

– Боже. Этот ее характер.

– Но ты ведь так ей и не поклонилась? – спросила Акари.

– А зачем этой богатенькой папиной дочке вообще кланяться? – ответила я.

– Узнаю мою девочку. – Акари похлопала меня по спине. – Юная Рейчел тобой бы гордилась!

Я улыбнулась ей, но сердце мое упало. Теперь-то я знала этикет, и если бы могла вернуться назад во времени, разве я поступила бы так же? Мне хотелось ответить «да», чтобы поставить Мину на место, но, если быть честной, я не уверена. Я вспомнила, как выскочила сегодня из комнаты, как намеренно избегала столкновений с остальными ученицами… Юджин всегда говорила: будь выше этого, сосредоточься на учебе, и я постоянно повторяла ее слова про себя. Но… одиннадцатилетняя Рейчел вряд ли гордилась бы мной. Скорее она назвала бы меня трусихой.

Мы с Акари вышли на сцену и ждали, когда к нам подойдут новенькие, чтобы отвесить поклон.

– Простите! – рявкнула на нас Лиззи. – Принцесса и ее пешка идут в конец.

Девчонки вокруг нас испуганно заохали. Акари развернулась к Лиззи.

– Прощаем, – бросила она в ответ и гневно прищурилась. – Мы старше тебя, так что никуда не пойдем.

Лиззи нервно покосилась на Мину, которая смотрела на нас с довольной ухмылкой. Но ответить нам она ничего не могла – Акари была права, и все это знали.

– Пофиг, – выдохнула она, побежденная. – Что возьмешь с иностранцев.

Ученицы засмеялись.

Ну все, с меня хватит.

– Пошли, Акари, – пробормотала я, почувствовав, как запылали мои щеки. – Оно того не стоит.

Судя по походке Акари, она кипела от гнева, но последовала за мной. Оно того в самом деле не стоило. Нельзя устраивать разборки на церемонии для новичков. Я ведь не Мина.

Мы подошли к банкетному столу. Юджин схватила меня за руку и легко ее сжала.

– Вы в порядке? Мне показалось, что… не особо.

Я сдавленно улыбнулась.

– Все хорошо. Не беспокойся. – Я проигнорировала ее изогнутую бровь и схватила тарелку. Потянулась за сэндвичем: хотелось заесть пробудившийся стыд. Но Акари взяла меня за руку и покачала головой.

– Там огурец. – Она указала на знак.

– Фу. – Меня пробрала дрожь, и я положила на тарелку пиццу с беконом и жареным сыром. – Спасибо. Ты мне жизнь спасла.

– Для чего еще нужны друзья? – Акари улыбнулась. – К тому же не хочу я еще раз переживать огуречную катастрофу 2017 года. Мне до сих пор кошмары снятся: так и вижу, как ты заблевываешь весь кафетерий. А ведь съела-то всего ложку огуречного салата.

– Что поделать? Огурцы – они как бег в парке по утрам. Люди притворяются, что им это нравится, потому что это вроде как полезно, но на самом деле это сущий кошмар. И привкус во рту чудовищный. Нужно их запретить.

– Прости, но огурцы вроде фрукты, нет? – рассмеялась Акари, и я кинула в нее смятой салфеткой.

Зайди на любое занятие в DB, и наткнешься не только на самых талантливых подростков в мире – мастеров танцев, удивительных певцов, – но и на величайших сплетников.

– Слышала, он покрасил волосы в оранжевый, – сказала Ынджи.

– И не просто в оранжевый, а в тот же самый оттенок, что у Ромео из BigM$ney, – вставила первогодка в серебристых штанах. Голос ее звенел.

Похоже, занятия начались.

Сплетничали, конечно, о Джейсоне Ли, новой k-pop-звезде DB, последнем добавлении на стену ежегодника. Его группа NEXT BOYZ дебютировала с синглом «True Love» и попала на первые места в чартах. Нельзя было сделать ни единого шага по кампусу – да и по всему Сеулу, – не услышав задумчивый тенор Джейсона, поющий о настоящей любви. Мистер Но был безумно доволен. Однако милый, застенчивый и верный Джейсон неожиданно вдрызг разругался с начальством, и никто не знал почему.

Я отпила из банки «Милкис», чтобы забыть о прошедшем дне, и позволила себе потонуть в океане сплетен.

– Я слышала, он украл у мистера Но что-то из коллекции винилов, – прошептала девушка, лицо которой скрывали плотные каштановые пряди.

– Наш ангельский мальчик? Украл? Да ни за что!

– А заметил бы мистер Но это вообще? У него ведь тысячи записей.

– Ты серьезно? Да он помешан на этих пластинках.

– Да кому какое дело? Он слишком мил, его не выгонят.

И полдюжины студенток согласно закивали.

Я покачала головой. Украденные записи? Окрашенные волосы? И это самая жуткая сплетня, которую могут выдумать в DB? Пару месяцев назад в середине семестра ушла Сюзи Чой. По слухам – из-за проблем с наркотиками. Вроде бы она задолжала своим дилерам тысячи долларов и ее продали в один из тематических ресторанов в Камбодже. (Акари утверждала, что видела Сюзи на улице с каким-то симпатичным парнем, но я ей не верю. Не может быть, чтобы Сюзи пошла наперекор политике DB и правилу «встречаться нельзя». В этой индустрии скорее поверишь в незаконные наркотики, чем в незаконного парня.)

Как-то в прошлом году родители попросили меня взять с собой на занятия Лию – они оба работали в воскресенье. Так пошли слухи, что она – мой незаконорожденный ребенок, за которым я ухаживаю по будням. А ведь только перестали судачить о том, почему я появляюсь в DB исключительно по выходным. И даже тот факт, что между мной и Лией пять лет разницы, никого не остановил.

– Мы должны сосредоточиться на учебе, а не на сплетнях, – высокомерно заметила Мина, поднимаясь и кидая взгляд в сторону мистера Но.

Я чуть глаза не закатила.

Еще очевиднее, Мина, ну же.

Мина пролавировала ко мне, заглянула в мою тарелку и ослепительно улыбнулась:

– Рейчел. Мне так жаль, что ты не можешь принять участие в церемонии. Но лучше дать дорогу тем, кто знает, что делает, ты так не думаешь? Надеюсь, хоть еда тебе по нраву.

Ну все. Хватит с меня сегодня Мины.

– Да, – беспечно ответила я, подцепила кусочек бекона и с радостью в него вгрызлась. – Мне повезло, могу есть что хочу и не следить особо за весом.

Я опустила взгляд на ее тарелку, полную сельдерея и тотхоримука⁷. К нам повернулось несколько студенток, сгорающих от любопытства.

Глаза Мины расширились – от удивления и гнева. Она не привыкла к тому, чтобы я ей отвечала. Мне придется за это заплатить.

Она повысила голос на несколько децибелов и произнесла:

– Если вы с Акари сегодня свободны, то почему бы вам не потренироваться с нами? Мы поем каждый вечер субботы. Не хочу, чтобы вы отставали.

1.Корейская лапша с овощами, мясом, грибами и соевым соусом. Может подаваться как горячей, так и холодной.

2.Обращение к кому-то с большим опытом, к старшему по ремеслу. К таким людям обращаются вежливее, чем к остальным, с должным уважением.

3.Горный хребет на востоке Южной Кореи.

4.Бабушка (кор.).

5.Мама (кор.).

6.Старшая сестра (кор.).