Czytaj książkę: «Любовь – лекарство от старости»

Czcionka:

Дизайнер обложки Марина Панова

ISBN 978-5-0059-2826-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любовь лекарство от старости

«Возраст не защищает от любви»

«Кто из вас без греха, первый брось в нее камень.»

Раздавать советы последнее дело. Дающие их опираются на свой опыт, но чужой опыт не пригодится. В мире нет двух одинаковых людей, жизнь которых полностью бы совпала или повторилась. Не спеши осуждать, твое мнение никого не интересует. Не ищи «соринку в чужом глазу, если в своем бревна не видишь». В личной жизни нет одинаковых правил для всех. Есть закономерности и границы приличия, установленные обществом. Никто не знает, что будет, завтра у него может поменяться мировоззрение. «Бойся себя» – ты не знаешь на что способен. Не навреди.

Во благо мне и окружающим, – справедливый девиз по жизни для каждого. Любовь обладает мощной силой, способной победить любое зло.

Глава 1

Это был удар ниже пояса, гром среди ясного неба. Они столкнулись в придорожном кафе одним дождливым серым утром. Она купила какую – то мелочь, на ходу заталкивая покупку в раскрытую сумку, направилась к выходу. Он оплатил пачку сигарет в кассе, стремительно шел к стеклянным дверям, ведущим из кафе на улицу. Они буквально врезались друг в друга, от столкновения выпала сумочка из ее рук, он выронил пачку сигарет. Принялся, извиняясь, собирать рассыпанные вещи, она подняла сигареты.

Встретились взглядом, передавая друг другу собранные вещи. Казалось на мгновение остановилось время и по особому застучало сердце, начался отсчет времени вспять. В его глазах для нее открылась бесконечная Вселенная, необъятный мир. Серое утро окрасилось в радужные краски. Они задержались не отрывая взгляда друг от друга. Она на излете жизни, он в самом ее начале.

Зарычавший мотор подъехавшего автобуса вырвал их из застывшей космической невесомости, швырнул в серую шумную действительность. Она уходила, не отрывая взгляда от него, нашарила ногой наобум подножку автобуса. Он остался под дождем с пачкой сигарет в руках, его неподвижный силуэт медленно растворился вдали.

Сменилась картинка, улицы с другими людьми заполнили пространство вокруг. Зонты, пешеходы в серых плащах, здания с намокшими стенами. Архитектурные сооружения с круглыми арками, мосты, пустынная набережная с рябью на воде от падающих на поверхность капель. Дождь.

Внутренний взор еще удерживал волнующий образ и свет его глаз, в сердце осталось ноющее чувство досады. Ощущение безысходности. Дома она с новой силой переживала странное мгновенье, сердце подскакивало и сладостно замирало. Тихая привычная жизнь всколыхнулась с небывалой яростной силой, подняла со дна души давно забытые чувства.

Так не бывает, думала она, глядя в окно на пустынный двор, старую иву, склонившуюся до самого забора. Мимолетная встреча не давала покоя, безжалостно терзала душу, рвала ее в клочья. Не было сил уснуть. Вставала, бродила босиком среди ночной тишины и одиночества по пустой квартире, изнемогая от давно забытых желаний, старательно пыталась забыть мимолетную встречу, снова ложилась в постель, прислушивалась к звукам на улице и пыталась уснуть. Зажигала электричество, смотрела на отражение в зеркале, отдавала отчет о своем положении и возрасте. Но, едва опускала голову на подушку, вновь стремительно мчалась в своих заоблачных мечтах в кафе, снова сталкивалась с ним, видела его глаза, шикарные волосы, понимала его роскошный счастливый возраст. С рассветом не становилось легче, в рассеянности пыталась шить, но нитки путались и ткань постоянно падала из рук на пол. Подходила к книжным полкам в надежде отыскать ответ в произведениях великих, изречениях мудрецов, но чувства заглушают разум.

Наконец за утренним чаем расплакалась с небывалым отчаянием. Горько, навзрыд как в детстве. Не вернуть юного возраста, ровесники еще трудятся, но многие из ее круга общения давно на пенсии, надо уяснить это раз и навсегда. Даже былые подруги уже не те. Они теперь говорят больше о болезнях и способах излечения в домашних условиях.

Возраст цифры серьезные, они не считаются с твоими планами на будущее, им нет дела до твоего настоящего. Ну вот что, хватит ныть и страдать. Она решительно вышла из кухни, сбросила халат и стала мыться под контрастным душем, с таким рвением растирая кожу вехоткой, словно старалась смыть возраст и любовный огонь с души, тела, волос, мыслей. Отмыться от ненужного.

***

– Простите, вы оформляете или уже на пенсии? – женщина подсела за стол светлого дерева с шариковой ручкой и анкетой.

– Да, – рассеянно ответила она.

– А нам нужно заполнять эти бланки каждый раз?

– Вам лучше спросить у девушки, там на входе.

– Простите еще раз, – женщина собрала бумаги поднялась с места и двинулась по коридору пенсионного отдела. Это было странно и невыносимо сидеть здесь среди людей пожилого возраста и заниматься пенсионными вопросами и справками. Она решительно встала, но мысленно одернув себя присела вновь в ожидании своей очереди. От дел не уйдешь, их нужно решать. После улаживания вопросов вновь очутилась на улице. Осталась стоять у входа в здание пенсионного управления, наслаждалась свежим воздухом после душного помещения. На тротуаре прыгали воробьи, собирали у бордюра хлебные крошки. Прошло два дня с той фантастической, мимолетной встречи. Еще колебалась, внутренне боролась, но невыносимо тянуло в кафе, где дождливым днем увидела его. Наконец сдвинулась с места и нерешительно пошла в сторону дома. К остановке подошел тот самый автобус номер двадцать пять. Не раздумывая запрыгнула в него и двери тут же закрылись, не давая шансов к отступлению.

– Только посмотреть, – оправдывала себя, только взглянуть, хоть издали. Она прикрыла глаза.

– Присаживайтесь, – предложил тонкий девичий голосок.

– Нет, спасибо я скоро выхожу. Покоробило и это обстоятельство. Неужели выгляжу совсем старой, – удрученно подумала она, тяжело вздохнула и посмотрела по сторонам. Могу же просто поехать в кафе и если случится чудо, увидеть его еще раз. Пройтись, как ни в чем не бывало к стойке бара, заказать маленькую чашку кофе. Сегодня такое теплое солнце, наступило бабье лето.

Поздняя осень дарит особые дни перед холодами. Она усмехнулась, эта фраза разительно вписывалась в идею дня о какой – то там воображаемой любви. Он и думать забыл, нет он совсем не думал о ней и не мог думать. Наверняка никогда не вспомнит какую – то тетку у которой случайно выбил из рук сумочку два дня назад. Было странно говорить о себе, как о тетке, когда совсем недавно носилась по этому городу молоденькой девчонкой. От этих мыслей не становилось легче. Да и с чего такая уверенность, что увидит его, хотя бы издали.

Двери автобуса тяжело зашипели и распахнулись, заколотилось сердце, нащупав ногой почву, словно та ускользала, вышла на улицу. Боялась поднять голову, будто все вокруг знали зачем она сюда приехала и как это нехорошо, как глупо с ее стороны так поступать. В кафе вошла, досадуя, что не заглянула сначала в парикмахерскую, чтобы привести себя в идеальный порядок. Мало того, даже не посмотрелась в зеркало. Заказала кофе и забилась в самый дальний угол, не поднимала глаз, вжалась в кресло за столиком, принялась слишком внимательно изучать меню. Все произошло очень быстро, почувствовала кожей какое – то движение в зале, была почти уверена кто приближается к ней. Когда взглянула, сердце ушло в пятки.

– Здравствуйте! Вы наверное меня не помните?

Его глаза были так близко, что у нее исчез дар речи. Все, что она сейчас могла – это неотрывно смотреть в их бездонную глубину. Принесли кофе.

Он улыбнулся. – Помните дождь? – и присел за ее столик. Как она могла не помнить, но слова застряли в горле. Догадалась отпить глоток кофе и обрести некоторую уверенность в себе. Как ей хотелось сейчас оказаться в его объятиях без всяких предисловий, правил приличия и объяснений. Теплых объятий недоставало всю жизнь, человеческих, простых и ничего не требовалось больше, ничего сверх меры. Хорошо помнила о возрасте, который воздвиг непреодолимую границу между ними. Который отрезвлял до некоторой степени, и ставил определенные рамки. Эта трезвость давалась с большим трудом. Она улыбнулась в ответ. Отчего кажется что ты молодая и все у тебя еще впереди, налет времени рушит лишь внешнюю оболочку, а под ней девушка в легком платье, туфельках на шпильках, там ощущение радости, биение сердца от переполняющего счастья.

– Да, кажется припоминаю, – придуманные ею слова прозвучали более менее убедительно. Она не сомневалась, глаза выдали ее с головой. Но что было делать. Значит он «дежурил» эти два дня в кафе и они могли увидеться раньше? Он мог уйти, не дождавшись и они потерялись бы навсегда! Эта мысль захватила и она испугалась, могло произойти непоправимое. Но они не подходят друг другу по возрасту и не стоит обольщаться, возвращала себя в суровую действительность, помешивала кофе маленькой ложкой. И ничего он не дежурил, все снова произошло случайно, увидел и вспомнил. У нее слишком богатое воображение, а еще много обязательств перед другими, перед дочерью и даже внуками. Да, она одинока, но это никого не волнует, в ее возрасте это естественная участь многих женщин. А может это как раз неестественно. Без пары молодые, что говорить о ровесницах. Еще немного и она не выдержит. Лучше вовремя уйти, мечта сбылась, увиделись, даже сбылось больше, чем ожидалось. Запоздалое раскаяние накрыло с головой, но теперь не могу, не могу, не хочу. Мучительное чувство только усилилось. Огромное, всепоглощающее, захватившее с головы до ног чувство любви. Что же делать? – пронеслось в голове. Она поднялась, – мне надо идти, – мягко произнесла, слова давались с трудом. Очень хотелось, чтобы он пошел следом, если не пойдет – так тому и быть, – внутренне готовилась. Они вышли из кафе вместе.

– Прошу, напишите ваш телефон, где вас найти? Он не хотел казаться навязчивым или невежливым, но видно было, тоже отчего то боролся с собой. Это удивительно. Она видела красоту и молодость, что мог видеть он в ее лице, на котором так очевиден возраст.

– Хорошо, – мило улыбаясь ответила она, – я запишу вам свой телефон, потом, когда – нибудь. Хотела казаться уверенной в себе. Не представляла как можно с ним расстаться, не представляла в то же время, как можно приблизиться к нему, к его чистому красивому лицу, яркому своими бровями, линией губ, ровными белыми зубами. Он достаточно высок ростом, широкоплеч и так молод. Нет, невозможно. Это неправильно. Мы расстанемся сейчас, она благодарна за встречу. Попрощавшись пошла к автобусу.

– Я провожу вас.

Она оступилась, он поддержал и ее рука коснулась рукава пиджака, словно током ударило. Под легкой тканью упругие мышцы, почувствовала силу. Вспомнилась юность, бесшабашность, именно такой она была, спонтанность всегда была присуща ей, заводила и искательница веселых приключений. Голова шла кругом от происходящего. Может, как с обрыва, в омут с головой? Мне осталась такая малость. И будь что будет. Там глубоко внутри смелая девчонка, она проснулась, выбралась на свободу и звала за собой. Нет! Утопия.

У него мелодией Duran duran What Happends tomorrow запел мобильный. Сейчас он уйдет. Мобильный продолжал играть, но он не отвечал на его призывы, а подал руку, глядел с улыбкой прямо в глаза. Без слов даже лучше, они разрушают иллюзию. Она подала свою и они взявшись за руки пошли по дороге. Странное наверное зрелище со стороны или удивительное, забыла обо всем и кроме него никого не видела. Уже не думала, что делает и о чем следует беспокоиться. Ощутила горячую ладонь, ее рука утонула внутри его ладони. Дорога к дому оказалась такой короткой. Отметила с сожалением, что ее дом уже показался за деревьями. Для первого раза достаточно. Наивно надеяться на второй.

– Почти дома, – с сожалением высвободила руку. Он снова спросил телефон. Сослалась на то, что не помнит номер на память. Он достал ручку, блокнот и написал свой номер. -Буду ждать звонка, – сказал передавая листок. Она ушла, оставила его за деревьями на тротуаре, ведущем к жилому комплексу из старых пятиэтажек, в одной из которых расположилась ее квартира.

Заскочила в прихожую, закрыла дверь, бросила ключи на полку, достала из сумочки листок с его телефоном. Лицо горело. Теперь это не пустые воспоминания, теперь у нее в руках листок с его почерком и координатами, с запахом мужского парфюма. Приложила листок к носу вдохнула аромат и закрыла глаза, снова ощутила прикосновение его руки. Скинула туфли, быстро прошла в ванную, не терпелось посмотреть как она выглядит. В зеркале тронутые румянцем щеки и яркие блестящие глаза. Даже локоны слегка выбившиеся из прически не портили общего впечатления. Как будто помолодела. Пройдя пешком приличное расстояние даже не заметила этого. Когда бы в другой раз у нее гудели ноги и появилась одышка. Ментальные причины физических недугов, все неполадки от нервов. Одышка это боязнь жить, вдохнуть жизнь полной грудью. Что верно то верно! Засмеялась и включила воду, набирая ванну. В кухне поставила на плиту чайник. Все кругом радовало, дома стало намного уютней, чем было раньше. На часах 18:00 пролетело время, неужели они так долго сидели в кафе?

Раздался телефонный звонок. —Мама! Наконец – то! Ты где потерялась? Мы уже не знали, что думать. Дочь непременно звонила каждый вечер перед сном, болтала о том, о сем. Говорили о внуках, о текущих делах.

– Решила вопросы со своей пенсией?

Ну конечно вопросы были решены с оформлением досрочной пенсии по выслуге лет, требовались дополнительные справки.

– Ма, ты забеги завтра к бабе Ларисе, лады? А то Костик не успевает. Желательно до обеда. Купи ей в аптеке капли для сердца и валерьянку.

– Да, конечно.

– Ма, ну спасибо, выручила. А в выходные мы кидаем на тебя Димку с Дашкой. Поедем с Семиными на озера, мужички порыбачат, а мы уху сварим. А то скоро погода переменится. Представляешь, они зовут нас на будущий год рвануть на Адриатику! Ты как, готова с внуками трубить летний месяц? Баба Лариса не может ты же знаешь, ну все пока, спок ночи. И дочь исчезла из эфира.

Сидела прижав трубку к груди. Потом опустила ее на рычаг и пошла в ванну. Теплая вода помогла расслабиться, принялась с пристрастием рассматривать свое тело, кожа еще гладкая и даже слегка покрыта загаром. И грудь в порядке, вот только растяжки на животе, но их почти не видно. Надо подкачать пресс и йогой заняться, которая все откладывалась на неопределенный срок, теперь заинтересовала очень. Надо себе понравится, полюбить себя. Теперь все стало интересным, ведь не замечала жизни. Совсем не обязательно, чтобы что то происходило на физическом уровне. Платоническую любовь никто не отменял, она существует, придает сил и вносит радость в каждый прожитый день.

Вечер, все переделано по дому и она с глянцевым журналом в руках забралась в постель. Чего никогда не делала, да и журналы Галкины. Интересно, что в них пишут.

– А что если набрать этот номер, услышать его голос перед сном. Сколько ему лет? Не может он быть женатым? Отыскала и принесла листок с номером. Симон – какое необычное имя. Откинулась удобно на подушки и набрала цифры, записанные на листке. Раздался длинный гудок, а если он сейчас спит? Запоздало посмотрела на часы, девять вечера.

Трубку взяли, услышала дыхание.

– Симон?

– Да.

– Вы спали? Извините.

– Нет, ждал звонка.

– Хотела пожелать спокойной ночи.

– Спасибо.

– Что вы делали вечером?

– Смотрел на звезды.

– Как?

– У меня в комнате разные приспособления для этого, – оживился он.

– Вы увлекаетесь звездами?

– Так, для себя.

– Интересно. Желаю хороших снов. Она поняла, что он спал, а теперь окончательно проснулся и слегка сожалела, что разбудила. Ему рано вставать наверное.

– Как ваше имя? – спросил он.

– Наталья.

Образовалась небольшая пауза. Ей стало неловко и она готова была положить трубку.

– Одевался, – объяснил заминку в разговоре, – я очень ждал. Наталья, дайте мне ваш телефон.

Она колебалась.

– Прошу, ведь вы можете не позвонить в другой раз, совсем.

– Хорошо тогда встану и отыщу его.

– Подожду, – услышала в трубке.

Заметалась по спальне, нашла халат и набросила его на плечи, отыскала в гостиной блокнот с телефонами.

– Симон.

– Я здесь.

– Пишите, – продиктовала цифры домашнего номера, смутилась и попросила зачеркнуть. Затем сообщила номер сотового. У нее дома могут быть дети, дочь с зятем и внуками, а также свекровь дочери Лариса, очень любопытная особа, тоже бывает здесь, хоть и не часто. Завтра до обеда нужно быть у нее. А в выходные сидеть с внуками. Из задумчивости вывел его негромкий голос:

– Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо.

* (Э. Асадов)

– У нее из глаз бежали и скатывались по щекам редкие слезы, слушала, затаив дыхание, ей никогда в жизни не читали стихи. Забыла когда плакала, оттаивала словно льдина. Его голос и эти чувства, заплетенные в рифмы вывели из окаменелости, словно пролили ключевую воду на увядающее от засухи дерево.

***

– Я не могу без тебя жить.
Мне и в дожди без тебя – сушь,
Мне и в жару без тебя – стыть.
Мне без тебя и Москва – глушь.
Мне без тебя каждый час – с год;

* (Николай Асеев.)

Она давно погасила электрический свет. Слушала мужской голос в тиши, на потолке плясали тени от качающихся за окнами веток, черно белое кино. На душе было спокойно и радостно. Этот современный парень не такой как все. Он из другого измерения, читает стихи, смотрит на звезды, он романтик. И это, не более как мимолетное увлечение ею. Увлечение ли? Что же это? Родственные души из тонкого мира? Встретились в нашем плотном мире, чтобы обменяться энергией.

– Симон, вы доставили мне огромное наслаждение, давно не слышала стихов в такой романтической обстановке. (Если быть честной, никогда.) А теперь пора, буду прощаться.

– Я завтра позвоню.

Она первая положила трубку. Еще долго не удавалось уснуть. Воображение уносило в заоблачные мечты, если бы они вдруг стали ровесниками. Пыталась представить как он тоже лежит сейчас на кровати в своей комнате, как он читает стихи или спит, а утром спешит по делам. Рассвет наступил так скоро, что не вспомнила когда уснула и спала ли вообще.

Глава 2

С утра пораньше в аптеку, затем к дочке. Перед дорогой осмотрела квартиру, все выключено. Освещение в спальне! – осторожно на цыпочках прошла в обуви в комнату и выключила бра. На глаза попался листок, исписанный дорогой рукой, она взяла его и присела на кровать. Поднесла бумагу к лицу, уловила тонкий аромат парфюма, закрыла глаза, вспомнила строки стихов. Теперь есть чем жить. Спрятала в надежном месте в комнате записку. Затем вернулась в прихожую и вышла за дверь.

В суете дня моталась по городу, тряслась в городском транспорте. Сидела для приличия полчаса у бабы Ларисы, терпеливо выслушивала бесконечные жалобы, начиная с темы здоровья и кончая политикой и соседями. Между тем баба Лариса и сама неплохо управлялась по дому и бойко скакала в нужных ей направлениях. Неустанно пересказывала произошедшие события у соседей и тема «лавочки» была ей близка и понятна. О внуках и отсидки с ними, в порядке очередности, речи не шло и не могло идти. Это прямая обязанность Натальи, так как она моложе и еще в силах коня на скаку остановить, все так считают и уверены в этом. Иной вариант не обсуждался, причем никогда. Во внимание не бралась дача и пахота на ней на благо всей семьи, ни подработка, куда Наталья устроилась, выйдя с основной работы на пенсию по выслуге лет. От Ларисы поехала к дочери.

– Мам, быстрее, вот тебе ключи от гаража – там велосипеды, завтра покатаетесь. А мы убегаем, нас уже ждут. Дочь металась по квартире, кидала в рюкзак какие – то нужные на природе мелочи.

– Галя, а термос?

– Ах да и еще там набор одноразовой посуды кинь мам, на столе в упаковке. Она чмокнула на ходу Наталью в щеку и умчалась хлопнув дверью.

– Бабуля! – Димка с Дашкой кинулись к ней наперегонки, обхватили за ноги, не давали шагу ступить. Когда дети угомонились Наталья вынула из сумки продукты, которые принесла и рассортировала в холодильнике по полочкам.

– Ну рассказывайте, чем занимались, – спросила внуков, после того как все вместе устроились в гостиной на широком большом диване.

– Ездили на плаванье с папой. Дима стал усиленно размахивать руками изображая, как он плыл в бассейне.

– Молодец, – похвалила она Диму.

– А ты Даша?

– А я, я, – раскрасневшаяся Даша убирала волосы со лба и торопилась рассказать как она в воде в надувном жилете училась плавать. И вода попадала ей в глаза.

– Ничего, научишься.

– А папа ласточкой прыгал, – сообщил радостный Димка.

– Мама с вами не ездила что ли?

– А мама дома на ходу спит, – выдал Дима, кивая головой.

– Это кто так сказал?

– Папа! – хором сообщили внуки.

– И давно мама на ходу спит?

Но дети не знали и лишь смеялись в ответ. Этого только не хватало, подумала о своем Наталья. И стала заниматься детьми. Поставила варить кашу и компот из сухофруктов. Кормила их, затем мыла в ванной, а вечером вдоволь напрыгавшись, присмиревшие дети сидели у телевизора за просмотром своих мультяшных сериалов. Димка уже стал совсем самостоятельным, на будущий год в школу, то – то начнутся горячие деньки, уроки, тетрадки. А эта стрекоза Дашка перейдет в старшую группу сада.

Что это она опять там спать стала? – с тревогой подумалось о дочери. Этих только только подняла, пока дочь работала, училась да защищала диплом, Наталья крутилась за двоих. Особенно жарко было когда Галина от груди их отнимала, Наталье спать с ними приходилось, днем и ночью на ее руках были. Все заново вспомнила и прошла, как со своей дочерью когда то, от рождения до детского сада. А теперь что же, опять? Надо будет спросить у Галины. Детское время истекло, пора отправлять внуков в постель.

– Сказку, баба сказку, – затянули они в два голоса.

– А кто у нас уже взрослый?

– Я, – Дима вытащил с полки и принес книгу сказок.

– Ну давай, – подмигнула Наталья. Ты начинай, а я закончу. Димка шмыгнул носом и нырнул с книгой в руках под одеяло.

– Счас, он открыл книжку на странице с картинками.

– И мне покажи, – запищала Даша из своей кровати.

Дима показал ей картинки и приступил к чтению, —

«Жили – были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок, и тот пополам. А коли вилы в бок – так одному коту Ваське! Он такой вор и разбойник, каждый час на промысле, и где что плохо лежит, так у него брюхо болит.

Вот лежат себе козел да баран и разговаривают. Откуда ни возьмись – котишко – мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет.

– Бабуля теперь твоя очередь, – Димка хитро прищурившись зарылся поглубже под одеяло.

– Ну хорошо, – Наталья взяла книгу в руки и продолжила.

Козел да баран его спрашивают: – Кот- коток, серенький лобок, о чем ты плачешь, на трех ногах скачешь?

– Как мне не плакать? Била меня хозяйка, уши выдирала, ноги приломала, да еще и удавить обещала.

– А за какую вину такая тебе погибель?

– А за то мне погибель, что сметанку слизал!

И опять заплакал кот – мурлыка.

– Кот – коток, серый лобок, о чем же ты еще – то плачешь?

– Как мне не плакать? Баба меня била да приговаривала: «К нам – де придет зять, где будет сметаны взять? Поневоле придется колоть козла да барана!»

Заревели козел да баран:

– Ах ты, серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас – то загубил? Вот мы тебя забодаем!

Тут кот – мурлыка вину свою приносил и прощенья просил. Козел да баран его простили и стали втроем думать:

– А ну, середний брат, – спросил кот барана, – крепок ли у тебя лоб? Попробуй – ка о ворота.

Поднялся баран, с разбегу стукнулся о ворота лбом – покачнулись ворота, да не отворились.

– А ну, старший брат, – спросил кот козла, – крепок ли у тебя лоб? Попробуй – ка о ворота.

Поднялся козел – козлище, разбежался, ударился – ворота отворились.

Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот – серый лоб.

Устал кот, взмолился названным братьям:

– Козел да баран, не оставьте меньшого брата.

Взял козел кота, посадил его на себя, и поскакали они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам.

Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.

Вот пришло крутое крутище, станово становище. Под тем крутищем – скошенное поле, на том поле стога, что города, стоят.

Остановились козел, баран и кот отдыхать. А ночь была осенняя, холодная. Где огня добыть?

Думают козел да баран, а кот – серый лоб уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с бараном стукнуться лбами.

Стукнулись козел с бараном, да так крепко – искры из глаз посыпались, – береста и запылала.

Развели они огонь, сели и греются. Не успели путем обогреться – глядь, жалует незваный гость – медведь:

– Пустите обогреться, отдохнуть, что – то мочи моей нет.

– Садись с нами, Михайло Иванович. Откуда идешь?

– Ходил на пасеку да подрался с мужиками.

Стали они вчетвером делить темную ночь: медведь под стогом, кот – серый лоб на стогу, а козел с бараном – у костра.

Вдруг идут семь серых волков, восьмой – белый, и – прямо к стогу.

Заблеяли козел да баран со страху, а кот – серый лоб такую речь повел:

– Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшого брата: он сердит, как расходится – никому несдобровать. Али не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу снимает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть, силу попытать с меньшим братишкой, вон с тем, что под стогом лежит.

Волки на том коту поклонились, обступили медведя и стали его задирать. Вот медведь крепился, крепился – да как хватит на каждую лапу по волку! Перепугались они, выдрались кое-как да, поджав хвосты, давай наутек.

А козел да баран тем временем подхватили кота, побежали в лес и опять наткнулись на серых волков.

Кот живо вскарабкался на макушку ели, а козел с бараном обхватились передними ногами за еловый сук и повисли.

Волки стоят под елью, зубами лязгают. Видит кот – серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать:

– Раз волк! Два волк! Три волк! Всего – то по волку на брата. Я, кот, давеча двух волков съел с косточками, так еще сытехонек, а ты, большой брат, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!

Только сказал он эти речи, козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А кот знай свое кричит:

– Держи их, лови их!

Тут на волков напал такой страх – пустились бежать без оглядки. Так и убежали. А кот – серый лоб, козел да баран пошли своей дорогой.*

* (Кот – серый лоб, козел да баран – Русская народная сказка в обработке Толстого А. Н.)

Дети спали, поправила им одеяла и вышла, погасив лампу. Перемыла посуду, вытерла насухо кухонным полотенцем, аккуратно составила в шкаф. Уже девять вечера, незаметно день промчался и все на ногах. Сегодня не присела толком. Ополоснулась под душем и вспомнила, что ночнушку не достала из сумки. Накинула халат, прошла в прихожую, где на вешалке оставила сумку. Достала пакет с ночной рубашкой из сумки и телефон свой сотовый. Оказалось много пропущенных звонков.

– Может Галка забыла что – нибудь? Внушала себе, что звонить ей могла только дочь, да еще с работы пара приятельниц. Прекрасно понимала, с замиранием сердца, кто звонил и чей это номер. Опустилась на пуфик в прихожей в раздумьи. Все это ни к месту, в ее распорядок дня не укладывается, и времени нет для личного. Тем более ситуация неординарная.

Личная жизнь, – прошептала она, – что это такое? Давно и безвозвратно ушедший поезд. Личная жизнь настоящих женщин, любящих себя, которые находят время на походы в косметические салоны и умеют отдыхать. Мечтательная улыбка появилась на ее губах. Невольно попыталась примерить на себя роль такой женщины – вамп. И взъерошив руками волосы пошла в ванную переодеваться. Позже лежала под одеялом, вспоминала свою прошлую жизнь, с удивлением отметила, что совсем не умеет отдыхать, умеет только работать. Как странно додуматься до этого с таким опозданием. А могла – никогда. Оказалось, ничего не делала лично для себя. Когда училась в школе, это понятно – учеба для себя. Затем институт, замужество, ребенок и работа, работа, работа. Жизнь как – то прошла мимо. Олег никогда не читал стихов, да и до стихов ли тогда было? Постоянно ездил по командировкам, дом и ребенок были на ней и много разных дел по хозяйству. Забота о его и своих родителях. За повседневной работой многое тогда не замечала, некогда было замечать. Потом все чаще ездил в командировки, все реже бывал дома. Пока в одно «прекрасное» время и вовсе не приехал. Сбивчиво и неловко объяснил, наспех, по телефону на переговорном пункте о сложившейся другой жизни в каком – то там городе. О сложностях в его судьбе, что можно подать на алименты, но ему мало платят и вряд ли это что – то даст. Но он не собирается скрываться от нее и дочери, обнадежил. Она тогда сразу перестала его слышать, как только поняла о чем идет речь и что он ей толкует, окаменела, у нее исчезли эмоции. Так и ходила все эти долгие годы, затаив свою горечь где – то в горле и в верхней части груди. Не могла протолкнуть этот камень ни вверх ни вниз. Слез не было, жалоб тоже, да и кому жаловаться. Галка была маленькая, затем подростком и вольным казаком, натерпелась Наталья с ней.

– Был бы отец, он бы тебе, – один раз попыталась приструнить дочь и обожглась. Видимо всю свою обиду, в ее понимании, Галка обрушила на мать. Обвинила в том, что ушел отец.

– Это ты виновата, что папа ушел, ты ты! – кричала дочка в ярости ей в лицо и рыдала затем на диване, уткнувшись в старого плюшевого медведя. О замене не могло быть и речи, и подумать не могла, да и Галка не потерпела бы другого мужчину в доме на месте отца. Наталья никогда не искала мужчин, они сами находили ее, но напрасно тратили время и силы на безрезультатные ухаживания. Потом дочь вышла замуж, вместе с этими события пришла зрелость и внуки.

Наталья решила больше не думать ни о чем. Надо спать, не трогать прошлое, его не вернешь, да и возвращать собственно нечего. Хоть и покаялся, приехал Олег через много лет, на порог не пустила. Он даже не мог себе представить, как пережила измену, как дались эти годы жизни без него. День и ночь на грани сумасшествия, выгорала любовь и в конце концов совсем выгорела в ноль в пустоту. А потом стала жить дальше, как замороженная рыба, вот и вся личная жизнь, – усмехнулась она и зарылась поглубже под теплое одеяло.