Czytaj książkę: «Любовь – работа без выходных (сборник)», strona 2
Люди и манекены
Галя с трудом – мешал огромный живот – спустила ноги с кровати, тяжело встала – и схватилась за дверь. Низ живота опоясала резкая тянущая боль. Она с ужасом посмотрела на лужу под ногами:
– Воды отошли. Как быстро… Хорошо, что Димка у мамы. Ох, и Сашка уже на работу уехал. Господи, помоги!
Почти теряя сознание от боли, она вызвала «Скорую» и едва смогла дойти до входной двери, чтобы открыть замки.
В роддоме ее сразу отвезли в родильный зал.
– Господи! Тазовое предлежание, – причитал молоденький врач. – Ольга Юрьевна уже заступила? Господи, господи!
– Да не мельтеши ты! – отодвинула его пожилая акушерка. – Тазового предлежания не видел? Что ж вы, мамочка, в консультацию не ходили?
– Хо-ди-ла… дав-но… – едва выговорила Галя.
– Давно она ходила! И гимнастику надо было делать, чтоб повернулся! Да ладно, не бойся, не впервой чать! И ты тут под руку не причитай! – прикрикнула она на позеленевшего от страха врача. – Раскрытие хорошее, справимся и без Ольги Юрьевны.
Этот уверенный голос и твердые теплые руки прогнали весь Галин страх.
– М-м-может, к-к-кесарево? – проблеял молодой.
– Куды – кесарево?! Вон ягодички уже пошли! Давай, красавица, умница моя, старайся – мальчишку рожаешь! Такой мальчишка отличный, давай, милая, все хорошо будет, давай еще, а то пуповину пережмешь, ну давай же!
Последний Галин крик слился с громким требовательным «уа».
– Отличный мальчишка! – сообщила пожилая акушерка. – И ты молодец. Муж-то иностранец, что ли? Пацан темненький совсем.
– Дедушка, – почему-то сказала Галя и провалилась в забытье.
– Дедушка, говоришь? Ну-ну, – покачала головой акушерка.
В этот раз Галя почувствовала страстную материнскую нежность с первого кормления. Только сердце сжималось от страха: малыш был почти коричневым. Что будет? День выписки надвигался неотвратимо.
И вот наконец настал.
– Вот ваш наследник, – медсестра, передавая Саше аккуратный «конверт», скептически вздернула бровь, но оставила свои замечания при себе.
– Что это? Перепутали? – И Саша, и родители недоуменно уставились на Галю. Она вздохнула, распрямила плечи:
– Не устраивайте здесь семейных сцен, дома поговорим.
Саша побледнел. Мама заплакала:
– Галя, что же ты натворила?
В машине Зинаида Семеновна вновь принялась ее допрашивать:
– Может, объяснишь все-таки?
– Нечего объяснять, – Галя старалась сохранить хоть минимум спокойствия, а то вдруг молоко пропадет. – Да, я полюбила другого человека, но мы никогда не сможем быть вместе. Это было как удар молнии.
– И этот удар тебе мозги отшиб? – уколола мама. – Предохраняться надо было!
– Ну что ты, Зиночка? – попытался успокоить жену Роман Зигмундович. – Все бывает, что уж теперь. Ты только посмотри, какой чудесный мальчик.
– Идиотка! Наша дочь вся в тебя – полная идиотка! – распалялась Зинаида Семеновна. – Саша у тебя такой… – Она, похоже, уже забыла, как унижала зятя презрением.
– Бабник! – не выдержала Галя. – Я все терпела, все его гулянки, все измены, ему на меня было наплевать!
Саша, съежившись в углу заднего сиденья, кусал губы и прятал глаза. А Галя не унималась:
– Я едва с собой не покончила! Если бы не бабушка… А потом я встретила Хосе и ни о чем не жалею, понятно вам?! Ах, Саша такой… Это теперь он стал «такой».
– Ну Галочка, – отец еще раз попытался утихомирить бурю. – Вы ведь очень рано поженились. Саша просто не догулял тогда еще.
– А теперь, значит, нагулялся? И я по этому поводу должна таять от счастья?!
– Может, тебе лучше у нас пожить? Или на даче?
– Ничего, папа, все наладится. Я справлюсь, – Галя тихонько прижала к губам черное кольцо. – Только Димку сейчас сами из садика заберите, мне бы домой сразу.
Дома, уложив малыша в кроватку, Галя залюбовалась: ты мой смуглый ангел! Черные «девичьи» ресницы, точно нарисованные бровки, четко очерченные пухлые губы.
Хлопнула входная дверь.
– Мамочка, я соскучился! – Димка со всего маху прижался к ней.
Саша обнял ее с другой стороны.
– Прости меня, – всхлипнула Галя.
– Ничего, каждый может ошибиться. Я так тебя люблю… – Саша наклонился над кроваткой. – Ну здравствуй, сынок! Смотри, Димка, какой у тебя братик.
– Его помыть надо, – серьезно заявил Дима.
Галя смутилась, а Саша уверенно сказал:
– Это он просто загорел.
– Как же он в животе загорел? – не унимался Димка.
– А ты вспомни, какое летом солнышко было – вот и загорел. Есть хочешь?
– Хочу!
Саша бережно отвел Галю на кухню, усадил, открыл холодильник:
– Зинаида Семеновна борщ сварила и котлеты оставила. А я торт купил. И сосиски. Будем греть борщ?
– Торт! – радостно завопил Димка.
Поздним вечером Галя вытащила из «секретной» шкатулочки записку с телефонным номером. Может, не стоит? Но она обещала. И что это изменит?
Номер долго не отвечал. Галя уже собралась положить трубку, когда услышала мужской голос:
– Вас слушают.
– Добрый вечер, – дрожащим шепотом произнесла Галя. – Меня зовут Галя, ваш телефон…
– Здравствуйте, Галя, – перебил мужчина. – Он говорил о вас.
– Он просил вам позвонить, сообщить… В общем, я родила сына.
– Поздравляю! – голос вдруг замолчал. – Галя! Он не вернется в Ленинград, его перевели…
– И вы не сможете ему сообщить? – перебила она.
– Я постараюсь. Будьте счастливы!
Ну вот и все! Галя стянула с пальца черное кольцо, спрятала его в шкатулочку. Медленно дошла до кухни, чиркнула спичкой, поднесла к бумажке с номером… Последняя ниточка, связывавшая ее с Хосе, заструилась тонким голубым дымком…
– Ты звонила… ему? – Саша появился на кухне совсем неслышно.
Галя покачала головой:
– Его другу. А он… он не вернется, не бойся.
– Галчонок! Не хочешь – не рассказывай. Я не виню тебя. Я тоже виноват. Но… ты живешь, как в скорлупе, я не могу до тебя достучаться. А я ведь живой! Что нам делать дальше?
Галя с изумлением взглянула на мужа. Почти пять лет они рядом, а ей и в голову не приходило, что Саша – не бездушный красивый манекен, а такой же человек, как она сама. Со своими мыслями, желаниями, тревогами. Галя вдруг с ужасом подумала, что не может вспомнить, сколько ложек сахара Саша кладет в чай. Она ведь и не пыталась сделать хоть шаг навстречу мужу, только принимала знаки внимания и обижалась, когда их не было. Так стоит ли удивляться, что он ищет «понимания» на стороне? Да ведь уже и не ищет – и давно. Ох, как права была бабушка: любовь – это работа без выходных.
Галя вытерла слезы и осторожно взяла его за руку:
– Саша…
– Галчонок, давай попробуем начать все сначала?
Но сказать куда легче, чем сделать. Да, Галя постаралась отодвинуть воспоминания «в самый дальний угол», но разбудить в себе чувства к мужу так и не сумела. А Саша искренне любил жену. И страх ее потерять превращался в жгучую испепеляющую ревность. Зачем новые туфли, почему улыбаешься, о чем задумалась, куда собралась… Он требовал буквально поминутных отчетов, получасовая очередь в овощном – где так задержалась?! – провоцировала очередную вспышку.
Поначалу Галя еще жалела мужа, пытаясь смягчить его нападки то шуткой, то нежностью, но, казалось, любые попытки лишь усиливают его подозрения. И ей стало все равно. Надо просто терпеть. Да и что еще можно было сделать? Устроиться на работу? С «троечным» дипломом и двумя маленькими детьми? Да и Саша тогда вовсе с ума от своей ревности сойдет.
Больше всего Галя боялась за Валерика. Один вид смуглого малыша приводил мужа в бешенство, малейший повод заставлял взрываться. А поводов хватало. Димка рос тихим и серьезным, Валерик же был как ураган. Он ронял посуду и мебель, рисовал на стенах, пытался развинтить все, до чего мог дотянуться, однажды разобрал Сашины часы. Галя едва сумела выхватить у мужа ремень:
– Остановись! Он же маленький!
– Как же я его ненавижу! – Саша бессильно опустился на пол и зарыдал.
– Все, хватит, – твердо сказала Галя. Быстро собрала самое необходимое, одела детей. – Не можешь с собой справиться, живи один.
Саша долго сидел, вслушиваясь в оглушительную тишину опустевшей квартиры. С трудом поднялся, доковылял на неожиданно непослушных ногах до холодильника, достал припасенную «для компрессов» бутылку водки, налил полный стакан и выпил, как воду, не чувствуя обжигающего вкуса. Кажется, я впервые в жизни пью водку, промелькнуло в голове. Желудок скрутило жестокой судорогой, Саша едва успел добраться до ванной. Ему казалось, что организм извергает из себя вместе с водкой и всю накопившуюся ревность, все обиды, всю черную злобу…
Появление Гали родителей, мягко говоря, не обрадовало.
– Что, на мужниной шее надоело, решила на нашу пересесть? – поджав губы, буркнула Зинаида Семеновна. Роман Зигмундович привычно отвлек свою суровую супругу и начал играть с внуками.
– Не обольщайся, – бросила ему Зинаида Семеновна, уходя в спальню. – Все равно они помирятся. Не завтра, так через неделю.
Саша приехал уже на следующий день, осунувшийся и побледневший. С охапкой белых роз на длинных стеблях – для Гали – и подарочными пакетами для всех остальных. Даже раздобыл каким-то чудом, невзирая на горбачевский «сухой закон», бутылку коньяка для тестя.
Мальчишки, мгновенно забывшие о вчерашней ссоре, тут же стали увлеченно осваивать новенькие игрушечные машинки. За взрослым столом висело тягостное молчание.
Саша осторожно взял Галю за руку…
– Пап, ты самый лучший! – Димка, размахивая дареной машинкой, полез к отцу на колени.
И Галя неожиданно для себя самой сказала:
– Поехали домой!
Полет валькирий
– Ну, Сашка, ну что ты все маешься? Подумаешь – жена!
У Володи, лучшего Сашиного друга еще с институтских времен, терзания приятеля вызывали лишь недоумение. Для него самого все выглядело очень просто: семья – это святое, жену и детей мужчина обязан достойно обеспечить, но при чем тут душа? «Для души» вокруг десятки и сотни привлекательных и страстных женщин. Не продажных, что вы, ни в коем случае. Просто одиноких. Два-три ласковых слова – и получай свою порцию любви и нежности.
Трагедий Володя боялся с детства, когда привык прятаться от родительских ссор. Его жена, сухая и «правильная до мозга костей» Римма, разумеется, никогда и никаких ссор не устраивала. Она родила Володе сына и дочь, она твердой рукой вела дом: чистота, отличная кухня, послушные дети… Но – любовь и нежность? Римма, кажется, и слов-то таких не знала.
Свою суровую супругу Володя слегка побаивался и все интрижки тщательно скрывал. Впрочем, Римме никогда бы не пришло в голову контролировать «личную жизнь» мужа. Семью обеспечивает? На семейных торжествах присутствует? Чего же еще?
Обеспечивал семью Володя более чем прилично. Еще молодым специалистом, едва после института, он ухитрялся находить какие-то «левые» подработки. А уж когда началась перестройка, Володя мгновенно оценил новые возможности и, сколотив, как все, на перепродажах, первые деньги, тут же вложил их в похоронный бизнес. Приглашая Сашу в компаньоны, он сказал: есть, болеть и умирать люди будут всегда, независимо от окружающей обстановки. Значит, надо пользоваться ситуацией.
И вот, понимаешь, лучший друг и партнер дурит, от дел отвлекается. Из-за жены!
– Можно подумать, на твоей Гале свет клином сошелся!
– Я жить без нее не могу! – Саша стукнул кулаком по столу. – И с ней не могу. Она как ледяная, понимаешь? Кукла замороженная!
– Ну ты даешь! Я без Римки тоже не могу. И замороженная она тоже. Хотя нет, Римка не замороженная. Она у меня вобла сушеная. И чего, переживать из-за этого? Так и должно быть, она жена.
– Но я-то не сушеный и не замороженный! Я-то живой!
– Так и я живой, кто мешает? Вот что. На выходные поедем к моим родителям. У них така-а-а-я соседка – пальчики оближешь! И все остальное, – Володя заговорщицки ухмыльнулся. – Сам не могу, тут родители рядом, вдруг до Римки дойдет, зачем мне такие проблемы. А тебе – в самый раз. Сразу все свои трагедии забудешь.
– Я с детьми в цирк обещал сходить, – вяло возразил Саша.
– Вот пусть твоя Галя и сходит. Пообещай, что в следующий раз – непременно. А сейчас тебя в чувство приводить пора. Все. Решили. На выходные едем в Гатчину.
Дверь им открыла статная улыбчивая дама.
– Знакомьтесь. Это моя ненаглядная мамочка Ляля Макаровна. А это Саша, – представил их Володя.
– Проходите, проходите, – приветливо зажурчала хозяйка. – Наконец-то! А то только рассказывает – Саша да Саша, а какой Саша…
Саша церемонно поцеловал ей руку.
– Вовчик! – воскликнула Ляля Макаровна. – Почему ты раньше нас не познакомил? Я думала, у вас в бизнесе сплошь бандиты, а у тебя, оказывается, такой воспитанный компаньон. Как мило!
Договорить Ляля Макаровна не успела. Белокурая красавица с сияющими глазами вылетела из-за ее спины и повисла на Володиной шее.
– Инга! – Голос хозяйки был суров, но глаза смеялись. – Что о тебе гость подумает?
– Сестрица моя, – высвобождаясь из объятий, сообщил Володя. – Все тайфуны в одном флаконе. Хороша?
«Валькирия!» – подумал Саша, вдруг вспомнив, как полгода назад Галя вытащила его в оперу.
– Эй, Сашок, ты не столбеней давай! Ей и двадцати нет, я же про соседку тебе… Инга! Учти: у этого обормота жена и двое детей.
Но кто смог бы остановить молнию?
Полная противоположность Гале. Открытая, дерзкая, темпераментная Инга всегда добивалась, чего хотела. Сейчас главное место в ее планах занимал медицинский институт. Здраво рассудив, что необходимого для поступления блата у нее нет, а просить денег на взятки у брата не хочется, девушка выбрала единственный беспроигрышный вариант – «красный» диплом медучилища. Поэтому ни о каком замужестве она пока и не думала. А вот закрутить головокружительный роман с таким симпатичным приятелем брата – почему бы и нет? Если, конечно, его не смущают гниль и нищета «медицинского» общежития.
Сашу не смущало ничто. Ему казалось, что даже небо над городом стало другим. Выше, что ли?
Чтобы не зависеть от соседей Инги по общежитию, он снял для нее небольшую квартиру, придумывал для Гали какие-то совещания, переговоры, командировки – выискивал любые возможности, чтобы провести лишний час или день со своим «нежданным счастьем». Независимая Инга начала потихоньку ловить себя на том, что, пожалуй, совместная жизнь – это не так уж и плохо…
Перелом
– Опять картошка с котлетами! – Саша раздраженно отшвырнул вилку. – Я могу дома нормально поужинать?
– Но, Саша, в магазинах ничего нет, даже за хлебом очереди, – робко объяснила Галя.
Начало девяностых опустошило прилавки, и она уже сбилась с ног, стараясь хоть как-то накормить семью. Хорошо еще, что с сыновьями проблем не было: Дима вообще был непривередлив, а Валерик после тренировок готов был сжевать хоть старый ботинок. Только Саша регулярно закатывал скандалы. Похоже, он просто искал поводы, чтобы сбежать из дома.
– А мне плевать, что там в магазинах! Деньги тебе мешками ношу, а еды приличной не дождешься! Придется в ресторане ужинать. Ночевать не приду! – Саша хлопнул дверью.
Это был вечер 18 августа 1991 года.
Саша не вернулся и на следующую ночь. А потом позвонила незнакомая женщина и сообщила, что он в клинике Военно-медицинской академии.
Галя обессиленно уронила трубку, но тут же вскочила:
– Дима, позвони бабушке. Папа в больнице, я поехала к нему. Двери никому не открывайте, у бабушки ключи есть, – она лихорадочно собиралась, роняя сумку, кошелек, плащ, не попадая в рукава…
– Мамочка, это разные туфли. Не нервничай, все будет в порядке. – Димка, который последние полгода вел себя совсем как взрослый, подал ей нужную обувь.
Выскочив едва не на середину проезжей части, Галя отчаянно замахала рукой. Визг тормозов слегка отрезвил ее.
– Дама, вы чего? Жить надоело?
– В Военно-медицинскую академию!
– А! – понимающе кивнул пожилой таксист. – Нам еще повезло, пострадавших нет почти. Ну там кто-то с милицией не поладил, кто-то с баррикады свалился.
Галя ничего не понимала. Далекая от всякой политики, она даже телевизор не включала неделями. Таксист рассказал ей про ГКЧП, про путч, про митинги и баррикады на улицах.
– Да не волнуйтесь. Тяжелых вроде не было. Вон в Москве, говорят, погибших куча, люди под танки ложились. Устроили разборку, делать им больше нечего! Тьфу! У вас кто? – он оценивающе оглядел Галю. – Муж?
Дежурный врач проводил ее к Саше, сочувственно поддерживая под локоть.
– Это… это он? – Галя с ужасом, не узнавая, вглядывалась в землисто-серое лицо и обведенные темными кругами глаза. – Его… избили?
– Да нет, непохоже. Видимо, в толпе помяли сильно, и упал неудачно. Черепно-мозговая травма – видите, «очки» вокруг глаз, несколько ребер сломано, ключица треснула. Состояние тяжелое, но стабильное. Динамика положительная. Внутренние органы целы, позвоночник тоже. Правда, ушиб в поясничной части сильный, но перелома нет. Поправится.
Галя просидела в отделении до вечера и в метро едва не проспала свою остановку. Долго не попадала ключом в замочную скважину, потом не могла вспомнить, в какую сторону нужно поворачивать.
Наконец дверь распахнулась. Она обошла стоящего на пороге отца и, не раздеваясь, прямо в туфлях, побрела в спальню. Глухо, как издалека, доносились голоса:
– Мам, он меня…
– Доченька, что…
– Не трогайте ее.
Разбудил ее телефонный звонок. Галя механически взглянула на часы – половина одиннадцатого. Неужели она проспала почти полсуток?
– Александра позовите! – потребовал властный мужской голос.
Галя едва нашла в себе силы ответить:
– Его нет, он в больнице.
– Черт! Ох, извините, – голос заметно смягчился. – Вы Галя? Я Володя, партнер его. Он в офисе не появляется и не звонит. Что с ним? В какой больнице?
Выслушав Галю, собеседник тут же распорядился:
– Одевайтесь, я сейчас за вами заеду, отвезу вас к нему. И зачем Сашку в эти толпы митингующие понесло? Ну ничего, не расстраивайтесь так, мы его быстро на ноги поставим. Специалистов найдем, процедуры там всякие, лекарства – все, что можно за деньги купить. А купить, вы не поверите, можно почти все, – Гале показалось, что Сашин «партнер» даже засмеялся.
– Спасибо. Там хорошие специалисты.
– А, ну да, конечно, где же, как не там. Собирайтесь, сейчас буду.
По грубоватому голосу и решительности Галя представила себе Володю угрюмым бритым «быком» – в последние годы такие стали вдруг попадаться на каждом шагу. Но угадала она только рост. Партнер оказался улыбчивым светловолосым парнем с озорными глазами. Правда, твердый подбородок и резкая поперечная складка на лбу «подсказывали», что внешняя легкость обманчива и характера Володе не занимать. Машину он вел почти расслабленно, слегка поигрывая пальцами на руле. Но скорость держал такую, что Гале показалось: доехали они в одно мгновение…
На коленях возле Сашиной кровати, приникнув к его безвольно свисающей руке, стояла медсестра. Володя рванулся к ней:
– Инга?! Что ты тут…
Галя прислонилась к двери – ноги вдруг стали ватными, в затылке зашумело, а в глазах забегали суетливые искорки. Вздохнув поглубже раз, другой, третий, она почувствовала, как дурнота отпускает, и медленно двинулась к выходу.
Володя догнал ее уже на крыльце:
– Галя! Я тоже ничего не знал.
О своих «подумаешь, жена» он благоразумно умолчал, здраво рассудив, что с соседкой так ничего и не вышло, значит, и говорить об этом нечего. Про стремительный, как удар молнии, роман Инги и Саши он действительно не знал – скрывались они очень тщательно.
– Кто это?
– Инга? Сестра моя, но… Галя! Я и подумать не мог! Галя!
Но она смотрела как будто сквозь него. Сквозь кружевную зелень придорожных деревьев, сквозь прохожих, сквозь дома вокруг… Володя сильно встряхнул ее за плечи – бесполезно. Как тряпичная кукла. Она безвольно дала увести себя от больничного подъезда, усадить в машину… и закашлялась – Володя приложил к ее губам красивую серебряную фляжку:
– Ничего, хороший коньяк еще никому не повредил. Пей! Сашка, конечно, гад…
– Я его ненавижу!
Володя ободряюще сжал ее плечо. Галя вздрогнула. С ней происходило что-то странное: по телу прошла горячая волна, кожа как будто натянулась и стала болезненно-чувствительной, мышцы напряглись, мягкое автомобильное сиденье вдруг стало жарким и неудобным… Ничего подобного она не чувствовала уже лет десять, с момента прощания с Хосе.
– Прошу! – Володя распахнул дверь маленького домика возле кладбищенских ворот. – Ты чего, испугалась? Офис у нас тут.
Галя ступила на рыжий пушистый ковер – нога утонула почти по щиколотку – и огляделась: кожаные диваны, камин, стеклянный столик с баром. Офис?
– Ну, собственно офис там, – он махнул рукой вправо. – А тут комната отдыха. Тебе ведь просто необходимо отдохнуть, разве нет? – нежным движением Володя отвел прядь волос с ее щеки…
Домой Галя вернулась, когда все уже спали. После душа она долго не могла заснуть. Но вместо привычно мучительного стремления хоть ненадолго забыться ее переполняла удивительная легкость. Казалось, каждая клеточка ликует: живая! живая! живая!!!
Готовя завтрак, Галя буквально летала по кухне и даже напевала что-то себе под нос. Мама смотрела на нее почти с ужасом:
– Ты в своем уме? Муж в больнице, а…
– Все нормально, мама.
– Я сварила бульон, разогреешь и отвезешь ему!
– Спасибо за помощь. И приезжать вечером не нужно, я теперь сама справлюсь.
– Галя, у вас что-то еще случилось? – забеспокоился проницательный Роман Зигмундович.
– Да, папочка. Мы разводимся. У Саши другая женщина, – равнодушно сообщила Галя.
– И ты от этого так сияешь? Это он тебе сказал? – засуетилась Зинаида Семеновна.
– Нет, мама. Я сама увидела. Все нормально, не беспокойся.
– Зиночка! Опоздаем! Дети, быстро!
Выпроводив семейство, Галя взялась за генеральную уборку: отдраила ванну, раковины и плиту, перетерла хрусталь, вымыла окна и зеркала. Ей казалось, все делается само собой. Не прошло и трех часов, и квартира точно вздохнула облегченно и свежо. Едва Галя успела принять душ и выпить чашку чая в сияющей кухне, как раздался звонок в дверь.
Лица Володи было не видно из-за огромной охапки белых, розовых и алых георгин.
– Они такие же эффектные, как ты. Устоять невозможно, – его голос стал хриплым и очень тихим…
Через два часа Галя огорченно сказала:
– Ну вот, пора в больницу, а то мальчишки из школы вернутся, я не успею. А я хочу ему сейчас сказать…
– Галя! – растерялся Володя.
– Не бойся, про тебя я говорить не буду. Скажу, что подаю на развод. Хватит жить, как мертвая кукла.
– Галя! Я… ты понимаешь, я сейчас… У меня ведь тоже дети. И Римма… Она сложный человек, но она-то ни в чем не виновата. Может быть, постепенно…
– Я не тороплю тебя. Все это тяжело и больно. Но, знаешь, рожать тоже больно. А я не хочу больше жить, утопая в бесконечной лжи. Ничего, я справлюсь.
Оделась она с особой тщательностью – точно не в больницу, а в театр собралась. Узкая черная юбка подчеркивала талию и плавный изгиб бедер, высокая грудь под тонкой водолазкой выглядела еще пышнее, волосы рассыпались по плечам мягкими волнами, тронутые помадой губы казались ярче и соблазнительнее, глаза сияли.
– Ты сегодня очень красивая!
– Это благодаря тебе, – улыбнулась Галя.
В клинику, опасаясь встречи с Ингой, Володя заходить не стал. Галя махнула ему рукой, взглянула на свое отражение в стеклянной двери и, собрав всю свою решимость, двинулась навстречу судьбе.
Страшные темные «очки» вокруг Сашиных глаз заметно побледнели, губы слегка порозовели, с лица почти сошла землистая серость. «Побрить бы его надо», – некстати подумалось Гале.
– Вот сок ананасовый, твой любимый. Пять магазинов объехала. Можно через соломинку попить. Хочешь?
– Уходи! – раздраженно буркнул Саша.
Вчера вечером он не позволил Инге подать ему судно, а когда она попыталась настаивать – я же без пяти минут врач, меня можно не стесняться! – разозлился от собственной беспомощности и прогнал ее. А тут еще Галя со своей заботой, черт бы ее побрал!
– Сказал, уходи, – еще злее повторил он, – значит, вон отсюда, ясно? И сок свой забери. Мне ничего не нужно.
– Да, Саша, ясно, – спокойно ответила Галя. – Я уйду. И пойду заявление подавать. На развод.
– Ох, фу-ты, ну-ты! Какие мы гордые да обидчивые! Или уже решила, что я инвалидом останусь? Где твоя гордость была, когда ты за кубинцем своим, как собачонка, бегала? Гадина! Убирайся!
Однажды Саша в своем стремлении «начать все сначала» сумел вынудить ее на откровенность и теперь старался ударить побольнее.
– Нет, Саша, я не обиделась, – Галя с удивлением поняла, что говорит чистую правду. – И на ноги тебя обещают быстро поставить. Да и ухаживать за тобой есть кому. Правда ведь? Инга ее зовут, кажется? Тебе ничего не нужно, и я тебе не нужна.
Гордо выпрямившись, Галя направилась к дверям.
– До свидания всем. Выздоравливайте!
– Дурак ты, парень, – сказал Сашин сосед справа. – Такую жену на руках надо носить: мало того что красавица, так еще и умная, и с характером. Инга твоя тоже, конечно, штучная девочка… А, – он махнул рукой, – разбирайся сам со своими бабами.
Лечащий врач пожал плечами:
– Ушиб в поясничной области, конечно, сильный – то ли он сам на что-то упал, то ли на него что-то упало, он не помнит, – но позвоночник цел, так что подвижность скоро восстановится. Да вы не волнуйтесь так, подлечим, поставим вашего мужа на ноги.
Но он ошибался.
