На краю пустыни

© Дмитрий Жесткий, 2022

ISBN 978-5-0056-3742-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В шёпоте ветров

 
Солнце саван нежит,
Бархатный покров.
Там посевы режут
В шёпоте ветров.
 
 
Сломлены колосья:
Не щадит их сталь,
Лишь одним берёзам
Белоствольным жаль.
 
 
Поле погибало,
Да под свист косы
Иногда встречались
В стерне валуны.
 
 
Ни серпам, ни косам
Камень нипочём,
Нипочём им слёзы.
Здесь я ни при чём.
 
 
Погибали поле
И разлитый сев.
Так срезали волю
На глазах у всех.
 

ХОЛОДНАЯ ТЕНЬ

 
И будет явно не до смеха
В прозрачной дымке сентября.
Доносятся в ней звуки эха,
Что между нами всё зазря.
 
 
Размытая, холодной тенью
Стоишь за призрачной стеной.
Исчезнут в это же мгновенье
Все силы, что были с мной.
 
 
В тумане дум, тяжёлых мыслей,
Не ощущая твёрдость почв,
Лишь слыша шелест мёртвых листьев
И нежеланье превозмочь
В себе усталость. И дыханье,
Сбиваясь часто в духоте.
Я ждал туманного признания
В тени. В зловещей дремоте.
 
 
Но, не дождавшись, заблудился
В густом скоплении из грёз.
И высох, подобая листьям.
Необратимое сбылось.
 
 
Рассеялся по ветру в звуке,
В стеклянном звоне от дождя.
И прекратились вовсе муки,
Что я оставил от себя…
 
 
Мне будет явно не до смеха
В прозрачной дымке облаков.
Доносится лишь отзвук эха
С далёких, тайных берегов.
 
 
В зеркальной глади искаженье.
Не наблюдаю силуэт.
Лишь различаю отраженья
И тени пролетевших лет…
 

Сердце-мрамор

 
Тень кипит, а сердце – мрамор
С мелкой крошкой миндаля.
Тает лёд его под взглядом,
Вспоминающим тебя!
День суровым камнепадом
Наполняет естество,
А то веским, острым градом
Решетит насквозь нутро.
 
 
Ядом, смесью родниковых
Вод с частичками ольхи:
То ли приторно солёных
Вод морей, союз стихий, —
Выкипает пустошь.
В месте,
Где все ходят без тоски.
Сердцем движет только песня,
Песня прожитой любви.
 
 
Лейся, свет, из звонкой песни,
Лейся, горечь, вся с слезой,
Но не быть нам больше вместе,
Впредь душе твоей чужой.
И уже не знаю точно,
Что так вспыхивает вновь:
Квёлый отклик полуночный
Или прежняя любовь.
 
 
Словно марево, что вскоре
Обольстит кагал живых,
От тебя я скрою горе,
От друзей и от родных.
Я сгораю так безмолвно.
В пепел стелется листва
Вперемешку с чистой болью.
Вот я был – и нет меня…
 

А генератор счастья, что в груди
заглох…

 
А генератор счастья, что в груди
Заглох,
Но все тревоги позади.
Глубокий вздох.
 
 
Глаза, забывшие цвета,
Всё в пол глядят,
Не видя перья в небесах,
Что вдаль летят.
 
 
И поцелуй не от того
Всё не вернёт,
Хоть ты отдай всё серебро
И сто свобод.
 
 
Когда ломается души
Весь механизм,
В себе последнее круши
И падай вниз.
 
 
Свернувшись, будто дикий ёж,
Клубком,
Остатки истин не извлечь из аксиом.
 
 
В конце лишь будет яркий свет,
Туннель.
И на руках один билет
В один из дней.
 
 
Грудь не всколышет вспоминанье
Дряхлых лет,
Пора пришла для расставаний —
Сдай билет.
 
 
И замерла душа
Младая,
Что во тьме
Остатки жизни проживала
В тишине.
 

Падение

 
Падаем,
Разбивая колени о гальку шершавую.
Падаем,
Ощущая осколки сквозь рану рваную.
Несмотря на все высшее мрачное общество,
Тех падений о камни огромное множество.
 
 
Падаем,
Спотыкаясь о корни прогнивших помыслов.
Падаем,
Под де́вичий выкрик в объятиях горестных.
Закрываем глаза, ожидая удара.
Нервы оголены где попало.
 
 
Падаем,
Оттого и вставать нет ни сил, ни желания.
Познавая всё новое в тайнах гаданиях.
И порой словно миг пролетает падение,
А порой время всё подвергает сомнению.
 

Падаем,

В этот раз на забытые гвозди.

Остриё их – налитые виноградные грозди.

Падаем

Всем своим однородным строем,

Оттого что себя в этот раз не устроили.

Падаем,

Оттого что устали, запыхались без воздуха.

Оттого и с любимой расстались в тех возгласах.

Падаем,

Но с таким упоением вечности,

Не теряя в себе ни на грамм человечности.

 
Падаем,
Оступаясь о крутость недвижимой лестницы.
Падаем,
Если все как один перекрестимся.
Падаем
В бездыханно-статичной комнате,
Затерявшись в кошмарной и затхлой родине.
 
 
Падаем
В предвкушении боли и сладкого ладана,
С шансом стать, покалечившись, искренне радостным.
Падаем,
Обжигаясь в падении мыслями,
Время бег в замедлении кажется быстрым.
 
 
Кажется.
Перестаю совершать падение.
Мысли – патока.
Взгляд – одно сплошное затмение.
Покрывая экватор, невзрачность мебели,
Вновь сливаюсь с пространством в затяжном падении.
 

Ни вздохнуть, ни выдохнуть

Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Сердце словно предало.

Поглощает воды чернь очень-очень медленно.

Вот уже по щиколотку, вот уж по колено.

Время, утешая, топит постепенно.

Ой, не знай, пропадшие, как вы с ним справляетесь.

Где, в каких объятиях ночью вы спасаетесь?

И в каком из этих пут мне найти красавицу,

Что останется в цвету, кой не забывается?

И неважно, где я есть: дома аль на улице,

Пожелание моё никогда не сбудется.

Хоть беги, хоть падай, вой, стой, ругайся бранью,

Но прицельно вновь пронзит встреча, ан свиданье.

Как черемуха в жару, яблони и вишни,

На прощанье поцелуй не бывает лишний!

Но его я не отдам, заберу с собою,

Потому что мы ещё встретимся. От горя

Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Сердце словно предало.

Поглощает воды чернь очень-очень медленно.

Вот уже по щиколотки, вот уж по колено.

Время, утешая, топит постепенно.

Перерождение

 
Я неподвижен,
Статичные блики.
Расфокус дальше-ближе.
Глаз привык, и
 
 
Сплошная осознанность
Всего идеального
Похожа на подлинность
Оригинального.
 
 
Внутри перестройка.
Всё с чистого, заново.
Холодная койка
С оттенками мрамора.
 
 
Частицы гранитного
Остроугольника.
В воздух взвитые
Мысли покойника,
 
 
Похоронённого
Где-то за плинтусом.
Чисто условно.
Со знаками минуса
 
 
Нервы и связи,
Изрядно побитые.
Кто-то жизнь сглазил
Глазами закрытыми.
 
 
Вытерпеть столько —
Лишь половина.
Так своевольна
Мыслей трясина.
 
 
Тело обрушится
На пол белёсый,
Вовсе не слушая
Треск от коррозий.
 
 
Словно очистится,
Скинет ненужное
И просто выпрямит
Нечто наружное.
 
 
Некой статичностью,
Призраком прошлого,
Став малой частью
Противоположного,
Тем, кем боялся
Предстать перед зеркалом.
Тем, кто поклялся
Не быть исковерканным.
 
 
По общим итогам
Подбитой статистики
Весь этот гам
Эквилибристики.
 
 
Плавно, как лодка,
Идущая в штиль,
Праздной походкой
Сменяет век, иль
 
 
Я изменил так:
Тих стрелок, ход,
Бессистемный бардак
монохромных од.
 

Рельсы

 
Рельсы, поезд, даль ночная,
Холод сентября.
Город, тихо засыпая,
Провожал тебя.
 
 
Слякоть, лужи на перроне
И рука в руке.
Звезды где-то в небосклоне
Подмигнут тебе.
 
 
Тихий ветер нежно гладил
Светлых прядь волос,
Время попросту растратив
На поимку грёз.
 
 
Нет ни слёз при расставаньи,
Ни печальных дум.
Лишь улыбка на прощанье
В роще тёмных лун.
 
 
Провожал свою подругу,
Помахал рукой.
Лишь один на всю округу.
Заболел тоской.
 
 
Я крепился что есть силы,
Но внутри грустил.
То, что мило, миль за милей
В добрый путь пустил.
 
 
Поглощает ночь немая
Радость и любовь.
Крепко-крепко обнимаю,
Вновь в долине снов.
 
 
Небо мокрой жирной кляксой,
Как оттенок дня.
В эту новь иль в свистопляску
Я дождусь тебя.
 
 
Месяц сменится, но всё же
Не запомню дней,
Без тебя которых прожил
Я в толпе людей.
 

Ночь

 
В ночь непроглядную, миролюбивую,
В спящую, тёмную, очень ранимую.
 
 
Выйди на улицы рваною раною
И излечись как дождём, так туманами.
 
 
В страсти людские, страсти любовные
Неинтересно вплетать
Чужеродное.
 
 
Столь молодое и столь же невинное,
Слабое, жалкое, статное, сильное.
 
 
В нежности сей не растопится лёд.
Тает и вновь замерзает. Цветёт
Тишь в очертании тела и лиц.
 
 
В шорохе прячется книжных страниц,
Ревность и страсть – порождение тьмы,
Некая связь между людьми.
 
 
Улица молча застыла и ждёт
Дождь, что по крышам сейчас запоёт.
 
 
Город в всевластии Эреба рушь
И оборви нити скомканных душ.
И разнесись да по всем сторонам,
Да омывай искаженье зеркал.
В них лишь остывшие бьются сердца,
Улица, ночь и туман у крыльца.
 

Идунне

 
Открою двери осторожно
Святой обители искусств,
Сколь позволительно, возможно,
 
 
И упаду в бреду, без чувств,
Увидев образ чудотворца
В лучах прославленного солнца,
 
 
Где воздух осквернил шафран,
Вальхаллу высшего порядка
И братский пропитал курган.
 
 
Мне будет холодно и зябко,
Рябь кожи кроет криолит,
Воск в венах гулко забурлит.
 
 
Поэт, художник, музыкант
И разношерстные модели,
И каждый выглядит как франт.
 
 
Ах, дамы с грацией газели
Снимают тоненький наряд
И ласково в глаза глядят.
 
 
Играет громко лиры строй,
И жгут уста слова и вина,
В моменте жизни гробовой
 
 
Вечере выглядит невинно,
Но одного мне не понять:
Как в царство жизни мне сбежать.
 
 
Всё это здорово и лестно,
Валькирий, ангелов небес,
Дыхание ловить прелестно.
 
 
В объятиях крыла воскрес
Во мне искусства бес и страж,
Мой заколдованный крестраж.
 
 
И в страстном, огненном порыве
Под шум оваций муз и лир
Я поддаюсь чистейшей силе.
 
 
Где бесконечно длится пир,
Я буду вечно лишь любить
И жизнь творца боготворить.
 
 
А если кончится веселье,
Под звуки арфы, в Рагнарёк,
Я брошусь в адово затмение.
 
 
При этом выдам новый слог,
И будет в этом мне спасение.
Идунне, вечности урок.