Czytaj książkę: «Школа поэтов. Сборник стихов мастеров и слушателей Зимней школы поэтов в Сочи. Выпуск 2»
Благодарим организаторов XVII Международного зимнего фестиваля искусств под артистическим руководством Юрия Башмета (Сочи, 14-25 февраля 2024 г.) и лично исполнительного директора фестиваля Дмитрия Гринченко
Ответственные редакторы:
Данил Файзов, Юрий Цветков
Первый выпуск «Школы поэтов» вышел в свет в 2024 году
Издательство благодарит художника Александра Отрошко за предоставленное право использовать его работы в оформлении книги
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
© Авторы, 2025
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2025
Школа поэтов в Сочи: продолжение истории
В 2024 году вышла из печати книга, посвящённая очередному сезону проекта «Зимняя школа поэтов». Так получилось, что Зимний фестиваль искусств под артистическим руководством народного артиста России Юрия Башмета в 2023 году прошёл в Сочи в шестнадцатый раз, Турнир поэтов (а также и Зимняя школа поэтов) – в шестой, а книга была издана впервые. Оба проекта (Турнир и Школа) в рамках Зимнего фестиваля искусств в Сочи реализуются Государственным музеем истории российской литературы имени В. И. Даля. Издание книги стало возможным благодаря энергичному попечению руководителя издательства «Алетейя» Игоря Савкина, которому все участники проекта бесконечно за это признательны.
Накануне начала очередного, восьмого сезона Турнира поэтов и Зимней школы поэтов в Сочи, выходит второй сборник произведений мастеров и участников Школы. Издание подобных книг становится традицией, причём – возникшей не с нуля, а встроенной в достаточно длительную историю развития одного из наиболее авторитетных фестивалей искусств в России и в мире.
Прежде чем кратко рассказать о содержании сборника нынешнего года, стоит напомнить некоторые факты из предыстории Зимней школы поэтов.
В 2017 году Дмитрий Гринченко, исполнительный директор Зимнего международного фестиваля искусств Юрия Башмета пригласил ГМИРЛИ имени В. И. Даля к участию в фестивале, по праву завоевавшем уже в те годы международную популярность и авторитет. Почему литературный музей уже много лет принимает участие в фестивале, в основе своей музыкальном!
Во-первых, фестиваль в самом своём названии содержит более широкую культурную проблематику, выходит далеко за пределы музыки. Во-вторых, и ГМИРЛИ имени В. И. Даля – тоже не просто литературный музей, но (и это явствует из названия!), музей истории литературы. В нашей работе на первом плане оказывается взаимодействие словесности как таковой – с книжной культурой, издательскими практиками и, разумеется (через театральные инсценировки, книжные иллюстрации, оперные постановки), – с театром, живописью, графикой, музыкой и другими искусствами.
Синтез искусств, их современное взаимодействие – эта проблематика изначально находится в фокусе внимания сочинского (а с недавних пор – и московского!) башметовского фестиваля. Та же задача постоянно ставится и решается в проектах флагманского литературного музея России.
Сочинский Турнир поэтов по-своему уникален, поскольку в нём присутствует состязательная составляющая. Конечно, стихотворческие соревнования бывали в 1990-2000-е в Москве (популярные слэмы, премия «Живая вода», состоявшийся уже более десяти лет назад чемпионат по поэзии), а ещё раньше – в 1960-е и 1970-е – в обеих столицах1. Но это были баталии в свободном интерьерном антураже, в кафе и клубах, а в Сочи участников и гостей ждал классический концертный зал – с билетёрами и программками. Инициаторы Турнира в большей степени ориентировались вовсе не на традицию стадионных чтений эпохи «оттепели». В основе проекта лежали события, происходившие гораздо раньше, в 1920-е годы – в Крыму, в знаменитом доме Максимилиана Волошина в Коктебеле. В те времена бывало так, что с утра многочисленным гостям дома задавалась тема, которую желающие могли использовать для написания стихотворения и дальнейшего участия в поэтическом соревновании2.
Год от года регламент сочинского Турнира поэтов изменялся, варьировался, по ходу дела ставились обдуманные эксперименты. Неизменным оставалось количество участников (восемь), формат выступлений в три тура (в третьем оказываются трое из восьми соревнующихся), а также жюри, состоящее из лингвистов и литературных критиков, пишущих о поэзии. В начале реализации проекта поэты в своих выступлениях первого тура должны были читать абсолютно новые стихотворения, специально написанные к Турниру, да ещё непременно содержащие некие музыкальные ассоциации, намёки на конкретных композиторов и/или на точно подразумеваемые произведения. А во втором туре к поэтам присоединялись молодые композиторы, участники музыкальных школ, входящих в программу фестиваля. Каждое стихотворение во втором туре читалось с оригинальным музыкальным сопровождением, публике всякий раз представлялись двое: автор стихов и композитор-аккомпаниатор. В итоге один из поэтов-участников по решению жюри объявлялся абсолютным победителем. Своё собственное право голоса имеют абсолютно все присутствующие в зале, по итогам их голосования определялся обладатель приза зрительских симпатий.
Решение включить в дело молодых композиторов – логически привело к учреждению Зимней школы поэтов. С тех пор каждый год восемь поэтов, участвующих в Турнире, делятся на пары и за нескольких дней до главного состязания начинают занятия с небольшими группами молодых стихотворцев. Это увлекательно, даже захватывающе: встречаются люди из разных регионов, под руководством опытных мастеров делятся друг с другом собственными исканиями и открытиями, разбирают (порою взыскательно и даже придирчиво) тексты друг друга. В каждом из четырёх мастер-классов оказываются поэты, прошедшие непростой творческий конкурс, понимающие важность занятий в Школе для их будущей литературной судьбы.
За прошедшие семь лет в Турнире принимали участие много прекрасных поэтов, принадлежащих к разным поколениям и стилистическим направлениям. Среди них Максим Амелин и Геннадий Калашников, Ольга Сульчинская и Ирина Ермакова, Марина Боро-дицкая и Мария Ватутина, Дмитрий Данилов и Николай Звягинцев, Елена Исаева и Григорий Кружков, Анна Аркатова и Инга Кузнецова, Вадим Месяц и Александр Переверзин, Амарсана Улзытуев и Санджар Янышев и многие другие. Всем им, а также членам жюри разных лет я выражаю сердечную признательность. Также от души благодарю заведующую отделом ГМИРЛИ имени В. И. Даля «Дом И. С. Остроухова в Трубниках» Марину Краснову, без деятельного организационного таланта которой проект не мог бы существовать, а также поэтов и организаторов культурных событий Данила Файзова и Юрия Цветкова, присоединившихся в последние годы к нашей команде. Наконец – моя сердечная благодарность исполнительному директору Зимнего международного фестиваля искусств Дмитрию Гринченко, постоянно побуждающему нас не стоять на месте, думать о развитии.
Во втором сборнике Зимней школы поэзии напечатаны стихи очень разных поэтов, их стилистические предпочтения, темпераменты, литературные позиции несводимы не то, что к единому общему знаменателю, но даже не могут быть выстроены в логический ряд. Мне кажется – это замечательно!
Разнообразны творческие манеры мастеров, участников Турнира поэтов: среди них Игорь Волгин и Дмитрий Воденников, Ольга Аникина и Ната Сучкова, Дмитрий Григорьев и Данил Файзов, Дмитрий Тонконогов и Юрий Цветков.
Очень интересно знакомиться с творчеством молодых слушателей школы. Конечно, не все их них могут быть названы дебютантами, за плечами многих немало публикаций. Некоторые имена уже известны знатокам современной поэзии – Василий Нацентов, Александра Шалашова, Григорий Горнов, Елизавета Трофимова…
Меня всегда охватывает волнение, когда случается перелистывать пожелтевшие журнальные страницы, старые книги, где среди молодых и начинающих называются имена тех стихотворцев, которые в наши дни считаются заслуженными классиками. Дай Бог, чтобы подобные чувства возникали у читателей этой книги в 2045-м году и в 2075-м…
Дмитрий Бак, директор
Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля
Наставники о семинаре
Ольга Аникина
Настройка слуха
Мне ближе понятие не «семинар», а «мастерская». Пространство, в котором каждый из участников может освободиться и разжать свою внутреннюю пружину настолько, чтобы, эмпатично подключаясь к другим участникам, корректно и бережно говорить о методах письма – своего или чужого, выявлять и применять эти методы в моменте без страха или стеснения. В этом случае мастерская становится чем-то наподобие оркестра, а ведущие становятся для оркестрантов дирижёром, концертмейстером, штатным психологом, а иногда – метрономом или тюнером для настройки. И только если участникам удаётся слаженно сыграть музыку друг друга, я с уверенностью могу сказать, что это была удачная работа.
Зимняя школа поэтов в Сочи в 2024 году (вместе с Данилом Файзовым) мне запомнится именно слаженной игрой оркестра и отчётливой различимостью в общем звучании голоса каждого из участников нашей мастерской. Получилась музыка, слушать которую было очень полезно и интересно, в том числе и мне самой; это признак не только открытости и профессионального подхода семинаристов к работе; дело и в самом материале, с которым мы работали – в талантливых текстах. Уже на этапе попадания в мастерскую тексты решали всё.
Для формирования языка Софьи Дубровской не последнюю роль играет, с одной стороны, влияние обэриутской зауми, наследия метареализма и визуальной поэтики Аркадия Драгомощенко; с другой стороны, её тексты транслируют мировидение хрупкого, обострённо чувствующего человека, помещённого в тревожный и неустойчивый мир.
Такое мироощущение близко и Евгении Липовецкой, на текстах которой лежит отпечаток выраженной интроверсии; помимо визуально выстроенной системы образов, в поэтике Евгении есть место работе с фольклором, языковым и звуковым рефлексиям.
Тория Чайкина тяготеет к ритмизации, её голос музыкален и выявляет болевые точки поколения двадцати-тридцатилетних: ранимость, эмпатия, и тонкие эмоциональные настройки, направленные на фиксацию крохотного и тонкого.
Михаилу Вистгофу в его двадцать лет пока ещё близка работа с маской космического демиурга, способного заглядывать в глубину предметов и явлений (неожиданная метафора работает как иголка, проникающая в суть вещей), а в следующее мгновение возноситься над ними, разворачивая взгляд вширь – насколько возможно.
Силлабо-тонические стихи Романа Япишина и Екатерины Калугиной наследуют уральской поэтической школе, у каждого поэта по-своему.
Тексты Екатерины чуть ближе к направлению, в котором работают Андрей Санников, Дмитрий Машарыгин: сюжет, если таковой имеется – неявный, тайный и потому абсурдный; неожиданное соседство слов работает здесь как обостряющий восприятие приём, и одновременно это очень женские стихи, в них много телесного, открывающегося постепенно – этим тексты Калугиной интонационно оказываются близки к стихам Майи Никулиной.
Тексты Романа Япишина наоборот, представляют собой максимально непрозрачную обёртку, а которую плотно упаковано личное, никому не доступное пространство. Вход туда закрыт иронией, кое-где переходящей в ёрничество, шутейностью, которая сбивается то в песенную интонацию, то в пародийную. Япишину больше близка манера Аркадия Застырца, Алексея Сальникова.
Поэтика Максима Глазуна ориентирована на эклектическую эстетику сопряжения, казалось бы, не пересекающихся языковых пластов. Его тексты балансируют на грани китча, но сквозь нарочитое пересмешничество и формальные игры с языком, просвечивает авторское сострадание ко всему, что живёт и дышит.
Владимир Попович берёт на вооружение лаконичность и точность; его лирика с выверенной ритмикой и звучными рифмами вовсе не архаична – ей свойственна та свобода языка, при которой через грамматические вольности и словотворчество прорывается сдерживаемая автором эмоция.
Елизавета Трофимова, философ по основному образованию, следует за Гёльдерлином в освоении языка, который есть одновременно и опаснейшее благо, и невиннейшее из занятий. Обострённое чувство речи даёт Елизавете возможность писать о прекрасном и болезненном – о памяти и времени, о потере и о жизни после потери.
Стихи, представленные в подборке Михаила Боровских были написаны после значимого для автора периода молчания; Михаил, быть может, наощупь, но уже довольно уверенно действует в пространстве заново обретённой речи. Такую лирику, с ощутимой энергией спокойствия и скрытой силы, обычно называют «мужской». Лирический герой Боровских не отрицает этого и не выставляет напоказ – более того, его стихи откровенны и искренни без навязчивой сентиментальности.
Все участники нашей мастерской талантливы, смелы и неугомонны. У них есть всё, чтобы писать новые, прекрасные и сильные тексты. Мне остаётся пожелать им только одного: чтобы в их памяти осталась память о той музыке, которую мы играли все вместе в феврале 2024 года. Я уверена – это будет светлое и духоподъёмное воспоминание.
Данил Файзов
Великолепная десятка
В массовой культуре, в той её части, которая наиболее всего влияет на умы, в синематографе, существует традиционный сюжетный ход. А именно: герою предлагается собрать команду лучших, чтобы побороться со злом. Юл Бриннер справился, если что. Если отбросить в сторону то, что нас с Олей Аникиной, моей соведущей мастерской, никто со злом не звал бороться, но представить, что позовут… ну вот у нас есть команда. Роли розданы абстрактно, тем более что все семинаристы обладают двумя-тремя характеристиками, свойственным персонажам.
Нужны кто? Медсестра с даром целения прикосновением строки. Силач, не осознающий силы, но, когда нужно, демонстрирующий её. Отчаянный трикстер, такой Одиссей, высмеявший всё, ему суждено вернуться домой. Женщина-кошка, гибкая и стальная. Мальчишка-гаврош, про которого никто не подумает, что он вообще мир тут спасает. Мудрый оружейник всегда готовый поделиться десятком убойных слов. Стрелок, хранящий колчан со стрелами, видимо, в спинном мозгу. Седая колдунья, от её взгляда вода превращается в коньяк и сыворотку правды. Девушка-мишень, зло нацеливает на неё свой взор, но она обернётся убийственной силой. И жрица, умеющая разговаривать со всеми богами на их языках.
Ничего так команда, я с такой куда угодно, нам и знамя поднять, и новый мир построить. Мне с ними не страшно.
Стихи семинаристов
Михаил Боровских, 2002 г. р., Москва
«когда вразрез проходит станция…»
когда вразрез проходит станция
со звуком тающим трещотки
то кажется что может статься я
стою нерезкий и нечёткий
на половине сло оборванный
ищу другую половину
и вспоминаю бегло пойманный
в овраге сад
смотреть за спину
где белый шум твоих ранеток
где ночи вещие и зрящие
глядят глазами незабудок
несутся станции вопящие
ненастоящие стоящие…
вдруг вспомнишь тёмный лес прогулок
снег страшен однозначен гулок
«приди ко мне простой стишок…»
приди ко мне простой стишок
как дважды два четыре
я буду ртом ловить снежок
в своей пустой квартире
я буду руки поднимать
и опускать их снова
ложиться голым на кровать
и ничего не понимать
ни слова ни полслова
