Czytaj książkę: «Артефакты Агарона»

Пролог

– Агарон, берегиссссс, – прошелестело слева, и огромный паук в развороте отбил передними лапами летящее копье, второй парой ухватился за него и дернул на себя. Хелицеры сомкнулись на шее охотника и смяли металлический защитный ошейник как фольгу. Нападающий обмяк и повалился на землю. Агарон с силой топнул по его телу, пробивая когтями на лапах защитный мундир.

Убедившись, что охотник мертв, Агарон осмотрелся. В небольшой пещере валялось пять тел без признаков жизни. Охотники шли за ним по пятам, но совладать, как и много раз до этого, не смогли. Он жив.

Из дальнего угла послышалось жалобное шелестение. Агарон метнулся к темному пятну. Паук-солдат лежал, поджав лапы. Копье насквозь пробило его тело, отравленный наконечник вышел через спину, на дно пещеры медленно вытекала черная кровь.

– Агарон, я умираюшшшш, – еле слышно произнес паук. – Прости, я не смог найти наших матерей. Не успел. Попал в ловушку. Отомсти за меня, Агарон. Пусть мир людей захлебнется в крови.

Солдат вздрогнул и осел, повалившись на бок. Агарон оттащил его в центр пещеры, в костер, чтобы сжечь тело. И только потом начал преобразование.

Из-за кипевшей внутри ярости он никак не мог сосредоточиться, чтобы уложить средние ноги вдоль тела и подтянуть брюшко. Но кое-как ему это удалось. Агарон накинул длинный плащ, задние ноги обул в высокие резиновые сапоги. Пряжка плаща накладывала морок и гарантировала, что его голову случайные зеваки будут принимать за обычное человеческое лицо. Главное, не давать шанс разглядеть его детально.

Агарон перекинул сумку через плечо, напоследок обернулся и бросил в темноту пещеры.

– Я отомщщщщщу, – и вышел в ночь.

Глава 1. В которой герой просыпается и идет на работу.

– Эй, соня-засоня, вставай, работу проспишь!

Я проснулся от того, что на мне прыгала малышка Софи, моя пятнадцатилетняя сестра. Ей доставляло удовольствие будить меня самыми разными способами, большую часть из которых отнести к гуманным было сложно. Сегодня хотя бы без холодного душа.

Софи в отличие от меня еще училась в школе, но наступившие летние каникулы усилили домашнюю активность моей сестрички. Действительно, пора собираться, чтобы она не взорвала мозг своей трескотней.

Я резким движением скинул с себя егозу, придавив своим телом через одеяло.

– А вот я тебя сейчас! – И я притворно зарычал. Такие игры больше для пятилеток, но у нас с Софи они вошли в привычку.

– Мал еще, вампиреныш! Клыки не доросли! – Взвизгнула она и, быстро выкрутившись, выскользнула из кровати. После чего показала свой длинный чуть заостренный язычок и скрылась из моей комнаты.

Да, я вампир. Не совсем еще, конечно. Я неинициированный вампир. В моих венах струится кровь с подходящими генами, но пока кто-то из уже взрослых вампиров не запустит в нее токсин, у меня не будет ни клыков, ни возможности прыгать на пять метров без разбега, ни сил согнуть за секунды металлический прут.

Вампиры живут не вечно, но очень долго. Вот только после инициации они не могут ни детей иметь, ни меняться внешне. Поэтому адекватные вапмиры, как наши с Софи родители, сначала ждут пока вырастут, обзаведутся потомством, перестанут выглядеть подозрительно молодо для окружающих их людей, а только потом проходят инициацию. И тому же учат нас, своих детей.

Так что я ничем не отличаюсь от обычных людей. Также ем, сплю, год назад окончил школу, а сейчас работаю в семейном магазине по продаже артефактов. Куда мне и следует отправиться после завтрака.

На кухне отец читал что-то на своем планшете. Мама готовила завтрак. Софи играла на телефоне за обеденным столом. Я втянул ноздрями приятные запахи, идущие от плиты.

– Яичница с беконом? – Мама кивнула, и я задал другой вопрос. – Дядя уже в магазин отправился?

– Сегодня его смена, – подтвердил отец.

Магазин принадлежал нашей семье уже лет пятьсот, а может и дольше. Занимался им, как правило, старший член семьи, а все остальные были у него на побегушках. После того, как дедушка умер от «смертной тоски», магазин перешел его брату, которого мы с детства с легкой руки родителей называли дядей.

У дяди была бурная молодость, которая закончилась быстрой инициацией и отсутствием потомства. Сколько помню, он всегда жил с нами, помогая деду по магазину. Так что никто не огорчился, когда по завещанию дед передал его дяде. Отец продолжил свою юридическую практику, а мама работу управляющей одного из ночных клубов города.

После сытного завтрака я быстро собрался и выехал на велосипеде в магазин. От частного сектора, где прятался за высоким забором наш дом, до магазина минут десять крутить колеса. Город уже проснулся, улицы наполнились людьми, мне пришлось снизить скорость, чтобы никого не сбить и не попасть под машину.

Регенерация даже у неинициированных вампиров проходит очень быстро. И удивлять окружающих, почему через пять минут после травмы под корочкой запекшейся крови у тебя белоснежная кожа, мне не хотелось.

Наш магазин прятался в цоколе старого кирпичного дома. Когда-то мои предки занимали большую часть этого дома на окраине города. Однако, время шло, город сильно расширился, несколько раз сменилась власть и даже страна. Чтобы уменьшить число вопросов от любопытствующих и проверяющих, дед еще в молодости присмотрел кусок земли на отшибе, где и выстроил новый семейный дом. А в старом постепенно распродал все помещения как отдельные квартиры, оставив себе только цокольные помещения.

На вывеске красовалось слово «Артефакты Томаса». Томасом звали нашего давнего-предавнего предка. Настолько давнего, что я не слышал ни одной легенды о нем. Именно он получил первые знания, как делать артефакты. И стал их продавать всем желающим.

Дядя сидел за прилавком, просматривая новости на компьютере. Седой, в очках, с остроконечной бородкой, в сюртуке – ни дать, ни взять, бодрый деловой старикашка лет шестидесяти. Маскарад на славу. В жизни он выглядел на тридцать лет максимум, чем и пользовался постоянно, кадря дамочек в ночных клубах.

– А, Алекс, явился наконец, – прокряхтел дядя. – Думал, и не увижу тебя сегодня.

– Не ворчи, дядь. Уйти хочешь? – Спросил я, зная ответ заранее.

– На часок. Подменишь?

– Разумеется.

Дядя быстро вскочил, накинул пиджак и, крикнув на пороге: «я скоро», исчез за дверью.

Я ничуть не был удивлен. Тяги у дяди к артефактам не было никакой. Еще какие-то новые найти в незнакомых краях – куда ни шло, страсть к авантюрам была у дяди в крови. Но сидеть целыми днями в лавке, общаясь с покупателями, или тем более кропотливо собирая новые артефакты из редких компонентов, это точно было не его. Это было мое.

Свой первый артефакт я собрал на коленях у деда. К семи годам я знал большую часть существующих компонентов и умел отличить их друг от друга. А с десяти принялся мастерить артефакты уже на поток. Дядя по завещанию должен был лишь дождаться моей инициации, чтобы передать магазин.

Скрипнула дверь, я оглянулся, нет не покупатель, поставщик. Ольга, из ковена ведьм-травниц. Сами они больше по зельям, но, чтобы лишнее заработать, приносят мне редкие травы и экстракты. Ольга самая приятная из них, тихая, спокойная, даже немного застенчивая. Ведьмы обычно стараются быть яркими и дерзкими на вид, а Ольга, скорее, милая и скромная.

– Вот, смотри, – она сдернула платок с корзинки. Я отобрал несколько пучков трав и склянок с подписями.

– А донника бородавчатого нет?

– Светка подралась с русалками, так что хозяин озера доступ закрыл. Главы ковена с ним общаются, но пока подойти не можем, откидывает нас. На болота тоже не суемся, чтобы не усугублять, – со вздохом пожала плечами Ольга.

Светка – молодая ведьма. Кровь в ней проснулась недавно, так что правил она не знает. Или знает, но плевать на них хотела. Даром что травница. Ей бы в боевые ведьмы, да не повезло. Реализуется за счет древних нелюдей, которые в город не суются. Выставляет себя на посмешище, да проблемы ковену создает.

– Не переживай, все уладится. Кишка у Светки тонка, чтобы серьезную бучу устроить да навсегда рассорить вас с озерными.

– Я знаю, – сказала Ольга и подняла на меня глаза. Голубые, бездонные, захлебнуться можно за секунду. Вот она ведьмовская силища. – А у тебя есть колечко огня? Не мне, подруге.

Я сглотнул, переводя дух. Как же, подруге. Тебе оно самой нужно. Колечко огня – артефакт, который придает харизмы в общении. И что, самое главное, эффект от него не пропадает, если носить кольцо достаточно долго. Обычно его в виде печатки оформляют для всяких там ораторов, политиков, певцов. Девушки берут редко. Парней харизмой только отпугнуть можно. Для них правильнее будет надушиться духами с афродизиаком или там макияж поярче сделать. Зачем это нашей скромнице огонь?

– И что подруга хочет этим колечком добиться?

– У нас конкурс скоро будет. Краса ковена. Она хочет усилить свое влияние на аудиторию, – глаза Ольги, кажется, стали еще больше, а губы пухлее. Она еще и облизнула их! Но темнит, темнит ведьма.

– Разве там разрешены амулеты?

– Все разрешено. Что за ведьма, если не может использовать все что под рукой, – улыбнулась Ольга, и морок чуть-чуть отступил.

Вот за что уважаю ведьм, так за их честность. Хочешь победить, не смущайся использовать любые приемы. Это с другими сообществами они хоть как-то стараются правила соблюдать, а внутри любого ведьмовского ковена правило одно – никаких правил.

Вот только забывает Ольга с кем дело имеет. Даром что мне недавно восемнадцать стукнуло – вампиры быстро взрослеют. Мороки и зелья на нас практически не действуют. Тем более такие примитивные. Я помотал головой, прочищая сознание. И вновь увидел перед собой быстро краснеющее, но такое привычное лицо Ольги.

– Выборы? – Спросил я. И она, заливаясь краской по самые уши, кивнула.

Ведьмы – странные. Отсутствие принципов привело к тому, что место главы в ковене у них занимает не тот, кто умнее или сильнее. А тот, кто больше других устраивает. С другой стороны, это эволюционное решение – такие фигуры всегда быстрее договариваются о мире с другими сообществами, чем те, кто рвутся к порабощению мира. Но само решение – искать главу самого беспринципного сообщества нелюдей через выборы, каждый раз удивляет.

– И ты хочешь стать главой ковена? – Спросил я.

– Выборы не главы в этот раз, – захлопала глазами Ольга, поняв, что уловка с подругой не сработала. – Наоборот, глава отбирает себе помощниц. Я уже не девочка, надо расти.

А на вид лет двадцать пять. Кто их возраст разберет. Ведьмы не умеют сохранять молодость тела как вампиры. Но могут поддерживать ее косметикой собственного изготовления, а как она перестает работать, переходят на мороки. Никогда не интересовался, сколько на самом деле лет Ольге, а теперь вдруг стало интересно.

– Хорошо, сейчас подберу, – пробормотал я и отошел к своей мастерской. Ну как мастерской, стол дубовый да шкаф с десятками маленьких отделений-ящичков. Я решил не готовое продать Ольге, а собрать под нее. Померял ей пальчик, чтобы выбрать основу. Колечко будет деревянным. Травницам это лучше подходит, чем из металла, роднее. Затем пропилил аккуратно фрезером ложбинку вдоль всей длины кольца. Пропитал три нитки в разных составах и повязал на него по кругу. После чего окунул кольцо в фиксирующий состав из смолы. Подсушил в печке, чтобы смола быстрее застыла. Отполировал, проверил на свойства под оком вельзевула и отдал Ольге.

– Пользуйся на здоровье!

– Ой, как быстро! – Радостно хлопнула в ладоши Ольга. – А оно сработает?

– Обижаешь! Эксклюзивная работа. Носи, не снимая, так его аура быстрее смешается с твоей и будет не разобрать со стороны, ты это или кольцо помогает. И никому не говори, что это. Придумай легенду – подарок, допустим, от парня. Как и любой амулет, кольцо утрачивает силу, если его повредить.

Ольга на радостях два раза прокрутилась на пятке, а потом запустила руку глубоко за ворот своей блузки. Я глубоко вздохнул, но она всего лишь вытащила амулет-коробочку на веревке. Такие с собой многие нелюди носят. Ольга открыла коробочку и ногтем вытащила из нее малюсенькую коробочку высохшего нераскрывшегося цветка.

– Держи, пока не передумала, – сказала она, передавая ее мне в ладонь. Я уже по виду знал, что это.

Донамин. Звучит, как название лекарства, но на деле это даже не отдельный вид растения. Это мутация обычной ромашки. Редкость невероятная. Один цветок на миллион. Найти их целенаправленно нельзя, хотя многие пытались. Но когда ты живешь сбором растений, рано или поздно тебе повезет.

У всех растений есть какие-то свойства, которые используют в зельях. Или в артефактах. А донамин – нет. Он так редко встречается, что никому не удавалось толком исследовать, на что он способен. Для обычного травника это просто мусор, в лучшем случае редкость. Но не для исследователя.

– Царский подарок, Ольга, – сказал я. – Будет чем занять вечера. Если вдруг найду что-то интересное в нем, буду вдвойне благодарен.

По-хорошему, надо было с ведьмы деньгами брать за кольцо. Но денег у травниц всего ничего. Зелья нынче не в ходу, и конкуренция большая. Так что живут продажей трав и приживалками. Поэтому мы ударили по рукам, что сегодняшний товар и донамин пойдут в оплату за кольцо.

После Ольги пару часов было тихо, потом зашли два покупателя. Домовые. Взяли запас артефактов для защиты от насекомых. За ними почти сразу залетела ватага школьников, чтобы на родительские деньги отовариться пирамидками знаний – небольшими артефактами для усиления памяти. Торговый день начался.

Марина заскочила ближе к концу рабочего дня. Я уже протирал полки и окна перед закрытием.

– Привет, – грустно поприветствовала она.

– Как дела? – Спросил вполоборота я.

Марина – моя бывшая одноклассница и человек. Из тех людей, кто знает о существовании нелюдей. Ну как знает. Знают или догадываются многие. А она общается с нами, понимая, кто мы и на что способны. Ее отец Иван Аристархович Белецкий – историк, доктор наук, давно интересуется нелюдями, собирает нашу историю по крупицам. Моему деду регулярно привозил артефакты из своих поездок на экспертизу.

– С папкой беда, – сходу пожаловалась Марина.

– Чего так, денег не дает на карманные?

– Да нет, прям настоящая беда. Изменился он с последней поездки.

– Что с ним? – Озадачился я, опустив тряпку.

– Как вернулся, злой стал, дерганный. С мамой постоянные споры, чуть не драки. На меня тоже орет.

– Порча? – Предположил я. – Или, может, завел кого?

– Нет, ты что. Какая любовница. Он из дому не выходит. Телефон пылится со дня возвращения.

– Тогда точно порча, – сказал я. – К охотникам не ходила?

– Мама ходила. Они приехали, померяли ауру. Все нормально. Но он изменился. При охотниках правда смирный был, как раньше. Едва вышли за дверь, сразу скандал. Стал чемодан собирать, говорит, уехать ему надо, – в глазах Маринки стояли слезы.

Охотники – это такой орден по контролю за нелюдями. Людской. Разговор у них короткий. Если что не так, в расход. У них достаточно накопилось-наработалось примочек, чтобы разобраться, есть ли порча и какая нелюдь договор о невмешательстве нарушила.

– М-м-м, – задумался я. Если уж охотники порчу не почувствовали, то там что-то серьезное. Или впрямь Иван Аристархович двинулся по фазе. Не во всех болезнях людей ведьмы виноваты. Мог и просто кукушечкой поехать после того, как нашел что-то интересное на очередных раскопках.

– Ты можешь помочь? – Спросила Марина. – Ну, пожалуйста.

Не то, чтобы Маринка мне не нравилась. Нравилась еще и в школе, да и сейчас. Но она человек. С такими вампиру жизнь не построить. Нельзя человека в вампира обратить – умрет он от токсина. Кровь людей пить можно, а сделать вампиром нельзя. Ну, и зачем зря страдать о несбыточном?

Я действительно не знал, могу ли я ей помочь. Если охотники порчу не нашли, то ее наложила ведьма очень уж высокого ранга. Эманации такой работы никакой детектор не почувствует.

– Я, правда, ничего не могу гарантировать. Могу только попробовать поискать. И то, – тут я на минутку задумался, перебирая варианты. – Нужно, чтобы он с детектором походил хотя бы дня три. Тогда если и есть что-то, оно накопится по капле, и детектор сработает.

– Спасибо! – Радостно выдохнула Марина.

– Ты не спеши радоваться, – остановил я ее от объятий. – Сначала подумай, как детектор на нем закрепить. И как он должен выглядеть, чтобы он его не снял.

Марина задумалась.

– Образок! Бабушкин, – вспыхнула она через минуту. – Он его даже в бане не снимает.

– В бане не снимает, а мы его подменить должны. И как мы это сделаем? – Хмыкнул я. – Кроме того, понятия не имею, как он выглядит.

– А какого размера детектор? – Напористо спросила Марина.

– С монетку будет, вот такой примерно, – показал я на пальцах. – Это, конечно, в чистом виде без упаковки.

– Так образок с секретом. Там внутри полость, и можно положить что угодно, – с гордостью найденного решения сообщила она.

– То есть ты хочешь взобраться на папочку и выпотрошить его образок? Так он тебе и дал!

– Мало ты меня знаешь, – отмахнулась Марина и достала из сумочки баллончик с газом. – У меня есть цепенеющее зелье.

Конечно, с чем еще может ходить по улице юная красивая девушка в короткой юбке. С цепенеющим зельем, которое при попадании на кожу делает столбом любого минут на десять. Конечно, нужно отдельно наложить заговор на такое зелье, чтобы самой при распылении не оцепенеть, но ведьмы-травницы легко с этим справляются. И ведь ведьмы знают, что продажа зелий людям, способных навредить другим людям, является нарушением договора с охотниками, но что не сделаешь по дружбе и за деньги.

– Светкино? – Спросил я, зная ответ. Марина кивнула.

Я вздохнул, ощущая, что вляпываюсь во что-то нехорошее, но пошел к столу собирать детектор. Через полчаса в маленькой капельке смолы застыли несколько ниточек с экстрактами и мелких камешков. Самым трудным было расположить их в нужном порядке. Порядок был моим собственным, неканоническим, хотя отличался несильно. На грубое влияние такой артефакт не отреагирует, а вот слабое будет впитывать потихоньку, пока не сработает, и реакция запустит импульс, который поймает приемник, который я вручил девушке.

– Палочка? – С недоумением спросила она, крутя в руках кусок ветки.

– Да. А ты ждала магический жезл? Когда детектор сработает, палочка треснет. От того, как она треснет, будет ясно, что за порча. Если это, конечно, порча. Но я еще добавил в детектор пару камушков на заговоры и облучение магической энергией. Радиус приемника – до сотни метров, но лучше быть поближе от объекта. Все что тебе надо, положить веточку в кастрюльку или шкатулку на белый лист бумаги. И раз в день проверять. Когда треснет, прислать мне на телефон фото веточки на бумаге.

– Ты со мной пойдешь? А то мне одной страшно? – Спросила Марина.

– Ты боишься идти домой? Или усыплять папочку? – Невесело усмехнулся я.

– И то, и другое, – неуверенно пробормотала девушка. – Просто я могу передумать. И потом жалеть об этом.

– И как ты себе это представляешь? Привет, па! Это Алекс, мой одноклассник. Вот тебе зелья в лицо! И держи детектор в образок!

Марина нервно рассмеялась.

– Ладно, я пойду. Но делать будем по-моему, – вздохнул я. И пошел опускать ставни на окнах.

Глава 2. Где герой совершает глупость и увязает еще больше.

Иван Аристархович действительно изменился. Нет, это был все тот же высокий суховатый мужчина с впалыми щеками и руками-ветками, но движения его стали слишком порывистыми, дергаными, а белки глаз окрасились в красный цвет из-за лопнувших сосудов. Он коротко буркнул что-то, завидя нас в коридоре, и юркнул в свой кабинет.

Мамы Марины дома не было. Она работала врачом и сегодня заступила на ночную смену. Марина показала мне, где раздеться и провела в свою комнату.

А я уже и забыл, как тут. В последний раз был года три назад на дне рождения девушки. Тогда же в последний раз были и взаимные попытки романтического интереса. Но то ли я был слишком напуган, то ли Марина смущена моей робостью, ничего не вышло, и мы оставили попытки сойтись.

– Как ты планируешь его выкурить? – Выразил я сомнение.

– Проще простого. Никто не будет никуда входить с баллончиком наперевес. Мы распылим его внутри кабинета.

– Ты в своем уме? – Покрутил я у виска.

– Более чем, – зло усмехнулась Марина. И я, внутренне вздрогнув, порадовался, что в школе не закрутил с ней роман.

В один шаг девушка запрыгнула на шведскую стенку, оставшуюся в ее спальне с детства, и засунула в дыру в стене свою руку с баллоном. Минута сдавленного пшиканья из баллона и потом звук упавшего тела.

– Дырка между комнатами? Откуда? – Удивился я.

– От верблюда, – довольно ответила Марина. – Это для системы центрального кондиционирования сделали, только ее саму еще не провели. Не успели.

Мы вбежали в кабинет. Иван Аристархович лежал на полу, поджав ноги. Зелье достигло его сидящим на стуле, и встать он не успел. Цепенеющее зелье сковывает движение мышц почти мгновенно. Глаза были закрыты. Обычно зелье не приводит к потере сознания, но в такой концентрации могло случиться что угодно.

Марина быстро распахнула на груди отца рубашку, достала образок и вытряхнула из него на ладонь несколько круглых семян, передав их мне. На их место она сунула амулет-детектор.

– Сделано! Мотаем отсюда! – Прокричала она, и мы быстро покинули кабинет.

Приемник девушка спрятала в коробке из-под обуви на антресоли. После чего мы оделись и выскочили на улицу, остановившись возле подъезда, чтобы отдышаться.

– Было здорово, – сказала довольная Марина и чмокнула меня в щеку.

– Главное, чтобы помогло, – смущенно ответил я. – Ты домой?

– Нет, ты что! А вдруг он что-то видел или вспомнит. Переночую у подруги. Утром осторожно проведаю как там.

– Будь осторожна, – сказал я, и мы попрощались.

Проводив фигурку девушки взглядом, я попробовал рассмотреть в свете фонаря, что вытащила девушка из образка отца. Четыре глянцевых шарика, похожих на жемчужины. Я достал из бумажника тест-нитку на магическое воздействие. Ни искринки. Либо эти камешки ничего не излучали, либо влияние было таким слабым, что его нельзя было обнаружить обычным путем.

Не убрали ли мы таким образом и причину странного поведения отца Марины? Если так, то не опасно ли это для меня. Конечно, вампиру порча что слону дробина – нужен другой механизм воздействия и компоненты. Но все-таки я и не совсем вампир пока. Стоит поберечься. Я достал из сумки коробочку из галенита, камня с большим содержанием свинца, и положил в нее черные горошины. Потом в магазине проверю, что к чему.

Дома было все как обычно. Софи готовилась ко сну. Родители уединились в своей комнате, чтобы не мешать своими делами нам – инициированные вампиры практически не спят. На кухне я обнаружил пустой стакан с характерным запахом. Похоже у мамы скоро фаза голода. Я достал из холодильника лазанью, отрезал кусок и разогрел в микроволновке.

Поедая фарш, прослоенный бешамелем и пастой, я подумал, хочу ли я вообще инициации. Сейчас у меня понятная размеренная жизнь, в которой я расту, взрослею, меняюсь. Но потом мне придется следовать заветам предков, завести семью, родить одного, а лучше трех ребятишек, чтобы род вампиров не прекратил существование. И подставить шею под укус.

Токсин разойдется по моей крови, запуская болезненный процесс трансформации. Пару дней я буду потеть и кричать от выворачивающих тело болей. Зато потом смогу бегать со скоростью ветра, спать один раз в неделю или месяц. Взглядом уговаривать людей на какие-то действия. И что там еще бывает у вампиров.

А главное, я перестану стареть. Моя кожа станет чуть бледнее чем обычно, на солнце у меня могут возникать ожоги, которые, правда, потом в темноте быстро излечиваются. Но годы будут идти, а меняться я не буду.

Буду носить маскировку как дядя, которому почти сто лет, а выглядит он на тридцать. Или морок, как мать, которой регулярно надоедает ее настоящая внешность. Иногда менять место жительства, работы. И каждый день ожидать зова. Голод приходит внезапно. Чем меньше волнений, активных действий, тем реже вампиру требуется кровь. Но как не старайся сохранить спокойствие, голод все равно приходит.

И тут все реагируют по-разному. Кто-то не успевает поймать момент и срывается. Кто-то, как мои родители, вовремя подстраховываются, закупая донорскую кровь. За первыми потом гоняются охотники, чтобы оторвать голову – единственный гарантированный способ умертвить взрослого вампира.

Но что еще хуже, со старением срывы происходят все чаще. Редко кто из вампиров доживает до двухсот лет. Большинство не способны удержаться от зова и начинают пить кровь у смертных все чаще. Те же, кто научился бороться с голодом безопасными методами, впадают в другое состояние, которое мы называем «смертной тоской». Сплин по молодости, когда было еще так много неизведанного. А теперь осталась только горечь невозможности повернуть время вспять.

Охваченный смертной тоской вампир приводит свои дела в порядок и сам сдается охотникам, чтобы не взваливать на родственников и соплеменников вину за свою смерть. Именно так умер мой дед, у которого на коленях я вырос. Пять лет назад он в последний раз запер магазин и ушел в штаб-квартиру охотников. Утром нам принесли его прах и завещание. Софи плакала, мать нервно закусила губу, и неделю мы от нее не слышали ни слова.

Я ни тогда, ни сейчас не понимал, что двигало дедом. Крепкая семья, хороший бизнес, общение, уважение. Даже охотники приходили к нему не требовать, а советоваться. Но он, как и другие старые вампиры, подхватил эту напасть.

Часа в два ночи хлопнула дверь, вернулся дядя. Вот неугомонный, подумал я, укладываясь в кровать. Скоро сто лет стукнет, а все шастает по женщинам. Дядя хлопнул дверью своей комнаты, и это было последнее что я услышал перед тем, как уснуть.

Утром я проснулся непривычно рано, встал, скомкал из другого одеяла ком, похожий на тело и накрыл сверху первым. Сам спрятался за занавеску. Ждать пришлось недолго. Софи кубарем влетела на кровать, быстро обнаружила подлог, но уже была поймана и скручена.

– Ага, попалась! – Провозгласил торжественно я.

– Так нечестно, – беспомощно закрутилась она, но теперь ускользнуть у нее не получилось. Это не на сонного напасть. – Ты знал.

– Конечно, знал. Ты ко мне каждое утро так влетаешь, – укоризненно сказал я. – Ладно, вылезай. Есть какие новости?

– У мамы голод начался. Так что дня три будет злиться. Папа говорит, что это из-за проверок на работе. Но сам-то довольный, – Софи уже знала, что в процессе голода либидо вампиров сильно вырастает. – Дядя вроде влюбился.

– Фррррр, скажешь тоже, – отмахнулся я. – У него женщин как перчаток.

– Не знаю, не знаю, – с видом загадочной дамы проговорила сестра. – Но папа говорит, что такое на его памяти впервые. Возможно, нашел ту самую.

– Буду сильно удивлен, если это случилось.

Взрослые вампиры почти всегда живут кучно, гнездами. Старшие заботятся о младших. Младшие прикрывают старших. Но чтобы кто-то из старших сходился надолго – редкость. Нет смысла. Нового потомства не заведешь, разве что позволят инициировать кого-то из чужого гнезда. Чувства? Чем ты старше, тем сильнее близость «смертной тоски» и любые чувства отступают перед этой болезнью.

– И она не вампиресса, – закончила Софи и в ответ на мои округлившиеся глаза пояснила. – Так папа сказал.

Папа у нас тот еще сплетник. Ходячий сборник нелюдских новостей. Впрочем, это часть его работы юристом.

– Тогда у нашего дяди проблемы, – пробормотал я. Откуда во мне это старческое. Дед что ли передал по наследству. – Нагуляет он себе проблем на одно место. И хорошо, чтобы это место ему охотники не оторвали.

Наскоро позавтракав, я отправился в магазин. Дядя до моего выхода из дома так из своей комнаты и не показался.

У магазина стоял патруль полицейских, в составе которых я увидел знакомого охотника. Я подошел поближе.

– Привет, малой, – хрипло поздоровался охотник. В погонах и мундире этот коренастый малый сильно отличался от парня, который иногда заходил к нам в магазин. – А где дядя?

– Сегодня моя смена, мне уже восемнадцать, – ответил я. – Что-то случилось?

– Кто-то пытался вскрыть ваш магазин, – обвел рукой входную группу здания охотник. – Неудачно, конечно, но мне надо посмотреть память охранника, чтобы разобраться, кто посмел.

Да я сам уже хочу посмотреть, кто посмел. Магазин издавна охраняется так, что только сумасшедший попробует в него забраться. Прапрадед поставил на входе двух горгулий. Дед добавил к ним двух каменных львов. Существа это неживые, никакой жалости к взломщикам не имеющие. Их нельзя обмануть, уговорить и даже обезвредить. Только раскрошить в пыль, но едва ли кто-то из живущих колдунов на это способен.

Горгульи были целы, как и львы. А вот от неудачного взломщика остались только разводы на ступеньках. Черная жижа, как будто кто-то натаскал грязи из коллектора. Уж не за Ольгой ли кто из соперниц следил, да привела болотника?

Я положил на голову левой горгульи руку. Повинуясь крови, та ожила. Для окружающих это было незаметно, поэтому я подозвал охотника.

– Кладите руку ей на глаза, – сказал я. Охотник последовал моей просьбе. Зрачки у него задергались, словно он смотрел кино на быстрой перемотке. Через пару минут от отшатнулся.

– Ничего не понимаю. Посмотри ты, малец.

Но я уже все посмотрел, вместе с ним. В отличие от чужаков, владельцу горгулья отдает свою память за одно мгновение. Немножко больно в такой момент, но привыкаешь со временем.

Трое людей в длинных плащах с капюшонами на головах подошли к магазину, когда луна еще была в зените. Один пробовал применить заклятье. Потом другой попытался взломать дверь силой. Горгулья вступила в дело только, когда взломщики потеряли терпение и начали прожигать дверь автогеном, который притащили с собой. Двое успели спастись бегством, а вот третий в объятиях монстра лопнул как шарик.

– Нелюди? – Спросил охотник.

– Нет, люди, – озадаченно ответил я. – На нелюдей горгулья бы отреагировала иначе. Люди, но какие-то странные. Никогда такого не видел.

– Я сразу отправил жижу на анализ, как мы приехали, – нехотя сказал охотник.

– И что там?

– Кровь, ткани, все человеческое, – развел руками крепыш. – Ничего не понимаю. Зачем им нужен ваш магазин?

– Понятия не имею, – также с недоумением выразился я. – У нас нет секретного товара. Только компоненты и готовые артефакты. И все это можно купить.

– Или ты чего-то не знаешь, – попробовал закинуть удочку охотник.

– Или я не знаю, – зеркально ответил я. Конечно, не знаю. Под магазином были еще подвалы, куда и дед не заглядывал. Кто знает, что там хранится. Я так даже не знал, где в них вход.