Czytaj książkę: «Ллойс», strona 29
****
Очнулся Райк от боли. Болело все: помятое горло, затылок, ноги, живот, боль пульсировала в висках и раскаленной иглой стекала по позвоночному столбу куда-то в область крестца, запускала ядовитые побеги в пах и коллапсировала двумя черными дырами в кистях рук. Глаза казались засыпанными песком и слезились. Пол был холодным и жестким. Под потолком слегка помаргивала тусклая люминесцентная лампа. Наверняка в далекие довоенные годы эта комната служила какой-то подсобкой. Об этом красноречиво говорили и слегка покосившиеся, проржавевшие насквозь металлические полки на стенах, и остатки чего-то, наверняка, когда-то бывшем складом швабр и тряпок, а также неистребимый, не выветрившийся за десятки лет, запах хлорки.
– А вот и наш малыш проснулся! – Коротко хохотнул поигрывающий коротким, не больше ладони ножиком, Пью. – Ну, почему ты такой упрямый, а? За бабу свою что ли обиделся? Да брось… Не стоит она настоящей мужской дружбы. Скажи, лучше, мне коды запуска, и все кончится.
– Какие коды? – Простонал скриптор и, собрав последние силы, приподнял голову, чтобы посмотреть на горящие огнем руки. От увиденного к горлу невольно подкатила тошнота. – Зачем вы это все…
– Не будь дураком. И не корми меня сказочками про экспериментальные нанокультуры. Это не лаборатория, а военный бункер – «Немезида», если точнее. Еще точнее – одна из Центральных, мать ее, станций контроля. Мы ее давно ищем.
– Кто – мы?… Зачем? – Простонал Райк, с тоской разглядывая превращенные в уродливых, напоминающих раздавленные клубни свеклы-мутанта, кисти рук. Ногтей он лишился еще час назад. Теперь же снайпер развлекал себя тем, что вывихивал ему пальцы. Медленно, последовательно. Не торопясь. Сустав за суставом. Райк уже третий раз проваливался в мутное багрово-черное беспамятство болевого шока, но каждый раз оказывался выдернутым из него очередной инъекцией. Что ему вводили, думать не хотелось. Шевелиться тоже…
Боли уже почти не было, видимо, он уже переступил какой-то предел, после которого боль воспринималась не более, чем досадная помеха. Но его, все равно, душили слезы. А еще было очень обидно. Его, ведь, даже толком не связали, просто стянули руки и ноги жесткими пластиковыми петлями одноразовых наручников, но хватило и этого. Поначалу он еще пытался дергаться, но теперь сам понимал, насколько жалкими и неуклюжими выглядели все его потуги со стороны. Ллойс бы сумела. Она бы наверняка что-нибудь придумала. Девушка заговорила бы всех до полусмерти. Заплела мозги. Подобралась бы поближе к мучителям, разорвала путы и вцепилась зубами им в глотку. Она всегда билась до последнего, просто потому, что не умела сдаваться. Ллойс… Райк почувствовал, как из уголка глаза на щеку скатилась очередная, нестерпимо горячая слеза.
– А у тебя есть яйца, парень, – задумчиво хмыкнул своим мыслям стрелок. – Задавать вопросы в таком положении… Твоя подстилка наверняка бы это оценила. Или, может, это ты был ее подстилкой? – Раздраженно прикусив губу, снайпер постучал кончиком ножа по скуле подростка. – Жаль, что мой братец ее так быстро сломал, правда? Возможно, будь она жива, ты был бы более разговорчивым…
– Братец? – Удивился сидящий на полу и поминутно вытирающий со лба испарину Ыть. – Какой еще, к хренам собачьим, братец?
– Хочешь, секрет раскрою? – Спрятав нож, Пью плюнул на окровавленные подушечки пальцев и, придерживая веко одной рукой, осторожно провел ими по роговице. Лицо стрелка на мгновение сморщилось и стало похоже на засохшую сливу. Несколько раз моргнув, снайпер небрежно стряхнул под ноги маленький, полупрозрачный кусочек гидрогеля. Потом еще один. На толстяка уставились горящие ярким оранжевым цветом глаза. – Терпеть эту дрянь не могу. – Сплюнув на пол, пояснил охотник за головами. – После пары недель от них даже мозги чесаться начинают. Но постоянно одевать и снимать бутафорию еще хуже.
– Твою… же… – Ахнул толстяк. – Так ты…
– Ну да, – усмехнулся стрелок. – Второе поколение. Такие, как Умник, это кулаки, мускулы. Хороший аргумент в драке. Типа кувалды. Но иногда намного мудрее отложить молоток в сторону и воспользоваться… более тонким инструментом.
– Ты… ты… это неправда… миф… – простонал Райк, обессиленно откидываясь на бетонный пол. – Проект «Диверсант» закрыли еще на начальной стадии. Солдаты оказались слишком нестабильны. Смертность только на первой ступени модификаций – девяносто процентов. Невозможность применения ускоренной процедуры. Оптимальный срок вхождения – до семи лет. Большая вероятность последующего развития несовместимых с жизнью патологий, даже после окончания активного периода перестройки. В последней фазе выживал один из двадцати…
– Бла-бла-бла… – Мерзко оскалился Пью. – Права твоя баба была. Только болтать и умеешь… Прямо, ходячая энциклопедия. Ну да, такие как я – это штучный экземпляр. Как, впрочем, и Умник. Он из первых. Цени, Райк. Твоя татуированная подружка умерла от рук живой легенды. Умник, он же Ночной гость, он же Большой вождь – лидер самого большого клана серокожих на западе пустошей. Кулаки. Знаешь таких? Наверняка, знаешь. Здорово вы тогда друг друга покрошили. Неплохо он сохранился для своего возраста, правда?
– Первое поколение… – неожиданно хихикнул Райк. В голосе подростка прорезались истеричные потки. – Первое поколение.. Ха-ха-ха-ха… Первое –ха-ха-ха…
Шлеп! Голова подростка мотнулась от удара. Смех увял.
– А что тебя, собственно, удивляет? – Брезгливо вытер о штанину ладонь Пью. – Ну зачем, сам подумай, армии солдат с интеллектом, как у десятилетнего ребенка? Глупости все это. Поэтому, таких, как мой братец дорабатывали. Немного знаний в биохимии, несколько чипов-процессоров в череп, пару помп для подачи и оттока жидкостей, и вот незадача – забарьерный орган перестает быть таковым. Да и плевать. Все равно, эти бугаи инфекций не боятся. Можешь, хоть, кошку дохлую ему в брюхо зашить – ничего не будет. Как результат – проблемы с энергетическим обменом решены, вживленные бионические компьютеры ускоряют коры головного мозга электропроводимость, и на выходе мы получаем мутанта с интеллектом даже выше, чем у среднего человека. Но есть одна проблема – детям-то свои имплантаты не передашь… Да и предродовая генетическая коррекция им бы не помешала. Среди серокожих второго и третьего поколения полно уродов, забавно, правда?
– Не называй меня мутантом, братишка. И не стоит говорить, что мои дети – уроды. Особенно тебе. Ты, ведь, знаешь, что я этого не люблю, – проскрипел сохранявший до этого молчание, со скучающим видом подпирающий стену Умник. – Давай уже заканчивай. Или просто отдай его мне, он у меня через минуту заговорит.
– Не заговорит, – покачал головой снайпер. – Ты его слишком быстро испортишь. В таком деле торопиться нельзя.
– Давайте быстрее, а? – Раздраженно буркнул толстяк. – Я не нанимался на все это дерьмо глядеть. Говорил же – мне на ваши дела начхать. Дай мне бланки, Пью, и я пойду.
– Бланки? – Вскинул бровь стрелок. – Твое лекарство будет здесь через пару тройку часов. Как только Умник подаст сигнал.
– Какой еще, ыть, сигнал?
– Нанимателю, конечно. – Пожал плечами стрелок.
– Его дедуле. – Ткнул в сторону Райка огромным, покрытым шишковатыми наростами пальцем Умник.
– Врешь, – прохрипел скриптор. – Врешь… он не мог…
– А ты проверь, – оскалился в ответ серокожий гигант.
– В таких делах не торопятся, Ыть. Так что, потерпи. – Хихикнул Пью и снова повернулся к Райку. – Помнишь еще свою подружку, а? – Наклонился к самому лицу подростка стрелок. – Помнишь, как ей понравилось сосать эти вонючие сигары? Провоняла ими весь фургон. Я уже всерьез подумывал перерезать ей горло, только чтобы избавиться от этой вони, когда они закончились. Но это было забавно – наблюдать, как она их грызет, пытаясь откусить кончик. Не знаю, почему, но меня это не на шутку заводило, честное слово. Я даже тебе завидовал. А еще мне ее в такие моменты было почти жаль. Ну, ровно бобер с бревном. Никакой цивилизации. Настоящее дитя Пустошей. Хотел я тогда дать ей эту штучку, – запустив руку в карман плаща, Пью извлек из него нечто, напоминающее миниатюрную гильотину. – Но потом передумал. И вот видишь – пригодилось… – Не обращая внимание на вялое сопротивление скриптора, стрелок подтянул к себе его руки, просунул изломанный палец в окошко и надавил на скобу. Райк закричал. Брызнув напоследок кровью, на бетонный пол упал кончик мизинца.
– Вот видишь, – усмехнулся охотник за головами, – какой ровный срез. С сигарой было бы точно так же. А удовольствие от правильно подготовленного курева совершенно другое. Это тебе для затравки парень. Чтобы ты ко мне прислушался. А сейчас позволь, я тебе кое-что объясню. Ты, конечно, будешь молчать. Может, ты и выглядишь размазней, но я прекрасно понимаю, что на самом деле ты – тот еще упрямый засранец, ведь так? И поэтому сначала я отчекрыжу тебе пальцы. Потом раздавлю руки. Потом начну резать и их. По кусочкам. Если не поможет, то настанет черед коленных чашечек. Сначала я чуть надсеку тебе крестовые связки, а потом просто их вырву. А мой брат заставит тебя немного поползать на коленях – не сомневайся, он это умеет. Обычно после такого говорить начинает любой. Если не поможет… Ну, что же… – Прищелкнув гильотиной, Пью задумчиво посмотрел в потолок. – Однажды мне нужно было узнать комбинацию от сейфа. А знал ее только один упертый, как баран, идиот. Громила был, каких поискать. Морда вся в шрамах, грудь колесом. Он был выкупившимся рабом, праймом Арены, как и твоя мертвая подруга, так что, к боли был привычен. Да еще и наширялся стимуляторами. В общем, обычные мои аргументы не подействовали. Пришлось найти рулон фольги и запалить небольшой костерок. Восемь часов его ноги запекались. А потом он, все равно, раскололся. Примерно, в тот момент, когда я задвинул его в костер по пояс. Вякал к тому времени, правда, он уже не слишком внятно, поэтому пришлось ему пожить еще пару часиков. А потом, когда я, все таки, открыл этот чертов сейф… Он просил меня только об одной вещи. Пуля в голову, парень. – Стрелок мечтательно зажмурился. – Как тебе такое предложение? Дед, все равно, приказал тебя убить. Ну, не понравилось ему, что ты его обманул и сбежал из-под опеки..
– Это неправда. Я бы никогда его не предал. Я бы… – Замотал головой скриптор.
– А вот твой дедуля думает по-другому. – Рассмеялся стрелок. – Он себя кинутым считает, понимаешь. Сопляком малолетним кинутым, у которого еще и молоко на губах не обсохло. Обидно ему, наверное. Понимаешь, парень, он думает, что ты можешь наделать глупостей. Например, передать управление «Немезидой» крылу Хранителей завета… Да, да. Представь себе, я знаю про ваш раскол, знаю про всю эту мышиную возню у почти опустевшей кормушки, про дефицит ядерных батарей. Про то, что у вас почти нет грамотных техников и ваши хваленые боевые экзоскелеты давно некому ремонтировать. Про то, какие проблемы принесла погоня за чистотой крови и близкородственные браки правящей верхушки. Про ваши эксперименты над выловленными «дикими» мутантами. И даже про то, как ты волочился за подосланной к тебе старейшиной Хранителей завета шлюшкой Кюри… Но самое главное, – улыбка Пью, став еще шире, превратилась в гротескную полубезумную маску. – Я знаю про ваши маленькие грязные делишки с Ржавыми.
– Братство не ведет переговоров с еретиками и мутантами… – С трудом оторвав взгляд он сиротливо лежащей на сером бетоне фаланге пальца, прохрипел скриптор.
– Ты меня действительно умиляешь, парень. – Разочарованно цокнул языком Пью. – Сказочный идиот. Но тебе не кажется, что мы немного отвлеклись? – Щелкнул механизм гильотины, и на бетон упала следующий кусок кровоточащей плоти. – Братство ведет дело с кем хочет и когда хочет. – Протянул стрелок, с неприкрытым интересом следя за судорожно хватающим воздух широко открытым ртом подростком. – Твоему дедушке, знаешь ли, надоела эта вся закостенелость. Человек, способный на поступок, настоящий лидер, не боящийся нестандартных решений, что еще скажешь? Экспансия началась слишком рано, и теперь, чтобы выжить, Легион должен расширяться. Захватывать все новые и новые земли, подминать под себя источники ресурсов. Но… у вас не хватает сил. А значит, пришло время союзов. Мы, ведь, немногого просим. Чуть-чуть медицины, чуть-чуть технологий… Всего-то и надо – стряхнуть пыль с пары довоенных проектов. Объединившись с Ржавыми вы обретете лучших в Пустошах специалистов по кибернетическим протезам и имплантатам. Заключив союз с кланом Кулаков, вы получите самых сильных бойцов Пустошей. А мы избавимся от самой большой угрозы. Все в выигрыше. Это вопрос выживания, пацан. Либо подохнуть по отдельности, либо объединиться и подмять под себя весь мир. Но эти ваши «Хранители», эти трясущие бородами перестарки вцепились в свой драгоценный кодекс, словно умирающий от жажды в бутылку тухлой, кишащей заразой, воды. К счастью старейшина Мэкстом смотрит на вещи несколько шире. И он очень тобой недоволен. – Чуть передвинув свой инструмент, охотник за головами снова надавил на рычаг. – Раскол внутри семьи. Отец на сына, внук на деда… Ничего не меняется. А теперь скажешь мне коды, а?
Райк всхлипнул и, закашлявшись, отрыгнул себе на грудь не меньше стакана желчи.
– Наверное, это значить нет. – Покачал головой снайпер. – Ну, да ладно. У нас еще целых девять с половиной пальчиков…
– Вот дерьмо. Я сейчас сам, ыть, наблюю, – проворчал толстяк, отвернувшись. – Может, мы с Умником прогуляемся? Подадим ваш грёбаный сигнал и все такое…
– Рано. – Покачал головой серокожий. – Понимаешь ли, Ыть. Папаня этого щегла где-то нарыл информацию про этот бункер. Не знаю, как он это сделал, но ему удалось не только сюда добраться, но и достать коды управления. А потом он пропал без вести. Мэкстом, конечно, мог бы вскрыть эту коробочку. Подтащить сюда людей и тяжелую технику, но он понимал, чем грозят подобные раскопки под боком вольного города. Не хотел делиться. Не только с Хабом. С Советом тоже. И вот в чем проблема. Спецгруппа будет здесь через сутки в любом случае. Но чтобы они поторопились, нам нужно выбить из этого пацана коды.
– Да зачем? – Простонал толстяк и разразился приступом кашля.
– Ты, ведь, знаешь, что это такое, так? – Улыбнулся Пью и, потянув, примерился к следующему пальцу подростка. – Вот он, например, знает. – Механизм гильотины щелкнул, и каморку огласил очередной вскрик…
– Драный военный бункер. – Устало проворчал толстяк и смахнул с носа набежавшую каплю пота. – Здесь нет лабораторий, нет лекарств. Это просто Центр Управления какой-то древней гадостью, и вы надеетесь, что она еще не протухла. Плевать я хотел. Мне нужен бланк с вакциной. Хватит кормить меня историями… Ты уже обманул меня с девчонкой. Ты, ведь, обещал, что отдашь ее мне…
– Проект «Немезида», – продолжил Пью, не обратив никакого внимания на толстяка. – До войны любили такие штучки. Больше семи тысяч спутников-камикадзе с ядерными зарядами на сверхвысокой орбите. Два десятка автономных станций-координаторов. Гаусс пушки, способные одним выстрелом создать в атмосфере такой электромагнитный разряд, что он выжжет всю электронику в радиусе пяти сотен километров от зоны попадания. В том числе, и наноботы. Ты понимаешь, что это значит? Конец закопавшимся в свои бункеры Операторам, конец автономии городов, конец князьям Красного двора и Башни. Всем, кто считает, что может диктовать условия, даже гребаным кочевникам не поздоровится… Порядок, мир, контроль. От моря и до моря. От ледников на севере до гор на юге. Новый Мир.
– Просто. Дай. Мне. Мой. Бланк. – Раздельно прохрипел торговец и, обхватив руками голову, надсадно закашлялся.
Пью коротко хохотнул и, повернувшись к толстяку, скрестил на груди руки.
– Райк – идиот, не нюхавший жизни, выросший под колпаком легионеров молокосос. – Покачав головой, снайпер сплюнул себе под ноги здоровенный ком мокроты и, не торопясь, растер его каблуком. – Но ты… Ты меня умиляешь. Ты, ведь, вырос в Пустошах. У тебя вколоты бланки переговорщика. Ты, ведь, знаешь, сколько стоят слова… Нет никакого бланка.
– Просто. Дай. Мне. Мой…
– Неужели ты поверил про чудо лекарство? – Сверкнул горящими глазами снайпер. – Даже дед этого паренька вынужден постоянно переливать себе кровь и заменять органы. Два донора в неделю. Его даже не зашивают. Старых хрен, буквально, живет на операционном столе и, это – Старейшина самой крупной организации Пустошей, не считая, конечно, Союза городов. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь позволит тебе… Ты идиот, Ыть. При всех своих наноботах, при всей своей изворотливости ты – обыкновенный идиот. Да умей кто-нибудь лечить упырью заразу.
– Дай. Мне… – прохрипел, заваливаясь на бок толстяк. По полу покатилось, громко звякнув о бетон вылетевшей линзой, пенсне.
– Ты был нужен только для того, чтобы придержать мальчишку и до сих пор жив, только потому, что мне это показалось забавным. – Громко расхохотался Пью. – Но мне уже надоело. Оторви ему голову, Умник.
– Да ладно, пусть еще покорячится, интересно ведь… – Лениво процедил продолжающий подпирать стену серокожий. – И вообще, я на тебя обиделся. Девку отыметь не дал. Уродом обозвал…
– Дай… мне… МОЙ! БЛАНК!!
Тело толстяка неожиданно пошло волнами. Плечи сгорбились. Под кожей проступили толстые, будто канаты, вены. Ыть зарычал и одним неуловимо быстрым змеиным движением вскочил на ноги. Тело толстяка стремительно менялось. Жир исчезал на глазах, кожа провисла складками, чтобы тут же натянуться под напором бугрящихся мышц. С хрустом выдвинулись вперед огромные челюсти, на бетон посыпались зубы. Ботинки на ногах толстяка лопнули, и прорвавшие крепкую кожу когти прочертили на полу несколько глубоких борозд. Стоящий на месте несуразно-жирного торговца монстр трубно заревел, щелкнул проросшей внушительным набором игольчато-острых зубов пастью и бросился в атаку.
Все произошло настолько быстро, что снайпер даже не успел достать пистолет. Огромная, чем-то похожая на помесь собаки и обезьяны тварь, чуть не раздавив мимоходом еле успевшего откатиться в сторону скриптора, метнулась вперед и погребла под собой стрелка. Раздался короткий вскрик и чавканье. Подняв от изломанного, разорванного, практически, пополам тела окровавленную морду, Ыть глухо зарычал и повернулся к неподвижно стоящему у стены Умнику.
– Ну, ладно, песик, если хочешь, давай поиграем, – пожал плечами серокожий и медленно потянул из петли висящий на поясе огромный тесак. – Давно уже мне поплясать по-настоящему не приходилось.
– Бланк! – Отрывисто и хрипло рявкнул монстр. Пасть твари явно не была предназначена для разговора. – Мой!.. Бланк!..
– Надо же, – покачал головой, поигрывая ножом, Умник. – Какой разговорчивый. Надеюсь, ты понимаешь, что активация «Логова зверя» необратима более, чем в половине случаев. А еще в половине процесс обратного перехода останавливается где-то на середине. Так что, боюсь красавцем тебе уже не стать.
Монстр кинулся вперед, но мутант с неожиданной для такой массы прытью отпрыгнул в сторону и полоснул Ытя ножом по спине. Вернее, попытался полоснуть. Потому что твари уже там не было. По стали нагрудника проскрежетали здоровенные, медведю впору, когти. Рев, визг, хриплое дыхание. Два колосса, сцепившись, рыча и визжа, словно мартовские коты, покатились по полу. Райк этого не замечал. Невероятным усилием воли удерживая себя в сознании подросток полз к разорванному телу Пью. К тому месту, где в луже набежавшей крови поблескивал маленький, не длиннее ладони, нож…
****
Отбросив в сторону очередной тюбик концентрата, Ллойс с тоской уставилась на свой раздувшийся, будто у паука, встопорщивший искореженные пластины бронежилета живот. Есть хотелось зверски, но больше пищи в нее просто не помещалось. Элеум вздохнула, сплюнула на пол густой, обильно проросший прожилками сукровицы ком мокроты, и пригладила остатки ирокеза. Судя по ощущениям скальп прирос почти ровно. Ей повезло. Чертовски повезло, если конечно, потерю правой руки, глаза, раздробленный крестец и последующее за этим падение с сорокаметровой высоты можно было назвать везеньем. Но, все же, иначе, чем невероятной удачей, произошедшее с ней назвать было трудно. Во-первых, мутант отшвырнул ее достаточно сильно, чтобы недолгий полет Ллойс не закончился столкновением с многочисленными удерживающими какую-то, непонятную по своему предназначению аппаратуру фермами и балками нижних уровней. Во вторых, убежище, похоже, доживало свои последние дни. Об этом говорили и неожиданно отказавшая система оповещения, и полуразвалившиеся металлические мостки, и тусклый свет явно питавшихся от аварийных генераторов ламп. Сырость и время сделали свое дело, что-то разладилось в системе насосов, и все дно атриума оказалось покрыто водой, глубины которой оказалось вполне достаточно, чтобы ее не размазало по бетону. В-третьих… в-третьих, во время падения она банально потеряла сознание от болевого шока, и это помогло ей отделаться минимумом повреждений – подумаешь, переломало в десятке мест и так почти потерявшие чувствительность ноги, да треснуло пяток ребер. Бывало и хуже. А может и не в воде дело, а просто основной удар принял на себя бронежилет? Какая разница – главное, она жива, а значит, скоро кому-то станет плохо. Очень плохо. Трудней всего оказалось выплыть из нестерпимо воняющей тухлятиной, кишащей какими-то кусачими рачками и другой непонятной живностью лужи, а потом доползти сюда. Черт. Вовремя же Райк научил ее читать. Без этого навыка она ни за что не нашла бы продуктовый склад. Интересно, что с ним? Сомнительно, что пацан успел сбежать. Мальчишка вообще был не из той породы людей, что могли хоть как-то о себе позаботиться, и Ллойс имела все основания опасаться, что научиться самостоятельности парень уже не успеет. Покопавшись в наполовину оторванном кармане разгрузки, девушка неловко выудила из него помятую пачку сигарет, раздраженно повертела в руке размокший, зияющий прорехами с торчащими из них похожими на мочалку прядями табачных листьев кусок картона и с раздражением отбросила его в сторону. В груди было глухо и пусто. По щеке скатилась одинокая слеза. Плевать. Нельзя было так цепляться за этого щенка. Чёрт, стоит ей, хоть к кому-нибудь привязаться, как происходит очередное дерьмо. Каждый раз. Каждый гребаный раз. Один решил ее убить. Она ему надоела. Он был больным ублюдком, зверем, пьянеющим от запаха крови и боли; относился к ней не более, как к забавной игрушке, но тогда она его по-настоящему любила. До тех самых пор… Нет, не нужно вспоминать…
Второй словил шальную пулю во время нападения рейдеров. Третий просто наступил на мину. Четвертый… четвертый забыл про все свои чувства, стоило ей раскрыться, рассказать, кто она на самом деле такая… С первым пришлось хуже всего. Убивать по-настоящему близкого тебе человека намного сложнее, чем чужого. Даже в порядке самозащиты. Даже из мести. Остальные. Остальные… остальные, будто проваливались в пропасть, забирая с собой куски ее души, гася чувства и оставляя на месте себя саднящие, то вызывающие вспышки ярости, то заставляющие течь слезы раны. Она считала, что уже привыкла. В конце концов, весь этот мир катится к черту, так кто она такая, чтобы вставать у него на пути? Но сейчас… сейчас в ней что-то надорвалось.
Икнув, Элеум подтянулась к вскрытому ею металлическому ящику и вытащила из него еще один тюбик концентрированной питательной пасты. Еда астронавтов – надо же. Это убежище не походило на научный объект, скорее, на военный бункер. Чертов мальчишка ее обманул. Использовал. Вечно ее обманывают и используют. Ну почему, она, имея за плечами не одно ведро съеденного дерьма, целую кучу разбитых надежд и нарушенных обещаний, так и осталась доверчивой дурой? Почему она, спящая сном младенца, несмотря на то, что из оставленных ею за спиной трупов можно сложить небольшую гору, до сих пор беспокоится о сопливом мальчишке?
Подавив всхлип, девушка, сорвав зубами пробку, выдавила в рот содержимое тюбика и досадливо поморщилась. Этот оказался приторно сладким. «Шоколадное масло» – прочитала она на боку смятой тубы и невольно усмехнулась. Надо же – почти настоящий шоколад. В любом городе такую штуку обменяли бы на серебро по весу. Отшвырнув в сторону смятый пластик, Ллойс снова поморщилась, отпила немого солоноватой на вкус воды из найденной в одном из отсеков склада небольшой пластиковой бутылки и попробовала пошевелить пальцами ног. Все еще больно, но вполне терпимо. Еще минут двадцать, и кости срастутся окончательно. Боль исчезнет через пару часов. А через месяц даже шрамов не останется. Если она, конечно, сумеет отсюда выбраться. Неловко орудуя левой рукой, Элеум принялась стаскивать с себя остатки бронекостюма. Выходило плохо – потеря глаза не слишком положительно сказалась на координации. Проросшая, вызывающим тошноту одним своим видом побегом, покрытого морщинистой, болезненно реагирующей на любые прикосновения кожи, «зародыша» правая только мешалась в этом оказавшемся непривычно сложном процессе. Но это пока. При наличии достаточного количества пищи функционал восстановится уже через час. Всегда так, чем сильнее повреждения, тем быстрее регенерация. С глазом все будет намного хуже. За свою жизнь Элеум дважды приходилась терять глаз, правда, оба раза левый, и последний раз, чтобы полностью восстановиться, ей пришлось прождать почти месяц. С другой стороны, если где-нибудь сейчас засветиться, сымитировать смерть, а потом залечь на дно и дождаться, когда он отрастет…
Можно опять перекраситься, сменить прическу и поменять имя. Одноглазая Элеум Ллойс умрет, а вместе с ней исчезнет и большинство ее неприятностей… Девушка содрогнулась. «Аварийные протоколы», вот как называл это безумный старик. Чертовы аварийные протоколы. Если бы не эта заботливо натренированная старым садистом особенность организма, она бы, наверное, уже сдохла по-настоящему. Старый урод мог бы гордиться. Великий, мать его, Хранитель знаний. Чертов безумный гений. Творец чудовищ. Интересно, сколько было до нее? Старик говорил, что хоть она и первая выжившая после «процедур», но самая его главная неудача. Иногда, перепив кислой браги, орал, что она – лживая сука, обманувшая его сканер. Что дальнейшие исследования бесполезны, что он пробудил саму мерзость. Под конец вообще грозился сжечь ее в кремационной печи.
Поднеся культю к самому лицу, Элеум пошевелила еще не до конца отросшими, наполовину сформировавшимися, чем-то напоминающими младенческие пальчиками и истерически захихикала. Сжечь в печи? Один раз она уже попадала под огнемет. К тому же… старик никогда бы этого не сделал. Слишком уж привык к ее боли. К ее мольбам и крикам. Слишком ему нравилось ломать ее снова, и снова, и снова. Повторять, что она – подделка, фальшивка от самых истоков, и только боль у нее настоящая. А еще ему не с кем было поговорить. Рассказать свои безумные, наполненные древним мраком и первобытным ужасом истории. Она была терпеливой и благодарной слушательницей, старалась угодить ему во всем, но он, все равно, ее боялся. Боялся того, что реши он исполнить свою угрозу, она выживет в сердцевине порожденного бензиновыми парами и мазутом пламени. Восстанет из пепла. Сколько раз она думала, что умрет? Сколько раз ее давили, рвали, резали, вскрывали как рыбу, потрошили, ломали, сдирали кожу, обливали кислотой, расстреливали из разнообразнейшего оружия? Сколько дерьма она пропустила через себя? Сколько раз она, мало чем напоминающим человека обрубком, выла и молила о смерти, пока склонившийся над чаном с биомассой старик медленно разъяснял, что ее ждет на следующем этапе «испытаний».
Ллойс вздохнула и захрустела следующей упаковкой концентрата. Во рту разлилась незнакомая, чуть соленая горечь, но девушке даже понравилось. «Капуста морская, сублимированная, восстановленная» – прочитала она на упаковке и с усмешкой отбросила ее в сторону. Знал бы Райк, с кем спит – чтобы он сделал? Попытался бы ее убить? Или осознав, что совершил самый страшный, согласно кодексу механистов грех, что коснулся самой сути мерзости, не вынеся позора, сам бы выбил себе мозги? Какая разница. Мальчишка, скорее всего, уже мертв. Пора бы подумать о себе. Дробовик и ножи потеряны, силовой кастет – единственное оружие, представляющее реальную опасность для серокожего, превращен в труху, даже патронташ, видимо, зацепившись за что-то при падении, оказался на дне водоема. Черт бы ее побрал, если она за ним полезет. Лучше уж подохнуть окончательно, чем снова погружаться в эту кишащую хищными насекомыми жижу. В конце концов, у нее остался револьвер. Целых шесть патронов. Хватит ли этого, чтобы разобраться с мутантом? Вряд ли. Как ей подсказывал богатый опыт, шкура серокожих неплохо держит даже довольно крупные калибры, а она не в том состоянии, чтобы загнать пулю уроду в глаз. Даже если ей это удастся, останется еще Пью и Ыть. Не стоит сбрасывать толстяка со счетов. Конечно, когда она его видела последний раз, он выглядел не лучшим образом, доза жесткого облучения наверняка серьезно подстегнула процесс заражения, но, все же, надеяться, что обратившийся в упыря жирный двуличный урод потеряет контроль и перебьет оставшихся врагов, было по меньшей мере глупо. Интересно, что они ему обещали? Плевать. Какая разница. Важно только одно. Умник намного опасней, чем она изначально предполагала. Да и снайпер оказался не так прост. Сумел выпустить в нее целый магазин прежде, чем она поняла, что вообще происходит. И где он достал столько бронебойных пуль с урановым сердечником? Берег специально для нее? Глупо. Она, ведь, ожидала чего-то подобного. С самого начала ожидала. Но, все равно, пропустила момент удара. Засмотрелась на восхищенно пускающего слюни мальчишку. Представила, что неплохо бы взять его с собой. Построить вдвоем на берегу моря небольшой домик. Гулять на закате… Срань. Мечты о море можно отправлять в общую кучу. Райк мертв. И как бы она не хорохорилась, чтобы выжить и отомстить, ей, все же, придется лезть обратно. Утерев снова покатившиеся по щекам слезы, потянувшаяся было за очередным пакетом с едой, девушка неожиданно замерла и злобно оскалившись растянула губы в широкой улыбке.
Дура. Какая же она дура – если это военный объект, то, значит, здесь есть оружейная. Арсенал. Наверняка там найдется что-то такое, что поможет решить большинство стоящих перед ней проблем. Остается только найти этот гребаный арсенал и тогда… Парень мертв, но они заплатят. Полную цену заплатят, не будь она… Неожиданно тело наемницы скрутило судорогой, упав на бок, Элеум выгнулась дугой, и пуская изо рта обильную пену, затряслась в конвульсиях. Тугой волной нахлынула боль, и девушка, захрипев в очередной раз, утонула в ее багровых волнах. Тело, видимо, решив, что получило достаточно калорий для регенерации, начало следующий этап перестройки. Великий Хранитель знаний, последний хозяин существа, называвшего себя наемницей Элеум Ллойс, по кличке Дохлая, действительно мог бы гордиться…
