Czytaj książkę: «Косатки», strona 2
Среди Дашиных одноклассников был как минимум один маленький человек, который знал, что такое – хорошо, и что такое – плохо. Его звали Лиза Лис. Девочка-щепочка в синем джинсовом платье без рукавов и белом хлопковом бадлоне под ним молочно улыбалась выдающимися резцами зубов, и морщила крохотную впадину курносого пятачка.
Радуясь на то, как другие дети бегают по рекреации, завороженные каждый своей игрой, сама Лиза не играла. Она ждала, пока из кабинета русского языка появится ее лучшая подруга – Даша Орфаник.
Когда Даша наконец-то, едва не волочась, показалась в дверях, Лиза мгновенно шмыгнула к ней и, прильнув губами к уху более высокой подруги, стала что-то шептать. Руки в белых рукавах бадлона обхватили худенькие плечи Даши, и та совсем чуть-чуть улыбнулась. Улыбнулась так, что этого бы никто другой в коридоре, кроме Лизы, и не заметил. Семеня, и стараясь не задеть других школьников, они припустили к противоположному концу рекреации, и скрылись за поворотом на лестницу.
В столовой стоял настоящий гам. Большая перемена каждый день собирала аншлаги вокруг буфета с обедами, выпечкой и компотом. Проталкиваясь от прилавка сквозь месиво ребячьих тел, каждое из которых норовило вытянуть через головы остальных ручонку с деньгами и, нацелив страждущий взгляд на буфетчицу, загробным голосом вынуживало: «Возьмите у меня!», «Ну, возьмите!», Лиза в один миг выкупила ожидающую ее Дашу. Та снова спряталась у окна, в дальнем углу. Солнечный свет, проникнув сквозь стекло, маскировал ее ото всех лишних глаз. Он падал на Дашины длинные, пшеничного, как и у мамы, цвета волосы так, что беглому взгляду могло показаться, что место свободно и пригрето лишь мартом.
Лиза положила на пластиковый стол тарелку с пирожками и два компота из сухофруктов. Оправляя платье, она села прямо напротив зачарованной чем-то подруги и сказала:
– Пообещай мне, что не передумаешь!? – в блеске ее глаз читалась такая твердость, на какую можно натолкнуться не в каждом мальчишеском взгляде.
– Обещаю! – Даша почти что струсила давать слово, но выразительного взгляда Лизы она струсила еще больше.
– Вот и хорошо! – расплылась добротой Лиза, – Я тебе верю! Ты ведь ни за что не обманешь лучшую подругу! Я уже предупредила родителей, что к нам в гости приедешь только ты! Все-таки мне исполняется одиннадцать, и кого попало в такой день звать нельзя! – то ли серьезно, то ли в шутку продекларировала Лиза.
Даша загадочно поморщила носик, и спрятала остальные эмоции за питьем компота вприкуску с яблочным конвертиком.
– Значит, не забудь: в субботу, послезавтра у меня дома в три часа. Адрес я тебе на всякий случай напишу на бумажке.
Даша согласно кивала, а ее набитые конвертиком щеки, покраснев от волнения, сами стали похожи на наливные яблоки.
Прозвенел звонок, и девочки упорхнули на урок.
***
Суббота принесла оптимизм третьего к ряду солнечного дня. Для жителей большинства регионов в этом повторении нет ничего примечательного. Так бывает сплошь и рядом: что для одних обыденность, для других откровение. И, с одной стороны, хорошо, когда в твоей жизни солнечных дней больше, чем пасмурных – это огромная радость. Но с другой, стабильная радость, как правило, обречена никогда не обернуться полноценным счастьем. А радость редкая, пусть и обыденная для всех других, легко прорастает в нечто большее.
Вот почему, собираясь к Лизе на День Рождения, Даша испытывала что-то близкое к счастью, на которое никто другой, скорее всего, не обратил бы достойного внимания. Три дня солнца и почти две недели без приступов – чем не повод одеть свои любимые желтый и бледно-розовый банты.
Надежда с самого утра кружила вокруг дочери. В глубине души она, несомненно, боялась отпускать свое чадо на целый день под присмотр людей, которых до этого видела всего несколько раз на родительских собраниях. С другой стороны, как педагог, Надежда понимала: позволить Даше уйти в гости без видимых нервов – значит, дать им обеим поверить в свои силы и то, что их жизнь ничем не отличается от других.
Поэтому учительница хлопотала незаметно, а свои переживания прятала за бытовой заботой: хорошо ли они уложили Дашины волосы, и нет ли на выходном платьице незамеченных ею складок или пятнышек.
Все последнее время, начало которого не разглядеть из настоящего, обе дамы привыкли к единственному виду важных сборов – сборам к врачу. А тут праздник. Да, чужой. Но все-таки праздник. Сколько же одновременно надежд живет в этом слове.
Седьмой этаж, слева железная дверь с глазком, закамуфлированным под глаз миньона. Надежда встала за спиной дочери, положив тягучие руки ей на плечи. Обе нервничали, и когда с обратной стороны двери, отщелкивая замком, кто-то закашлялся, они одинаковым взглядом, в котором читалось хулиганское желание убежать, посмотрели друг на друга, но остались стоять на месте.
Дверь распахнулась, и все семейство Лис нацелило свои обезоруживающие улыбки на беззащитных гостей.
– Здравствуйте! Проходите! Раздевайтесь! Разувайтесь! – перекрикивая друг дружку, настаивали они.
Волнение отшатнулось. Бывают такие люди, которым не надо выставлять напоказ свою доброжелательность, она просвечивает из них сама, при любом освещении. Лис, несомненно, находились в авангарде этого скромного отряда добродышащих светляков.
В коридоре приятно пахло гуталином, и легкими мотивами женских духов вперемежку с сытным запахом крабового салата и каким-то рыбным блюдом, запертым в духовке.
Даша, все еще немного робея, раздевалась как можно ближе рядом с мамой. Хозяева перехватили ее курточку, обменяв на тапочки. Надежда стояла, не разуваясь. Она тоже слегка стеснялась, объясняя родителям Лизы, что не может остаться даже на лишнюю минутку, потому что дома ее ждут горы непроверенных домашних заданий и контрольных работ. Внутри себя взрослые понимали, что ходить в гости на Дни Рождения в семьи своих учеников – не слишком этично с точки зрения педагогики. Не стоит превращать детский праздник во внеочередное родительское собрание.
Даша торжественно вручила Лизе подарок, и тогда внимание всех присутствующих переключилось на процесс его распаковывания. Большая коробка была завернута в несколько слоев подарочной бумаги. Лиза покачала ее в ручонках – тяжелая.. это уже интересно! Именинница ловко состригла ленту и, даже не пытаясь быть аккуратной, с аппетитным хрустом рвала упаковочную бумагу. Добравшись до жесткого картона коробки, она снова схватилась за ножницы, и стала потрошить ее так же нещадно, как один великий комбинатор потрошил чьи-нибудь стулья.
Спустя несколько минут азартной возни, Лиза явила на всеобщее обозрение роликовые коньки. Она взвизгнула от радости и принялась целовать, обнимать и благодарить Дашу с Надеждой. Родители совершенно не ограничивали дочь в проявлении столь открытых эмоций. Так же от их внимания не ускользнуло то, какими радостными, но все же вязкими взглядами на мгновение сплелись их гостьи, когда Лиза добралась до содержимого коробки, и восторженно закричала: «Ухх-тыы!».
Елена и Сергей заподозрили что-то такое, что людей обычно не касается. Что-то, что можно понять, но никогда – объяснить. О Дашином недуге они могли разве что только догадываться. По крайней мере, она взяла с Лизы обещание, и была уверена, что та ни за что не раскроет ее тайну без разрешения. И это было правдой. Родители Лизы ни о чем таком не знали. Как не могли знать, что такой дорогой подарок уже полгода как носил свой торжественный статус – подарок. Только первый раз его подарили как раз-таки Даше, на ее прошлый День Рождения прислали по почте дальние родственники. Настолько дальние, что весть о серьезном недуге веточки их древа закопалась где-то в бескрайнем бездорожье. Даше в тот год стукнуло десять – первый в жизни юбилей, поэтому иногородние тятеньки с дальнего востока поднапряглись, и решили поздравить племянницу за все предыдущие годы вместе взятые. Но вместо радости шикарные ролики не нарочно вызвали расстройство и слезы, да так и остались лежать в антресолях на целых полгода. В преддверии Лизиного Дня Рождения решение передать ролики было принято почти мгновенно обеими Орфаниками. Надежд на скорое выздоровление не было никаких, детские ножки растут, и скоро коньки осядут в антресолях навсегда, так вообще никому на свете и не доставив радости. Почему бы не передать их во владение человеку, который заслужил это своей бескорыстной дружбой? К тому же лишних денег в семье нет, а ролики – возможность сэкономить на подарке.
Такую историю невозможно засечь в чужом взгляде, но можно прочитать о том, что есть что-то глубокое, нечто большее, чем просто поздравление в настолько щедром подарке обыкновенной учительницы и ее до замкнутости скромной дочери. И Сергей с Еленой это прочитали. Прочитали и невольно, по своей многодушной натуре, стали чутче, внимательней и мягче, чтобы узнать, о чем на самом деле был взгляд их гостей.
А для Даши с Надеждой расставание с роликами стало символом очередного прощания с нормальной жизнью, новая обрезанная ниточка, каждую из которых они пообещали друг другу связать заново. Если получится.
Гостеприимные хозяева больше не навязывали Надежде уговоров остаться. И чтобы развеять небольшую неловкость своего категорического отказа, учительница преподнесла Лизе и ее родителем еще один небольшой, но важный сюрприз. Уже на пороге она обратилась к девочке:
– Лизонька, я надеюсь, ты помнишь, в пятницу мы писали контрольную работу по древнему Китаю? – Надежда старалась выглядеть максимально дружелюбно, но Лиза все равно опешила от ее вопроса:
– Да.. Надежда Алексеевна.. помню..
– Ну не пугайся ты так! – учительница положила ладонь на затянутые в тугой хвост волосы девочки, – Твою работу я проверила самой первой! Ты молодец! У тебя твердая пятерка, так что сегодня тебе сам бог велел отмечать праздник, и ни о чем не думать!
Все семейство Лис и Даша гордо улыбнулись, а Надежда зацокала набойками тысячу раз чиненных сапог по лестнице, к лифту.
– Надежда Алексеевна! Вы тоже ни о чем не беспокойтесь! Вечером мы все вместе проводим Дашу домой! – мягким басом окликнул уставшую учительницу Лизин папа, когда та уже зашла в лифт, и его двери затворялись.
– «Хорошо. Пусть так и будет!» – подумала Надежда в ответ, но промолчала. Это ведь неэтично – кричать через двери на весь лестничный пролет.
В уютной, салатовых тонов комнате Лизы от количества гелиевых шариков всевозможных цветов было не разглядеть потолка, а на занавесках, прикрепленная на булавки, висела длинная открытка «С Днем Рождения!». Даша заохала от восхищения такой красотой. Обе девочки красовались нарядными платьями с кружевными оборками на вороте и рукавах, и каждая заметила обворожительность своей подруги. Настроение Даши подлетело еще выше, она думать забыла о всяких страхах.
На столе девочек ждали холодные закуски с напитками. Родители накрыли на четверых, но обещали не мешать им слишком долго.
– Мы с вами немного посидим, а потом пойдем к себе, чтобы не смущать молодежь! – подшучивая заверила мама, а папа согласно закивал, жуя подворованные со стола виноградины.
Давайте уже садиться! – попросил он, – А то у меня желудок бунтует! Требует любимый итальянский салатец! – он опустил взгляд на Дашу и, проведя круговыми движениями руки по животу, подмигнул ей, – На тете Лене стоило жениться как минимум за ее кулинарные таланты! – как бы шепотом насплетничал Сергей.
Даша смущенно хихикнула.
Все расселись по местам. Лиза во главе компании, Даша напротив и родители по краям. Папа разлил сок, а мама наполнила тарелки угощением.
– Итак! Первый тост! – резко поднявшись, деловито произнес Сергей, – мама Лена, говори!
Мама Лена поднялась, источая каменную невозмутимость.
– Ну что, доченька! – она поцеловала Лизу в темечко, – Любимая наша девочка! Ты уже совсем взрослая!.. по крайней мере взрослее своего остроумного папули, – Елена и Сергей перекрестили азартные взгляды. Один – один, – У нас сегодня получаются очень скромные посиделки. Можно сказать, в кругу семьи. Еще больше я удивлена, что именно ты сама попросила об этом! Для меня это знак – моя дочь знает цену близким и друзьям, и понимает – товарищей много, а настоящих друзей единицы! – Елена заметила, как Даша покрывается багрянцем, – У нас растет умная, добрая и красивая дочурка, и я желаю тебе оставаться такой же, и идти еще дальше за своим умом и сердцем! Мы с папой тебя очень любим!
Все ударились стаканчиками, Елена обняла и еще несколько раз поцеловала дочь. А заодно и глумящегося над ее речью Сергея и, конечно, горящую красными ушами Дашу.
Ура! Ура! Ура! – по-армейски заголосил Сергей, – Мам, да ты у нас не только повар, а оказывается, еще и превосходный оратор! Нужно будет тебя все-таки как-нибудь умаслить съездить с нами на рыбалку! У нас там острый дефицит таких ценных дуалистов! – два-один.
Елена провела отвлекающий маневр, изобразив попытку дотянуться до стоящей возле Сергея тарелки с канапе. И вдруг резко, пока самодовольная улыбка не исчезла с его физиономии, треснула ему кухонным полотенцем прямо по шее.
– Дуалистов? Декарт бы вообще тебя убил! – два-два.
В первый миг Даша растерялась, а потом засмеялась вместе со всеми.
В продолжение празднования все участники застолья под чутким руководством Сергея по очереди говорили речь. Сам Сергей снова отчебучил какую-то инопланетную шутку, Лиза благодарила родителей, всех целовала и заверяла, что мамины слова были правдой – сегодня у них дома собрались самые близкие ей люди. Даша сначала жутко смутилась, так что слова не лезли на язык, но приободренная мамой Леной, поблагодарила всех за честь быть в кругу такой замечательной семьи. Девочка заверила дружелюбных Лис, что давно так хорошо не проводила время и, признаваясь Лизе в дружеской любви, пожелала навсегда-навсегда, до самого конца оставаться самыми близкими подругами.
Все хлопали, соглашались и девочки непременно обнялись, скрепляя тем самым свои обещания. А потом родители, сдержав слово, оставили именинницу и ее гостью вдвоем. По крайней мере, пока не будет готово горячее. Уходя, Лизин папа заверил:
– Обещание – есть обещание! И слава мне, что своему желудку, я наперед вас обещал, что сегодня в нем будет плавать горячая форель! Мама, как там наше горячее? – бросил он в коридор и следом вышел сам.
Девочки остались вдвоем, Лиза села на кровать и подманила за собой Дашу. Все без исключения дамы любят секретничать. И Лизе не терпелось пошептаться с подружкой так, чтобы родители их не слышали. Она включила на компьютере сборник каких-то песен современной эстрады и, сложив руки трубочкой, приблизилась к уху заинтригованной подружки.
– Знаешь, что мне родители на День Рождения подарили?
– Нет! – призналась Лиза.
– Путевку в Диснейленд! Это в Париже. Завтра утром улетаем на целую неделю, на все каникулы! – глаза Лизы горели первобытным детским счастьем, – Можно будет даже уроки не делать! Папа сказал, взять с собой книги и тетради, а потом замолчал и добавил – вдруг у нас в номере у кровати ножка сломана будет. Он сказал, чтобы ее правильно подпереть учебник по геометрии – самая незаменимая вещь. И засмеялся! Хорошо, что мама не слышала.. Вот бы ему влетело!
Лиза потерялась взглядом где-то в Дашином виске, она изучала профиль лучшей подруги. Девочка знала, что ее история может расстроить, ни разу не бывавшую ни в Диснейленде, ни где, кроме деревни Дашу. Но она всего лишь одиннадцатилетний ребенок, да еще именинница, а в таких условиях невозможно сдержать в себе настолько значительную радость.
– Прости меня, – сказала Лиза, – Я очень-очень рада этой поездке! – она опустила глаза, когда Даша обратила на нее понимающий взгляд, – Жаль, что мы не можем полететь туда вместе. Я бы очень хотела.. Честно-честно..
– Правда? – Даше было очень важно услышать от подруги это признание, оно помогло радости за Лизу победить печаль за себя.
– Правда-правда..!
– Я никогда не бывала в других странах. И на самолетах не летала! – вздохнула Даша.
– Это очень классно, – ответила Лиза, – Мы еще обязательно с тобой полетим куда захотим! Вместе. Я очень-очень хочу, – шептала именинница, – Ты только выздоравливай, пожалуйста!
– Обещаешь? – испуганно переспросила Даша, – Мы вместе полетим в Диснейленд, или на море? – от восторга ее зрачки расширились и стали походить на кольца Сатурна.
– Обещаю! Только ты тоже обещай! И выздороветь пообещай! Иначе мама тебя ни за что не пустит! Еще целых сто лет подряд! – Лиза говорила с выражением уверенности, что люди живут бесконечно. Но правда, только первые сто с копеечками лет детской бесконечности стоят того.
– Я обещаю! – Даша осеклась и потом, выдохнув две трети своего энтузиазма, продолжила – Я постараюсь.. Я всегда старалась..
Между девочками затесалась непрошенная грусть.
– Точно!!!
Зрачки Лизы расширились, как надувные. Она вскочила с кровати, волоча за собой на пол половину покрывала, схватила два стакана с недопитым соком, и в три прыжка вернулась к ошарашенной Даше, почти насильно впихивая один из стаканов в ее руку.
– Я же сегодня именинница! И могу загадать желание! – пояснила заведенная девочка, – И я хочу загадать твое выздоровление! Это правда-правда самое большое мое желание! Остальные итак сбываются! – Лиза снова вспомнила о путевке в Диснейленд, – Тогда мы сможем вместе бывать, где угодно и делать, что угодно!
Даша испугалась:
– Тссс! Ш-ш-ш! Ты чего? Нельзя же желание вслух загадывать, они так не сбываются!
– А я пока еще и не загадывала! – подмигнула Лиза, – Просто поделилась планами с лучшей подругой.
Как взрослые, девочки потянули свои худенькие ручки со стаканами друг к дружке. Все это время, боясь быть подслушанными, они разговаривали в полутонах. И только в момент соударения посуды по комнате впервые за двадцать минут пробежал живой, звонкий звук.
– А теперь можно загадывать желание! Но я тебе его не скажу!
– А как же торт? А свечи? – снова испугалась Даша.
– Аааа… торт… его не будет!
– Как это? Почему?
– Дашка, ну мы же с тобой леди! Нам нужно скрывать свой возраст и соблюдать диету. Я не хочу быть тяжелее своего принца!
– А-а-а… Ясно…
– Ну, а еще папа с утра почти весь торт съел, сказал пирожных будет достаточно! – Лиза закатила глаза, – Это его слова про леди и все такое.
Девочки азартно засмеялись.
Во время приема горячего родители довели до сведения подруг:
– С минуты на минуту придет фокусник!
– Настоящий фокусник!? – обрадовались дети.
– Ну, фокусник или клоун! А какая разница.. Спросите у мамы, это ее идея! – метнул стрелку папа.
– Да, девочки, настоящий! Клоун. Почти такой же настоящий, как наш папочка! Правда он у нас круглые сутки клоун, а тот только на праздниках! – кольнула мама.
Сергей не успел сочинить ответную остроту, как в дверь позвонили. Девочкам запретили выходить.
– Клоуну надо подготовиться! – объявила мама.
– Нам всем, видимо, тоже! – ехидно буркнул Сергей.
Минут десять подруги сидели в предвкушении. Где-то за межкомнатной дверью были слышны шебуршания одежды, переговоры, топот. А единственный незнакомый голос совершенно не подходил под стереотип голоса шутника и повесы, скорее он мог звучать из уст уставшего продавца лотерейных билетов, от которого все ждут чуда.
Девочки нарочито наигранно выдохнули и переглянулись, когда клоун наконец-то появился. А Сергей как бы в пику ему, что есть мочи дунул в свисток. Тот мгновенно размотался и шлепнул свистуна по лбу. Девочки развеселились, а папа открыл в уме новый личный счет: Сережа – один, наемный шут – ноль.
– Привет девчушки-хохотушки! Давайте дружить! Меня зовут Жирик! – весело представился новый гость, расплывшись в намалеванной от уха до уха красно-белой улыбке. Он поклонился, выставляя для приветствия девочкам руки в белых шелковых перчатках.
– Может быть – Жорик? – не удержавшись, уточнила смелая Лиза, пожимая его пятерню.
– Нет, дорогая моя, именно Жирик – самый веселый клоун страны, а может быть, и мира!
Жирик ухмыльнулся и, после того, как девочки по очереди представились, джентельменским образом склонил перед ними голову, заблаговременно сняв морскую фуражку, по плоской поверхности которой катался синий помпон.
Папа Сережа не стал более терпеть, что будет дальше. Красный от тайного смеха он благоразумно покинул детскую, защищая перфоманс артиста от своих возможных выходок. Елена заметила его жест и, скромно откланявшись, проследовала за мужем.
– Мы на пару минут. Зовите, если что! – прокомментировала она.
Сергей нашелся на кухне. Он воевал с кофемашиной и явно проигрывал.
– Дилетант, – встала между ним и аппаратом Елена, – Давай помогу, а то поломаешь мне тут все!
Сергей хищно прищурился и вытянул губы в осторожную улыбку – два верных признака того, что вот-вот последует опасная шутка.
– Первый раз вижу, чтобы посудомойка чинила кофемолку!
Едва договорив, Сергей замкнул жену в объятьях, одновременно извиняясь, защищаясь и пряча у нее в волосах самодовольную морду своего юмористического триумфа.
«Вот если бы клоун Жирик так умел..» – думал он.
– Давай так пару минуточек постоим! – протянула Елена, – Столько лет мы с тобой вместе, а я так и не могу наобниматься.
Сергей обнял супругу чуть крепче и что есть мочи теплее. И ничего не сказал в ответ. Он знал, когда надо быть веселым, когда надежным, когда нежным и когда серьезным. Знал и умел. И любил.
– Эта Даша очень хорошая! Но совсем не похожа на Лизу. Наша, как маленький чертенок, а Даша такая скромная, такая тихая.
– Они друг друга уравновешивают! – не дождавшись вопроса, заговорил Сергей, – Противоположности притягиваются.
– А мы?
– А что мы?
– Ну, мы. Мы ведь не противоположности!
– Вот она – вся суть вашего брата… Взбаламутить на ровном месте, – ухмыльнулся Сергей, – Мы противоположности! Ты женщина, я мужчина! Будешь продолжать – отпущу..
Снова пауза. Еще минута объятий, и оба родителя, взявшись за руки, сели на широкий подоконник.
– Мне на миг даже показалось, что она не спокойная и скромная, а какая-то несчастная, что ли. Причем именно несчастная, а не расстроенная.
– Я думал, только мне это в глаза бросилось.
– Интересно, что у них дома происходит.. Хотя.. Может, нам это действительно только показалось.
– Не знаю! – задумчиво выдохнул Сергей, – И не смогу ничего предположить, пока не решим вопрос с кофе!
– У вас, папочка, намеки такие же толстые, как и шутки! – Елена легонько провела рукой по Сергеевой шее, встала и пошла домучивать кофемашину.
Сергей основательно напортачил в настройках так что, когда нужный кофе наконец-то засикал в белоснежную фарфоровую чашечку, Елена и впрямь восприняла это событие, как маленькую победу над техникой. Примерно так, не по-голливудски восстание машин было отсрочено в третий раз в истории человечества.
– Кофе допьем и пойдем, проверим наших! А то вдруг они этого Жирика уже связали и пытают! – распорядилась Елена.
– Жи-и-иирик! – хмыкнул Сергей, – Давайте вместе е.. ударим по Сирии! – ему на память пришло старое популярное видео, и смешалось с последними новостями, – К-к-клоуны…!
– Кто? – натянула брови Елена.
– Кто-кто.. Да все эти, как их.. противоположности наши.
Через стену, из комнаты послышался громкий звук падения, а следом девчоночий крик и взрослая истерика.
Не сговариваясь, родители побросали чашки с недопитым кофе и сорвались на шум. На пороге Елена чуть не влетела в амбразуру растерянно бежавшего ей навстречу Жирика. Ловко увернувшись с помощью материнских инстинктов, она забежала в детскую. Сразу понять, что произошло, было невозможно. В центре комнаты никого не было, а из-под праздничного стола доносились отрывистые оклики:
– Даша.. Дашка.. Дашенька..
Лиза сидела на коленях между столом и стеной, и гладила свою подругу по голове. Та без сознания лежала навзничь рядом с ней. Словно у механической куклы, у нее медленно то ли ездили, то ли дергались не придавленные к полу рука и нога, а изо рта выступили красные пузыри пены.
Сергей, не раздумывая, одним рывком отодвинул стол, роняя с него посуду, а Елена стремительно опустилась рядом с девочками.
– Что случилось? – отчеканила Елена, захватив дочь ежовым взглядом.
– Мы разыгрывали «Паровозик», и тут она.. это.. затряслась.. упала.. прямо свалилась – донесся испуганный голос Жирика из-за дверного проема.
– У нее опять приступ. Это эпилепсия. Она просила не говорить вам, – добавила Лиза надорванным голосом, – Помогите ей..
Сергей медленно опустился рядом с остальными.
– Она сильно ударилась? – спросил он, осматривая девочку.
– Не знаю. Она на ковер упала. Со стула. Помогите ей!.. – взмолилась девочка, продолжая гладить подругу по голове.
Даша все еще была без сознания. Присутствие Жирика больше никто не замечал.
– Помогите ей.. – повторила Лиза еще раз.
– Мы не можем ничего сделать, милая. Приступ должен скоро пройти сам! – сочувствуя дочери, сказала Елена.
– Мамочка.. Папочка.. Помогите ей поправиться!.. Пожалуйста!.. – огромные, влажные глаза Лизы выкатились на родителей, – Продайте мою путевку в Диснейленд, если надо..
В тот день приступ повторился еще два раза. Даша почти приходила в себя и снова поддавалась судорогам. Родители Лизы, первый раз в жизни наблюдая такие тяжелые и долгие проявления болезни, вызвали скорую. Врачи прибыли, когда конвульсии все-таки прошли сами, а обессиленную Дашу переложили отдыхать на кровать.
Жирик давно уехал. Лиза неотступно сидела рядом с лучшей подругой. Тетя Лена старательно оттирала ковер от капель разбавленной слюнями крови, а дядя Сережа в коридоре о чем-то долго беседовал с дежурным врачом.
Даша, теряясь в полудреме, несколько раз звала папу и бормотала про какой-то паровоз. Так семейство Лис вторглось в судьбу девочки.
Через несколько дней немного придя в себя, Даша без очереди писала маме письмо:
«Мамочка, здравствуй, это я! Мамочка, за что это со мной? Скажи. Взрослые ведь знают ответы на все вопросы. Мне очень хочется знать. Может быть, тогда станет легче..
Мне очень стыдно за то, что я испортила Лизе и ее родителям День Рождения. Наверное, они меня больше никогда не позовут в гости. Мне больше не к кому ходить в гости.
Лиза сейчас в Диснейленде с мамой и папой. У всех каникулы! Почему эпилепсия не отдыхает? Почему от этих таблеток я чувствую себя хуже, чем перед приступом? Я тоже хочу каникулы. И в Диснейленд всей семьей. И с папой.
В субботу перед приступом, я слышала его голос, а потом на меня поехал огромный паровоз. Гудел и слепил мне прямо в глаза. Я попыталась от него увернуться и упала. А потом не помню. Как обычно. Я устала. Я устала падать, не помнить и бояться. Устала бояться, и все равно боюсь. Я хочу, как все, – бояться только на горках в Диснейленде, а не везде и всегда. Лиза загадала желание, чтобы я поправилась, но, кажется, неправильно.
Я. Я не верю, что оно сбудется. Оно уже столько раз не сбывалось.
И в школу я тоже больше хочу. Я ее люблю, но идти больше не хочу. Ты писала, что болезнь отнимает у меня детство. Теперь я понимаю, что ты имела в виду.
Ладно, мамочка, у меня почти не осталось времени. Ты скоро вернешься из аптеки, а у меня еще ничего: ни строчечки, ни словечка про касаток.
Сейчас…
Все пишут «касатка» и называют ее «кит-убийца», а на самом деле она «косатка» и дельфин!
Вы – взрослые, вообще хоть что-нибудь точно знаете? Я не виню, мамочка, тебя ни в чем. Честно-честно! Но, может, это у меня из-за глупых взрослых нет детства, а не из-за болезни!?
Я тебя люблю. Твоя дочь Даша».
В ту же ночь, уложив дочь и убедившись, что она уснула, Надежда устроилась на кухне. И плакала над ее письмом. Огромные слезы катились по изрезанным переживаниями щекам страдающей о дочери матери. Она ругала себя, чувствуя бессилие, ругала весь мир за его глупость и несправедливость. Она чувствовала приближение шторма. Болезнь оскалилась по-новому: сразу трех приступов подряд и непонятных видений до этого никогда не случалось.
Надежде захотелось сразу же написать дочери, успокоить ее, вдохновить, дать ответы на все вопросы и заставить верить. Она несколько раз складывала и расправляла смятый тетрадный лист, но ответов не было.
Сумерки растеклись чернее и гуще гуталина. В какой-то промежуток мыслей сердце отключило рассудок на несколько коротких мгновений, в которые ее пальцы поддались воле ночи, и сами по себе стали выписывать закорючки строчек:
Мы не взрослые, мы просто старше.
В этом ведь и правда, нет заслуги никакой.
Нам все также непонятно, также так же странно,
Также страшно.
И мы ждем, когда и наша мама
Все переживанья снимет, как рукой..
Завершив писать, Надежда пришла в себя и ужаснулась своей секстине. Она немедленно скомкала оскверненный слабостью лист, и выкинула его в мусорное ведро. И после, до самого утра сидела в ступоре.
