Czytaj książkę: «Курсант Империи – 3»
Глава 1
Яна вела аэролет на предельно малой высоте, лавируя между скальными выступами. Единственная турбина надрывалась, пытаясь удержать в воздухе машину с шестью пассажирами и двумя вакуумными бомбами – это было как заставить дворнягу тащить упряжку для ездовых собак.
– Держитесь крепче! – крикнула капитан, закладывая такой вираж, что мой желудок чуть не решил эмигрировать через горло. – Посадка будет нестандартной!
Нестандартной – это еще мягко сказано. Аэролет шел почти боком, компенсируя отсутствие правой турбины безумными маневрами, которые противоречили всем законам физики и здравого смысла. Внизу мелькали острые камни, готовые превратить наше днище в решето при малейшей ошибке пилота.
Я активировал тактический сканер на панели второго пилота. Экран ожил, показывая тепловые сигнатуры внутри пещерного комплекса – россыпь мелких точек вокруг одного огромного пульсирующего пятна.
– Мамаша здесь, – подтвердил я, настраивая разрешение. – Переместилась из глубины ближе к входу, как вы и предсказывали. Двести, может, двести пятьдесят метров от поверхности.
– Отлично! – Яна начала снижение, борясь с турбулентностью от скальных стен. – Сделаем заход на бомбометание, сбросим этих красоток прямо в…
Слова застряли у нее в горле. Мы все увидели проблему одновременно, и она была размером с саму гору.
Вход в пещеру, который два дня назад представлял собой аккуратный портал в скале, теперь выглядел как последствия неудачного эксперимента по перестройке ландшафта. Вчерашняя бомбардировка превратила вход в хаотичное нагромождение обломков – оплавленные валуны и обрушенные своды. Завал был плотным, монолитным, непробиваемым.
– Твою ж мать… – выдохнула Яна, переводя аэролет в режим зависания.
Машина покачивалась в воздухе как пьяница на канате. Приборы истерично мигали красным – температура турбины критическая, топливо на последнем издыхании, гидравлика скрипит как дверь в фильме ужасов.
– Может, все-таки пробьем завал? – без особой надежды уточнил Толик.
– Бесполезно, – Яна покачала головой, и я услышал в ее голосе то самое разочарование, которое бывает, когда последняя карта в колоде оказывается шестеркой, а тебе нужен туз. – Вакуумные бомбы работают в замкнутом пространстве – выжигают кислород, создают чудовищный перепад давления. На открытом воздухе против завала… Максимум разбросаем камни, может, обрушим еще пару сводов. До матки точно не достанет – двести метров скальной породы не пробить.
Тишина повисла в воздухе тяжелее наших бомб. Каждый переваривал эту информацию по-своему. Толик методично перебирал весь свой богатый арсенал ругательств, начиная с классики и заканчивая авторскими неологизмами. Кроха мрачно смотрел на завал, сжимая и разжимая кулаки – видимо, прикидывал, сколько времени займет разобрать его голыми руками. Мэри проверяла винтовку с механической точностью, хотя все понимали, что против горы камней пули бессильны. Капеллан шевелил губами в беззвучной молитве.
А у меня в голове вдруг щелкнуло – как переключатель, как озарение, как та самая лампочка над головой из мультфильмов. Идея была настолько простой и настолько безумной, что я сам удивился, как она вообще пришла мне в голову.
– Садимся, – сказал я вслух.
Все головы повернулись ко мне с синхронностью, достойной балета. Выражения лиц варьировались от недоумения до подозрений в тепловом ударе.
– Зачем? – осторожно спросил Капеллан, как спрашивают у человека, который вдруг заявил, что умеет летать.
– Садимся и несем бомбы внутрь вручную, – я старался говорить уверенно, хотя внутренний голос вопил о том, что это чистое безумие. – Смотрите, завал неплотный. Между камнями есть проходы, щели. Мы протащим одну бомбу через завал, спустимся к мамаше-богомолихе в гости, установим и…
– И благополучно там сдохнем, – закончил за меня Толик. – Санек, ты понимаешь, что предлагаешь? Это тебе не ящики на аэродроме перетаскивать! Это самоубийственная миссия в логово твари, которая жрет людей на завтрак!
– Ну, что думаете, ребята? – я повернулся к Яне и Капеллану, совершенно не обращая внимания на слова моего друга.
– Теоретически, – Бекетова прикусила губу, обдумывая план. – Если не встретим сильного сопротивления… И если… – она замолчала, понимая, что список "если" можно продолжать до бесконечности.
Капеллан перестал молиться и посмотрел на меня тем особым взглядом, которым ветераны смотрят на новобранцев, вызвавшихся в добровольцы на минное поле.
– Давид пошел против Голиафа без доспехов, только с пращой и верой. Мы пойдем против матки с бомбой и… тоже с верой.
– Не сильно вдохновили, старшина, – хмыкнул Толян.
– Это наш единственный шанс, – добавил я. – Хотя бы умрем, сделав что-то полезное. Убьем эту тварь, отомстим за всех погибших.
Повисла пауза. Не простая тишина, а то напряженное молчание, когда каждый взвешивает на внутренних весах жизнь против долга, страх против решимости, здравый смысл против безумной храбрости.
– Голосуем, – неожиданно предложил Капеллан. – Это слишком серьезное решение для приказа. Каждый должен выбрать сам. Кто за то, чтобы идти в пещеру?
Он первым поднял руку. Следом подняла руку Яна – резко, решительно, с тем огнем в глазах, который я уже видел раньше. Я поднял свою – глупо было бы не поддержать собственную идею. Мэри молча подняла винтовку вверх – ее способ проголосовать "за". Кроха посмотрел на всех, что-то промычал на своем языке и поднял ручищу размером с лопату.
Все взгляды обратились к Толику. Он сидел, уставившись в пол, челюсти сжаты так сильно, что я боялся, как бы зубы не раскрошились.
– Толян? – окликнул я.
– Знаю я, знаю! – взорвался он. – Просто перевариваю тот факт, что мои друзья-камикадзе решили покончить с собой особо изощренным способом. И я, идиот, собираюсь к ним присоединиться, потому что… потому что черт знает почему! Потому что деваться все равно некуда!
Он поднял руку, но тут же добавил:
– Только для протокола заявляю – это самая тупая затея в истории тупых затей.
– Единогласно, – констатировал Капеллан. – "И возопили сыны Израилевы к Господу; ибо крепка была рука его над ними"… Садимся, капитан.
Яна кивнула и начала снижение. Посадка вышла жесткой – аэролет практически грохнулся на каменистую площадку перед завалом, подпрыгнул как мячик, ударился второй раз и замер, накренившись градусов на двадцать. Турбина выдохнула последний клуб черного дыма и заглохла с таким звуком, будто умирающий дракон испустил дух.
Выгрузка бомб заняла несколько минут мрачной возни. Каждая – размером с пивную бочку, весом в двести килограммов, утыканная предупреждающими надписями на всех известных человечеству языках. "Опасно", "Смертельно", "Минимальная безопасная дистанция – 500 метров". Я старался не читать последнюю.
– Берем только одну, – в итоге решил Капеллан, оценив завал. – Вторую не протащим, да и одной хватит, если установим правильно.
– Согласна, – кивнула Яна. – Радиус поражения сто метров. Если разместим в правильной точке…
Она не договорила, но все поняли – если установим правильно, то умрем вместе с маткой и всем ее выводком. Утешительная перспектива.
У бомбы были специальные поручни – четыре выдвижные ручки по бокам, предназначенные именно для ручной транспортировки. Военные инженеры предусмотрели ситуацию, когда технику придется тащить на себе.
– Вчетвером понесем, – распорядился Капеллан. – По ровной поверхности двоих бы хватило, но в пещере пол скользкий, неровный. Упадем – шум разнесется по всем туннелям, богомолы услышат. Надо идти максимально тихо.
Мы встали по углам – Капеллан, Кроха, Толик и я. Эндоскафандры взяли на себя основную нагрузку, сервоприводы тихо зажужжали, компенсируя вес. Пятьдесят килограммов на каждого – для усиленного экзоскелета это пустяк, главное – удержать равновесие.
Яна пошла впереди со сканером – наш проводник в подземном аду. Мэри замыкала шествие с винтовкой наготове, хотя все понимали, что если начнется бой, мы обречены.
Первые пятьдесят метров через завал превратились в кошмар эквилибриста. Протискиваться между острыми камнями с огромной болванкой было похоже на попытку пронести хрустальную вазу через магазин фарфора во время землетрясения. Камни осыпались под ногами, приходилось замирать, ждать, пока устоится. Дважды чуть не выронили – спасало только то, что Кроха фактически держал половину веса на себе.
Когда завал наконец остался позади, мы оказались в главном туннеле. Том самом, где два дня назад нас чуть не сожрали заживо. Стены здесь тоже запечатлели на себяе следы вчерашней бомбардировки – оплавленный камень, обрушенные участки свода, запах гари и озона, смешанный с кислой вонью богомольей крови.
– Двести метров прямо, потом налево на развилке, – Яна вглядывалась в экран сканера, регулируя настройки. – Левый туннель ведет прямо к камере матки. Охрана… сорок-пятьдесят особей, все сконцентрированы вокруг нее. Вход в камеру, похоже, свободен.
– Сорок это еще нормально, – пробормотал Толик. – Могло быть хуже. Могло быть сто сорок Или двести. Или…
– Заткнись, – оборвал его Капеллан. – "Не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой." Сосредоточься…
Мы двинулись вглубь пещеры. Темнота обступала со всех сторон, отступая только перед узкими лучами наших фонарей. Эхо шагов множилось в туннелях, создавая иллюзию погони. Пол по-прежнему был покрыт органической слизью – то ли следы богомолов, то ли какие-то местные водоросли, приспособившиеся к вечной тьме. Ноги скользили, приходилось двигаться медленно, осторожно, стараясь не стукнуть бомбой о стены.
– Развилка, – предупредила Яна.
Туннель разветвлялся – левый уходил круто вниз, правый поднимался. Из левого тянуло теплом и тем специфическим запахом, который бывает в инсектариях, только усиленным в тысячу раз.
– Левый, – подтвердила Яна. – Матка близко. Я вижу на сканере… Господи, она огромная.
Спуск оказался настоящим испытанием. Градусов тридцать уклона, скользкий как каток пол, и необходимость двигаться абсолютно бесшумно. Эндоскафандры компенсировали нагрузку, но не могли компенсировать законы физики – бомба норовила скатиться вниз, утащив нас за собой.
На половине спуска Толик поскользнулся. Его угол дернулся, бомба накренилась. Секунда – и она покатилась бы вниз, разнеся к чертям все наши планы вместе с элементом неожиданности.
Кроха издал низкий рык – первый звук за все время нашего знакомства – и удержал свою сторону. Его эндоскафандр взвизгнул от перегрузки, но выдержал. Бомба покачнулась и стабилизировалась.
– Спасибо, здоровяк, – выдохнул Толик.
Кроха кивнул, подняв большой палец.
Мы продолжили спуск еще медленнее. Воздух становился гуще, теплее, пропитанным феромонами и органикой. Стены туннеля начали пульсировать – едва заметно, но достаточно, чтобы понять: мы приближаемся к чему-то живому и огромному.
– Пятьдесят метров, – прошептала Яна.
Настроение в нашей процессии было как на собственных похоронах. Толик больше не шутил, Капеллан беззвучно шевелил губами, но уже не в молитве – просто повторял что-то про себя. Даже невозмутимая Мэри казалась напряженной.
А я думал. Мысль, родившаяся наверху, продолжала развиваться, обрастать деталями.
– Эй, Васильков, ты чего замолчал? – окликнула меня Яна по внутренней связи. – В будущее загадываешь?
Горькая ирония в ее голосе была очевидна. Какое будущее у людей с бомбой в логове самого страшного существа на планете?
– Думаю, как наши действия помогут тем, кто остался на базе, – честно ответил я.
– А что тут думать? Убьем мамашу – колония развалится.
– Это потом. А сейчас? Сейчас тысячи богомолов штурмуют Периметр. Они не узнают, что матка погибла – они же не телепаты. Для наших на стенах Периметра ничего не изменится. Богомолы продолжат атаку, люди продолжат умирать. То, что мы здесь никак не спасет ни единой жизни там.
Тишина. Тяжелая, как бомба на наших плечах. Все обдумывали мои слова и приходили к тому же выводу.
– Черт, – выдохнул Толик. – Санек прав. Значит, всё зря.
– Не зря, – возразил Капеллан, но без убежденности. – "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих." Евангелие от Иоанна.
Настроение упало еще ниже.
– Кстати, – вдруг спросил я, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. – Как богомолы общаются между собой?
– Писк, больше похожий на ультразвук, – ответил Капеллан. – Частоты на пороге слышимости. Сложная система сигналов.
– И далеко этот ультразвук распространяется?
Капеллан прищурился:
– Если думаешь, что матка успеет позвать на помощь… Мы слишком глубоко. Сотни метров породы глушат сигнал. К тому же вакуумная бомба – это миллисекунды. Она даже пискнуть не успеет.
Я машинально кивнул, но одна мыслишка продолжала вертеться в голове. Что-то крутилось на краю сознания, но никак не могло оформиться…
Вдруг я остановился так резко, что Толик врезался в меня сзади.
– Санек, какого черта?!
Но я не двигался. Пазл в голове начал складываться.
– Толик, – медленно проговорил я. – А что если…
– Мы на месте, – прошептала Яна, прервав мои мысли.
Глава 2
Камера мамки-богомолихи открывалась впереди как врата в персональный ад – широкий проход, уходящий в зеленоватое свечение биолюминесценции. От входа тянуло теплом и затхлым запахом. Мы остановились метрах в сорока от входа, прижавшись к стене туннеля.
Яна склонилась над сканером, регулируя настройки с сосредоточенностью хирурга над открытым сердцем. Зеленоватый свет экрана отражался в ее карих глазах, превращая их в нефритовые. Она снова прикусила губу – верный признак того, что увиденное ей не нравится.
– Плохие новости, – прошептала она так тихо, что я едва расслышал. – Камера огромная. Минимум сто пятьдесят метров в диаметре, и это только основной зал. Там есть ответвления, арки, боковые камеры… Это целый подземный дворец.
– Сколько их там? – Капеллан смотрел на вход, словно ожидал, что оттуда вот-вот выскочит орда насекомых.
– Информация подтверждается, около полусотни взрослых особей. Все внутри, вокруг матки. Охраны у входа нет – видимо, не ждут гостей.
– Отлично, – пробормотал Толик. – Всего-то полсотни. На каждого по восемь с половиной богомола. Прекрасное соотношение для последней рукопашной.
Мы аккуратно опустили бомбу на пол туннеля. Двухсоткилограммовая красавица легла на каменный пол с едва слышным стуком, который в тишине пещеры прозвучал как выстрел. Все замерли, прислушиваясь. Из камеры не доносилось ничего тревожного – только та же пульсация.
Яна еще раз взглянула на сканер, потом на бомбу, потом на расстояние до входа. В ее глазах я увидел сомнение – то самое, которое появляется у пилота, когда он понимает, что полосы для посадки не хватит.
– Нужно подойти ближе, – сказала она, и хотя говорила шепотом, решимость в голосе была железной.
– С ума сошла, капитан? – Капеллан покачал головой. – Мы и так слишком близко. Еще шаг – и они нас учуют.
– Смотри сам, – Яна повернула экран сканера к нему. – Видишь эти ответвления? Боковые камеры… Взрыв на таком расстоянии накроет только центральный зал. Максимум – убьет половину. Матка в дальней части, за той аркой. Ударная волна дойдет ослабленной. Она может выжить.
– Может, – согласился Капеллан. – А может и нет. Вакуумная бомба – это не просто взрыв. Это выжигание кислорода, чудовищный перепад давления. Даже если матка за аркой, ее либо убьет, либо серьезно ранит.
– "Либо" – недостаточно хорошо, – Яна упрямо покачала головой. – Нужна гарантия. Нужно поднести бомбу прямо ко входу. Или еще лучше – внутрь.
– Исключено, – отрезал Капеллан. – Подойдем ближе – они нас заметят. Пятьдесят взрослых богомолов против шестерых солдат – это даже не бой, это бойня. Мы и пискнуть не успеем.
– Но если мамаша выживет…
– Если выживет, мы вернемся и добьем ее, – Капеллан говорил тоном человека, объясняющего ребенку, почему нельзя совать пальцы в розетку. – После взрыва там будет хаос. Раненые, дезориентированные. Вот тогда и зачистим всех, кто уцелеет.
– Наивный ты человек, старшина, – Яна покачала головой, и в ее голосе прозвучала горькая ирония. – Если мамаша уцелеет, даже раненая, она уйдет так глубоко в пещеры, что мы ее год искать будем.
– Матка от кладки не уйдет, – в свою очередь возразил Капеллан. – Инстинкт сильнее страха. Она останется защищать яйца.
– Мертвая матка яйца не защитит, – парировала Яна.
Они смотрели друг на друга как два упрямых барана на узком мосту. Оба правы, оба не хотят уступать, и оба понимают, что времени на долгие споры нет.
– Ставим здесь, – безапелляционно произнес Капеллан. – Риск минимальный, эффект достаточный.
Яна еще секунду колебалась, глядя на сканер, потом сдалась:
– Ладно. Но если эта тварь уцелеет, это будет на вашей совести, старшина.
– На все воля Божья, – пробормотал Капеллан.
Толик, наблюдавший за спором с видом зрителя на теннисном матче, вдруг задал вполне резонный вопрос:
– А как вообще взрывать будем? У нас же нет детонатора с таймером. И дистанционного управления тоже нет. Что, подожжем фитиль и побежим?
Капеллан усмехнулся – впервые за все время нашего путешествия я увидел на его лице что-то похожее на улыбку:
– Смотри и учись, сын мой.
Он достал из подсумка три ручные гранаты направленного действия – те самые РГН-7, которые мы называли "лягушками" за характерную приплюснутую форму. Но делал он с ними что-то странное. Примагнитил к корпусу бомбы в разных точках, потом начал что-то настраивать на каждой.
– Что это? – спросил я, наблюдая за его манипуляциями.
– Старый разведческий трюк, – пояснил Капеллан, активируя что-то на первой гранате. – Режим "растяжка". Вместо обычного взрывателя граната проецирует тонкий лазерный луч. Невидимый глазу, но датчик улавливает. Кто-то пересекает луч – граната детонирует.
Из первой гранаты действительно протянулась тонкая красная нить. Капеллан аккуратно направил ее поперек прохода, потом активировал вторую гранату, создав перекрестие лучей на высоте примерно метр от пола. Третья граната добавила диагональный луч.
– Идеальная ловушка, – с профессиональным восхищением отметил Толик. – Богомол пробежит – заденет луч. Граната рванет, детонирует бомбу. Гениально!
– Все готово. Отходим, – пробормотал Капеллан, отступая от готовой конструкции.
Мы начали медленно пятиться от бомбы, стараясь не шуметь. Тридцать метров, пятьдесят, семьдесят… Красные лучи растяжек остались позади, невидимая смертельная паутина поперек туннеля.
– Ладно, заряд установлен, – зашептал Толик, когда мы отошли метров на сто. – Но как вы заставите богомолов выйти? Они же сидят в своей камере и в ус не дуют.
Капеллан остановился, проверил винтовку, передернул затвор. Щелчок в тишине прозвучал как гром.
– Неразумное ты дитя, Жгутиков, – вздохнул он с видом учителя, в сотый раз объясняющего таблицу умножения. – Иногда самые простые решения – самые эффективные.
Он поднял винтовку, прицелился в сторону входа в камеру и выстрелил.
Грохот выстрела в замкнутом пространстве был оглушительным. Пуля ударила в каменный косяк входа, высекая сноп искр и каменную крошку. Эхо покатилось по туннелям, множась и усиливаясь.
Секунда тишины. Две. Три.
А потом из камеры донесся звук, от которого кровь застыла в жилах. Не просто крик – вопль ярости десятков глоток одновременно. Визг, скрежет, топот множества ног. Богомолы обнаружили врага.
– Йоу! – присвистнул Толик с восхищением пополам с ужасом. – Круто придумано! И что теперь?
– Беги и молись! – рявкнул Капеллан и, развернувшись, рванул прочь от камеры с такой скоростью, что его эндоскафандр взвизгнул от перегрузки.
Яна, Мэри и Кроха среагировали мгновенно – опыт подсказал им, что когда разведчик бежит, надо бежать за ним, а вопросы задавать потом. Они сорвались с места как спринтеры со стартовых колодок.
Мы с Толиком переглянулись. В его глазах я увидел то же, что чувствовал сам – смесь паники, восторга и острого ощущения абсурдности происходящего. Мы стоим в пещере, полной смертоносных насекомых, только что разбудили их, и теперь надо бежать от бомбы, которую сами установили.
– Ну что, валим? – спросил Толик.
– А есть варианты?
Мы рванули следом за остальными.
Бежать в эндоскафандре – особое удовольствие. С одной стороны, усилители позволяют развить скорость профессионального спринтера. С другой – ты чувствуешь себя как в скафандре для глубоководных погружений, пытающимся участвовать в марафоне. Каждый шаг – это борьба с инерцией собственной брони.
Позади нарастал визг. Не просто звук погони – какофония ярости, помноженная на десятки глоток. Топот ног по камню сливался в барабанную дробь. Они шли за нами, и шли быстро.
Впереди маячила спина Крохи – даже в беге великан умудрялся выглядеть массивным как грузовик. Мэри неслась с механической точностью робота, каждый шаг выверен до миллиметра. Яна… Черт, Яна была без бронескафандра! Только летный комбинезон, никакой защиты!
Мысль ударила как электрошок – когда рванет, ее накроет ударной волной. Осколки, пламя, перепад давления…
Туннель разветвлялся впереди. Капеллан, не сбавляя скорости, нырнул в проход. Мы влетели следом, проскочили поворот и…
Визг за спиной вдруг изменил тональность. Из яростного преследования превратился в хаотичный вопль. Потом резко стих.
У меня в голове включился обратный отсчет. Богомолы вышли из камеры. Сейчас они несутся по туннелю. Пар секунд до растяжек…
Взрыв.
Это не было похоже на обычный взрыв – когда бах, и все. Это было как если бы сам воздух решил покончить с собой. Сначала – ослепительная вспышка, превратившая туннель в солнечную корону. Потом – ударная волна, но не наружу, а внутрь, как будто пространство схлопывалось само в себя. И наконец – обратный выброс, чудовищный молот воздуха и пламени, несущийся по туннелям.
Я увидел это краем глаза – как по туннелю за нами катится огненная стена. Увидел, как Яна впереди теряет равновесие от первой волны. Увидел, как она падает, пытается встать, но вторая волна уже близко…
Тело среагировало быстрее мозга. Два прыжка на максимальной мощности эндоскафандра – сервоприводы взвыли, предупреждающие индикаторы вспыхнули красным, но я уже был рядом с ней. Схватил, развернул, прижал к себе и накрыл собой в тот момент, когда мир превратился в ад.
Ударная волна подхватила нас обоих и швырнула как тряпичных кукол. Мы покатились по каменному полу, сплетенные в клубок, мой эндоскафандр скрежетал по камням, высекая искры. Потом – тишина…
