Czytaj książkę: «Ветра Пустоши. Книга 1. Старые долги»
Глава 1. Клятва.
Утро новой эпохи,
Эпохи, которая могла не наступить никогда.
Однако же человек никогда не знал меры,
Не мог остановиться…
Удивительно живучая тварь…
Куда он идет?
Что его гонит?
Что подталкивает и что ждет за горизонтом?
Караван.
«И повелел он солнцу всходить над праведными и неправедными…»
Откуда это вдруг всплыло в памяти? Да и так ли было сказано или это он сам придумал, домыслив из подслушанных или оброненных где-то фраз. Вожатый уже и сам не понимал, откуда в памяти всплыли эти слова, глядя на то, как над горизонтом поднимается ярко алый, раскаленный диск дневного светила. Как в ужасе бегут от него тени, удлиняясь и наливаясь густой чернотой, чтобы исчезнуть к полудню, вновь вернуться к вечеру, и снова погрузить во мрак все сущее.
Ну вот, опять эти диковинные слова в голову лезут…
Рассветный час. Тихо вокруг. Еще свирепый господин ветер не проснулся, не несет отравленные пески бесконечной Пустоши навстречу дерзким странникам, отважившимся пересечь ядовитые просторы к той точке, которая ждет их впереди, маячит в сознании людей вдали за горизонтом. Скоро, уже скоро он проснется, дыхнет в лицо горячим обжигающим потоком, сначала проверяя путников, как бы говоря им: «Дальше мои владения, поворачивайте назад!». Но потом, распаляясь к полудню сильнее и сильнее превратиться в сплошной мощный неиссякаемый поток горячего песка, стараясь сбить с ног и утащить одного за другим дерзких людишек в свои владения вечного забытья.
Этот извечный и бесконечный каждодневный ритуал хорошо знаком вожатому, они старые знакомые и с ветром Пустоши, и с мрачными и уродливыми тенями, преследующими небольшой караван. Точка впереди ему хорошо знакома, вот уже несколько лет он водит торговые караваны к ней. Это ремесло и умение он унаследовал от отца, а тот в свою очередь от своего отца. Еще мальчишкой он с отцом отправлялся в эти гиблые земли вести торговцев, воинов и путников всех мастей к цели, туда, далеко за горизонт.
Таких как он, способных здесь ориентироваться и выживать, совсем немного, они элита, их работа хорошо оплачивается, они могут позволить себе иметь лучшее снаряжение, хорошее оружие, лучших женщин, из тех, которых можно купить в поселениях. Им доступно многое, но и на кону стоит все: их жизнь и жизнь членов семьи. Провел караван, нашел безопасный путь – ты молодец, заработал репутацию и приличную сумму. Сгинул караван, заплутал, погубил людей или припасы – ты должник; сгинул сам – за тебя расплатиться семья.
– Сколько нам еще тащиться по этим проклятым пескам? – Голос сзади раздался резко и неожиданно, разом вырвав вожатого из неги раздумий, навеянных красками багрового рассвета, блекнувшими ввысь от горизонта и выветриваемыми проснувшимся ветром. – Вода на исходе, жратва вообще завтра закончиться, какого хрена мы заложили такой крюк, прошлый раз Сам довел нас за неделю. Связались с долбанным молокососом, сэкономили, мля…
Говоривший, низкий узкоплечий мужчина с острыми, неприятными чертами лица, сплошь испещрённым шрамами и морщинами, явно был сильно не в духе.
Юноша, двадцати двух лет, прямой нос, тонкие губы, простое открытое лицо, светловолосый, голубоглазый, среднего роста, отвернулся от дневного владыки Пустоши, который уже полностью вступил в свои права, наливаясь ослепительной желтизной над горизонтом и повернулся всем телом к говорившему. Внимательно, неспешно осмотрел его – Ворон, так называли его наемники из числа охраны каравана, которыми тот руководил. На вид ему было под сорок, но жизнь наемника полна опасностей и быстро его старит, возможно, ему было гораздо меньше лет. Холодные неприятные глаза, злоба и неприязнь читалась в них. Лицо-маска с двух недельной щетиной не выражающее никаких эмоций, платок повязка на голове с водруженными на нее панорамными очками, плотный длинный плащ с разгрузом поверх него, разбитые сапоги со сбитыми набок подошвами, видавший виды АКМ в руках. Наемник уже давно собрался, ему явно не терпелось в дорогу, он устал и сильно нервничал, такого лучше не злить понапрасну. Своих четверых головорезов он держал жестко в кулаке, все как один безропотно ему подчинялись.
– Крюк был необходим. Дождей давно не было, солнце последние пять месяцев сильно выжаривало пески Пустоши и там, где еще полгода назад можно было безопасно пройти, сейчас гиблое место.
Холодный взгляд глаз наемника кольнул говорившего, зрачки сузились, уголки губ подались назад и вверх, оскал блеснул желтизной кривых зубов.
– Какого морока ты несешь, гребаное солнце все время палит гребаные пески и камни, а гребаные вожатые все время водят по ним караваны, и только ТЫ несешь чушь про гиблые места.
«Ты» он подчеркнул особенно сильно, вожатый ему не нравился, и он это не скрывал. Он не скрывал свою неприязнь к парню с самого момента формирования каравана в Артели Рудокопов и Добытчиков Полуночного Альянса старателей.
Парень спокойно выдержал на себе холодный взгляд наемника, а тот тем временем продолжал, уже шипя от злобы.
– Ты просто заблудился, но сказать это боишься, боишься, что тебя на ремни распустят мои парни, а кредиторы заявятся к тебе домой и выставят долговой счет к оплате твоей родне.
Хищная ухмылка стала еще шире, корпус подался вперед – зверь готов к решающему броску на загнанную жертву.
– Под местом, которое мы обогнули, пески Пустоши, погребли останки цивилизации прошлого, развязавшей последнюю войну и уничтожившей старый мир. Солнце выжаривает их, и это место наполняется ядовитыми газами и не только ими. Невидимого яда, называемого радиацией, в тех местах тоже становиться больше, мы не сможем пересечь их даже на самых быстрых картах.
Хищная ухмылка зверя начала сползать с лица, превращаясь в тень.
– Нам еще повезло – ветер уносит яд в сторону восхода, иначе крюк пришлось бы делать больше. Это ведь Патрону приспичило отправить караван именно сейчас, в период Солнечной Бури.
Вожатый умолк и просто продолжал смотреть в холодную серость глаз перед ним.
– Лекс дело говорит, сейчас караваны никто не водит – не сезон. Тех, кто способен провести караван в период Солнечной Бури крайне мало, никакие приборы не работают, компасы тоже бесполезны. У таких людей редкое умение ориентироваться в этом песчаном аду без всего этого.
Говоривший, плотно сбитый седобородый мужчина, незаметно подошел к ним в пылу спора. Он был выше обоих споривших, одет в выгоревший на солнце черный плотный комбинезон со знаками отличия – нашивками на рукаве. Три широкие красные линии на предплечьях обозначали, что он был шеф-капитаном, а значит это он и его команда вели суда Пустоши – карты, доверху груженные ценным с грузом, через ядовитые пески.
– Лекс, все готово к отправлению, лагерь собран, люди стоят по местам, ветер крепнет, мы готовы ставить паруса.
Вожатый отвернулся от сероглазого, разговор с ним окончен, теперь его дело охрана каравана до следующей словесной перепалки. С этими наемниками всегда так, в Пустоше они всегда считают себя главными, способными диктовать свою волю остальным и навязывать свое мнение. Ребята, как правило, заносчивые и дерзкие, но без них самих и их услуг никак не обойтись. Любому каравану вне поселения или стана, за пределами охраняемых границ земель Полуночного Альянса или Закатного Станового Союза необходима вооруженная охрана, знающая свое дело и умеющая обращаться с оружием. Ресурсы, которые перевозят караваны, крайне ценны и скудны, а потому представляют огромную ценность для дикарей, которые не умеют их сами добывать. Хотя и для соседей они тоже ценны – зачем платить за них деньги, если можно просто присвоить или отнять.
В общем, наем охраны обязательное условие, если хочешь чтобы караван безопасно дошел, товар продался, и прибыль приятно оттянула карман. Примерно так наемник и думает, поэтому и заносит его всегда и постоянно, поэтому и мнит он себя главным в караване – ведь у него оружие, а значит и власть.
– Хорошо шеф Анд сен Ивер, начинайте ставить паруса, восход был кроваво красный, сегодня будет сильный ветер, нам это на руку, сможем пройти почти вдвое большее расстояние, чем за вчера, и к вечеру должны добраться, наконец, до Атолла.
Лицо шефа тронула едва заметная улыбка, старику понравился такой расклад, долгая двухнедельная дорога измотала даже его. Его, привыкшего к бескрайним пескам, опаленным радиоактивным солнцем и гонимым ветром Пустоши; его, любящего свое ремесло, сильно утомил этот переход. Переход в период Солнечной Бури, когда солнечная активность особенно сильная, сопровождаемая сильными магнитными выбросами и повышенной солнечной радиоактивностью, мог осилить только опытный шеф-капитан с опытной и слаженной командой.
Ветер действительно усиливался, наливаясь мощью, свистел и гнал пески туда, откуда час назад в Пустошь пришло солнце.
Шеф-капитан, развернулся и направился к трем стоявшим неподалеку картам, на ходу надевая плотный брезентовый шлем и опуская панорамные очки на глаза, он подозвал своего мастер-помощника с одной широкой и одной узкой красной нашивками на предплечьях комбинезона, и принялся раздавать ему распоряжения.
Карты – основное средство передвижения через Пустошь, представляют собой симбиоз довоенного автомобиля и корабля. Шасси, как правило, – большие широкие колеса с мощным протектором, на рессорной раме. К этой раме крепятся мачты с парусами, их количество зависит от тоннажности и грузоподъёмности самого карта. По периметру карты закрываются щитами из дерева или жестяного железа, добытого и снятого с автомобилей погибшей эпохи.
В новом и жестоком мире торговля была единственным движителем жизни и тонким связующим мостиком между разбросанными далеко друг от друга поселениями. Ни одно из них не могло похвастаться полной автономностью и самодостаточностью. В разных местах существовали и были развиты разные ремесла, производились разные товары и сырье, добывались различные ископаемые, но спрос среди соседей на излишки или отсутствующее у них товары и сырье, вынудил выживших людей начать торговать, образовав новые профессии и целые классы специалистов способных перевезти эти товары караваном через Пустошь.
Наблюдая за точными и слаженными действиями команды, Лекс повязал вокруг головы платок, надел на лицо респиратор и опустил на глаза панорамные плексигласовые, слегка затемненные очки. Люди тянули канаты, вращали маховики лебедок, в одной, только им известной, последовательности и на мачтах, как по волшебству, вырастали косые треугольные перья парусов, которые тотчас наливались свежим ветром. Юноша подобрал с песка, поросшего редкой жесткой травой, лежащие рядом вещи и карабин. Извлек трехзарядный магазин, отщелкнул назад болтовой затвор, убедился в плавности его скольжения, песка нет, смазки хватает, вернул затвор обратно, присоединил магазин с патронами. Оставшись довольным осмотром оружия, он бодро запрыгнул в кабину головного карта, занял место рядом с шеф-капитаном и указал ему направление движения каравана.
Удостоверившись в полной готовности, шеф-капитан дал команду к отправлению. Все заняли свои места – команда по номерам-предписаний выполняемых обязанностей. Вооруженные автоматами наемники, распределились между картами: двое наемников заняли места в головном карте, Ворон разместился в центральном карте, и еще двое наемников разместились в замыкающем.
Рулевой опустил вниз огромный тормозной рычаг и, выворачивая рулевое колесо, начал выводить головной карт на курс. Остальные два карта, цепляясь за крепнущий ветер перьями-крыльями и перемалывая горячий песок своими шестью огромными бочкообразными колесами с причудливыми переливами протекторов, вырулили вслед головному.
Старые друзья.
Шаги, торопливые по деревянному полу, оббитому листами жести, глухие металлические нотки. Тух-тух-день, тух-тух-день, странный ритм… розовое марево вокруг, озорные черные точки устроили хоровод, мечутся вверх, вниз, в стороны, пытаясь подстроиться под диковинный ритм – тух-тух-день. Шаги приближаются. Смолкли. Стук в деревянную дверь, тоненький дребезжащий, дверь совсем хлипкая, тонкая.
Зараза, как не хочется открывать глаза. Открыл, розовое марево, и озорные точки разом исчезли, начали проступать из марева очертания комнаты. Стол, комод, шкаф в углу, стул с одеждой валяется на полу. Одежда небрежно сверху на нем, как будто стул это остров, а пол это зыбучие пески Диких Земель. И вот брюки, рубаха и юбка обреченно карабкаются на этот стул-остров в поисках спасения.
Стоп. Какая юбка?
Тук-тук-тук.
– Прошу прощения за беспокойство, но за вами Воевода послал, просил как можно скорее…
Голос тоненький, дрожит, волнуется, боится, стряслось что-то?
Шевеление слева, одеяло куда-то начало сваливать, ожило что ли?
Легкий аромат пряного масла и лаванды лизнул ноздри, в животе сразу заурчало.
– Ты бы собирался лучше, чем на меня пялиться, за ночь не налюбовался?
Зараза, солнце из окна слепит не разглядеть кто там. Черные кудри волос спадают на плечи. Голая спина, ребра под кожей проступают, руки одеяло к груди жмут. Вместо лица яркие лучи солнца, страшная или нет, не разобрать.
– Воевода ждать не любит, осерчает – так в миг на следующую ночь в зиндан, юродивыми любоваться определит.
Да уж, с него станет, определит, это он может. Только какой ему прок в этом? Сам ведь разыскивал, звал, говорил дело важное. А ты тут торчишь уже вторую неделю, киснешь от безделья, все деньги на выпивку и вот на эту безликую спустил.
Пока мысли катились вперед, прикидывая да вспоминая, отыскались плотные защитные штаны, рубаха, поверх них легла плотная куртка, хитрая особая такая, с кучей пришитых петель и карманов разных – так удобнее и сподручнее бой вести да снаряжение размещать. Перчатки, вот морок, где перчатки?
Последнее дело принесло хороший барыш, что позволило расслабиться и осесть на весь период Солнечной Бури, будь она не ладна, в Ирбинь стане Закатного Станового Союза. Сам Становый его принимал как дорогого и почетного гостя. Еще бы, он для них так расстарался, целую банду налетчиков в шесть голов выследил и упокоил в Пустоши.
Так ботинки нашлись, легкий нож в них отправил, большой охотничий тесак на пояс. Да арги тебя забери, где перчатки?
Но не судилось спокойно отсидеться, приехали двое, на карте, от Воеводы Атолла, говорят, вот, мол, так и так – просят срочно бросить все дела и прибыть по его велению, дело срочное и безотлагательное. Приехал, жду, пью, Воеводу не видел, а как же дело безотлагательное? А сегодняшняя суета с утра к чему, не уж-то все же дело?
Ааа, нашлись перчатки, под кроватью. Поднялся, выпрямился, солнце заслонил – не страшная, фух, пронесло!
За дверью ждал посыльный, сопливый пацан лет десяти, весь в оспинах и угрях, одно плечо выше другого, горбатый, ногу подволакивает. Признаков явной мутации и заболеваний нет, поэтому и оставили, не изгнали из поселения, хотя повезло ли ему от этого трудно сказать, все равно у него будущего нет, такому никакой отец свое ремесло передавать не станет, наследником и учеником не назовет. Вот так и будет всю жизнь на побегушках с поручениями бегать да ночные горшки выносить, пайку ковыльного хлеба зарабатывая.
Прошли через задний ход трактира, и вышли в город. А жизнь в городе кипела во всю, торговля шла оживленная. Торговцы лавки свои давно открыли. На улице народу полно, шли, протискиваясь, в чужом шуме и гаме утопая. За карманами присматривать нужно, вон уже пацанята в обносках и рванине шустрят, зазевавшихся ротозеев высматривая. Народ снует кто куда, очередь к верителю – нотариусу значит, стоит, сделки заключать собрались – с договорами и расписками, все чин почину. Эти торговцы серьезные и суммы там крутятся немалые, вон и охрана у них своя – крепкие ребята в плащах, нашивки на плечах – два скрещенных копья, сверху щит золотого цвета, красные обветренные лица, лифчики разгрузки на груди, АКМы на ремнях у живота – наемники.
Так, а здесь у нас, что за толпа собралась? Через голову белобрысого заглянул, понятно – катала, шар под чашками катает. Напротив терпила стоит, руки к груди жмет, глаза бегают, волнуется – влип ты код, телок безмозглый, разденут тебя и разуют сейчас, а начнешь ерепениться нож под ребро получишь. И что вам так всем дармовщины и денег легких хочется?
Где-то рядом мелодия грустная тягучая стелется, голос ровный с хрипотцой повествует о чем-то. Туда подошел. Толпа слепого старца окружила, старец на бандуре струны перебирает; узловатые кривые пальцы тонкой, как пергамент кожей, обтянуты. Рядом поводырь его стоит – мальчишка совсем, лицо наростами изуродованное. Толпа замерла, слушают внимательно. Сам к песне прислушался – повесть о страшном времени, когда огонь последней войны поглотил все живое на планете, изменив ее облик до неузнаваемости. Задумался, голову опустил – много раз раньше уже доводилось слышать такие сказания и былины, и каждый раз, как первый раз снова за душу берет.
Песнь повествовала о том, что на исходе последней глобальной войны человечества, когда массово было применено самое смертоносное оружие, в этом месте воды поднявшегося океана пришли с юга и затопили землю до самых гор на севере и до предгорья на востоке. Позже воды отступили, но песок принесенный океаном осел и похоронил под собой города той цивилизации. Современный мир – это Пустошь. Ядовитая земля, покрытая песками, отравленная радиацией и продуктами разложения и отходами предыдущей цивилизации, сгоревшей в огне мировой войны и уничтожившей большую часть населения планеты и практически все плодородные почвы, и чистые водоемы.
Ладно, хватит вздыхать, дальше идти нужно.
Ого, смотри ка, это ж кто такую красоту продает? Старый боров на табуретке сидит, куртка в заплатах вся, но зато кожаная, когда-то стоила немалых денег, это тебе не плотное робище кочевника и проходимца, из сурной травы сотканное.
– Девку что ли продаешь? Сколько просишь?
Взглядом смерил, нос задрал. Конечно, сам знаю, что выгляжу хуже копателя неделю кайла из рук не выпускавшего. А ты думаешь, не так было, думаешь две недели попоек даром прошли? На одежду-то тогда глянь, нашивку на плече видишь меч и секира, скрещенные на красном фоне, кто перед тобой? Правильно – наемник, да не абы какой, а элита, воин – мля!
– Ты, наймит, проходи лучше, коль дела серьезного не имеешь и в карманах ветер носишь. А на девку права имею, ее в уплату долга родня отдала.
Вот арги побери, куда пацан провожатый делся, потерял его из виду, пока с тобой любезничал. А, вон, увидел – рукой машет. Знаю я ваше – «за долги родня отдала», сам деньги ссулил, сам же аспид, наемников подослал, и караван до поселения не дошел. Вот морок, все настроение испортил, где этот пацан, хватит видами любоваться, пошли к Воеводе.
**********
Воевода – статный некогда мужчина, сейчас сильно начавший раздаваться вширь, стоял у окна, заведя руки за спину, и наблюдал за работой бригады кровельщиков-ветровиков.
Построен Атолл был в виде овала в сечении, не идеального конечно. По кругу обнесен шестиметровой стеной, сложенной из камней, железобетонных плит и прочих осколков канувшей в преисподней цивилизации прошлого. В середине эти блоки и камни были связаны между собой арматурой и засыпаны грунтом и песком, в ширину стена была добрых два метра. Имелись на ней вынесенные вперед осадные башни и боевые галереи, так же были оборудованы бойницы, прикрытые от попадания осколков сверху. Основные ворота выходили на полночь, и перекрывались по фронту еще одной стеной, но немного меньших размеров, чем основная стена. Оба окончания прикрывающей стены оканчивались воротами, тоже меньше основных, но достаточными, чтобы в них мог въехать самый большой, из используемых в Пустоше, четырехосный карт. Эти ворота выходили, соответственно, на восход и закат, а в образовавшемся коридоре размещались прибывшие карты, там же они разгружались, там их и грузили к отправке. А в случае штурма этот коридор и дополнительная стена прикрывали самое уязвимое место Атолла – главные ворота.
Полуденное направление было прикрыто глухой хорошо укрепленной стеной, как показала недавняя история, это было верное фортификационное решение. Тринадцать лет назад, выжившие, организовавшие поселения люди, развязали между собой большую войну за ресурсы и контроль над торговыми путями. Война быстро переросла в бойню все против всех, каждому хотелось урвать кусок пожирнее. Атолл уже тогда был богаче и мощнее всех остальных, наняв прекрасно вооруженных и подготовленных воинов, он готов был легко прибрать к рукам все что плохо лежит, после того как остальные ослабнут и измотают друг друга войной. Но в дело вступил его господин случай, когда, казалось бы, уже все было предрешено, появились они – Демоны Пустоши – кочевники. Пришли они под покровом ночи из глубины самой Пустоши, с полуденного направления. Передвигались демоны на картах без парусов, рычащих как дикие звери и испускающих смрад и черный дым. Их карты были очень быстрые и маневренные. Тогда они разграбили и сожгли много поселений, убили и угнали в рабство множество людей. Атолл был у них на пути, ему досталось больше всех, но город устоял тогда, правда, слишком высокую цену пришлось заплатить. Именно после этого набега распри между всеми выжившими были прекращены и они начали объединяться в альянсы и союзы. Очертили границы своих владений, дали клятву прийти на помощь в случае повторного набега. Так на полуночи у бесконечной горной гряды с потухшими вулканами, появилось новое образование – Полуночный Альянс, вобравшее в себя четыре больших поселения. На закате – Закатный Становый Союз, в это объединение вошли разрозненные и разбросанные по бескрайним просторам между солеными озерами, большие и не очень станы.
Тогда, много лет назад, при штурме, стены города устояли, после этого их укрепили еще основательнее. Со времени своего основания Атолл перестраивался и разрастался много раз, пока не занял сегодняшние границы. Место выбрано неслучайно, когда началась торговля ресурсами между поселениями выживших, торговые караваны стали часто останавливаться у плеяды самых крупных копалень угля и торфа. Огородив для безопасности место стоянки, образовался Атолл, который со временем стал расти и крепнуть. Расти поселению далеко вширь, не позволяла сама госпожа Пустошь, поэтому, когда все было застроено и обжито зданиями первого яруса, на нем начал расти второй ярус и так далее. Сейчас Атолл это пять ярусов зданий и сооружений, верхние три находятся выше уровня защитной стены, а потому менее безопасны как во время воинственных набегов, так и во время повседневной жизни. Верхние ярусы интенсивно продуваются ядовитыми ветрами Пустоши, поэтому самые богатые и зажиточные занимаю первые два яруса, те, кто беднее, ютятся сверху.
Со временем Совет – городские правители Атолла, скопив достаточные богатства, озаботились чистотой следующих поколений горожан. Чтобы в городе было меньше уродов и мутантов, сначала его очистили от них самих, изгнав на восход в необитаемые, загрязненные радиацией, Дикие Земли. Потом принялись за капитальную перепланировку и улучшение верхних ярусов. Ветровые стены укреплялись и герметизировались, конопатились все швы. Здания верхних ярусов обзавелись вытяжной и приточной вентиляцией. В приточной вентиляции начали применять угольные фильтры. Чтобы минимизировать выпадение ядовитых и радиоактивных пылевых осадков на территории города, на крышах верхнего яруса, с учетом розы ветров, распланировали и установили ветроотсекатели, уловители и отбойники. Задача этих конструкций состояла в перенаправлении ветровых масс и создании зон завихрения, так чтобы зона покоя, подветренная сторона, была обращена к Атоллу, а активная, наветренная часть выдувала ядовитые пески обратно в Пустошь.
По истечению определенного времени крыши, и щиты нужно было ремонтировать и менять, именно этим сейчас и занималась наверху бригада кровельщиков-ветровиков, за которыми наблюдал Воевода. Хотя сам процесс починки крыш ему был знаком и неинтересен, таким образом, он пытался отвлечь себя он мрачных назойливых мыслей, что гадами ползучими проникали к нему в голову, жалили изнутри и парализовали волю и рассудок. Некогда лихой воин сорвиголова, человек действия, человек, чья стальная воля поднимала людей под пули кочевников, сейчас стоял у окна рабочего кабинета и боролся с собственными мыслями, уверяя себя, что все будет хорошо. Как девка сопливая, которую обманом завлекли на сеновал. От такого само сравнения Воеводу перекоробило, лицо скривила гримаса отвращения, отчего уродливый шрам, рассекающий все лицо слева ото лба до подбородка, налился багровым цветом. Единственный, оставшийся глаз, вспыхнул и налился злобой.
Шаги по коридору вырвали его из колец парализующих гадов и вернули в реальность. Судя по дроби, отбиваемой звуком шагов, по коридору шли двое. В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, она отворилась, на пороге стоял личный охранник Воеводы. Костюм сидел как влитой на рослом богатыре, пояс с подсумками, плитник, короткий автомат висит вдоль туловища на ремне справа.
– Он здесь, Воевода Верд сен Вер.
Произнес детина и отступил в сторону, оставшись при этом в коридоре.
– Отлично, мы еще повоюем!
Жизнеутверждающе в полголоса, ни к кому не обращаясь, произнес Воевода.
В комнату вошел человек среднего роста, плотного телосложения, на вид за тридцать. Одежда: военные ботинки, перчатки, штаны и куртка из плотной защитной ткани, подогнаны по фигуре. На куртке множество пришитых лямок и карманов, из оружия только большой нож на поясе, но наверняка есть еще, так не видно, а значит грамотно спрятано. Рукав куртки гостя украшает нашивка воина – скрещенные меч и секира на красном фоне. Нашивка на зеленом фоне обозначает воина новичка. Нашивку на красном фоне носят опытные воины, прошедшие крещение огнем, убившие врага, или участвовавшие в пяти боестолкновениях. Разрешение на смену цветов нашивок дает совет воинов поселения или Воевода. Это элита воинства, профессиональные военные, имеющие боевой опыт высокую квалификацию и умения в военном ремесле, Хорошо вооружены и экипированы. Их услуги стоят дорого. Никогда не возьмутся за грязную и сомнительную работу, потому как решением суда общины или поселения могут быть изгнаны из касты и перейти в низшую касту обычных наемников, со всеми вытекающими.
Вошедший крепыш криво улыбается, можно сказать в наглую лыбится… Воеводе!
Как только за вошедшим закрылась дверь, и они остались наедине, губы Воеводы тоже растянулись в добродушной улыбке. Все заботы, одолевавшие его все утро, выветрились, стерлись этой наглой улыбкой темноглазого. Вот теперь точно все будет хорошо.
Широко разведя руки в стороны, Воевода шагнул к воину.
– Ну, здоров морок старый, долго же не виделись, долго же тебя искать пришлось, арги тебя побери!
Старые боевые друзья крепко обнялись.
– Шесть лет. Шесть лет все повода не случалось увидеться, старый друг. Но раз я здесь и ты меня разыскал во время Солнечной Бури, значит, не бражничать звал.
Воевода печально вздохнул. Показал другу рукой на стул у стола, сам сел на свое рабочее место по другую сторону стола.
– Игер ты как всегда – с карта да в пекло. За две недели браги не напился, да бока не отлежал, что ли?
Хитро сверкнул единственным глазом Воевода.
Воин скривился как от зубной боли, припомнилось что-то.
– Все так, и самогон у вас знатный, и кровати мягко стелют, да выбивают старательно, вшей да клопов почти нет, только цены больно кусаются. Я за эти две недели спустил столько, что у станичников месяца три бы жил.
Воевода театрально вздохнул.
– Что поделать брат, это Атолл, а не станица какая отсталая на отшибе, в аспидовой дыре. Да и ты человек небедный, счет в Банке Атолла, поди, так и держишь, на черный день бережешь деньжата?
– Этот счет оплачен сполна, старина, кому как не тебе знать что контузия, простреленное легкое, три пули в ноге, сломанная рука и шрапнель в спине стоят никак не меньше!
– Да не заводись Игер, не то я хотел сказать, друг…
– Да, тогда всем крепко досталось, эти Демоны Пустоши нас тогда практически с песками этими сровняли, да какие они к аспиду, демоны, такие же люди, та же кровь из них течет. Если бы ты тогда после подрыва стены, не собрал оставшихся бойцов, не укрепился на восходной стороне базарной площади, возле бреши, вырезали бы они остатки гарнизона, а там и ремесленникам, торговцам и шахтарям с их семьями край бы пришел. Это благодаря тебе я тогда посеченный в фарш кровавый, но живой остался. Вот так, счет оплатил и со службой завязал, кому такой калека в наём нужен, какой из инвалида воин?
– Нашивку нашу ты носишь, а значит ты все еще воин, один из нас. А что касается навыков твоих боевых, Игер, я тебе так скажу – я тебе одному десяток таких молодцов, вроде того что за дверью стоит, предпочту.
– Нашивка моя – это честь моя, в бою добытая, только я теперь не Игер. Теперь я наемник Ящер.
Повисла гнетущая тишина. Ящер внимательно следил за другом. А ведь старик нервничает, прикидывает что-то, не знает, как подойти к делу, да что же такое стряслось, что у него на уме?
– Ты сам о долге вспомнил, и про клятву данную, долг вернуть в любое время, любым способом, как только я потребую.
Воевода посмотрел в глаза наемнику, пристально посмотрел, в самую глубину, хотел убедиться, что старая клятва, на крови данная, еще в силе и человек, называющий себя теперь Ящер, помнит о ней. Темные глаза оставались непроницаемы.
– О клятве я помню и слово, данное тогда, намерен сдержать, оттого и прибыл сразу по твоему зову, оттого и сижу сейчас здесь перед тобой.
Старик облегченно выдохнул. Потом собравшись, заговорил.
– Два года назад, перед самой Солнечной Бурей, вырезали наших людей – сборщиков. Пятнадцать человек: бабы, да подростки. Они за стеной в Пустоше ковыль да сурную траву, что были застогованы, собирали. С ними был, как водиться один охранник с автоматом, из наемников. Когда их нашли, при нем весь боекомплект целый был, он даже не отстреливался. О чем это говорит?
– Быстрая, неожиданная атака, его первым и положили.
Старик кивнул и продолжил.
– Так и было, из него пулю вытащили 7,62 винтовочную, точно в сердце была. А дальше вообще, какая-то жуть. Характер большинства ранений – рваные раны, выдранные куски плоти, причем точно в местах расположения артерий или жизненно важных органов. Но было и несколько человек с ножевыми ранами, причем били не хаотично, а точно поставленными ударами, наверняка. В Атолле тогда такой переполох случился, слухи разные быстро поползли. Сначала все перепугались, что Демоны Пустоши вернулись, потом начали говорить, что это какой-то особый мутант в округе завелся. Только не вяжется это все до кучи – точный выстрел из винтовки, ножевые ранения и звериные укусы.
