Czytaj książkę: «Севастопольские рассказы 2.0»

Учкуевка – три колодца

Всем хорош Севастопольский парк «Учкуевка». В нем нет ни заброшенности, ни помпезности. В нем все для отдыха людей, их детей и их собак. Пляжники найдут здесь песок, солнце и теплое море. Те, кто вечно бежит за здоровьем – массу чистого воздуха и гладкие гранитные причудливо изогнутые дорожки. Любители погонять, особенно маленькие, обязательно заинтересуются электроскутерами и самокатами. Те, кто любит эфирные бдения над экранчиком своего смартфона, обнаружат обилие удобных скамеек и даже кресел, призывно ждущих своих отрешенных сидельцев. Люди, предпочитающие пикники скучным домашним ужинам, увидят, что для них установлены несколько специальных столов под затейливо скроенными навесами. Есть все для всех и на все случаи.

Есть у парка и своя изюминка. Его древнегреческий стиль. Стилистика букв в названии, греческие пиктограммы на решетчатых заборах и даже карта парка в цветах красной греческой керамики указывают, что греки в Учкуевке были не последними людьми.

Стоп! Стоп!!

Греки и Учкуевка?

Может быть, когда-то тысячу или тысячи лет назад кто-то из греков и валялся под местной оливой, слушая шепот прибоя и вспоминая милую сердцу Элладу. Но название «Учкуевка» все-таки имеет отношение к другим временам и другим народам. Это место раньше на турецком языке именовалось «Уч Кую» – Три колодца. Наверно, когда-то здесь были вполне сносные грунтовые воды. Аборигены вырыли три источника. По ним и назвали место.

Те, кому сейчас за 50 наверняка помнят мелодичную песенку узбекского ансамбля Ялла – «Учкудук». Там тоже про три колодца в замечательном городе Учкудуке посреди пустыни Кызылкум. Собственно, название города это и есть «Три колодца» только на узбекском.

Ох уж эта коварная топонимика!

Большая приборка

Большая приборка на корабле – стихия! Вроде бы все расписано и оговорено, причастные проинструктированы, наличие материалов и инструмента проверено, губки, щетки и замоченные в пеногоне швабры нетерпеливо ждут сигнала. И все равно плановое рутинное действо каждый раз идёт чуть-чуть не так, как планировалось, не совсем так, как ожидалось.

Лето, солнце, суббота!

«Команде начать большую приборку!» – разносится по трансляции хрипловатый голос старпома. И вот на палубах и в помещениях забегали, засуетились матросы и старшины. Хлопья белой мыльный пены взметнулись на переборки и тут же опали под натиском тряпок. Палубы ненадолго стали опасно скользкими, но вскоре вернули себе обычное состояние. Пыль с кабельных трасс сдута, коммингсы надраены, медяшки на иллюминаторах уже горят ярче солнца, а краны в умывальниках пока ещё покрыты зелёными разводами пасты ГОИ и матрос с суконкой задумчиво смотрит на них, словно решая, какой из кранов начинать полировать первым.

Но самое захватывающее действо разворачивается на верхней палубе. Вот где морская любовь к чистоте проявляет себя во всей стихийной неистовости! Намыливается все, что можно намылить. Загорелые шеи тоже «намылены», но сейчас это другое.

С грацией галерного гребца матрос ритмично на полную руку выбрасывает тяжеленную всклокоченную швабру, чтобы через секунду в развороте торсом рвануть её на себя, вдохнуть и на резком выдохе снова бросить её вдоль по вспененной палубе.

Сцена залита солнцем, пульсирует здоровым ритмом, заполнена бронзовыми затылками, торсами и бицепсами. Обстановка напоминает нечто олимпийское и даже швабра, летающая в хлопьях пеногона, ассоциируется с Венерой, рожденной из пены. Хотя, признаемся, такие ассоциации на корабле не к месту.

На шкафут, в самый эпицентр борьбы выходит командир боевой части, наблюдая как моряки намывают до блеска свое заведование. Командир высок, строен, внимателен к деталям службы и сейчас вполне доволен процессом.

И вдруг…

– Товарищ лейтенант, – обращается он к одной из загорелых фигур, ожесточенно ворочающей шваброй, – это здорово, что вы увлекаете личный состав своим примером, но офицер должен контролировать работу матросов, а не выполнять их обязанности. Отдайте швабру матросу Бабенко. Ну, хватит уже быть курсантом ВМУ, – укоризненно, с отеческими нотками в голосе говорит он молоденькому лейтенанту. После чего молодецки, на одних руках, по надраенным поручням съезжает на ют и продолжает свою инспекционную прогулку.

Командир батареи, ещё минуту назад с воодушевлением драивший палубу, ворчит про невесть откуда взявшегося начальника, с нескрываемой завистью смотрит на ракетчика Бабенко и, заложив руки за спину, отправляется вслед за шефом, попутно подмечая пока ещё не везде сверкающие солнечным блеском медяшки и ждущие внимания матроса с кисточкой цепочки на леерах.

Море слегка покачивает стоящий на бочке корабль. Лучи солнца прихотливо пронзают воду, сплетаясь в ультрамариновой глубине живым узором. А на палубах все так же кипит весёлая стихия большой приборки.

Музей на волнах

Если в центре Севастополя с улицы Ленина повернуть по улице Марата в сторону Южной бухты, затем по неприметной лестнице спуститься к причалам, то за белой кормой госпитального судна «Енисей» можно увидеть высокий серый транец и круто поднимающуюся сходню с именем корабля – «Сметливый». Корабль очень интересный, с богатой биографией. Последний из сохранившихся «поющих фрегатов». Сейчас это музей и поэтому посещение не ограничивается, а только приветствуется.

Добро пожаловать в живую историю, друзья!

В далеком 1969 году большой противолодочный корабль проекта 61 «Сметливый» был принят в состав ВМФ. Служба началась спокойно и в первые годы проходила в выполнении текущих задач в Чёрном и Средиземном морях, многочисленных заходах в иностранные порты и дополнялась прочей привычной и приятной рутиной боевой службы.

О том, что задачи кроме учебных бывают еще и боевыми, «Сметливому» пришлось вспомнить в октябре 1973 года при эвакуации семей советских дипломатов из Сирии и Египта во время войны Судного дня, когда обиженные поражением в Шестидневной войне 1967 года арабы попытались вернусь потерянные территории на Синае и на Голанах. У арабов в очередной раз не вышло, а «Сметливый» подучил боевое крещение.

30 августа 1974 года корабль участвовал в спасении горевшего у мыса Херсонес однотипного БПК «Отважный» и практически сразу после этой операции был направлен к берегам Египта на разминирование Суэцкого канала.

В 1977 году корабль серьезно модернизировали установкой нового зенитно-ракетного комплекса, системы обнаружения подводных лодок и оборудования противопожарной защиты.

Снова началась насыщенная учениями жизнь, ежегодные продолжительные боевые службы.

В самые критические годы развала СССР «Сметливый» надолго застрял на Севастопольском Морском заводе, где, несмотря на разруху и делёж флота, ему провели еще одну объемную модернизацию, кардинально усилив противолодочное вооружение и средства обнаружения подводных лодок. В 1992 году корабль перевели из больших противолодочных в сторожевые.

Военно-морской флот России в условиях иссякающих финансов, отсутствия кадров, предательства правящих элит привычно пытался поддерживать очень дорогой океанский глобальный статус.

Всю Холодную войну и гонку вооружений страна вынужденно гналась за своими геополитическими врагами, стараясь «догнать и перегнать». Разумеется, власть и командование понимали, что Запад может себе позволить тратиться на вооружения, поскольку получает неограниченные ресурсы из ограбляемых стран второго и третьего мира, а у СССР брать избыточные ресурсы было неоткуда, да выбора тоже особенно не было.

И кроме того, страна, следуя идеологическим установкам, щедро снабжала многочисленных мнимых союзников. В тех странах, откуда Запад большой ложкой черпал свое «изобилие», СССР в ущерб собственному благополучию строил заводы, электростанции, одаривал местные власти техникой и оружием.

Бесконечно такой экономический диссонанс длиться не мог и закономерно к 1991 году все посыпалось. Мы проиграли, а Запад впал в нирвану.

Но, давайте не будем углубляться в тему геополитики и вернемся к «Сметливому».

Корабль еще раз поучаствовал в очередной шестидневной войне. На этот раз в грузино-абхазской в 1998 году. Стрелять, слава Богу, не пришлось. Пригодилось установленное оборудование для организации спутниковой связи. «Сметливый» служил ретранслятором.

Начало «нулевых» СКР «Сметливый» посвятил участию в учениях, которые проходили в Средиземном море совместно с флотами иностранных государств, в основном Италии и Греции. Как правило, учения заканчивались успешными победами «хороших парней над плохими» и непременными визитами вежливости. Шел непрерывный медовый месяц проигравшей России и торжествующего Запада.

В Греции особенно любили «Сметливый» за стройность форм, обилие антенн и самолетный звук турбин. Восторженные греки подолгу не отпускали со сцены российский корабль и на «бис» приглашали его снова и снова на свои бесконечные учения с непременными заходами в порты.

Вероятно, в пику грекам, турки любви к «Сметливому» не испытывали и хорошо хоть не мешали в прохождении узостей Босфора. Но однажды, уже в 2015 году во время стоянки на якоре в Эгейском море, со «Сметливым», традиционно выполнявшим роль ретранслятора, чуть было не столкнулся турецкий сейнер. Турок, груженый уловом, уверенно метил в правый борт, не реагируя ни на прожекторы, ни на команды из громкоговорителей. Очнулся рыбак только после очередей из Калашникова, резко отвернул в сторону и скрылся из вида.

Позже капитан сейнера, отвечая на допросе по поводу своего поведения, признался, что ничего не было, БПК он не видел и вез свою рыбу все время неизменным курсом.

В связи с этим событием вспоминается американский эсминец «Коул», атакованный лодкой-брандером в 2000 году. Американцы тогда расслабленно наблюдали приближение лодки и никак не проявляли нежелания видеть ее у своего борта. Наверно, мысленно пели хриплым басом: «Я люблю тебя, лодочник».

Пятнадцать лет спустя «Сметливый» имел шанс повторить судьбу незадачливого «Коула», но к счастью, у нашего корабля неслась вахта и на сигнальном мостике, и ПДСС (Противо-Диверсионные Силы и Средства) не спали на палубе.

Злые языки говорили, что сейнер под рыбой мог везти тонну тротила и только в последний момент у капитана в мозгу что-то щелкнуло и он решил не умирать сегодня, а продолжить джихад в другом месте.

Заключительные пять лет своей военной биографии сторожевой корабль «Сметливый» посвятил боевым службам, слежениям за кораблями НАТО и быстро ставшим вражеским флотом Украины.

Наконец в 2020 году, после полувекового служения Родине, «Сметливый» вывели из состава флота. Корабль в сухом доке превратили в корабль-музей и ошвартовали у Минной стенки в Севастопольском филиале парка «Патриот».

Более, чем заслуженная «пенсия».

Собрав перед кораблем на стенке группу посетителей, гид морально готовит туристов к посещению боевого корабля, показывая старые мины и орудия, снятые с различных давно списанных по возрасту кораблей. Черные мины таинственно лежат на своих «якорях». Серые стволы зениток ищут в небе вражеские самолеты. Латунь винтов «Сметливого» отражает солнечные зайчики. Посетители тайком щелкают ногтем по лопасти и прислушиваются к долгому гулкому звуку. «Как у корабельной рынды», – поясняет гид особенности волшебного звука.

Корабль принимает гостей спокойно-величественно. Слушая гида, туристы задирают головы и пытаются понять, чем торпедный аппарат отличается от пусковой установки «Уран», а антенна «Ангара» от «Ятагана». Матросский кубрик шокирует привыкших к комфорту современных людей своим минимализмом и аскетизмом. «И как они там помещались на третьем ярусе под этим, как вы его называете, подволоком?» – округляют глаза дамы. Их спутники молча прикидывают на себя морской быт. Кто-то благодарит Бога, что не попал сюда, а кто-то сожалеет, что в молодости лишился такого крутого приключения.

Среди кораблей-музеев «Сметливый» отличается в лучшую сторону своей аутентичностью. Он пока еще настоящий корабль. На нем сохранены все помещения и большая часть из оборудования. В таком качестве он еще долгие годы будет интересен историкам техники. К сожалению, немногие корабли, ставшие музеями, могут похвастать таким техническим состоянием. Большинство кораблей-музеев, особенно те, что ориентированы на массовое паломничество туристов, превращаются в макеты с устроенными внутри залами, заполненными стендами с фотографиями и витринами с экспонатами.

Приходите на Минную к «Сметливому». Не пожалеете!

Ветераны боевых действий

С момента последнего поворота прошло уже около получаса и все это время мы шли курсом на запад в расчётную точку стрельбы. Сегодня море было совершенно безмятежным, лишь иногда позволявшим лёгкому ветерку прихотливо располагать на своей глади широкие полосы лёгкой ряби. Солнце готовилось на покой и в его длинных лучах рябь играла зайчиками, слепя сигнальщиков и рулевого.

Недолго полюбовавшись на искрящуюся закатную дорожку, я попросил разрешения пойти в пост управления артиллерией. Командир корабля, глянув на хронометр, сказал, что у меня есть сорок пять минут до планового начала боевой работы, разрешил убыть и порекомендовал в случае, если боевая тревога застанет меня в посту у комендоров, поступить в распоряжение командира поста до отбоя тревоги.

Через пару минут я постучался в дверь поста артиллёров.

– А! Товарищ военкор! Приветствую! – поднялся с вращающегося кресла навстречу мне командир поста лейтенант Галантин. На моих погонах было всего на пару маленьких звёздочек больше, зато в возрасте нас разделяла если не эра, то как минимум, эпоха. Я был дед из СССРа, а радушный хозяин поста принадлежал к молодой и дерзкой поросли офицеров новой свободной и сильной России.

– Товарищ лейтенант, командир корабля разрешил мне во время стрельбы находиться у вас в посту. Если позволит обстановка, я хотел бы взять небольшие интервью у ваших моряков. Ну, а если ситуация накалится, я готов не мешать. А уж если совсем припечёт, буду под вашим руководством бороться за живучесть корабля и экипажа.

– Годится! Располагайтесь вот на этом кресле. Огнетушители порошковые вот и вон. Пользоваться умеете?

Я коротко кивнул.

– Тогда выбирайте себе жертв для вашего интервью и мучайте их. Но не более пятнадцати минут. Мы стрелять не планируем, сегодня – день ракетчиков. Но на войне всякое бывает. Может, и мы Родине пригодимся. У нас тут все, конечно, готово, но знаете, не мешает перед боевой работой ещё раз все посмотреть-проверить, создать, так сказать, образ предстоящего боя.

Я снова согласно кивнул.

– Товарищ старшина второй статьи, – обратился я к моряку, сидевшему напротив экрана обзора зоны, – не могли бы вы рассказать откуда вы, как попали на флот, ваше отношение к спецоперации и к роли вашего корабля в её проведении?

Моряк глубоко, словно готовясь нырнуть, вздохнул, повернулся от родного экрана с кнопками в сторону тирана с диктофоном и заговорил неожиданно взрослым глухим голосом:

– Старшина второй статьи Савенко. Из Плёса я. Отслужил срочку. Понравилось. Море это вам не река, даже если река – Волга! Подписал контракт. Как раз в марте прошлого года. Ну, подумал тогда, (вам смешно наверно), что без меня Родину будет сложнее защищать, – старшина застенчиво улыбнулся и, как бы ища поддержки, глянул на свой боевой экран.

– Я вижу, у вас планочка ордена Мужества. За что награда? – Я показал взглядом на бордовую планку.

– Это совсем недавно, месяца не прошло, расстреляли укроповский безэкипажный катер. Так получилось, подпустили его близко. Я тогда принял целеуказание, пока навелся, а этот гад уже в пяти кабельтовых и прёт прямо в борт, да так быстро! Ну, поразил его, конечно.

– Было страшно?

– Немного. Ответственность большая. Вдруг махану? Он в борт. Корабль пострадает, экипаж. В общем, собрал нервы в кулак и первым же снарядом разнес паразита.

Вот за это и представили.

Командир поста и третий номер матрос Шадрин внимательно слушали рассказ старшины Савенко. Лейтенант с гордостью за подчинённого, матрос с мечтательной завистью во взгляде.

Чтобы немного разрядить пафос ситуации я, обращаясь к старшине, продекламировал куплет из старой курсантской песни.

– Знаешь старшина, была такая песенка в мою молодость. Не совсем про тебя, но где-то рядом:

А в общем, парень, ты – герой!

Стоять приятно рядом!

Энергии твоей с избытком хватит на троих.

И не беда, что у тебя пока одна награда.

Зато ценнее в десять раз,

Чем десять у других.

– Точно, точно! Товарищ капитан-лейтенант, это именно про нашего Серёгу, – обернувшись от своего экрана, воскликнул матрос, сидевший у пульта третьим номером.

– Кстати, товарищ матрос, ваша очередь выступать, – я поманил пальцем «третьего номера». – Прошу к снаряду и вперед, по той же схеме.

– Матрос Шадрин, из Керчи. Местный почти. Тоже после срочки остался на контракт. Я до службы у рыбака на лодке был старпомом. Он – командир, а я старпом, – заулыбался матрос. – Теперь на флоте, глядишь, дослужусь до старпома, а то и командира!

– Подвигов Шадрин не совершал, но служит хорошо и воюет смело. Наш человек! – добавил к «интервью» лейтенант.

– Я уже знаю, после СВО пойду в военно-морское училище, буду служить…

По коридорам корабля разнёсся долгий пронзительный звонок боевой тревоги. Но вместо обычного киношного топота ног по палубам – только напряженная тишина. Корабль к бою готов.

По постам полетели команды, доклады, целеуказания, приказы на выполнение действий, снова доклады.

Я смотрел на своих интервьюируемых и думал о том, что такие молодые, по сути мальчишки, которых на гражданке отцы за сигареты ругают, и ведут себя, и воюют как тертые ветераны, спокойно и уверенно, не сомневаясь в том, что без них «Родину защищать было бы труднее».

– Два залпа по четыре, интервал – пять, между залпами – тридцать!» – прилетела в трансляции команда с ходового.

«Вжжух», ушла крылатая ракета, через пять секунд – «Вжжухх» вторая. Потом ещё и ещё.

Командир поста, отслеживая полет ракет на экране, поиграл желваками и тихо, словно в пространство, сказал: «Сегодня сбройны хлопцы будут плакать».

Прозвучали три длинных звонка. Голос старпома из динамиков приказал: «Команде осмотреться на постах и в отсеках. Начать приборку. Столовую личного состава приготовить к ужину».

Разрезая тёмную гладь моря, корабль описал циркуляцию и лёг на курс в сторону базы. На сегодня хватит.

Война войной, а ужин по распорядку.

Где мы – там победа!

Моря нет на Донбассе. Грязь.

Край передний размыт дождями.