Czytaj książkę: «Саша Мори»
Глава 1
Сжимая в пальцах карандаш,
Роняешь штрих на лист бумажный.
А ты за счастье что отдашь,
Ты, сильный, смелый, и отважный?
***
– Всё ещё д… Деликатно наблюдаешь за светлым образом творца сего? – смех.
– Ой, Димка, да иди ты! – он недовольно фыркнул.
– Подумаешь, кораблики, чо тут такого, прямо вау? Ну не знаю.
– Не знаешь – не лезь! – парень резковатым движением открыл чистый белый лист в программе «фотошоп» и принялся что-то набрасывать. – Это великое искусство – нарисовать корабль так, чтобы чувствовалась соль на губах, слышались волны прибоя…
– Да ладно тебе… Я вообще рисовать не умею. – Дима примирительно поднял ладони.
– То-то же. – программа вновь была закрыта, а с рабочего стола на них смотрела девушка с лицом богини, настолько настоящая и настолько нереально-прекрасная одновременно, что было даже жутковато.
***
Она была поздним ребенком, единственным, долгожданным. Родители вложили в нее всё самое лучшее, все, что зарабатывали долгие годы до ее рождения, обеспечив всем необходимым, балуя дочь и развивая ее творческие способности, раскрывая потенциал. Они дали ей всё, что могли, научили бережно относиться к деньгам, вещам и всему живому. Укрепили, свойственные ее характеру, твердость и упорство, самостоятельность и ответственность, трудолюбие уже с ранних лет, будто бы знали, что покинут ее слишком рано. Год назад ее родители умерли от Ковида, на тот момент ей только исполнилось 20 лет. Она осталась совершенно одна. Ее родители утратили свои корни, потому что были детдомовскими с малых лет и не знали своих родителей, а после того, как встали на ноги, никогда не пытались их найти. От них остался лишь родной дом в частном секторе на окраине города и машина, припаркованная в гараже, заросшая слоем пыли. Частенько она приходила в гараж и садилась в нее, где хоть ненадолго могла почувствовать их незримое присутствие, там всё ещё было так, словно отец и мать сейчас вернутся. Когда ей было особенно грустно и одиноко, она плакала там. В такие моменты она думала, что было бы проще простого завести машину, открыть окна и заснуть навсегда… Но это было бы слишком жестоко по отношению к умершим родителям. Со временем боль притупилась, но она стала закрытой и замкнутой, более, чем была прежде. Сердце ее было разбито, и больше никогда она не хотела испытывать эту боль от потери любимых людей.
И все же в жизни, в какой-то степени, ей повезло больше, чем многим. Ее любили, ею занимались, она была важна. Она была вполне обеспечена, родители оставили ей сбережения. Ей хватало средств на содержание себя и дома, она могла посвящать все время учебе и продолжать заниматься любимыми делами, тогда как многие ее одногруппники совмещали обучение и работали, чтобы сводить концы с концами. Только у них был кто-то, кто их ждал дома, им было с кем встречать Новый Год и праздновать другие праздники. Но другие не могли оценить своего счастья и, сравнивая себя с ней, завидовали всему, что она имела, то, что им казалось, досталось ей лишь благодаря родителям. С ней не особенно стремились сближаться и от того, что она отличалась от других: излишняя задумчивость, отстраненность и внешняя холодность. И, конечно, высокие баллы по учебе. Она ловко избегала появления на студенческих вечеринках и праздниках, и была почти невидимкой, тихонько появлялась и также же беззвучно исчезала, если все же приходила на них. Близких друзей у нее не было, разве что по интересам. Любая дружба разбивалась об ее твердый характер, принципиальность и нетерпимость к слабостям других, которые она не позволяла себе. Она была строга к себе и также строга к другим. Требовала от других так же, как и от себя. Родители воспитывали ее в любви, но приучили к дисциплине. Они были врачами, и поэтому сама она по темпераменту была терпеливой и упорной, но в душе очень ранимой и чувствительной. Ее внешность вторила ее натуре, она имела образ очень хрупкой девушки, утонченной, с плавной легкой походкой, ровной осанкой, тонкими запястьями и изящными пальчиками. Это было следствием ее занятий в студии балета и танца с малых лет. И хоть это не выросло в профессию, она до сих пор посещала эту студию несколько раз в неделю, где у нее чудесным образом за долгие годы сохранилась одна единственная подруга Ника, которую хоть и не назвать лучшей, но с которой она позволяла себе быть немного больше собой, чем с другими.
И пусть со сверстниками у нее тяжело получалось строить дружеские отношения, зато преподаватели ее любили за ее целеустремленность и упорство. Она училась в институте на факультете дизайна и искусства, где выбрала себе профессию дизайнера интерьера. Она любила рисовать и создавать уют вокруг себя, ей нравилась тишина и простая обыкновенная жизнь в доме, где, по правде говоря, она ощущала себя совершенно одиноко. В гостях у нее бывала только Ника. Подруга имела отличный от девушки характер и ввиду того, что она была не из обидчивых людей, сама могла задеть кого угодно своей прямолинейностью и бестактностью, чем очень раздражала деликатную немногословную Мю. Но зато Ника была очень эксцентричной, она была артистичной, обаятельной, раскрепощенной личностью, чем импонировала замкнутой и скрытной Мю, которая втайне восхищалась такими особенностями характера подруги. Сама она создавала впечатление молчаливой холодной статуи, в которой остались живыми только глаза. Её задумчивый глубокий взгляд, затягивающий в себя, как водоворот бушующего грозового моря, излучал живой трепещущий блеск в переливе холодных серо-голубых глаз. Тонкие черты лица девушки были естественны и милы, как у прекрасной Алёнушки из старой сказки. За это в студии по балету она имела соответствующее амплуа, исполняя роль нежных и хрупких героинь, к тому же ее легкий вес и невысокий рост тоже этому способствовали.
Не могла она похвастаться и тем, что у нее есть парень. Даже и друга-то не было. Будучи загруженной кружками и дополнительными занятиями за все время, сколько она себя помнила, ей было не до парней, поэтому для нее они были чем-то неизведанным, запредельным и даже опасным. Судя по рассказам об отношениях своей любвеобильной подруги с ее быстро сменяющимися парнями, она поняла, что с парнями сложно, общение с ними попусту занимает много времени и сил, к тому же чаще всего они оказываются не теми, за кого себя выдают, берут то, что им нужно и уходят. Так что, у нее развилось заведомо пренебрежительное отношение к мужскому полу. Сама она не стремилась познакомиться с парнями, умело противостояла любым возникающим симпатиям, не желая тратить время на бессмысленные романы. Ей с легкостью удавалось сохранять трезвость ума. Она твердо была уверена, что надо сначала встать на ноги, как родители, а потом уже все остальное. Тем более теперь, когда она осталась одна, ей стоило быть более осторожной, чтобы не стать лакомой добычей для тех, кому была интересна ее обеспеченность, а не она сама. На данном этапе жизни было слишком рискованно довериться кому-то не тому, слишком страшно растерять оставшиеся частички расколотого сердца. От него и так почти ничего не осталось…
***
Одним февральским вечером Мю расположилась в гостиной на полу, разложив свои художественные принадлежности, и скрупулезно доводила до ума набросок на листе бумаги, прикрепленном к планшету. Рядом на диване сидела Ника, заглянувшая к ней на чай, чтобы рассказать о своих новых знакомствах на практике актерского мастерства и вновь попытаться увлечь её кем-то лично ею проверенным. Так как Ника училась на актерском факультете, слушать эмоционально окрашенную речь подруги было даже забавно и местами – смешно.
– Ну, а ты, не удивишь меня каким-нибудь знакомством? – принялась за старые расспросы Ника, когда закончила со своими историями.
Девушка покачала головой и раздраженно ответила, не отрываясь от штриховки:
– Ты опять за своё? Мне и так нормально.
– Это ты так говоришь, но на самом деле, так не думаешь.
– Откуда тебе знать, что я думаю?
– Ты не можешь постоянно прятаться в своей норе.
– Я пока не готова к отношениям, ты и сама знаешь, почему… Есть не одна на то причина.
– Хорошо, но ты же знаешь, что нравишься Мишке, ты давно его знаешь, он в курсе про твоих родителей, заботливый, сам крепко стоит на ногах. Почему бы не использовать его для своего первого опыта в отношениях?
– Ох, Ника, ну как так можно, что за слово такое, “использовать”? Я не могу, как ты. И потом, он же твой бывший. Хоть вы и расстались давно, но… Я до сих пор помню ваши поцелуйчики, – при этом Мю брезгливо фыркнула.
– Между прочим, он прекрасно целуется, – ни капли не обидевшись, ответила Ника и задумчиво улыбнулась. – Я тебе настоятельно рекомендую не отвергать его так сразу.
– Я подумаю, может быть, когда-нибудь.
– Есть еще вариант, можно сделать тебе страничку на сайте знакомств.
– Вот еще, чего еще придумаешь, а? Это сверх неблагоразумно, не хватало еще со всяким сбродом общаться. Может просто в русскую рулетку сыграем? – возмутилась Мю. – Любительница острых ощущений.
– Да ладно тебе, ты в среднем веке, что ли, живешь, все так общаются!
– Даже не начинай! Я лучше с твоим Мишкой в кино схожу, чем всё это интернетное.
– Прямо-таки бабка старая, возьми в газету напиши в рубрике со знакомствами. Чатиться гораздо проще и интереснее, тебя же никто сразу на встречи не гонит. Сама потом решишь, надо тебе это или нет. А лучше держи меня в курсе, я помогу отсеять сомнительных претендентов.
– У меня нет времени и желания чатиться, Ника, – почти умоляюще простонала Мю.
– Хорошо, давай тогда только сегодня ради эксперимента, просто развлечемся, переписку возьму на себя, – настояла подруга, уже потянувшись к ноутбуку Мю.
– Ой, ты все равно ведь это сделаешь, да? Удалить страницу потом не забудь только! – сдалась девушка.
Ника с энтузиазмом принялась делать страничку подруги на сайте знакомств, придумала ей ник и комментировала все сообщения, которые прилетали после регистрации на сайте. Сначала это было занятно, но вопросы от разных контактов повторялись, а оригинально отвечать Нике быстро наскучило. Тем не менее время быстро пролетело и уже было за полночь, когда подруга вызвала такси и уехала, а Мю так утомилась, что тут же заснула, наспех расстелив постель на диване.
***
Когда впервые регистрируешься на очередном сайте, кажется, должно произойти что-то особенное, новое, начнётся такое! Все увидят тебя, точнее, прочтут, выцепив твой образ между строк, и поймут по первой же записи, по каждой букве в твоей анкете – ты такой уникальный, с невероятно глубоким внутренним миром.
«Опубликовать анкету», и… Ничего не произошло. Он щёлкал кнопкой мыши, снова и снова обновляя страницу. Ничего. И через пять минут ничего, и через десять, и через двадцать. Он хмыкнул. Да уж. Сайт знакомств!!! Чего он ждал-то? Однажды, ему приснился сон, и вот, в этом самом сне он тоже зарегистрировался на каком-то сайте, и познакомился… Нет, не с девушкой мечты, её он себе даже не представлял, а с Сашей Мори, всемирно известным сетевым художником. Вау! Он всегда мечтал о таком знакомстве, и о том, чтобы попасть к нему в ученики, но этой чести удостаивались совсем-совсем немногие. А, если быть точнее, учениками Саши Мори в год становились двое человек. Самых талантливых, самых достойных. Куда ему! Простой парень, живший творчеством с пелёнок, и с родителями, которые вовсе не верили в его талант. Банальная история. «Художник – не профессия!» – всегда говорил отец. «Лучше б делом занялся!» – поддерживала того мать. – «Иди с отцом в гараж, картошки принеси, да помоги машину чинить». Машину… Машину он мог, разве что, нарисовать. Нарисовать весьма неплохо. Но, этого всё равно было недостаточно, а гаечные ключи предательски сыпались из рук, привыкших только к кисти. На рисование уходило всё свободное время – «дидж», «традишка», разные материалы. Он рисовал на лекциях, вместо того, чтобы вести конспект. На лекциях в правильном университете, где он учился правильной специальности, которая подобает, по мнению его родителей, достойному мужчине, и которая ему была откровенно скучна. Так вот, Саша Мори не писал, не спешил с ним знакомиться. Да что там! Не спешил вообще никто. На странице было тихо. Ну да, естественно, это же сайт знакомств, мужчине положено писать первому. Что писать? Кому писать? Он пролистал пару-тройку анкет и закрыл страницу, ещё раз взглянув на свой ник: Каин.
Глава 2
Она жила в небольшом, но вместительном доме из красного кирпича с мансардной крышей темно-зеленого цвета и открытой верандой спереди дома. Крепкие мощные заросли плетистых роз, выращиваемых годами мамой, надежно укрепились на возведенной опоре, идущей под крышу веранды. Летом это место на веранде оживало и становилось волшебным, но сейчас это были просто голые унылые ветви. В саду было много всего, чем можно любоваться летом, но теперь это утратило всякий смысл. О весне без родителей не хотелось и думать, а цветение абрикосов и вишен уже не было долгожданным моментом.
В доме было два этажа, на первом была расположена просторная светлая гостиная совмещенная с кухней, ванная с туалетом, небольшая прихожая и гардеробная, а также двери в гараж и котельную. Над гаражом, на втором этаже находился кабинет отца, а скорее мастерская, где он любил клеить модели парусных кораблей. На его столе пылился недостроенный бранденбургский фрегат 17 века. Мю с мамой подарили его ему на день рождения за три недели до смерти. В мастерскую Мю не заходила, она закрыла двери на ключ и оставила его в прикроватной тумбочке в спальне родителей. Да и в спальню к ним она не заходила, впрочем, как и к себе… Наверху было слишком тоскливо и призраки родителей, казалось, обитали там. Мю обустроилась внизу, в гостиной на достаточно удобном диване рядом с журнальным столиком и камином. Дом давно позабыл тепло настоящего очага, нагреваясь от котла. К счастью, с ним хлопот пока не возникало.
Кухня была любимым местом мамы, она всегда выпекала пироги и пробовала новые рецепты в свои редкие выходные, а Мю с радостью принимала участие в этом с телефоном в руках, ловя красивые кадры. Мама бережно хранила все удачные и проверенные временем рецепты в кулинарном скетчбуке, в котором Мю рисовала получившиеся блюда. Это был их совместный кулинарно-рисовальный альбом. Кухня была особым местом, здесь было тяжело находиться без мамы, но в то же время сердце наполнялось теплом от приятных воспоминаний. Интерес к кулинарии передался и Мю, но теперь она потеряла желание готовить что-то более сложное, чем омлет. Специи потеряли свой аромат, а в крупах и муке царило жучковое царство. Вкус еды стал пресным, а радость от привычных вещей утратила смысл, помогали только простое и понятное рисование и зубрежка, вытесняющие беспокойные мысли о каждом завтрашнем дне.
Шли дни и каждый был неотличим от предыдущего, однообразная зима словно стирала грань между ними. В шесть утра у Мю прозвенел будильник, нарушив тишину. За окном было еще темно, пушистый снег мягко ложился на сугробы, подросшие за ночь. Девушка тревожно вскочила с дивана, все зарисовки разлетелись по полу. Тусклый торшер горел всю ночь, как и всегда. Шея ныла от неправильного положения на подушке, а запястье на правой руке при малейшем сгибании сильно болело от полученного растяжения на тренировке. Тогда помог холод и, казалось, что всё пройдет, незначительная терпимая боль не казалась проблемой. А сегодня надо было доделать голову Давида к завтрашнему зачету и много штриховать.
Мю огорченно вздохнула, что теперь ей делать с этим? Препод и без того суровый – никаких поблажек от него не дождешься, лишь только презрение при любом намеке на лень. Девушка задумалась о том, кто бы ей мог помочь доделать работу, но на ум никто не приходил, с группы все ребята были в запарке, а с курса она ни с кем особо не общалась, да и стыдно просить такое.
Мю не готова была сдаться вот так и надеялась выйти из положения или на худой конец штриховать левой рукой. Немного успокоившись, она сходила в душ, оделась в привычный свободный мягкий свитер и джинсы, сделала себе кофе, поела сухие мюсли из пакета, положила в сумку термос с чаем и банан на перекус, конспекты и рисунки собрала в большую студенческую папку. Учеба начиналась в 8:30 и Мю надо было выйти за час до начала, так как добираться с окраины до центра города в утренний час пик приходилось около 50 минут. Ее настроение еще больше испортилось из-за боли в руке в такое неподходящее время и стало совсем грустно. Всё казалось каким-то безнадежным и беспросветным. Уходя из дома, Мю почему-то вдруг остановилась и посмотрела на лестницу наверх. «Папа… Как мне нужна твоя поддержка. Как мне нужен ты.» Она несколько недель не заходила наверх, и тут ей захотелось зайти в кабинет к отцу, почувствовать энергетику от его вещей, к которым он прикасался, почувствовать его рядом. Девушка сбросила сумку с плеча и неспешно поднялась за ключём в спальню, достала его из тумбочки и открыла дверь кабинета. Всё такой же знакомый запах, запах клея и фанеры. Мю включила настольную лампу и посмотрела на работы отца на полках у стены, все, что он собирал. А потом, с особым трепетом, взглянула на одну единственную акварельную картину с впечатляющим живым, застывшем во времени сюжетом – c плывущим по штормовым волнам старинным трехмачтовым фрегатом. А внизу стояла подпись – Саша Мори, 2019 год.
***
После занятий Мю привычно пошла в художественную мастерскую при университете, чтобы пытаться доделать голову Давида, запястье тут же пронзило острой болью от нескольких штрихов, но она превозмогая себя, с полчаса пыталась работать, пока на глазах не проступили слезы. Как бы она не хотела смириться с поражением, но ей пришлось принять, что сама она не справится сегодня с работой, так что она собрала вещи и поехала домой. Было очень досадно, ведь до завершения работы оставалось совсем ничего.
Однако и дома она решила попытать удачу и позвонила Нике.
– Ника, привет, ты уже освободилась?
– Привет, неа, у меня репетиция до девяти.
– Черт… – Мю тяжело вздохнула.
– Что случилось-то?
– Я хотела поучить тебя немного штриховать…У меня запястье разболелось после вчерашней тренировки.
– Ты эластичный бинт наложила?
– Чем, зубами?
– Ну на парах попросить кого.
– Я не догадалась его взять с собой, я не думала, что еще сильнее разболится…
– Ох, ну как так, ты же дочь медиков, ты должна шарить в этом. Мю, я сегодня никак не смогу, прости…
– Понятно…ладно…
– Что совсем некого попросить поштриховать из своих?
– Нет, я не буду просить своих, ты знаешь. И при том, они тоже все заняты, это я почти закончила работу, а у них не готово почти вообще ничего.
– Ну и не переживай, завтра ты явно будешь не одна с незаконченной работой.
– Я так не хочу, я лучше левой рукой поштрихую тогда.
– Ясно, удачи тогда, а мне пора… Всё, не могу говорить больше.
Мю так и решила сделать, достала работу и принялась делать штрихи левой рукой. Но выходило неуверенно и медленно, штришки получались косыми и неравномерными, рука быстро уставала, а результат расстраивал ее все больше и больше. Она гневно отшвырнула карандаш на пол и нервно закусив губу, на мгновение задумалась, сложив руки на груди. Потом быстро подошла к журнальному столу и открыла ноутбук.
– А что если? … Это самая бредовая идея, приходившая мне в голову за всю мою жизнь. – сказала вслух девушка.
В браузере висела вкладка с ее страницей на сайте знакомств. Ника ее не удалила.
Мю открыла вкладку, она совершенно не собиралась читать сообщения, и тем более смотреть на тех, кто ей писал. Конечно, она сразу бы могла удалить страницу, но внезапно её осенила одна рискованная мысль, на что она не пошла бы ни при каких других обстоятельствах. Она глянула на рисунок головы Давида и отдалась порыву. Девушка поставила на аву Мюмлу Мю из Мумий Тролля, и подписалась Малышка Мю. А потом создала запрос в профиле, который могут видеть все пользователи в актуальном.
Малышка Мю: «Срочно!!! Сегодня вечером нужна помощь на пару часов в рисунке, важен навык штриховки и знание тона! Предпочтительно девушка, желательно худ.граф образование. Об оплате договоримся. Это не свидание!»
Мю написала и выдохнула. Ожидание. Первые сообщения посыпались через несколько минут и всё это были несерьезные ответы: кто-то хотел помочь за поцелуй, кто-то звал к себе порисовать с ночевкой и прочие неуместные предложения. Она им даже не отвечала. А чего она ожидала? Мю, утратив надежду на серьезную помощь, решила самостоятельно зафиксировать запястье эластичным бинтом и штриховать через боль. Кое-как замотав запястье, она вновь принялась штриховать, но ненадежно закрепленный бинт через пару минут размотался. Хотелось плакать то ли от боли, то ли от досады. В ноутбуке снова пришло сообщение. Девушка безнадежно открыла крышку ноута и не поверила своим глазам, кажется, на этот раз ей повезло.
День прошёл никак, совсем уж серо. Может, и правда с кем познакомиться? И тут ему попалось объявление. Помочь со штриховкой? Малышка Мю. Он любил эту книжку в детстве, но вот Малышка казалась ему жуткой врединой. А сам он кто? Наверное, Выхухоль. Одинокий и никем не понятый.
Каин: «Привет. Увидел объявление с просьбой о помощи. Могу помочь, если расскажешь мне подробности. Свиданий не ищу. Я не девушка, правда, но гарантирую профессионализм со своей стороны».
Малышка Мю: «Привет, хорошо, спасибо за отклик. Ты знаешь, где СмолГУ?»
Каин: «Да, конечно, я знаю. Встретимся у входа? Что-то из материалов нужно брать?»
Малышка Мю: «Нет, ничего не надо, у меня всё есть. Мне нужен час, чтобы добраться до туда. Тогда через час у центрального входа, я проведу тебя в художественную мастерскую.»
Каин: «Договорились, буду через час.»
Отлично. И? С девушкой он расстался год назад, это были его единственные серьёзные отношения. До того случались интрижки, после этого – никого. Яркая блондиночка Жанна ушла к другому. И что-то в этой ситуации его весьма и весьма обидело – он-то уже детей совместных запланировал. С тех пор девчонок он сторонился, на флирт не реагировал. Дима всё подшучивал, мол, не планирует ли в монастырь. Неважно. Как себя вести сейчас? Купить цветов? Нет, глупости, пожалуй, неуместно. Но, к чаю что-то захватить будет не лишним.
Каин: «Один вопрос – а как я тебя узнаю?»
Малышка Мю: «Я буду в темно-красной вязаной шапке и с большой черной папкой А3. А я тебя как узнаю?»
Каин: «Блондин, волосы завязаны в хвост, куртка жёлто-синяя, яркая, и ботинки жёлтые, не ошибёшься, пожалуй. Мне 21, не слишком взрослый на вид».
Мю стала быстро собираться, даже не глянув на себя в зеркало перед выходом и не перекусив – некогда было, на кону стояла голова Давида и ее успех по предмету с несносным преподом. В животе ужасно урчало от приступа голода и в маршрутке похоже, все это слышали. Но сейчас бы ей и кусок в горло не полез от того, насколько она была взвинчена от внезапной авантюры, которой никак не ожидала от самой себя. «Так, всё будет хорошо, дыши… Вдох и выдох. Это будет не напрасно, ты все сделала правильно». Но волнение распирало. Тут Мю увидела свои растрепанные волосы, выбившиеся из косы, в отражении окна и ужаснулась. «Лучше б ты был девочкой, тогда б мне было всё равно.» Мю не знала, как себя вести и ничего в голову не шло. Но предстоящая встреча заставляла изрядно нервничать, хоть, конечно, она надеялась, он этого не заметит.
Интересно, пиццу берут к чаю? Он надеялся, что да. Ведь сегодня ему удалось лишь позавтракать, в университетской столовке он не любил толкаться в очередях, а после было как-то не до того – предвкушение нового взбудоражило. О еде забыл, и лишь зайдя в магазин, он понял, насколько голоден. Так что, супермаркету предпочёл пиццерию. А ещё, был ветер, и у него мёрзли уши, но шапку он упрямо не носил – светлые и довольно мягкие волосы после шапки торчали просто немыслимо. Короткие же стрижки, как он считал, ему не идут.
– Ну, надеюсь, ты придёшь быстро!.. – Тихо вслух произнёс он, и остановился на первой ступеньке, сжимая в руке чёрный пакет. И ему почему-то казалось, что сейчас он встретится с настоящей Малышкой Мю – этакой сердитой на вид козявочкой с пучком на голове. Или же, скорее, хотелось, чтобы это было так. Вроде бы, Малышка носила платье. Какого же цвета? Он не помнил.
Мю опаздывала на пять минут и это прибавило нервяка, она в принципе не любила опаздывать и другим это не прощала. Всё, чего ей хотелось бы сейчас, упасть на диван и спать, а не объяснять какому-то левому человеку, как наносить штриховку и стоять над каждым его движением руки. Но вот угрюмая Мю влетела на территорию СмолГУ через ворота и пересекла дорожку, освещенную фонарями, достигла крыльца главного входа и увидела на нем единственного парня – белобрысого, худого и долговязого. По первому общему впечатлению, это был не ее типаж.
– Каин? – спросила она, как только приблизилась к нему и постаралась разглядеть его лицо в свете тусклого фонаря.
«Смазливый какой…» – подумала Мю, тут же оценив пропорции его лица, угловатость скул и чудный профиль. Второе впечатление тут же смягчило первое.
Она и впрямь оказалась невысокой, особенно, для него, чей рост чуть превышал метр восемьдесят. И одно это привело его в неописуемый восторг – Малышка Мю, и правда!!! Хотелось прыгать и хлопать в ладоши, точно бы он был малышом на детском празднике. Но он лишь улыбнулся.
– Да, привет! Как я могу к тебе обращаться? – Он всё ещё не хотел рушить сказку, а потому не рассматривал девушку перед собою, рост и комплекция оказались идеальны для персонажа, остальное – не сейчас, не теперь.
– Меня зовут Мия. А к тебе как обращаться? – девушка смотрела на парня снизу вверх, едва она доставала ему до плеча и от этого было немного неловко.
– Очень приятно, Мия! Я Игорь. Ммм, надеюсь, мы не будем рисовать на улице? Честно – я замёрз. И я тут пиццы захватил, надеюсь, ты не против, правда, она тоже замёрзла, скорее всего. – Чёрт! Вот он идиот, жрать холодную пиццу – удовольствие неописуемое. Надо было заказать доставку. Впрочем, поздно.
– Да, точно, нам надо поторапливаться! И очень быстро всё делать… Мастерская закрывается в десять и нам надо успеть выйти. Пойдем вон в тот корпус.
Мия показала направление, и они вдвоем быстро и молча добрались до другого здания, зашли внутрь. Там у входа сидел вахтёр, который лишь мимолётно оглядел парочку и попросил записаться в журнал посещений, затем мельком взглянул в студенческие билеты Мии и Игоря, даже не поняв, что Игорь с другого института. После этого девушка повела парня в гардеробную, где они скинули верхнюю одежду и не мешкая ни минуты, поспешили в мастерскую. Там были еще несколько человек первого-второго курса, которые с замученными лицами рисовали натюрморты. Мия быстро нашла своё место у мольберта и предложила Игорю присаживаться к нему на стул, а сама сбегала к голове Давида, сняла с него ткань и включила напольную лампу. Потом придвинула свой стул поближе к Игорю, достала из папки свою работу, закрепленную на планшете и поставила на мольберт. И тут же высыпала карандаши и ластики в отсек для принадлежностей в мольберте. Вздохнула и начала объяснять суть дела.
– Вот смотри, у меня осталось самое несложное, надо довести до ума самые темные тона и тени, если еще где надо будет подтянуть тона, я тебе покажу где. – Мия взяла 3b карандаш и поднесла к рисунку, показать, как она это делает, она стойко выдержала несколько взмахов кистью, немного скривилась от боли и опустила руку. – Вот собственно поэтому я и просила помощи… Запястья – слабое место, увы…Я это знала и всё равно травмировалась…
– У тебя бинт плохо завязан, давай помогу. – Игорь ловко перебинтовал руку Мю, да, мысленно он называл её так, и принялся за рисунок. Что ж, всё просто и понятно, штриховку он знал, и просто обожал, а потому начал весьма уверенно и спокойно. Когда карандаш оказался в руке, он вновь забыл про голод, да вообще про всё забыл. Даже про Мю.
– У тебя неплохо получается, – с облегчением сказала Мия.
К счастью, Игорь создавал впечатление толкового парня, и она может перевести дыхание, спокойно налить себе стакан воды и предложить еще один своему спасителю. Утолив жажду, Мия тихонько сидела и следила за движениями парня.
– Ты случайно не у нас учишься? Видно, что рука поставлена.
– Самоучка. – Игорь качнул головой. – По видео учусь. Я хотел поступать сюда, да не срослось как-то.
– Понятно.
Мия не стала лезть в душу незнакомому человеку, к тому же он был очень сосредоточен, и она не хотела мешать. Но и молчать казалось неловким, особенно когда все разошлись, и они остались одни. Уже оставался час и в принципе, в рисунке оставалось довести до ума только детали. Даже если и останутся какие-то мелочи, Мия сможет их подправить дома.
А вот сейчас хотелось есть. Нет, ЖРАТЬ. В животе урчало, Игорь положил карандаш.
– Может… Перекусим? Быстренько так, минут за десять. Будешь холодную пиццу? – Игорь рассмеялся.
– Ты знаешь, с удовольствием. Я даже могу попросить вахтёра погреть чайник, – озадачилась Мия и, не дождавшись ответа, пошла к вахтёру.
Отлично! Наконец-то он пообедает. Ведь раз обеда ещё не было, то это не ужин. Когда Мю вернулась с разогретой пиццей и чайником, у него, разве что, слюни на толстовку не закапали.
– Спасибо тебе! – Он помог расставить всё на столике. – А тут классно. – Игорь разлил по чашкам чай, и уже жевал пиццу, хоть и хотел выглядеть воспитанным, а получалось не очень, кусал он жадно, да ещё и говорил, не прожевав до конца.
– Это вообще-то тебе спасибо, с рисунком помог, да ещё и накормил…– смущённо ответила Мия и скромно откусила кусочек пиццы. – Да, тут атмосферно, но людно, а я люблю, когда пусто… И бесит, когда твоё любимое место занимают … А ты где учишься?
– Энергоинститут, Экономика. Тоска зелёная! Но, родители считают, что это прекрасно, стабильно, надёжно. Типа того! Хотя, какой с меня экономист… – Ухмылка.
– О, – Мия скривилась, – прости, но это и правда тоска… Но почему ты их слушаешь, а не делаешь, как хочется тебе? И почему они не слышат тебя?
Для Мии, жившей в любви и внимании, это казалось странным.
– Я пытался с ними спорить, но мне было семнадцать, и на тот момент я не сумел найти себе такую работу, чтобы обеспечить себе жильё, питание и обучение. Я пытался поступить сюда, на бюджет не прошёл, ну и… На том всё закончилось. Знаешь, родителям как бы плевать на мои желания, они уверены на все сто процентов – художник – не профессия! Короче, теперь уже просто бросать жалко, я на четвёртом курсе, последний год, а высшее образование, возможно, пригодится. Хочу потом поступить на заочку куда-то в дизайн или на какое-то художественное направление. – Он откусил ещё кусочек. – А ты знаешь о таком художнике – Саша Мори? – Да, его любимая тема, конечно же. Игорь даже язык прикусил, да что ж его вечно заносит на одно и то же. Ладно, ей он хотя бы с этим надоесть не успел.
