Czytaj książkę: «Удар молнии»

Czcionka:

О сборнике

Это уже не те мягкие и тёплые стихи, что были раньше. Это иногда действительно удар молнии.

Я хочу умереть по-другому

Друг признался однажды: боюсь умирать,
Потому что не сделал всего, что хотел,
И Старуху узнав, я боюсь закричать,
Чтоб не лезла в пропахшую пóтом постель.

Я ответил ему: все пути только к ней,
Ни бежать, ни бояться не надо – не стоит;
Я ответил тогда, но запало в душе,
И вопрос о Старухе меня беспокоит.

Помирать не спешу, но подумать боюсь,
Что придёт моя Смерть к пресловутому одру,
Иль залезу в петлю, или с крыши сорвусь,
Иль колёс наглотаюсь, как в обществе модно.

Пробирает озноб, когда думаешь: вот,
В этом тёмном дворе тебя и пристрелят,
А ещё есть машины, с кинжалом урод,
И все метят, все мерят, все едут и целят.

Я хочу умереть по-другому совсем, –
Я хочу в чистом поле под ливнем купаться,
Под сиреневым небом, под блеск ярких стрел,
Я в траве хочу таять, слезой растворяться.

А потом подниматься, как истинный дуб,
Простерев свои ветви к высотам незримым,
И увидеть, как смерть на ладонях несут
Мне две молнии с неба из глаз ястребиных.

И пускай разнесёт электрический ток
Все суставы мои на скупые останки,
Я хочу умереть, как последний пророк,
А не с розочкой в горле на зэковской пьянке.

Друг признался однажды: боюсь умирать…
Я ведь тоже боюсь, да признаться не смею:
В наше время, как хочется можно пропасть,
Но вот в поле – от молнии вряд ли сумею.

P.S. 52% всех поражённых молниями деревьев – дубы.

Пакет

Над Москвой пролетает пакет
Из "Пятёрочки"/
…………………"Дикси"/
…………………………"Магнита",
Его плоть – неопрятное сито;
Он – привет
Из вчерашних неряшливых лет,
Наша суть, что не будет убита.

Под пакетом – рассветная тишь,
Только дворники/
…………………голуби/
…………………………крысы
Суетятся уже, да актрисы
Старых крыш
Убелённые знанием выси,
Что сорвутся, пока ты молчишь.

Прогрохочет по рельсам трамвай
По бульвару/
……………улице/
…………………скверу,
Он везёт с собой скромную веру,
Но не в рай;
В новый день, в суеты нашей грай,
В освещённую жизни шпалеру.

На секунду коснётся пакет
Валентина/
…………Толика/
…………………Сеню,
Только бомж этим утром весенним
Не задет, -
Тело бросил под осыпью лет,
Воспарив под солнечной сенью.

Тихо дремлет уставший таксист
Из степи/
………..с горных троп/
…………………….....из аула;
Ему снится: с руки его сдуло,
А он – лист,
Но машину заносит, и – вниз,
Его память навеки уснула.

Просыпаются люди. Забыта
Будет ночь втуне прожитых лет.
Утра свет
Украшает весь город умытый;
Из "Пятёрочки"/
……………….."Дикси"/
…………………………"Магнита"
Над Москвой пролетает пакет.

Сетебос

Посвящается Дену Симмонсу.
В горечи сердце – ждёт и кусает.
(Роберт Браунинг, «Калибан о Сетебосе»).

Я – Сетебо́с,
Я – лёд фригидного огня,
Сплетенье мстительных ладоней.
Вселенная летит, звеня,
В грядущий траур преисподней.
Я зла хао́с.

Я – Сетебос,
Моё чудовищное сердце
Ни ненависть не знает, ни любовь,
Реву, и в каждом килогерце
Погибель миг обрящет вновь.
Я зла мороз.

Ужасный бог,
Восставший из преддверья
Иных вселенных, из кошмарных снов,
Вас не спасут ни вера, ни поверья,
И ваши души – в чашах для пиров.
Я зла итог.

Я тот, кого зовёт извне
Презрение людей к себе.

Дети 80-ых

Дети восьмидесятых –
псы обезумевшей эры,
Владельцы чумы и холеры,
убийца – каждый десятый.
Это такие игры,
в которых беззубый – смертен.
Шаг наш также заметен,
как след от сгорающей искры.

Мы не вернулись с фронта,
странной войны с собою,
мы убивались иглою,
день начиная с афронта…
Мы разучились влюбляться,
«финка» нам мать заменила.
Презренье течёт по жилам,
нас не научили бояться.

Мы заняли эту землю,
почти уже в полном составе.
И черви тоскуют с нами,
и темень со злобой внемлют.
Ровесники Перекройки,
К чему же в миру́ мы стремились?
Зачем же на свет народились?
Чтобы пугались потомки?

Чтобы они спросили:
А люди ли это были?

Музыкант

Блюющий утром музыкант
Распадом дум рождён:
Не крут, не мудр и талант
Его не восхвалён.

Угар и алкогольный бред
Вобрали слабый мозг,
И кажется: под ним Конь Блед,
В руке же – тяжесть розг.

Он музыкой родит огонь
В сердцах слепых людей,
И топчет верный старый конь
Тьму лживых муз, идей.

Вдали виднеются врата,
Они падут к ногам,
А дальше – звёзды и года,
Всё в этом чистом ТАМ…

… Но холод ледяной струёй
прервёт мечтаний синь:
Блюющий, жалкий, но живой,
Несчастный и один.

Snickers

Я клыками похож на голод,
Ты – на «SNICKERS» в цветастой обёртке;
Не застрянешь в прожорливой глотке,
Коль обёртку стянуть под шёпот.

Шоколадная суть обольщенья
Так приятно хрустит, подломившись,
И вонзаюсь, ничуть не смутившись,
В карамель твоего ощущенья.

Стонет вязкость, и голод вторит;
Разурчались греховные плоти,
Тормозить на твоём повороте
Мне уже неподвластно. Не стоит.

Я всегда задавался вопросом:
Как «наесться» можно так скоро? –
И тянусь я неспешно, упорно
Вглубь за солодом. Это не просто.

Пожалел я, что сдёрнул обёртку,
Думал, съеденной хочешь быть. Грешен!
Но наткнулся на твёрдый орешек…
Положу теперь зубы на полку.

Да и кариес, будь он не ладен,
И лежу с «blend-a-medом» в палате.

P.S. Все права соблюдены, а торговые марки являются собственностью их многоуважаемых хозяев. :)

Бедное счастье

Беззубое Счастье
В прокуренной робе
Славы бычок
Затушило о пятку
Кирзовой удачи,

Достало с заначки
Смысл всей жизни
И отхлебнуло
Пару глотков
Любви, не иначе.

Сплюнуло на пол
Слёзы победы,
Подняло пятак,
Оброненный тут же
Жадностью в детстве,

И попылило устало
По тракту добра,
Вжав голову в плечи,
Свой срок отбывать
В заброшенном месте.

А Ненависть глянула,
Пожала плечами
И с Гордостью выпила
Горького бренди
За бедное Счастье.

Несчастье икнуло,
Поставило беды на нечет,
И – вновь повезло –
В почёте и чести
Одно лишь Несчастье.

Захотелось

Я хотел бы взорваться газом
В коммуналке умершей совести.
Да, чтоб сразу и всю заразу,
А не главами скучной повести.

Как хотелось бы стать нейтронной
В пролетающем мимо нейтрино,
С высшей миссией, благородной,
Забирать лишь необоримых.

В первый раз захотелось стать роком,
Справедливость сжимая в ладонях,
И карать безнаказанно, с проком
Тех, кто лучшее слабостью понял.

Я – вулкан, что взовьётся кометой,
Когда выйдет срок беззаконных,
Стал отныне новым заветом
Для всех чистых нормальнорождённых.

Только всё это было когда-то.
Не однажды, не в этой вселенной:
Всё взрывалось огнём благодатным,
Называясь богом нетленным,

Но его покупали, и снова
Беззаконие живо творилось…
Как взорваться так, чтобы слово
Чистоты и Любви воцарилось?

Беседа на мосту

Замок древний на холме,
Ров с убийцами под ним;
Солнце юга в вышине,
Замком этим я храним.
Выходил я из ворот,
На мосту стоял всю ночь;
Звёзды, сделав оборот,
Не желали мне помочь.

На мосту стою один, задумавшись,
И смотрю, как ночь вокруг черна;
Стены Бытия горят, разрушившись,
И змея печали мне верна.

Но с небес эбеновых спустился
Белый-белый ангел предо мной,
Мрак хотел прогнать его, сгустился,
Ангел покачал лишь головой.

Говорит: пришёл к тебе я с просьбой:
Тьму печалей разгони вокруг,
С миром в одиночку просто брось бой,
Ты себе – последний в жизни друг.

Отвечаю: жил я одиноко,
Никому не ворог и не брат,
Мысли проникают однобоко
Через щелку перекрытых врат.

И сказал, что сам не понимаю,
Для чего витаю в пустоте,
Небеса который год пытаю:
Где же смысл в этой высоте?

Ангел ухмыльнулся, скинул маску
С чёрного-пречёрного лица,
Ада не со слов познал он ласку,
А в глазах – усталость мертвеца.

Говорит: к тебе я послан адом;
Недоволен жизнью Люцифер:
То ли ты противник, то ли рядом,
Человек не может быть двух вер.

Солнце и Луна, – сказал мне демон, -
Исключают из друзей тебя,
И в глаза смотрел так долго мне он,
В бездну ада вовсе не маня.

Отвечаю: нет уж больше силы
Следовать стариннейшим путям,
Путь мой – от утробы до могилы –
Без подсказок выстрадаю сам.

Не советчик мне ни Бог, ни Дьявол,
Да и ты отнюдь не проводник,
В Бытии горящем дух мой плавал,
И гораздо глубже них проник.

Грозно зыркнул глазом Демон-Ангел,
И оскалил горестную пасть,
Вспыхнул, словно адо-райский факел,
И взлетел, не взяв над мною власть.

Замок древний на холме,
Ров с убийцами под ним;
Солнце юга в вышине,
Равновесием храним,
Выходил я из ворот,
Застывая на мосту…
Я не тот, увы, не тот,
Кто идёт от зла к добру.