Новое королевство

Дионисий Шервуд

Новое королевство

Глава 1

Прав! Тысячу раз прав был Шандор Алексеевич, с завидным постоянством произнося свою коронную фразу: "кадры решают все"!

Коли нет в организации хорошо обученных кадров – что получается? Правильно! Получается примерно то же самое, что и происходит со мной прямо сию же минуту – стою почти по пояс в болотной жиже по милости молодого стажера-транспортировщика!

А ведь по скрупулезно составленному плану я должен был переместиться в прекрасную зеленую долину, сухую и согретую солнцем, а не в эту смердящую и холодную лужу с квакающими вокруг меня мерзкими существами!

Мои сапоги хорошенько застряли в донном иле, последствия чего я невероятно подробно ощутил, когда захотел сделать один единственный шаг и чуть не плюхнулся лицом вниз в эту черную, совершенно непрозрачную воду, что окружала меня метров на двадцать во все стороны.

– Если моя новая обувка останется здесь на дне, а не на моих ногах, то кое-кто мне точно за это ответит, – погрозил я кулаком в небо.

Оглядевшись, я решил, что лучше направиться в сторону пологого берега, заросшего травой и кустарником, нежели двигаться в сторону камышей. Камыши хоть и были гораздо ближе, но их густая стена была обманчива и совершенно не обозначала, что болото заканчивалось в той стороне. Видимая глазу твердая и надежная земля все же была предпочтительным направлением.

Я присел, почувствовав телом холод воды, и схватился руками за голенище сапога. Перенеся вес тела на одну ногу, вытащил вторую из ила и попытался широко шагнуть вперед. Попытка вышла не совсем удачная – шаг действительно получился широким, но из-за того, что вторая нога так и осталась в плену болотного дна и растительности, я потерял равновесие и таки плюхнулся в воду. Если бы я в тот момент, когда выпрямился на ногах, взглянул на себя со стороны, то увидел бы на своем месте настоящую помесь лешего и водяного.

Зато теперь я понял, что терять мне больше нечего и методично переставляя ноги с помощью рук, за какие-то полчаса добрался до сухого берега. Упав в яркую зеленую траву и позволив себе пять минут передышки, я таки перевернулся на спину, посмотрел на яркое летнее солнышко и от души расхохотался.

– Вот олух! – сказал я совершенно без тени гнева, вспоминая розовощекое, еще совсем мальчишеское, лицо стажера-транспортировщика.

Поднявшись, я скинул со спины вещевой мешок, снял перевязь с мечом и ремень с пристегнутой к нему поясной сумкой, в которой побрякивали серебряные и медные монеты. В последнюю очередь я с удовольствием стянул с себя сапоги и, посгибав занемевшие пальцы ног, поднялся на ноги что бы насобирать сухих дров.

Через десять минут мой костер весело потрескивал угольками, зажженный обычным кресалом и кремнем. Пока ветки покрупнее разгорались, моя одежда была уже растянута на палках у кострища, а сапоги смотрели на огонь своими искусственно истертыми и состаренными носами, с которыми я провел предваряющие нормальную сушку процедуры – соскреб крупные ошметки грязи и вылил воду.

Вскоре вверх пошел пар от начавшего подсыхать облачения и момент был таков, что можно было бы перекусить, да еще вздремнуть потом… но, как на зло, перед самой переброской я и поспал всласть, и поел досыта. Ну, кто же знал, что я окажусь не в нужной точке, а хряк его знает где… И вот это был вопрос вопросов – где именно я сейчас нахожусь? Насколько далеко от первичных координат?

– Ирма, ты на связи? – спросил я, привычно поднеся левое запястье ближе ко рту.

В ответ не пришло ни отзвука – даже шороха.

– Ирма, ты меня слышишь? – сказал я гораздо громче.

Результат оказался прежним – ни звука знакомого голоса в моих ушах, только лишь бумканье крови застучавшей в моей голове от волнения.

– Да, дела… – горестно сказал я, после десятой попытки добиться ответа от информационной системы орбитальной станции.

– Видимо вода залила уши, а через них и мой имплант-мозгофон, – подшутил я сам над собой и над ситуацией в целом.

Впрочем от этой шутки-прибаутки почему-то радостнее на душе не стало.

Хотя, если отбросить волнение и порассуждать холодной головой – ничего катастрофичного совершенно не произошло, карту местности я помню наизусть, доберусь до людей и пойму где я и куда топать. Именно так я и рассудил, завалившись спиной на густо поросшей зеленью земле и грызя травинку.

Через полчаса ничегонеделанья, одежда и сапоги, судя по прекратившемуся обильному парению с их поверхности, скорее всего уже почти подсохли и потому я принял решение все же облачиться. Начал, конечно, со штанов, от фасона и способа пошива которых я уже совершенно отвык за почти годовой срок пребывания в иной эпохе.

"Все же в цивилизации есть положительные моменты," – мыслил я манипулируя многочисленными завязками на поясе и в районе икр. – "По крайней мере нет столько возни с одеждой!"

Прикрыть торс было гораздо проще – нужно было лишь по очереди накинуть на себя нижнюю и верхнюю тунику, подпоясаться и закрепить над плечом с помощью медной броши шерстяной плащ, прикрывший мой меч и поясной нож.

Сапоги все же до конца не просохли и от того переживая за будущие мозоли на своих ступнях и тяжко вздохнув, я стал пробираться сквозь негустой орешник. Целью для себя я обозначил высокий и лысый холм, который я заприметил в паре километров от берега гостеприимного болота. Логика подсказывала, что с его вершины рассмотреть окрестности мне будет куда как легче и вернее, что даст возможность мне точнее определиться с тем, куда дальше путь держать.

Орешник, как я и подозревал, оказался подлеском ясеневого леса – довольно густого и сильно затененного. Стволы деревьев, у корней которых земля густо укрылась ковром из какой-то травы с широкими листами, были в основном толстыми, как и полагалось в стародревнем лесу.

Ни пни, ни ямки после, что обычно остаются после их корчевания, на глаза не попадались. Значит срубы рядом никто не ставит, постройкой не занимается и дрова не заготавливает. Вывод напрашивался сам собой – забросило меня в края довольно малолюдные и, возможно, совершенно дикие. Мое умозаключение подтвердилось и тем, что пока я шел к основанию холма, мой путь пересекали лишь звериные тропы, но никак не дороги, вытоптанные ногами человека и уж тем более колесами повозок.

Склон холма, издалека казавшийся вполне себе пологим, оказался гораздо круче, чем я ожидал увидеть. Пришлось идти не по прямой, а по диагонали и иногда помогать себе цепляясь руками за невысокую траву и редкий низкорослый кустарник.

Как бы я себя ни подгонял, подъем времени занял аж полчаса с лишним и стоил мне прерывистого дыхания и дрожащих нижних конечностей.

На покатой вершине холма я присел, а вернее – плюхнулся, прямо на землю и порадовался тому, что по ту сторону взору предстал совсем не такой крутой склон, что остался за моей спиной. Бодрости духу прибавил и тот факт, что местность впереди представляла собой открытые луга с небольшими островками рощиц, а значит идти будет куда как быстрее и безопаснее.

Километрах в трех или чуть дальше, как мне показалось, что-то блеснуло. Я встал на уже отдохнувшие ноги и, сделав из ладони козырек у лба, вгляделся вдаль.

Речка! Это точно была речка! Ширину отсюда конечно точно не определить, но сам факт наличия бегущей воды вселял оптимизм. Напрягая зрение, я уловил еще несколько вспышек от отраженного от воды солнечного света и вроде как заметил перекинутый через русло реки мост. Это было бы еще лучше – где мост, там и дорога, а где дорога, там и люди, а значит кто-нибудь да ответит на мои вопросы.

Отложив в голове ориентиры для маршрута до предполагаемого места нахождения моста, я по привычке перекрестился и легким шагом начал спускаться с холма. Настроение поднялось, как соловей к небесам. Неудержимо захотелось запеть, что я себе с удовольствием позволил, но, на всякий случай, с ограничением в громкости издаваемых моим горлом куплетов:

В тишине лесов и гор кромешных

Бродит лучник – смелый и озорной,

Оружие в руках, стрелы на плечах,

Он идет сквозь бескрайний простор!

В свете рассвета, когда солнце взойдет,

Он прославиться, пройдя все пути.

Стрелы пусть свистят, пусть сердце горит,

Судьба ему помогает идти.

Счастливая улыбка у него на устах,

Он песню поет на просторах дорог,

Удачу поймав, он вновь обретет,

Родные землю и дом.

Как быстрый сокол, он стрелой пролетит,

В каждом мире увидев его красоту,

Куда бы ни пришел – свободу с песней несет,

Путешественник, лучник, герой.

В лугах безмятежных, полях и холмах,

Он не опустит своей руки,

Отразиться солнце на стальных остриях,

Когда запустит он в небо стрелы свои.

С улыбкой встречает он каждый рассвет,