Cytaty z książki «Белая голубка Кордовы»
...если женщина умна, то она страшнее умного мужчины: ведь обычная проницательность обретает тогда ещё и эмоциональную, поистине звериную чуткость, улавливает - по верху, по тяге, - то, что никакой логикой не одолеешь.
нет никаких народов… и стран никаких нет, и религий. Есть только люди, вот эти, я с детства их знаю…
Людка уверяла, что революция победила потому, что большевики знали все проходные дворы как свои пять пальцев.
Свет прямолинеен и туп, как любое добро… Зато сколько всего шевелится в тенях, как они наполнены, таинственно живы… Это как добро и зло. При этом зло гораздо интереснее, разнообразнее, обольстительней.
Он пытался разобраться с самим собой: нужно ли соединять любование с тем восхитительным кувырканием вольных тел и наслаждением, которое они причиняют друг другу? Может быть, надо, чтобы то и другое существовало отдельно? Либо то, либо это? А может, наоборот – соединение любования и наслаждения и есть тот самый закон, который отменяет стыд и тяжесть?
...редкая женщина способна видеть себя со стороны.
Нам, детка, строить и жить помогает именно одинокая наша чуткость, волчья поджарость, трепетание крыльев носа в предчувствии взятого следа. Какое уж там «мы»
"Ты плох-та не делай, плох-та само получится..."
— Грацие ди куоре! А кто он, собственно?
— Ключник, — без улыбки ответил Лука. Бедняга, он сегодня растерял всю свою жовиальность; как мы зависим, о боже, от недомоганий нашего бренного тела. — Если серьезно, очень влиятельное лицо. Умен, наблюдателен, немногословен, — сам увидишь. Ведает всем, что принадлежит Святому Престолу. Всем имуществом, понимаешь?
— Это то, что сейчас называют «коммерческий директор проекта»?
Про себя подумал (языковой барьер, черт побери) — ну, как перевести Луке: «Завхоз — он и в Ватикане завхоз»?
— А помнишь, как прорвало трубу на винзаводе, — мечтательно и грустно продолжала Марго, — и прямо на асфальт хлестала струя винного спирта? И собралась толпа охреневших граждан: ни у кого не было тары — подставить под струю, такая трагедия! И ты мгновенно стащил с меня мои новенькие шведские сапоги, взвалил меня на закорки, а Андрюша растолкал народ, который безмолвствовал, и невозмутимо набрал в оба сапога живительной браги.
Он расхохотался, припомнив, как волок на спине уже тогда увесистую Марго, а следом победно шествовал Андрюша с ее модными сапогами, полными винного спирта.
— А я был здоровым парнишкой, верно? — не без удовольствия заметил он. — Постой, а как же ты домой в тот день добралась?
— Ты что, не помнишь, балда?! В твоих допотопных винницких говнодавах! Сапоги-то были безнадежно испорчены…
