Czytaj książkę: «Клеопатра», strona 7

– Уважаемые сенаторы, наше заседание проводится по инициативе народного трибуна Публия Клодия Пульхра. Вопрос, который мы будем обсуждать, очень важный для Рима, – он закашлялся и, внимательно оглядев всех, продолжил немного хриплым голосом:

– К сожалению, многие патриции проигнорировали это заседание, как вы знаете, неявка по неуважительным причинам грозит им крупным штрафом, но кворум, чтобы принять важное решение, есть.

– Говори Dominus⁴¹ Публий Клодий Пульхр, – обратился председатель к народному трибуну. Тот вскочил со своего места. Он поприветствовал всех присутствующих и свою речь начал с нападок на соратников опального Цицерона.

– Благодарю тебя, Тит Авелий Прокул. Боги свидетели мы обойдемся без этих сенаторов, которые из-за своей трусости не явились на заседание. В большинстве своём, это сторонники преступника Цицерона. Мне хотелось бы спросить у них, где сейчас ваш учитель? Скорее всего он просит милостыню и плетется по какой-нибудь пыльной дороге, опираясь на посох. Вы тоже хотите этой участи?

Большая часть зала засмеялась при этих словах и наградила оратора аплодисментами. Некоторые из сенаторов покраснели и опустили низко головы. Другие недовольно перешептывались между собой.

– Этот сын шлюхи, изнасилованной шакалом так запудрил вам головы, что, когда выносятся решения во славу Рима, вы стыдитесь их принимать. Что вами движет? Чего вы боитесь?

– Когда победы нам приносили Гай Юлий Цезарь или Марк Лициний Красс, – он поклонился в сторону Красса, заметив, как тот довольно покачал головой, – или Гней Помпей Магн, – оратор повернулся к сидящему ярусом выше Гнею Помпею, – всегда находились подлецы, завидовавшие их славе, боявшиеся их возвышения. И таким был предатель Цицерон. Слава Юпитеру, с ним покончено! Я только жалею, что не сбросил его самолично с Тарпейской скалы!⁴² Отныне только дела во славу Рима должны двигать всеми вами. И пусть обрушат гнев боги на головы тех патрициев, которые будут сегодня против Рима. Слышите! Лучше подожмите свои хвосты и молчите. – Публий Клодий Пульхр погрозил неведомому врагу кулаком и снова удостоился аплодисментов.

— Теперь о главном. Один тиран, поправ все законы и главное – наплевав на римское право, царствует на острове Кипр. Этот остров был передан Риму ныне покойным правителем «Чёрной земли» Птолемеем Александром II в своем завещании.

Это завещание существует. Мы можем предоставить этот пергамент тем, кто сомневается. Но если Египет и его царь принял добрую волю Рима и стал его союзником, а мы признали его законным царем, то царь Кипра эту дружбу отверг. Этот узурпатор пользовался тем, что Риму долгое время было некогда заниматься внешней политикой. Возможно, он подкупил некоторых наших людей, которые, боясь разоблачения, не явились сегодня.

В зале поднялся шум, и те из сенаторов, кто придерживался другой точки зрения, попробовали протестовать.

– Уважаемый магистрат, народный трибун бездоказательно обвиняет часть наших сенаторов, – вскрикнул побагровевший Аврелий Квинт, но в зале поднялся такой шум и свист сторонников Публия, что они перекричали своих противников, заставив их замолчать.

– Тихо! Непозволительно кричать, – Тит Авелий Прокул призвал сенаторов к порядку. – Продолжай, Публий Клодий Пульхр, но будь осторожен в своих высказываниях, любое обвинение требует доказательств, – обратился он к народному трибуну.

– Благодарю за напоминание, председатель. Я продолжу. Купающийся в золоте Птолемей Кипрский не только угнетает своих добрых подданных, но еще и был в сговоре с пиратами, которые использовали остров как базу, делясь с ним награбленным. Я думаю, вам не стоит говорить, как мы натерпелись от киликийских пиратов. Многие из знатных римлян были в плену у этих разбойников. Я могу вам рассказать о своей встрече с ними. Гай Юлий Цезарь может также поведать свою историю. Слава великому Помпею, что он очистил Средиземное море от этих разбойников и разбил их. При этих словах, те кто обратил внимание на Помпея, не могли не заметить, как у того от удовольствия зарделись щеки.

– Я прошу сенаторов поддержать меня и направить в Кипр наши легионы. Птолемей Кипрский должен быть низложен. Я закончил.

Под шумные аплодисменты Публий Клодий Пульхр, довольный собой, уселся на место.

Он переглянулся с одним из консулов Габинием, поднял вверх ладони и стал обсуждать со своими сторонниками свою произнесенную речь.

Слово взял председатель Тит Авелий Прокул:

– Народный трибун, Публий Клодий Пульхр, – ты готов предоставить как доказательство сенату, завещание царя Египта Птолемея Александра II, о котором упомянул в своём выступлении? – спросил он.

– Да, готов. Сенатор Квинт Фульвий Сципион, я прошу тебя показать завещание римскому сенату, – попросил Публий Клодий Пульхр одного из патрициев.

Тут же засуетился указанный сенатор, маленького роста человек, с большой лысой головой и короткими толстыми руками. Он цепко держал в них пергаментный свиток, и с ним стал обходить ряды сенаторов, которые с изумлением смотрели на этот взявшийся из небытия документ, о котором столько слышали, но никогда его прежде не видели и даже не верили в его существование.

– Я прошу других патрициев высказаться по предложению народного трибуна Публия Клодия Пульхра, – попросил магистрат, когда сенаторы познакомились с завещанием.

Практически все из выступающих, а среди них были и Марк Лициний Красс, и Гней Помпей Магн, поддержали народного трибуна.

Оппозиция после изгнания Цицерона была обезглавлена, и те, кто мог возразить против отправки римских легионов на Кипр, предпочли молчать.

Не молчал только Марк Порций Катон младший, непримиримый противник Цезаря. Однажды Катон сорвал планы Юлия, выступив с обструкцией против его одновременного консулата и триумфа, и это сошло ему с рук, но в другой раз, когда он открыто выступил против предложений Цезаря, сторонники последнего с ругательствами вынесли Катона с форума и бросили наземь в грязь. То унижение Катон запомнил надолго. Ходили слухи, что он даже готовил покушение на своего обидчика, вернее, занимался подстрекательством, подговаривая некоторых людей совершить это злодеяние, но прямых доказательств этому не было.

– Уважаемые «отцы города», Публий Клодий Пульхр много наговорил здесь про изменников, про Цицерона. Но он ничего не сказал о том, что Кипр – часть Египетского царства. Как отнесется царь Египетский, которого мы совсем недавно восславляли, сделали своим союзником к тому, что Рим посягнет на его остров? Ведь тот самый кипрский тиран – правитель, как выразился Публий, его кровный брат. Вам показывают завещание за подписью царя Птолемея Александра II, а кто докажет, что оно подлинное? Откуда оно у тебя, Публий Клодий Пульхр? Многие хотели бы это узнать! Я, как и все, слышал о его существовании, о том, что диктатор Луций Корнелий Сулла силой заставил египетского царя его подписать, но никто не знал, где его искать. Как к тебе, прямо скажу, не выдающемуся человеку, мог попасть этот важный документ?

Народный трибун снова вскочил со своего места.

– Уж не хочет ли сказать выдающийся Марк Порций Катон, что мы предлагаем сенату фальшивку? Да отсохнет мой язык, если я говорю неправду. Клянусь Юстицией,⁴³ оно настоящее! Это завещание мне передал лично Цезарь. А к нему оно попало недавно прямо из дворца Египетских правителей. Теперь я отвечу на второй вопрос. Хотите знать, как отреагирует египетский царь, когда услышит, что Рим хочет забрать остров Кипр? Никак! Он союзник Рима, а значит все, что делает Рим, неоспоримо. У его брата было время, чтобы принять предложения наших посланников. Он их проигнорировал. Теперь дело за Римом!

Многие сенаторы вскочили со своих мест, чтобы снова наградить аплодисментами Публия Клодия Пульхра.

При голосовании, которое последовало после обсуждения, большинство отцов города высказалось за ввод войск на Кипр. Судьба острова и его правителя была решена. Оставался только открытым вопрос, кто возглавит экспедиционные силы.

Слово снова взял Публий Клодий Пульхр.

– Я предлагаю сенаторам для лишения прав царствования Птолемея Кипрского рассмотреть и поддержать кандидатуру Марка Порция Катона, и в помощь ему также отправить уважаемого Публия Канидия Красса. И возложить на этих уважаемых господ решение кипрского вопроса. Для них это будет почётным делом.

Это была отличная возможность – удалить Катона из Рима, при этом сделав его поневоле исполнителем задумок Цезаря, и она Публию блестяще удалась. Гордый он надменно смотрел победителем на ошарашенных Катона и Канидия, которые встали со своих мест. Катон хлопал глазами и беззвучно, как рыба, открывал рот, шлепая потрескавшимися губами, не зная, что сказать. Он ожидал чего угодно, но только не этого. А вот Публий Канидий Красс так и не понял, что его назначение было подстроено. Он принял его с радостью как ребёнок и вежливо поклонился «отцам города», которые аплодировали такому предложению Публия Клодия Пульхра. Но многие из знатных римлян раскусили план Публия и теперь открыто потешались, над сторонниками Цицерона, видя в какое неловкое положение они были поставлены.

Глава X. Последние дни

Со скоростью стрел Юпитера громовержца прилетели тревожные вести из «Вечного города» в столицу Египта – Александрию. Сенат Рима принял решение аннексировать Кипр. Это известие застало Птолемея Неос Диониса врасплох. Он не подозревал, что Рим, объявив его союзником, так быстро примется за колонии Египта. Более того, он не ожидал, что его кровный брат откажется заплатить Риму за дружбу. Так или иначе, захват Римом Кипра мог означать для него одно – новые, гораздо более страшные потрясения. Он понимал, что потерю острова ему как фараону Египетского мира ни за что не простят его подданные. Однако царь всё ещё надеялся, что ветер, принёсший дурные вести, переменится и кипрскому Птолемею удастся договориться с римлянами.

До поры до времени египетскому царю удавалось делать вид, что ничего не произошло. Он уклончиво отвечал на призывы своих министров об оказании помощи острову, ничего не ответил, когда сам кипрский Птолемей написал о своих проблемах с Римом и о том, что может произойти в ближайшие дни.

Обстановка накалялась, масла в огонь подлила делегация посланников с Кипра, которая прибыла в Александрию просить о помощи. Фараон долго не хотел их принимать, под предлогом занятости. Когда же состоялась их встреча, своим безразличием он удивил всех присутствующих.

Возглавлял делегацию энергичный грек Фавос, приближенный кипрского царя, который к тому же являлся близким другом военачальника Ахиллы, который после случая расправы с римским гражданином Марком Тулием Северусом попал в немилость к царю и был смещён с командных должностей. Но Ахилла, забыв обиды, также явился к царю вместе с киприотами.

Птолемей Теос Филопатор Филадельф Неос Дионис испуганно смотрел на этих людей, которые не вставали со своих колен и молча ожидали его решения. Рядом с царём была его дочь Клеопатра и находилась практически вся египетская знать.

Наконец Фавос прервал затянувшееся молчание:

– Великий, солнцеликий правитель Египта. Что мне передать своему царю? Ещё раз молю, защити своих подданных. Образумь римлян, используя свои богатые связи, или направь силу своего гнева и египетского оружия на захватчиков. Вместе с нашими богами мы выстоим!

У Птолемея Неос Диониса округлились глаза. По его лбу катились крупные капли пота, которые скатываясь с бровей, точно с горки, и затем падая на ресницы правителя, застывали там, словно плоды на ветке фруктового дерева. Он переглянулся со своими министрами, затем посмотрел на свою дочь, которая с грустью наблюдала за посланниками.

– Я много лет служил трону верой и правдой, – вставил своё слово Ахилла. – Земля Кипра, это земля Египта. Там живут наши братья. Нападая на них, они объявляют войну нашей стране. Пошли наше войско в защиту Кипра, великий царь. Я согласен возглавить его или быть при нём простым советником.

– Вы обезумели, – наконец ответил Птолемей. Он был в ужасе, у него тряслись руки. – О чем вы просите?! Опомнитесь, несчастные. Вы толкаете нас на войну с Великим Римом? Вы хотите торжества Ареста? Что мы сможем им противопоставить? Ахилла, кому как не тебе знать, что наша армия в несколько раз меньше римской, гораздо хуже обучена. Римляне покорили множество народов, а вы хотите с ними воевать? Нет, только не это!

– Но владыка, – изумленно прошептал Фавос, – как же так, мы, живущие на Кипре и твои поданные. Ты оставляешь нас?

– На защиту Кипра, если кинуть клич, поднимется весь Египет от мала до велика, – добавил Ахилла. Надежда, как угольки остывающего костра, все ещё теплилась в его глазах, однако после следующих слов фараона она окончательно погасла.

– Я ничего не хочу об этом знать, – замахал руками Птолемей. – Это не моё дело. У вас есть свой правитель, мой брат. Он должен был решить все свои споры с Римом. Это несложно. Почему он упрямится? Всё, можете расходиться. Я никого не задерживаю.

При этих словах придворная знать недовольно громко зашепталась. Один из посланников закрыл лицо руками, у других, в том числе из свиты царя, на глазах появились слезы.

– Великий правитель, мы не бросим своего царя и будем сражаться за него, – с вызовом бросил Фавос.

– Это ваше дело, – язвительно ответил Птолемей Неос Дионис. – А еще лучше помолитесь богам может они снизойдут на землю и покарают римлян. Моя армия и флот останутся в Египте. А кто воспротивится царской воле, будет жестоко наказан.

Последние слова касались больше всего Ахиллы. Тот с гневом посмотрел на Птолемея, злобно сверкнули его глаза, но ничего не ответил.

Рим приветствовал решение египетского царя – не оказывать помощь Кипру. Поступок Птолемея был высоко оценён, в частности Гнеем Помпеем Магном. «Мы с Цезарем не ошиблись в своем выборе, признав тебя единственным законным царем», – писал тот. Между строк Помпей приглашал фараона со своими близкими посетить Рим, обещав, что тому будут несказанно рады. Что имел в виду политик и полководец, непонятно, может, таким образом, он давал понять египетскому правителю, что в случае беспорядков Рим готов приютить его. Ещё Помпей обещал, что с его кипрским братом римляне обойдутся деликатно, «оставив место царя, он может занять предложенный нами высокий пост». Какой именно, Помпей не уточнил в своём послании.

Марк Порций Катон действительно не хотел крови. Прибыв на остров Родос, он обосновался там и отправил на Кипр одного из своих близких друзей, квестора Публия Канидия Красса. Тот посоветовал Птолемею уступить остров без сопротивления, обещая ему в этом случае безоблачную и почётную жизнь. Римляне предложили Птолемею стать жрецом в Пафосе, который в то время был центром религиозного культа богини Афродиты, но кипрский царь с гордостью отверг это предложение.

Перед римским вторжением он собрал свой народ, обратился к ним с проникновенной речью, заявив, что лучше умрёт, но не покинет их, и не сдержал слёз. Несмотря на то, что киприоты, все как один, поклялись государю, что встанут на защиту Родины грудью, на деле оказались не такими воинственными. Когда римляне прошлись по Кипру, лязгая железом, им не было оказано практически никакого сопротивления. Армия побросала оружие и разбежалась по домам. Словно мыши, киприоты спрятались по своим норам, не рискуя вылазить из них, чтобы не попасть на глаза хищнику.

Единственная стычка с римскими легионерами произошла в районе царского дворца. Гвардия царя во главе с греком Фавосом вступила в неравный бой с людьми центуриона Марка Эмилия Альбина. Киприоты были все перебиты, Фавос оказался заколот самим центурионом. Римляне завершили эту кампанию без потерь, только несколько из них получили легкие ранения, да выбыли из-за болезней. Когда римские пехотинцы штурмовали дворец, царь, поняв всю бесполезность сопротивления, умертвил себя, приняв яд.

Его нашли сидевшим на троне со склонившейся головой, на полу валялась золотая корона и большой, украшенный драгоценными камнями кубок. Погребен он был достойно, как и обещали римляне, в дальнейшем они не устраивали никаких расправ над населением.

Так Рим прибрал к своим рукам остров, который сотни лет был важной частью Египетского мира. Квестор Публий Канидий Красс ретиво взялся за дело управляющего, переписывая и отправляя в Рим сокровища царя, а также опустошая кипрские закрома. Золота было много, но далеко не столько, как гласили легенды.

Римляне перекопали практически весь остров, ища многочисленные пиратские клады Птолемея и было успокоились, но тут поддали жару местные жители, которые, переждав грозу, выползли изо всех щелей, словно тараканы ночью. У предприимчивого люда появился хороший заработок в изготовлении ложных карт сокровищ.

Они рисовались и продавались в основном за два-три денария, «глупым римлянам» не только в Пафосе, но и во всех малых и больших поселениях острова. Весь остров снова вооружился кирками. Но время шло, а кладоискатели ничего не находили, оставляя после себя только бесчисленные разрытые ямы.

Многие римляне, жившие в Та-Кемет ещё задолго до переворота на Кипре, опасаясь гнева египтян, сочли за благо покинуть «любимую землю». Каждый день с пристани отплывали корабли, набитые их добром. Египтяне злорадствовали, посылали им проклятья и грозили вслед кулаками.

После же известных событий, произошедших в Пафосе, ярость египтян не знала границ. Они считали земли Кипра своими, там жили их родные и близкие, а потому оккупация римлянами острова «не должна была остаться безнаказанной», заявляли многие из них. В Египте начались бунты. Среди восставших были не только бедняки, но и неджесы.⁴⁴ Народ стал громить торговые лавки, участились разбои, нападения на иностранцев, которые также вслед за римлянами стали в спешном порядке покидать Египет. Обстановка накалялась. Не было спокойно и в армии. Многих рядовых и офицеров возмутило предательство их царя. Некоторые из них открыто выражали неповиновение и бросали службу.

Обо всём этом фараону докладывал тайный советник евнух Мардиан.

– Я боюсь, что дальше ситуация всё больше будет выходить из-под нашего контроля. Сегодня подожгли портовые склады. Толпа торжествовала и скандировала твоё имя. Потом они сделали чучело, нарекли его Птолемеем и спалили в этом огне. Тебе желают смерти. С каждым днём к бунтующим присоединяются новые мятежники. Они прибывают из других городов страны. Мы можем потерять контроль над столицей.

– Помоги нам Серапис. Имеют ли мои люди отношения к этим бунтам? – спросил фараон.

– Некоторые из них сочувствуют заговорщикам, но выступления пока носят стихийный характер.

В это время к отцу, в царские покои, зашла Клеопатра. Она, видя, что он разговаривает со своим тайным советником, хотела сразу выйти, чтобы не мешать, но фараон сделал знак рукой, чтобы дочь осталась. Клеопатра повиновалась. Посмотрев на отца, она ужаснулась. Он производил жалкое впечатление. Фараон весь съёжился и стал представлять собой безликую липкую массу. Он неосознанно крутил в руках свой парик и его била нервная дрожь. Как помочь своему отцу девочка не знала. Подойдя к нему, она обняла и сильно прижалась к этому потерявшему самообладание телу, но и этих родных прикосновений было достаточно. Царь выпрямился и перестал дрожать.

– Неужели мы не можем подавить это восстание? – продолжил разговор царь. – Где мои командующие, мои офицеры?

– Большинство из них саботирует приказы. Твой верный слуга Армоний на пути в царство мертвых, он не поднимается с постели уже несколько недель, Ахилла после смерти своего близкого кипрского друга затаил на тебя злобу. Сегодня горожане разоружили большой отряд стражи, который явился, чтобы устранить беспорядки. Воины побросали оружие и вместе с командиром примкнули к разбойникам, занимающихся грабежом, – ответил Мардиан. – Боюсь теми силами, которые еще остались нам верны, мы не сможем выдержать даже лёгкий штурм дворца, если, не приведи боги, до этого дойдёт.

– Хорошую дружбу мне предложили римляне, нечего сказать! Свергли моего брата, настроили против меня весь этот вонючий сброд. Я снова напишу Помпею, попрошу его срочно прислать войска, если мы не надеемся на свои силы. – Птолемей посмотрел на Мардиана, но не увидел там одобрения этого решения.

– Даже если Помпей решит прислать легионы в Александрию, ему нужно вначале заручиться согласием сената, а у нас на это нет времени. Великий царь, счёт пошел на дни.

Клеопатра понимала, что в стране происходят важные события, которые могут затронуть и её жизнь. Она увидела перемены, произошедшие с людьми, которые окружали ее. Они в одночасье стали какими-то чужими. Все эти косые взгляды, перешёптывания. Многие из чиновников уже сбежали из дворца, над которым сейчас нависла и набухла огромная грозовая туча, готовая вот-вот прорваться и залить его кровавым дождем. Бедный отец! Он оказался заложником чужих решений и амбиций. Пытаясь получить свободу и выторговав у римлян своё царство, он, этим того не понимая, разрушил его. У Клеопатры выступили на глазах слёзы.

– Я прошу тебя сейчас быть рядом. Ни в коем случае не покидай дворец. И сократи свои прогулки. Это опасно. С тобой всегда должна быть большая охрана во главе с Архандром. Пообещай мне это. Передай всем своим учителям и в особенности Ксанфию, что я хочу поговорить с ними.

Тем временем в окружении второй дочки царя Береники особую активность проявлял её фаворит Потин. Он почувствовал, что время, наконец-то пришло, и как толстая крыса, шнырял по подворотням Александрии, встречаясь с нужными ему людьми. Это были жрецы, военные и просто чернь. Со всеми он проводил долгие тайные беседы. Не забыл он нанести визит и знакомому нам иудею Ицхаку. Он застал своего приятеля в послеобеденное время. Иудей занимался в своём саду с деревьями. Он с помощью верёвки соединял расщепленные ветви, а само место покрывал толстым слоем глины пополам с навозом. Рядом с ним трудились его дети и супруга, маленькая, коротконогая женщина, со жгучими темными волосами.

– Мой добрый господин, в какое хорошее время мы живем. Кто бы мог подумать, что всё так сложится! – приветствовал он Потина, поднимаясь с корточек. – Позволь предложить тебе своего знатного вина!

– Довольно будет просто воды.

– Зисель, – окликнул он свою женщину. – Принеси нашему гостю воды, да поживей.

Супруга, бросив занятие, покорно пошла в дом.

– Скажи мне, Ицхак как этнарх,⁴⁵ люди из твоей общины участвуют в погромах? – поинтересовался толстый евнух.

– О нет, господин, мои люди тихо сидят по домам. Зачем нам, иудеям, громить то, что приносит деньги? Этим занимаются глупцы, в основном местные египтяне, а им помогают разбойники из сирийцев и греков, мало, кто из иудеев будет бесцельно носиться, горланить и поджигать лавки.

– Мне снова нужна твоя помощь и участие всех твоих людей, – евнух уставился своими маленькими глазками в огромные темные глазища иудея и пожалел, что это сделал. Сильный испепеляющий взгляд Ицхака обжег его и заставил отвести глаза.

– Что господин хочет на этот раз? Управлять бушующими волнами?

– Ты читаешь мои мысли, – проблеял Потин. – Не скажу, что это мне приятно.

– У господина всё написано на лице, зачем нужен Ицхак, что должен сделать Ицхак, – недовольно ответил иудей. – Но мы не варвары и не будем громить город.

– Нашему Авлету нужно помочь отправиться в дальнее путешествие в Аменти,⁴⁶ – прямо сказал ему евнух. – Смогут ли твои молодцы быть в числе тех, кто захватит дворец, и в случае чего помочь в этом деле?

Ицхак ничего не ответил Потину. Он перевел разговор в другое русло.

– А вот и Зисель. Познакомься с моей супругой, господин. Красотка, не правда ли? – иудей грубо прижал её к себе. – Хорошая жена и прекрасная хозяйка. И в любви хороша, большая сочная грудь и очень мягкие широкие бедра. Посмотри, каких молодцов мне подарила, он показал на своих четверых детей, копошащихся в земле. Рожала легко, как кошка, и ещё столько же принесёт. Да, Зисель?

Супруга Ицхака изобразила кокетство и засмеялась.

– Ладно, ступай к детям, – резко сменил тон иудей. После некоторого молчания, он, наконец, вернулся к главной теме разговора.

– Если так далеко зашло, то иудеи не останутся в стороне от происходящих событий, – ответил он уклончиво. – Но мы должны знать, что перемены принесут нам только лучшее. Сможет ли господин обещать, что он в дальнейшем не забудет о той услуге, которую ему окажут наши люди?

– У знатной госпожи, чьи интересы я представляю, хорошая память, – толстяк вытер вспотевшее лицо платком.

– Ну тогда будем считать, что мы договорились, – изрек довольный иудей.

Вечером того же дня Потин нашептывал последние новости Беренике и открыто поделился с ней своими планами. Старшая дочь возлежала на мягком ложе возле небольшого бассейна, на ней была легкая прозрачная туника, которая практически не скрывала все её прелести.

– Сиятельная госпожа, как всегда, ослепительно прекрасна, огонь который она источает ярче самого солнца, – Потин действительно был восхищен красотой Береники и не сводил с неё глаз.

Та в ответ кисло улыбнулась.

– Госпожа, пришло время брать власть в свои руки, более удобного случая и представить нельзя. Боги нам не простят, если мы им не воспользуемся. Весь Египет парализован, еще чуть-чуть и вспыхнет большое восстание, которое нужно будет возглавить.

Береника задумалась. Она долгое время молчала.

– Ты уверен, что верные отцу войска не смогут погасить этот бунт? – резко спросила царевна.

– Да. Клянусь богами нужно взять трон сейчас, иначе на него найдутся другие претенденты.

– Это всё так быстро и так неожиданно, – Береника колебалась. – Ты понимаешь, на что меня толкаешь? Это измена. Я могу лишиться головы, если выступлю против отца и твой план провалится.

– Птолемей обречен. От него отвернулись все. Армия, высшие офицеры, знать, наконец, простой народ. Своей трусостью по отношению к Кипру он всех настроил против себя.

– А если ему на помощь придут римляне? Что тогда? – Береника, нервничая, стала крепко сжимать свои тонкие пальцы, отчего те захрустели.

– Римлянам, судя по всему, сейчас не до него. Они еще не успели переварить Кипр. Хищник сейчас отдыхает и его трудно заставить снова пойти на охоту. Но нам нужно не мешкать. Разразившийся огонь перемен может потушить дождь, но пока небеса по воле богов безоблачны.

Береника сомневалась. Риск был большой. Она понимала, что если им и удастся захватить власть, Рим может не признать свершившийся переворот. Хотя… договориться ведь можно и с Анубисом,⁴⁷ всё решает золото.

– Твои сторонники ждут ответа.

– Их много? – поинтересовалась она приглушенным голосом и добавила: – моих сторонников.

– Достаточно, – Потин сжал губы. – Да, решайся же, – взвизгнул он!

– Нужно не допустить, чтобы все эти простые оборванцы ворвались во дворец. – Они ведь не будут разбирать, кто прав и виноват? Я хочу, чтобы ты поговорил с Ахиллой от моего имени. Передай ему, что дочь царя хочет его видеть. Узнай, согласен ли он нам помочь?

– Госпожа, те люди, кто возьмет дворец, управляемы. Обещаю тебе, то чего ты боишься, не случится, – попытался возразить Потин, но она его не слушала.

– Можешь быть свободен, – сказала, как отрезала царевна. – А теперь купаться!

Береника позвала служанок, они послушно облепили свою госпожу, как пчелы сладкий пирог и, нисколько не обращая внимания на Потина, раздели, взяли под руки и помогли спуститься по мраморным ступеням в бассейн.

Потин остался крайне недоволен разговором с дочкой царя, её нерешительностью, похоже, она не разделяла его планы по захвату дворца. Он крепко задумался прежде, чем выполнить её поручение и отправиться к Ахилле, но, поразмыслив, все же зашагал по направлению к его дому. Ахилла жил неподалеку в небольшом, утопающем в зелени особняке, в царском квартале.

– Хозяин плохо себя чувствует, – предупредили евнуха слуги. – Уже несколько дней он не выходит из дома. Так переживает из-за смерти своего друга.

Ахилла действительно пребывал в дурном настроении. Он был небрит, от него сильно разило вином. Мутными глазами, оглядев Потина, бывший командующий что-то буркнул невнятное в ответ на его приветствие и повалился на ложе.

Потин передал ему просьбу Береники о незамедлительной встрече с ней.

Выслушав евнуха, Ахилла поднялся и проследовав нетвердой походкой до стола с кувшином вина, налил себе полную чашу. Он вопросительно посмотрел на Потина, предлагая ему присоединиться, но тот отрицательно развел руками.

Выпив вина, он наконец-то хрипло произнес:

– Ты предлагаешь мне возглавить дворцовый переворот? И говоришь это открыто бывшему главному стражу фараона?

– Я предлагаю только поддержать порядок. Дни Птолемея сочтены. Дочь царя считает, что от черни не должна пострадать знать, дети царя, придворные вельможи. Обеспечь их защиту. Тебя любят в армии, они послушают своего командира.

– А Птолемей? Что вы хотите с ним сделать?

– Мы не обсуждали это с госпожой Береникой. Но люди вряд ли пощадят его.

– Ты затеял опасную игру, Потин. Восстать против избранника богов, – задумчиво произнес Ахилла.

– Полно тебе. Он подобно Сету⁴⁸ предал своего брата и весь кипрский народ. И ты говоришь о богоизбранности Птолемея? – презрительно фыркнул толстяк. – Не забывай, по чьей вине погиб твой друг.

– Не тебе об этом судить, евнух, – зло ответил Ахилла. – Он был мне как брат и однажды спас мою никчемную жизнь. Я сам виноват в гибели Фавоса, нужно было его отговорить от безрассудного поступка вступить в бой с римлянами. Ахилла снова дрожащими руками потянулся к кувшину с вином.

– Великий Ахилла, ты видно давно не выходил в город. Еще немного, и он станет самой преисподней. – Потин рассказал ему о последних событиях. – Настойчиво тебя прошу явиться во дворец и встретиться с моей госпожой. Нужно спешить!

Ахилла продолжал слушать Потина. Он понемногу возвращался к жизни, из которой на продолжительное время выпал. Его суровый взгляд постепенно смягчался, словно чёрствый хлеб, замоченный в молоке.

– Передай госпоже, что в самое ближайшее время я буду у неё. Но пока не предпринимайте никаких действий, – распорядился он.

Вечером того же дня Ахилла в сопровождении нескольких доверенных ему офицеров в парадной форме при золотых орденах прибыл во дворец. После долгого обсуждения с Береникой они решили действовать сообща. Царя решено было заставить отказаться от власти и подвергнуть аресту. Что делать с ним дальше, заговорщики так и не решили.

Но они опоздали. Накануне великий фараон Птолемей Теос Филопатор Филадельф Неос Дионис вместе со своей дочерью Клеопатрой и несколькими доверенными людьми тайно успели покинуть Александрию, сорвав все планы заговорщиков.