О любви и смерти

© Диана Вершкова, 2021

ISBN 978-5-0051-2642-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Любовь – это доступная форма понимания Бога…»

 
Любовь – это доступная форма понимания Бога.
Как ни крути,
Целиком Бог – это всё-таки слишком много
Для земного пути.
Это только кажется:
Идти и идти,
Стаптывая башмаки и роняя руки в усталость.
Мы уже много прошли,
И кто знает, сколько ещё осталось.
А Бог, как ни крути,
Доступен через любовь и никак иначе.
И если умирать – завтра,
Значит,
Сегодня ты ещё успеваешь любить.
 

«Звонили, рассказывали про счастье…»

 
Звонили, рассказывали про счастье.
Говорили, редко встречается
В естественных условиях,
Буквально существует условно,
Ещё раз-два —
И в книге красных страниц.
Говорят, не хватает единиц,
Но вот именно я, я могу их спасти,
Я могу помочь,
Если я, конечно, не прочь…
– А что, собственно, надо делать?
А делать, говорят, ничего не надо,
Достаточно одного взгляда,
Одного взмаха руки,
Сделанного с любовью.
Или даже без любви,
С одним знанием о возможном и невозможном счастье,
С верой в то, что оно случается.
– Ну хорошо, говорю,
А делать-то что?
На том конце провода
Улыбаются, кладут трубку
И говорят:
– Быть.
 

«Режутся в покер черти в аду…»

 
Режутся в покер черти в аду.
Часто – на деньги, порой – на Судьбу.
Режутся в винт, попивая вино,
Дымя папиросой – в двадцать одно.
Играют прилично, лгут лучше всех.
Блеф – как искусство – провал и успех.
Души – бесценны… Равны трём алмазам.
Размер с чистотой выясняются сразу!
Иначе подсунут за смертную душу
Три мутных и мелких как семечко груши.
В раю все повально играют на лирах.
И смотрят так мутно, бесцельно-счастливо…
Режутся в покер черти в аду.
Не надо мне рая, к своим я пойду.
 

«В ночь со среды на вторник…»

 
В ночь со среды на вторник,
С пятницы на понедельник
Какой-то юный бездельник
Шатался по улицам города,
Считал мосты.
Замёрз сверх меры,
Пальцы одной руки
(Которой считал) —
Не разогнуть.
А путь
Далёк, особенно
Когда некуда идти.
Но, собственно, тогда и не сбиться с пути.
Путь есть цель, цель есть путь.
Но, когда от холода не вздохнуть,
Философия трещит по швам.
Хочется дом. И чтобы дома кто-то ждал.
И чтобы дома кто-то звал
К ужину и иногда приносил завтрак
Прямо в постель.
Но юный бездельник
Считает мосты.
Он пока не готов верить,
Что цель – это путь, а путь – это ты.
 

I

 
Я вижу чужими глазами.
Говорю потоками чужих слов.
Мир, что мне навязали,
Чертовски давно не нов.
Помножен на условные единицы
Абсолютный ноль.
Этому миру так давно не спится,
Что он не чувствует боль.
А я каждую ночь – как в омут,
Но, вместе с приходом дня,
Эта мирская бессонница
Добирается и до меня.
 

II

 
Вдохни и с выдохом всё оставь.
Миру – мир.
Когда окажешься у важнейшей из застав,
Спросят: «Жил?»
А ты из себя тянул жилы,
Ложился костьми,
Не поддавался слабости…
Но тебя об этом не спросят.
Спросят о радости.
Спросят о счастье,
О пережитой боли,
О том, как в четыре года увидел море.
А ты из себя тянешь жилы,
Ложишься костьми,
Не поддаёшься слабости…
Вдохни и с выдохом всё оставь.
Дай место радости.
 

«Я буду любить тебя истинно, искренно, истово…»

 
Я буду любить тебя истинно, искренно, истово.
Я умножу на ноль всё, что против, даже если мысленно.
Что с того,
Что наш век недолог,
Человек – ломок,
А боль – вечна?
Любовь, если подумать,
Бесчеловечна.
Любовь, если не думать,
Получается искренней.
Невозможно её умножить на ноль.
Даже мысленно.
 

«Моя любовь – даром…»

 
Моя любовь – даром.
Вы мне за это ничего не должны.
Не должна и я вам
Этой чёртовой любви,
Если нет.
«Даром» – не «дёшево»,
«Даром» – дар.
Не «кто захотел, тот взял»,
А «тот, кому отдано,
Рассчитался со мной сполна».
Не для меня
Этот кто-то здесь.
Он просто есть,
И за это его люблю.
Любовь моя – даром.
Не хочу – не дарю.
 

«Я принесла тебе осень, слышишь?..»

 
Я принесла тебе осень, слышишь?
Она пахнет сизым, дымчатым небом.
На вкус – как туман, самый первый на свете.
Как северный ветер.
Я принесла тебе осень, хочешь?
Мне вовсе не жалко.
Роняя листву, положу пред тобою
Осенний убор, золотую корону.
Я принесла тебе осень. Знаешь,
Хочу её всю тебе подарить,
Моя Королева.
 

«Я считаю змей в своей комнате…»

 
Я считаю змей в своей комнате.
Те – считают меня в ответ.
Глупой, немного наивной, но всё-таки
Охраняют от бед.
Я рисую Луну и звёзды
На капотах чужих машин.
Чтобы сберечь от сглаза
Беззащитных мужчин.
Мне снится город-легенда,
Город-мечта.
Это был бы мой личный рай,
Если б пустили туда.
Сегодня зеркало в комнате
Забыло меня отразить.
Пришлось пригрозить кулаком,
А потом – разбить.
Мне нравится запах ночи
И вкус – у дня.
Мне очень нравится верить,
Что кто-то верит в меня.
 

«Потанцуем до упаду…»

 
Потанцуем до упаду,
Если карты лягут.
Будет всё у нас, как надо,
Если карты лягут.
Если выпадет дорога —
Двинемся на юг.
Прочь от мира, в путь к Иному
Двинемся, мой друг.
Если выйдет туз да дама,
Сядем у костра.
У того, что в центре сада
Княжьего дворца.
Если ляжет предо мною
Масти пик валет,
Расскажу, как под луною
Вырос бересклет.
Если выпадет разлука,
Так тому и быть.
Но пройдёт, и вспомнят руки,
Как им ворожить.
Не грусти, моя краса,
Не прощайся взглядом.
Я разверзну небеса,
Если карты лягут.
 

«Она забирается к тебе в постель…»

 
Она забирается к тебе в постель
Со всеми потрохами и мыслями.
Сдирает с себя одежду
И лишние смыслы.
Садится по-турецки, перехватывает волосы лентой —
Ты смотришь на её профиль,
Ещё никем не воспетый —
И говорит:
«Милый,
Смотри
У меня из родинок
Почти Большая Медведица».
А ты смотришь —
И тебе не верится,
Что у этого создания
Есть имя,
Адрес
И телефон.
Ты поражён,
Что сквозь неё не видно солнца.
Тебе кажется – она хрустальная,
Тебе кажется —
Она разобьётся,
Если слишком долго смотреть.
Она говорит:
«Ответь,
Почему планета – Земля,
Если воды тут в разы больше?»
Ты смеёшься, ты говоришь:
«Ну, если хочешь,
Мы будем звать её Океан»
Кажется,
Что сам воздух прян
От аромата её волос.
Не счесть количества чёрных полос,
Пересекающих линию жизни,
Отпечатанную на руке.
Ты говоришь:
«Счастье подобно бурной реке.
Почему
Моё имя
Всё ещё имя мне,
Если я целиком —
Любовь?»
 

Ода жаре

 
Изнывающий от жары город
Напоминает мне,
Что такое, чёрт возьми, голод
По касаниям,
Избавленный от нужды
Согреться.
Теперь некуда деться
От желания
Прикоснуться к коже.
Больше не скажешь:
«Можно
И без этого…
Да мне тоже —
Только согреться.
Холодно,
Как на полюсе»
У рук, смыкающихся на поясе,
Больше нет причин,
Кроме поиска
Оголённой кожи.
И ты больше не можешь
Говорить себе,
Что ищешь только тепло.
Тепло нашло тебя
Само.
И теперь ты ищешь
Только одно.
Угадай, что?
 

Не-колыбельная для Хо

 
Солнцу не спится.
Солнце ложится в облака,
Считает самолёты.
Заглядывает в окна,
Где пассажиры спят.
Считает утят
В комнате на обоях,
Где маленький мальчик спит,
Не смотря на то, что опаздывает в школу.
Солнце забирается
На самую высокую гору
И считает снежинки.
Считает картинки
В учебнике,
Над которым заснул студент.
Сна нет.
Солнце ходит по небосводу,
Недовольно жмурится
(учёные считают пятна),
Возвращается обратно
В облака,
Но бестолку.
Солнце надевает маску
(по новостям передают затмение),
Пытается составить какое-то мнение
По поводу своей бессонницы.
– Мама, а как это —
Если не будет солнца? —
Спрашивает мальчик,
Проснувшийся среди утят.
– Говорят,
Будет холодно.
И очень грустно.
– Солнце, свети,
По-жа-луй-ста! —
Кричит мальчик
В своё окно.
«Вот оно…", —
Думает сонно солнце, —
«Смысл моего не-сна…»
С этими мыслями засыпает,
Кутаясь в одеяло моря.
Оно завтра проснётся, мальчик,
Могу поспорить.