Czytaj książkę: «Первое послание к Коринфянам»

ОБЩЕЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

«Библия говорит сегодня» представляет нам серию книг, посвященных Ветхому и Новому Заветам. Авторы этих книг ставят перед собой три задачи: дать точное изложение и разъяснение библейского текста, связать его с современной жизнью и сделать это так, чтобы читателю было интересно.

Эти книги, следовательно, не являются комментариями, ибо цель комментариев – скорее прояснить текст, чем способствовать его применению. Они больше похожи на справочники, чем на литературные произведения. С другой стороны, нет здесь и чего-то вроде «проповедей», когда пытаются говорить интересно и в духе времени, но без достаточно серьезного отношения к Писанию.

Все, работавшие над серией, едины в убеждении, что Бог по-прежнему говорит с нами через Библию, и нет ничего более необходимого для жизни, здоровья и духовного роста христиан, чем умение чутко внимать тому, что говорит им Дух через Свое древнее – и вечно юное – Слово.

Дж. А. МОТИЕР

Дж. Р. У. СТОТТ

Редакторы серии

Предисловие автора

Впервые послание Павла к христианской церкви Коринфа ожило дня меня в Кейптауне, над которым, как и над Коринфом, возвышается гора. Этот город, подобно Коринфу, – морской порт; здесь, как и в Коринфе, слились воедино множество различных культур, верований и культов, и также, как и в Коринфе в 50-е гг. I в., в 70-е гг. XX в. здесь произошло удивительное излияние Божьего Духа на Его церковь.

В первые месяцы 1974 г. народ Божий из прихода Вайнберг (пригород Кейптауна) на занятиях еженедельной библейской школы упорно старался осмыслить содержание Первого послания к Коринфянам. По мере того как обновляющая сила Божьего Духа распространялась среди прихожан, все мы находились в состоянии борьбы, смешанной с напряжением и радостью, как это обычно бывает в подобной ситуации. Появилась возможность поделиться своими исследованиями и опытом христианской жизни с братьями-священниками, проживавшими в епархиальном уединении, со смешанной группой (во всех смыслах) христиан из университетского городка Грэмстаун, с другим приходом из Дурбана. Затем, в 1976 г., представилась возможность рассказать о полученных результатах членам церкви, которая переживала обновление в совершенно иной культуре, не похожей на культуру Англии или Южной Африки, – членам церкви Чили (где мы провели месяц), а также народу Божьему в Буэнос-Айресе.

Было и другое окружение – в Англии, США, Канаде, Бразилии, на Ямайке, в Зимбабве, Уганде и Южной Африке, – где обсуждались проблемы, поднятые в Первом послании к Коринфянам. Нередко это происходило во время конференций или миссий в период между октябрем 1979 г. и мартом 1980 г., в церкви Св. Олдейта, в Оксфорде.

Иными словами, эта книга представляет собой результат жизненного опыта и служения внутри самых разнообразных культур, где церкви переживали Обновление (с заглавной буквы).

На основании этого разнообразного опыта последних семнадцати или восемнадцати лет возникла постоянно крепнущая уверенность в том, что Библия не просто «говорит сегодня», но что Первое послание к Коринфянам – это трактат, актуальный и поныне. Быть может, следует говорить: Первое и Второе послания к Коринфянам, потому что оба коринфских послания раскрывают два аспекта призвания Божьего народа – прославление и страдание.

Баррет К. (в чьих превосходных комментариях, вышедших в серии «А & С. Black», проанализированы тексты посланий) сказал:

«Я считаю, что церковь нашего поколения должна заново открыть апостольские послания, и для этого ей следует обратиться к Посланию к Римлянам. Кроме того, ей надо вновь открыть для себя природу, учение и этику Евангелия – и для этого ей надо обратиться к Первому посланию к Коринфянам. Сделав эти открытия, она вполне может почувствовать свое несовершенство, и это должно послужить толчком для обращения ко Второму посланию к Коринфянам» (1967).

«…Апостольское призвание состоит в том, чтобы проповедовать смерть Иисуса, и те, кто примет это и научится полагаться не на себя, а на Того, Кто воскрешает мертвых, смогут почувствовать триумф Его смерти» (1972).

Я бесконечно обязан Энн Джонсон и Бетти Хо Санг, которые неустанно трудились, помогая мне, печатая и перепечатывая рукопись. Я весьма благодарен Джону Стотту за его вдохновляющие и глубокие комментарии, а также Фрэнку Энтуистлу и членам издательского комитета за их четкую и верную оценку стиля и содержания рукописи.

Несомненно, найдутся читатели, которых не удовлетворит любая трактовка Первого послания к Коринфянам. Молюсь о том, чтобы эта книга, прямо или косвенно, помогла церквам увидеть и решить те проблемы, с которыми народ Божий сталкивается в современном мире. Важно помнить, что «верен Бог», особенно во всех наших испытаниях и бедах.

«Благодать Господа Иисуса Христа с вами».

Дейвид Прайер

Основные сокращения

Alio Le P. E.-B. Alio, Saint Paul, PremiereEpitre aux Corinthiens (J. Gabalda, Paris, 1956).

Barclay W. Barclay, The Letters to the Corinthians {The Daily Study Bible, The Saint Andrew Press, 1954).

Barrett С. K. Barrett, A Commentary on the First Epistle to the Corinthians (Black's New Testament Commentaries, A. & C. Black, 1968).

Brace F. F. Bruce, 1 and2 Corinthians {The New Century Bible, Commentaries, Eerdmans and Marshall, Morgan & Scott, 1971).

Conzelmann Hans Conzelmann, 1 Corinthians (Hermeneia, Fortress Press, 1975).

Dods Marcus Dods, The First Epistle to the Corinthians (The Expositor's Bible, Hodder & Stoughton, 1889).

Godet F. Godet, Commentary on St Paul's First Epistle to the Corinthians (Τ & T. Clark, 1889), 2 volumes.

Goudge H. L. Goudge, The First Epistle to the Corinthians (Westminster Commentaries, Methuen, 1903).

Hodge Charles Hodge, A Commentary on the First Epistle to the Corinthians (Geneva Series, Banner of Truth, 1958).

Morgan G. Campbell Morgan, The Corinthians Letters of Paul (Oliphants, 1947).

Morris E. Morris, 1 Corinthians {Tyndale New Testament Commentaries, Inter-Varsity Press, 1958).

Ruef John S. Ruef, Paul's First Letter to Corinth (Pelican New Testament Commentaries, Penguin, 1971).

Дополнительно см.: Arnold Bittlenger, Gifts and Graces (Eng. tr., Hodder & Stoughton, 1967) – комментарии к главам 12–14.

СП Русский синодальный перевод Библии (примечания переводчика).

Введение

Коринф стоял на узком, всего лишь в четыре мили шириной, перешейке, соединяющем Южную Грецию с остальной ее частью, а также со странами, расположенными к северу от нее. Столь удобное местоположение города способствовало тому, что он стал процветающим центром ремесел и торговли: всякий, кто передвигался по суше, проходил через Коринф; мореплаватели, как правило, предпочитали пользоваться морскими портами Jlexeем и Кенхреями, примыкавшими к Коринфу с обеих сторон перешейка, вместо того чтобы выходить в открытое море и огибать опасный мыс Малея на южной оконечности Греции (на расстоянии свыше двухсот миль). С больших кораблей груз переносили из одного порта в другой и там вновь погружали на корабль. Небольшие корабли можно было поставить на колеса, протащить через перешеек и опять спустить на воду на другой стороне. Нерон, правивший Римом в 54–68 гг., даже пытался построить канал через перешеек, но безуспешно. Коринфский канал был завершен только в 1893 г.

Подобно большинству морских портов, Коринф не только был богатым, процветающим городом, но и отличался распущенностью нравов в такой степени, что греки стали обозначать развратный образ жизни словом korinthiazein («коринфствовать»), то есть жить, как коринфяне. Гомер говорит о «богатом Коринфе»¹, а Фукидид² упоминает о военном значении Коринфа, обусловленном его стратегической позицией по отношению к морским портам Кенхреям и Лехею. В Коринфе проводились Истмийские игры (букв, «игры на перешейке»), уступающие по своему значению только Олимпийским.

Над городом возвышался коринфский акрополь (Акрокоринф), холм, высотой более 1850 футов, на котором был воздвигнут большой храм Афродиты, греческой богини любви. Когда наступал вечер, тысяча жриц храма (священных проституток) спускались в город и занимались своим ремеслом на его улицах.

«Это был культ, прославлявший сексуальную любовь»³. Поклонение Афродите аналогично культу Астарты (берущему начало в сирийском культе Иштар), распространенному во времена Соломона, Иеровоама и Иосии (ср.: 3 Цар. 11:1–9,33; 4 Цар. 23:13).

У подножия Акрокоринфа поклонялись Меликерту, богу, покровительствовавшему навигации (он же Мелкарт, главный бог, или «ваал», города Тира, чей культ проник в Израиль в IX в. дон. э., когда Ахав женился на Иезавели, дочери царя Тира и Сидона) (1 Цар. 17идал.). Таким образом, Астарта и Мелкарт стали богами Коринфа непосредственно в результате восточного влияния.

Кроме того, в самом городе был храм Аполлона, бога музыки, пения и поэзии, который также считался идеалом мужской красоты. Обнаженные статуи и всевозможные фризовые изображения Аполлона, показывающие его мужскую силу, вдохновляли поклонявшихся ему мужчин выражать это физически – в любовных отношениях с прекрасными юношами. Поэтому Коринф был средоточием гомосексуализма (ср.: Рим. 1:26 и дал.).

Факторы исторического порядка тоже играли немалую роль в формировании культуры Коринфа, куда Павел прибыл в 50 г. н. э. В 146 г. до н. э. Ахейский союз греческих городов-государств, в течение некоторого времени противостоявший римской экспансии, потерпел неудачу, и Коринф (который возглавлял противостояние Риму) был полностью уничтожен; его жители были убиты или проданы в рабство. В таком состоянии это стратегически важное место оставалось в течение столетия, пока Юлий Цезарь не восстановил Коринф и не сделал его римской колонией.

«Римская колония представляла собой маленький Рим, воссозданный на чужих территориях среди иноземного населения для того, чтобы стать центром римской жизни и поддерживать римский порядок. Располагаясь вдоль главных римских дорог (тех военных магистралей, которые вели из Рима к границам империи), колонии римских граждан создавались в стратегически важных местах и играли важную роль в государственном устройстве»⁴.

С 46 г. до н. э. Коринф снова начинает процветать, становясь все более космополитическим городом. Обретя статус римской колонии, он принял часть ветеранов римской армии, которым была выделена земля, чтобы они могли обосноваться здесь в качестве переселенцев. Это влиятельное меньшинство придавало новому городу римские черты, но вскоре в Коринф стали стекаться представители различных рас, религий, языков и культур. Здесь начал селиться торговый люд, купцы и прочие, включая множество евреев. Вот как описывает Коринф Фаррар:

«Это смешанное и разнородное население, состоящее из греческих авантюристов и римских горожан, испорченных влиянием финикийцев; это толпы евреев, бывших солдат, философов, купцов, моряков, вольноотпущенников, рабов, ремесленников, лавочников и пособников любого порока»⁵.

Баркли характеризует его как колонию «без аристократии, без традиций и без прочно обосновавшегося населения»⁶.

К середине I в. Коринф стал символом преступности и порока. Нетрудно найти современный город, похожий на него, хотя, быть может, даже в таких городах, как Сан-Франциско, Рио-де-Жанейро и Кейптаун, не увидишь такого противостояния проповеди Евангелия, как то, которое проявилось в этом городе. Ситуацию, в которой оказался Павел, Поллок описывает так: «Коринф был самым большим городом из тех, которые уже посетил Павел, и представлял собой оживленную торговую столицу… В нем на сравнительно небольшой территории было сосредоточено около четверти миллиона населения, основную часть которого составляли рабы, занятые бесконечными погрузками и разгрузками товаров. Коринф был населен людьми, не имевшими корней, сорванными со своих мест, представлявшими все многообразие рас… необычайно близкая параллель населению „центральной части" городов XX в.

Павел был свидетелем того, как христианская церковь начинает расти и процветать в относительно крупных городах, которые он встречал в Македонии. Если же любовь к Иисусу Христу сможет пустить корни в Коринфе, самом густонаселенном, богатом, пропитанном духом торговли и помешавшемся на сексе городе Восточной Европы, то она проявит свою силу везде»⁷.

Павел в Коринфе

Зная, каким был этот город, мы не слишком удивляемся, когда читаем, что Павел прибыл в Коринф «в страхе и в великом трепете» (1 Кор. 2:3), – он действительно был напуган. И хотя он был уверен в силе благовестия, хотя видел, как (незадолго до прибытия в Коринф) повлияла его проповедь на афинян, хотя не представлял себе, что с ним могут обойтись хуже, чем в Македонии несколько недель назад, – он все же испытывал страх перед Коринфом, молва о котором распространилась по всему Средиземноморью. Он открыто заявляет о своем «страхе и великом трепете», и, вероятно, это говорит о том, что Коринф казался ему каким-то особенно страшным городом, быть может, как никакой другой.

О пребывании Павла в Коринфе, которое длилось полтора года (на более долгий строк он останавливался только в Эфесе), рассказывается в Деян. 18:1—18. Из этого повествования мы можем лишь в общих чертах узнать о некоторых основных фактах его служения. Как и в Эфесе, он занимался здесь своим ремеслом (изготовлением палаток), по крайней мере, первые несколько недель, пока не освоился и не приобрел известность как проповедник и учитель. Дары любви (добровольные пожертвования от церквей Македонии и Филипп, которые позднее доставили Сила и Тимофей) также дали ему возможность полностью посвятить себя проповедованию и учительскому служению. Если судить по его ежедневному расписанию в Эфесе, Павел вполне мог целых восемь часов в день заниматься ручным трудом, а с одиннадцати до четырех пополудни – благовествовать⁸. Учитывая средиземноморский климат, можно сказать, что в жаркое время года это был тяжелый распорядок дня для человека, который явно не отличался крепким здоровьем.

Более подробное исследование рассказа Луки о пребывании Павла в Коринфе еще больше прояснит характер отношений апостола с христианами этого города.

По сравнению с тем жестоким обращением, которое ему пришлось испытать со стороны македонян (особенно в Филиппах), пребывание Павла в Афинах не отличалось ничем особенно новым: он испытывал насмешки одних и вызывал интерес у других, но уверовавших было немного. Тем не менее церковь в Афинах была основана. Апостол прибыл в Коринф совершенно изможденным: давали о себе знать побои, он был духовно не удовлетворен тем, что ему пришлось испытать в Афинах, тяжело переживал разлуку с Силой и Тимофеем и, естественно, трепетал при мысли, что ему лицом к лицу придется встретиться с этим «городом любви».

Есть основания полагать, что Павел прибыл в Коринф в марте 50 г. и оставался там до сентября 51 г. (с разницей примерно в год). Наиболее вероятно, что Первое послание к Коринфянам было написано в начале 54 г. или, возможно, в конце 53 г. (то есть в середине продолжавшегося два с половиной года пребывания Павла в Эфесе).

Проходя по улицам, Павел наверняка обратил внимание на ремесленников, которые, как и он, занимались изготовлением палаток (или кожевенными работами). По-видимому, Павел, еще будучи раввином, счел необходимым иметь дополнительный источник дохода, так как предполагалось, что раввины выполняют свои религиозные и юридические обязанности, не требуя за это никакого вознаграждения. В Киликии, где вырос Павел, одним из распространенных ремесел было изготовление палаток, покрытие для которых делали из козьей шерсти (и называлось оно «cilicium»). Естественно, Павла привлекло местное ремесло, занятие которым составляло предмет его гордости и доставляло такую же радость, как, вероятно, Самому Иисусу – Его плотницкие работы. В Акиле он узнал своего соплеменника-иудея, и не надо богатого воображения, чтобы представить их первый разговор. Акила и Прискилла уже привыкли к кочевой жизни и с готовностью оказали гостеприимство этому одинокому проповеднику, который, к тому же, оказался апостолом Иисуса Христа.

Трудно переоценить ту поддержку, какую эта встреча, вероятно, принесла Павлу в его «немощи». Бог, по-видимому, в течение всех полутора лет пребывания Павла в Коринфе постоянно его ободрял. Встреча с Акилой и Прискиллой – первый пример такого рода; затем прибывают Сила и Тимофей, которые не только приносят хорошие вести от македонских церквей, но и формируют сильную группу (уже из пяти человек), способную охватить благовестием этот самый главный город провинции. Такое совместное служение принципиально важно: оно должно основываться на прочных дружеских узах и сотрудничестве, которые предполагают не только совместную «христианскую» деятельность, но и общность жизненных идеалов. Акила и Прискилла стали ближайшими сотрудниками Павла и по зову Святого Духа были готовы оставить дом и работу, чтобы содействовать распространению Благой вести.

Как всегда, поначалу Павел сосредоточил свое внимание на синагоге и, несмотря на открытое и единодушное противодействие иудейской общины, испытал большой подъем, обратив в веру Криспа, начальника синагоги (Деян. 18:8). Весьма вероятно, что и преемник Криспа по должности, Сосфен (Деян. 18:17), тоже уверовал в Иисуса. Его необычное имя вновь появляется рядом с именем Павла в Первом послании к Коринфянам (1 Кор.1:1), где он упомянут как соавтор апостола. Нет ничего удивительного в том, что успех проповеди Павла вызвал негодование евреев.

Когда ему, наконец, было запрещено появляться в синагоге, Павел решил проводить свои собрания по соседству. Хозяин дома, некий Тит Иустус (очевидно, язычник), вероятно, имел и третье имя, Гаий, под которым он и упоминается в 1 Кор. 1:14 и Рим. 16:23.

Итак, Павлу было предоставлено идеальное место, где он мог общаться как с иудеями, так и с язычниками Коринфа. И действительно, «многие… уверовали и крестились» (Деян. 18:8).

Церковь быстро росла. Множество причин способствовали обретению уверенности и бодрости духа. Однако, по-видимому, Павел все еще находился в подавленном состоянии, был склонен к сомнениям и унынию. Вот как описывает его состояние Джон Поллок:

«Наверное, ему больше не удастся привести к Христу ни одного коринфянина, увидеть в глазах человека искру новой жизни. Вдобавок он боялся боли, которую придется испытать, если его опять станут бить камнями или палками; боялся, что с наступлением зимы они окажутся в одиночестве, когда из-за морских штормов придется на своих больных старых ногах пробираться по узким тропам Пелопонесских гор. Он хотел все бросить, отказаться от проповедования, уйти, чтобы жить тихо и спокойно, вернуться в Таре, Аравию, куда угодно»⁹.

Понимая, в каком бедственном положении он оказался, видя его уныние и желание все бросить, Господь прямо обратился к Павлу в видении, ободряя его, обещая, что его деятельность в Коринфе будет более плодотворной, и рассеивая страх перед новыми гонениями, ибо знал, что Павел уже достаточно натерпелся. Павел сохранил драгоценные воспоминания о христианах Коринфа; они стали для него живым свидетельством верности Богу, Который заботится о Своих утомившихся слугах и ободряет их.

Вероятно, дальнейшее пребывание в Коринфе прошло относительно спокойно: Павел «оставался там… поучая их слову Божию» (Деян. 18:11), неустанно созидая церковь, укрепляя ее и расширяя. Было лишь одно небольшое происшествие, когда во главе провинции встал новый римский проконсул – Галлион, родственник Сенеки, философа и учителя Нерона. Иудеи решили, что появилась возможность арестовать Павла и положить конец угрозе распространения христианства. Но Галлион понимал, что ему следует держаться подальше от возмутителей спокойствия, и Павлу даже не пришлось ничего говорить в свою защиту. Если Сосфен был в ту пору христианином, он оказался единственным, кого побили за приверженность Иисусу. Павлу, вероятно, было тяжело видеть такое, но это, несомненно, должно было еще больше сблизить их в виду общих страданий во имя Христа.

Итак, после полутора лет плодотворного служения Павел покинул Коринф вместе с Акилой и Прискиллой. Свое пребывание в этом городе он всегда вспоминал с большим волнением. Он пришел туда в немощи, и покинул этот город, зная тайну христианского служения: сила Господня совершается именно в немощи (ср.: 2 Кор. 12:7—10). Всегда трудно покидать собратьев по вере, общину, в которой мы познали такие глубокие истины. Это как тяжелая утрата, как если бы ты потерял частичку самого себя. Именно такие чувства испытывал Павел по отношению к коринфской церкви. Коринфяне стали частью его самого, и когда он писал им, то обращался к братьям и сестрам во Христе, которые укрепляли и ободряли его в часы глубокого уныния. Бог сказал ему: «…у Меня много людей в этом городе» (Деян. 18:10), и об этих людях сам апостол говорит так: «…печать моего апостольства – вы в Господе» (1 Кор. 9:2).

Именно в Коринфе Павел основательно усвоил урок, к которому обращается, чтобы выразить в своем послании самое главное: «Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом» (1 Кор. 15:58).

Переписка с коринфянами

Испытывая глубокую привязанность к коринфским христианам, Павел не мог не взяться за перо, когда странные учения стали подрывать единство церкви. Вот что пишет Баррет:

«Ветры многих учений проникали в гавань и распространялись по улицам Коринфа, и тому, кто только недавно стал христианином, наверное, трудно было идти прямым путем… Кроме Павла в Коринфе, конечно же, бывали и многие другие христиане. Некоторые из них несли ту же Благую весть, другие же – нет… Многие из тех, кого имел в виду Павел, потворствовали спекулятивному богословию, основанному на понятиях знания (gnosis) и мудрости (sophia)… С полным основанием, наверное, можно считать, что в Коринфе начался тот синтез эллинистических, восточных, иудейских и христианских течений, из которого сформировался гностицизм в его развитой форме…

Павел имел дело с теми, кто хотел стать во главе своей религии и контролировать ее и кто пока еще не знал, что значит жить по вере, а не по собственным воззрениям…»¹⁰

В книге Баррета содержится подробный анализ сложных ситуаций, связанных с перепиской между Павлом и коринфской церковью. Наиболее полезным руководством, помогающим ориентироваться в лабиринте этих проблем, можно назвать книгу Уильяма Баркли¹¹. Главное, о чем следует помнить, – это то, что Первое и Второе послания к Коринфянам в том виде, как мы их знаем, не охватывают (по их собственному свидетельству) всей этой переписки. Так, в 1 Кор. 5:9 упоминается о некоем предыдущем письме. В конце 2 Кор. 12:14 и 13:1,2 Павел говорит, что собирается идти в Коринф в третий раз: первое посещение описано Лукой в Деяних святых Апостолов (Деян. 18), но о втором нам ничего не известно. Во 2 Кор. 7:8 Павел упоминает еще об одном письме, в котором он был слишком суров, поэтому апостол даже пожалел, что отправил его. Речь идет не о Первом послании к Коринфянам, и, к тому же, первые девять глав Второго послания к Коринфянам нельзя назвать жесткими: они, вероятно, самые нежные, теплые и миролюбивые из всех его посланий. Остаются последние четыре главы, в которых, по собственному признанию Павла, содержится вызывающий весьма тягостные чувства материал, и вполне возможно, именно его апостол и не хотел отправлять. В результате можно предположить, что последовательность событий была такой (как полагает Баркли):

1) «Предыдущее послание», которое, вероятно, содержится во 2 Кор. 6:14 – 7:1 (6:13 плавно перетекает в 7:2).

2) «Домашние Хлоины» (1 Кор. 1:11) сообщают Павлу в Эфесе о разделении, происшедшем в Коринфе.

3) Первые четыре главы были написаны в ответ на письмо, и Тимофей собирается взять их с собой в Коринф (1 Кор. 4:17).

4) Трое (Стефан, Фортунат и Ахаик, 1 Кор. 16:17) привозят дополнительные сведения и письмо из Коринфа: Павел тотчас пишет гл. 5 и 6, а также 7– 16 в ответ на это письмо. Затем Тимофей берет в Коринф все Первое послание целиком.

5) Ситуация ухудшается, и Павел предпринимает злополучную поездку в Коринф, после которой дела его идут еще хуже (ср.: 2 Кор. 2:1).

6) Затем с Титом (2 Кор. 2:13; 7:13) он посылает «суровое послание» (2 Кор. 10–13).

7) Павел настолько обеспокоен, что не может дождаться возвращения Тита; он решает встретить его в Македонии (2 Кор. 7:5—13), а затем пишет «Послание примирения» (2 Кор. 1–9).