ПОСВЯЩАЕТСЯ К.К.И.
Вдохновитель,
который положил начало.
I
-Эй, Мистер, скоро ваша станция!
Открыв глаза, я посмотрел на человека, стоявшего прямо около меня. Это была девушка лет 30 с ярко-рыжими волосами, заплетенными в косу. Сквозь сонную пелену я заметил, что она одета в типичную для проводника форму: пиджак, юбку, чуть ниже колен, темно-синего цвета и белую рубашку. Она смотрела в мою сторону и, наверное, ждала, что же я скажу.
–Да? Ладно. Через сколько подъедем? – все, что я смог выговорить, отходя от своего крепкого сна.
–Около 30 минут. Посоветовала бы вам собраться, а то так можно не успеть, были уже такие,– ухмыльнувшись, проводница пошла дальше по поезду.
Приподнявшись, я осмотрелся. Мое купе ничем не отличалось от остальных , лишь открытая дверь, которую проводница не закрыла, меня напрягала. Я взглянул на часы и убедился, что было раннее утро. На мне была только черная футболка, без рисунка, такие больше нравятся, и помятые коричневые штаны, которые я забыл снять или мне просто было лень это сделать. Одно из двух. Подняв белое одеяло, немного сползшее до пола, увидел свои носки и обувь. «Главное их не забыть»,– промелькнуло в моей голове. Садясь на край кровати, я взглянул на соседа. Крепко же он спит, даже не проснулся от голоса проводника. За ночь я совершенно забыл, как он выглядит, и даже если встречу моего случайного попутчика когда-нибудь в будущем – я его уже не узнаю. Единственное, что мне запомнится – лысая голова, торчащая из-под одеяла.
Верхние ярусы были пусты, те, кто их занимал, еще ночью ушли. Я слышал, как они собирались. И мне кажется, что сосед тоже будет слышать мое шуршание… Окно было закрыто шторкой, но свет все равно проникал и падал на пустой столик. Приоткрыв шторку, хотел глянуть в окно, увидеть природу или поселок, деревню, почувствовать привкус Родины, как человек ,истосковавшийся по ней. Что хотел, то и увидел: сначала была поляна, усыпанная разными цветами, над которой только вставало солнце, а после пошли лесные рощи. На некоторое время я просто забылся и наблюдал, но, когда очнулся, случайно посмотрел на свое отражение в окне. Черные волосы, которые как-то умудрились сочетаться с зелеными глазами, были слегка взъерошены. Большой, на мой взгляд, нос, пухлые губы, маленькие, почти незаметные уши, и четко выраженные скулы. Тонкие брови того же цвета, что и волосы, как пасмурные облака над уставшими и не выспавшимися глазами. Друзья или же просто знакомые говорят, что с бородой было бы лучше. Я всегда был недоволен своим внешним видом, так и сейчас, не стал любоваться, а отвернувшись, приступил к делам.
Собрал свои вещи. Все, что мне нужно было сложить, уместилось в одной единственной красной сумке. Улетая по работе, в спешке я забыл телефон для связи с родными, но не огорчался. Решив снова посмотреть, где мы едем, увидел, что уже приближаемся к станции. Я, закинув сумку на плечо и не разбудив соседа, тихонько вышел из купе и закрыл дверь. Из моего вагона, похоже, никто не выходил, даже не было слышно, что кто-то собирается. Когда мы остановились, я, ни о чем не думая, вышел из поезда. Небо переливалось золотистыми красками, по нему плавно плыли облака. «Это прекрасно»,– сказал мой внутренний голос.
Я решил в последний раз взглянуть на поезд, который привез меня из Москвы. Не знаю, почему я выбрал его, ведь я мог полететь и на самолете прямо из-за границы. Наверное, хотелось немного побыть в столице, посмотреть ее, походить по улицам, немного отдохнуть перед приездом домой, но себе в этом признаться не мог. На перроне всегда интересно задержаться. Я разглядывал незнакомых людей: кто-то прощался с родственниками, не сдерживая слез, кто-то, наоборот, встречал с радостью, но не было людей, которые бы не показали ни одной эмоции, возможно, это и есть счастье, когда в тебе нуждаются. А мне не повезло, меня никто не ждал, потому что скрыл, что приеду, хотел сделать сюрприз. Но сейчас, наблюдая за провожающими и встречающими, понял, что зря. С грустными мыслями я покинул вокзал.
Благополучно добравшись до дома на такси, я зашел в свою квартиру. У входа я снял обувь и пошел по коридору. «Наверное, хорошо, что я никому не сдал квартиру, а сам продолжал за нее платить». Все осталось на своих местах. Чувствовался какой-то запах, сочетание душистого мыла и цветов. «Сколько меня тут не было? А все равно нет даже пылинки. Да и пахнет приятно. Наверное, мама все равно приезжала сюда. Эх, люблю ее. Только теперь я вряд ли найду пакет, который забыл»,– вырвалось у меня вслух. Кинув сумку у входа, я пошел в зал. Провел рукой по белому дивану, рядом с которым стоял пустой стеклянный столик. Напротив – телевизор, рядом с которым на стене красовался мой плакат с пиццей. «Говорил же, что хорошо вписывается, а отец не верил»,– пробормотал я. Нарисованная пицца разбудила мой аппетит, и я отправился на кухню. На любимом холодильнике висело несколько магнитиков, некоторые из них держали мою фотографию. На ней мне было лет десять, маленький стройный мальчик с неровными зубами. Уложенная прическа, светлые волосы и улыбка до ушей. «А я помню тот день. Тогда был какой-то праздник, жаль, забыл какой…»,– я открыл дверь холодильника и разочарованно осмотрел его. Конечно же, там ничего не оказалось, но идти за продуктами в магазин мне совсем не хотелось. Поэтому, взглянув на часы и увидев, что еще нет и 8 утра, решил поспать.
Но уснуть не получалось. Мысли одолевали, было не по себе. Так бывает, когда ты долго отсутствуешь дома. А потом приезжаешь обратно, как в чужое место. Но нет, все стоит на тех же местах, твоя кровать, выключатель, который иногда заедает, твой холодильник с памятными магнитами. Но что-то есть такое, что тебя опустошает, делает слабее, но одновременно и энергичней. Прокручиваешь все свое путешествие в голове, образы застывают в мыслях и не дают тебе успокоиться. Ты вновь хочешь вернуться, но уже поздно, ты уже дома. И надо вновь продолжать свою жизнь.
Закрыв глаза, я думал о многом. Как объявлюсь родным, друзьям, спустя столько времени, или как буду описывать свою поездку с самого начала. Столько мыслей, столько воспоминаний и идей. Они немного не дают дышать, но в тоже время греют душу. Так я уснул.
Проснулся под вечер от звонка в дверь. «Кто бы это мог быть? Еще же никто не знает, что я приехал»,– подумал я. Бодро встал с кровати, подошел к двери и посмотрел в глазок. Это был незнакомый мне человек, в черной кепке, куртке и футболке. Лицо его не выделялось ничем необычным: средний нос с горбинкой, карие глаза, тонкие губы, которые он слегка прикусывал, пухлые щеки, чуть заросшие, русые волосы и брови. Парень ждал, что кто-то ответит, и, когда он вновь потянулся рукой к звонку, я спросил:
–Кто?
–Я, эм, почтальон. Вы… так, сейчас… Кузнецов Илья Николаевич? Вам письмо просили передать. – Слегка неуверенно проговорил человек за дверью, посмотрев на листок в руках.
На почтальона он не был похож, да и ответ мне показался каким-то странным, выдуманным.
–Да я, но, если вы почтальон, то почему Вы не положили его в ящик?
–Ах, да, просто тот, кто его дал, просил срочно передать, сам не может, а в ящик, думает, Вы и неделю смотреть не будете. А если бы Вы все же не вышли, отнес бы обратно, наверное. Может быть, возьмете?
Странно все это, ведь на почте так не принято. Но выбора, пожалуй, не было. Я приоткрыл дверь, портрет парня стал более отчетливым. На нем были слегка мятые джинсы, немного испачканная в грязи, обувь и в левой руке он держал не просто бумажку, а то самое письмо. Я до сих пор не понимал, кто мог мне его отправить, причем срочно, и поэтому спросил:
–А кто его вам передал?
–Извините, но тот, кто отправил, оставил имя в письме, а я сказать его не могу, а то вы вряд ли письмо возьмете,– сказал почтальон и протянул конверт мне.
Я взял письмо в руки, очертил его взглядом, а паренек уже уходил по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступени. «Ладно, спасибо!»– крикнул ему уже в спину, но не знаю, услышал ли он. Закрыв дверь, я слегка напряженно присел на диван и еще минуту рассматривал письмо, на котором красовалось мое имя. Только после я решил его вскрыть и с любопытством начал читать:
«Привет, Илья, знаю, что мы с тобой уже давно не общались, ты вряд ли захочешь что-либо изменить в наших отношениях, но я должен это исправить. Приглашаю завтра на мой День рождения. Перед твоим отъездом мы поссорились, это неправильно. Знаешь, как я понял, что ты будешь дома? Я тебя видел на вокзале, ты был какой-то несчастный, я не решился подойти и жалею. Как я там оказался? Может быть, судьба привела, чувство вины? Сам не знаю. Я просто ходил и думал, но увидел тебя, воспоминания нахлынули, тут вспомнил, что у меня завтра праздник. Я даже по магазинам пробежался, хотя ты знаешь, очень этого не люблю. Пригласил всего несколько человек, не знаю, придут они или нет, но очень прошу, чтобы ты пришел. Приходи к 14.00 , думаю, уже все успею приготовить. Живу все там же. Да, нужно переехать, но не получилось. Я тебя жду.
Твой бывший лучший друг,
Константин, или просто Костя»
II
-Бывший лучший друг,– вырвалось у меня после того, как дочитал.
С Костей я был почти все свое время, с самого детства. Жили мы на одной улице, учились в одной школе, и даже в одном классе. У него еще была интересная фамилия: Преображенский. Да, да. Как в «Собачьем сердце» Булгакова. Но она ничего не значила для Кости. Обычная фамилия и ничего больше.
Сколько помню, я всегда был немного выше него, но он обаятельней. Темно-русые волосы, маленькие брови, маленький нос с горбинкой. Небольшие уши, прижатые к голове, острые скулы, мне даже казалось, что ими порезаться можно. Его милая улыбка, которая не просто украшала лицо, а привлекала к нему множество людей. Но вместе с этим холодные голубые глаза, в которых отражалась частичка синего яркого моря. Эти глаза и почти все остальное Косте достались от отца. Человек с его внешностью, мне казалось, должен иметь огромное количество друзей и подруг, но у него их было немного. У него был я, и мне казалось, что ему больше и не нужен никто.
У него была прекрасная и, главное, счастливая семья. Отец работал архитектором. Чем именно он занимался, я не знал и не понимал. Но иногда замечал его за работой, и, если у него что-то не получалось или он не успевал, то всегда помогала его супруга. Завязывала свои длинные золотистого цвета волосы, брала карандаш и что-то подрисовывала. Это были теплые моменты, когда карие глаза красивой женщины, кропотливо вычерчивающей линии, встречались с голубыми глазами мужчины, который просто за этим наблюдал. Выходя из-за стола, она иногда приглаживала темные волосы своего мужа, а он нежно брал ее руку и целовал в запястье. К сожалению, я тогда не совсем понимал, что даже спустя много лет можно так сильно любить друг друга.
Когда мы пошли в школу, у Кости родился брат. Он, в отличие от него, больше был похож на мать. Слегка длинный и заостренный нос, густые брови. Пухлые губы, пухленькие щечки. При встрече он мне всегда улыбался, пытался привлечь мое внимание. С самого детства он был смышлёным. Быстро научился ходить, говорить, читать. Да и позже, он начнет делать большие успехи в учебе. За всеми этими успехами Костя наблюдал сам. Он часто приглядывал за братишкой, а иногда и я вместе с ним. Было видно, как блестят глаза Кости, когда он смотрит на маленького братика или играет с ним. Может быть, поэтому он рос таким жизнерадостным, ведь всегда чувствовал заботу и любовь брата.
Однако я не все время был у Кости в гостях. Все дни мы проводили на улице. Мы много веселились, какие проблемы в этом возрасте! Но в один день удача изменила нам. Была зима, снег лежал небольшими сугробами по всему городу. Небо было чистое, и, хотя светило солнце, мое лицо ощущало ветер, как ледяное прикосновение какой-нибудь снежной королевы. Но меня защищал любимый шарф, который связала бабушка. Сначала мы катались на санках с горки, играли в снежки, лепили снеговика, но нам это быстро наскучило. Мы, как очень любопытные дети, решили сходить на речку. Она была не очень далеко от города, но этого хватало, чтобы разные звуки еле доходили до него. Выйдя на берег, мы заметили, что речка была не больше трех метров в ширину, но очень длинная. Я подобрал тяжелую палку и несколько раз ударил ею по льду. На нем не появилось ни трещины, ни дыры, да и вообще казалось, что лед очень прочный и под него невозможно провалиться. Мы оба подумали, что по нему можно ходить или скользить. Я быстро задел Костю и, убегая по льду, крикнул: «Ты водишь». Я бежал изо всех сил, стремительно плыли деревья, ветки которых были покрыты тонким слоем снега. Но они начали отдаляться, а я не замечал этого. Так я оказался посередине озера, в которое вела река. Я остановился, решив осмотреться, ведь я здесь раньше никогда не был. Вдохнул в себя чистый морозный воздух, аж дыхание перехватило. Но не успел я опомниться, как Костя подбежал ко мне, хлопнул по спине и помчался в обратную сторону.
Повернувшись, я не увидел того, кто ударил меня. Я быстрым шагом пошел по своим следам и увидел полынью. Меня охватила паника, я схватился за голову и начал шагать из стороны в сторону. Было понятно, что Костя под водой. Я никогда не был храбрым, но действовать надо было быстро, ведь он не умел плавать. Я подошел ближе и понял, что мой друг идет ко дну. Я скинул с себя верхнюю одежду. «Будет очень холодно, и, возможно, мы оба умрем, но в данный момент я должен это сделать, ведь я умею плавать все же?»– с такими мыслями я прыгнул. Не помню, что именно там произошло, но вынырнул я уже с Костей, который не дышал. Вытащив его на крепкую, как мне показалось, поверхность, со слезами на глазах я делал искусственное дыхание, которому меня учил еще в раннем возрасте отец, время от времени крича: «Ну же! Ты не можешь просто так умереть! Давай! Я в тебя верю!». Он задышал.
Только спустя большое количество времени я понял, насколько мне повезло, что я сам не провалился, и что его не унесло течением.
Пока он откашливался, я укутывал Костю той одеждой, что осталась на льду, иначе он бы замерз. Даже когда мы шли к нему домой, он слабо понимал, что произошло. Его мать, завидев нас, стоящих в дверях, не сразу поняла, что случилось. Но когда я ей все объяснил, с трудом выговаривая слова, она тихо, молча заплакала. Не забуду никогда этот благодарный взгляд матери. Я не знал, о чем думает Костя, что с ним будет, но я точно понимал, что это, возможно, один из самых страшных моментов в моей, и, может быть, его жизни. Мы вынесли важный урок: ни я, ни он не должны бросать друг друга в трудные минуты.
Но все же мы взрослели, и после 9 класса наши дороги чуть не разошлись. Я благополучно продолжил учиться в школе, а он ушел в медицинский колледж. Мы почти перестали видеться, но недолго. Между нами была какая-то связь, присущая только лучшим друзьям. И мы снова нашлись. Мы много гуляли, общались, и интересы были общие. А столкнулся я с ним в одном университете. Но только он был, кончено же, на медицинском факультете, а я на историческом. Пытался осуществить мечту стать археологом, участвовать в раскопках. Косте везло больше, пока он учился, ему предложили сразу место, он и не раздумывал. А я уже окончил институт, но найти работу не мог долго. До одного момента.
Мне предложили полететь в Австралию на раскопки, обещали тяжелую работу, но хороший заработок. Я долго колебался, но Костя принялся за уговоры:
–Ведь это мечта твоей жизни. У тебя остался еще день, а ты до сих пор думаешь. А если ты завтра не пойдешь на этот рейс, не прилетишь в Австралию, не дашь согласие руководителю… Нет, ты обязательно должен поехать, понимаешь?– сказал Костя, допивая бутылку пива и весело бросая ее в мусорное ведро.
–Но что же будет с родителями? Девушкой? Тобой?– с легкой тоской сказал я, совсем поникнув к концу.
– А что с родителями и Катей? Ты разве их об этом не спрашивал? А на меня наплюй, сам как-нибудь разберусь. Мы же все это время будем общаться, да? Это твоя мечта, и она только в твоих руках,– он договорил, сверкая глазами, и было понятно, что Костя счастлив за меня.
–Родители одобряют, но, кажется, что они боятся за меня. А ты их знаешь, они из-за этого могут в последний момент возразить. Катя же категорично не согласна. Она говорит, что поехать со мной не может, а если я уеду один, она попросту не переживет,– говорил я, обдумывая свои, Кости и ее слова.
Простояла минутная тишина. И он сказал то, что было глупо в этот самый момент, но правдиво. Однако я этого не понял и воспринял эти слова с обидой.
–Она тебя не любит.
–Ч-что ты сказал?– в недоумении проговорил я себе под нос.
–Она тебя не любит!– повторил Костя с легкой ухмылкой.
–Нет! Она меня любит, и я ее тоже…
–А я считаю, нет! Если бы любила, не то, что отпустила, но и вместе с тобой поехала,– спокойно произнес мой друг.
–Да ты ничего не понимаешь. Дай вспомнить, сколько девушек было у тебя. А, да, точно, ноль!– со злостью сказал я, глядя ему прямо в глаза. Мои слова его задели.
–Да? А знаешь, что я еще думаю? Что она тебе изменяет! Зачем держится с тобой? Да просто так, издевается!– привстав и сжав кулаки, проговорил Костя.
–Изменяет? С тобой что ли? Не смеши меня, ты же с девушками и парой слов не мог без меня обмолвиться.
–Даже если так то, что ты сделаешь? Правильно, ни-че-го!
Я даже сейчас не понимаю, что им руководило: алкоголь или эмоции, но это что-то сделало его безумно злым. Казалось, все, что накипело за столько лет дружбы, выплеснулось именно в этот момент. То, что мы никогда не говорили, сказали сейчас, не думая о чувствах друг друга. Но фитиль уже был зажжен, и его было не остановить.
–Да ты просто завидуешь. Я видел, как ты на нее смотришь, как сияют твои глаза, и вот тебе подвернулся такой момент, когда я уезжаю! Поэтому ты так сильно хочешь, чтобы я уехал, да? Это не просто дружеское «иди за мечтой, я в тебя верю», а просто желание избавиться от соперника.
Я видел, как Костя краснеет, как гнев его нарастает, но остановиться уже не мог.
–Не завидую я. Это из-за тебя у меня ни одной девушки не было. Ведь все время ты мне помогал, ты мне подсказывал, что делать! Но ничего не получилось благодаря тебе! Ты во всем виноват!
–Да!? Я во всем виноват? Я хотя бы как-то пытался помочь, а ты просто никчемный. Ничего не можешь нормально сделать. Вообще ничего. Если бы ты меня слушал, может быть, и у тебя была бы девушка. Но нет. Ты ничего не способен понимать.
–Ага, зачем мне такая, как у тебя? Ничем не примечательная уродина, которая еще тебе и изменяет? Лучше уж оставаться одному, чем быть с такой!
–Ты все лжешь! Она лучше, чем ты, раз во сто. Во всем. Ты просто не можешь представить, что бы я был с кем-то, кроме тебя! У тебя же никого кроме меня и нет. А тут появляется Катя, которую я люблю больше всех,– почти кричал я.
–Ну и живите себе: ты и изменщица, все прекрасно же! У тебя все всегда хорошо. Всегда!
–Вот и будем. Тогда зачем ты все еще тут стоишь? Уйди, может, хоть что-то полезное сделаешь. Зачем ты мне? Никчемный, тупой, не понимающий с первого раза, Костя…
–Ага! Это я никчемный и тупой? Я хоть что-то могу, ты же ничего!
–А зачем мне что-то для тебя делать? Ты же никто у нас… Бесполезный человек. Может, ты бы и был кем-то, если бы чаще гулял. Может, кислорода в голове не хватает и все. Зову, ты говоришь, что не хочешь и все. Просто сидеть дома так интересно, да?
–Да! По крайней мере, чем с тобой. Ты мне вообще не нужен. С тобой все хуже становится. Все и всегда. Может, мне и вообще не стоило с тобой дружить. Уйти и никогда не возвращаться.
–Значит так. Да, не стоило ко мне даже подходить, знакомиться. Зачем ты тогда подошел? Да, мы были маленькие, но все же? Ты же мог подойти к любому мальчику в этом дворе, но подошел ко мне. Зачем? А хотя стой! Я знаю. Тебя уже тогда все возненавидели! И я был единственным добреньким.
–Ну да! Продолжай! Ведь тебе это смешно,– на его лице виднелись вены от гнева, но Костя сосем не хотел кричать.
–Пускай познакомились. Может быть, тебя не надо было спасать? Тогда на озере. Помнишь? Мне бы было лучше. Ведь ты и так всех бесишь, и всегда бесил. Тебя никто не любит, ни я, ни твоя семья. Всем бы было лучше без тебя. Просто пустышка, нужная в этом мире для галочки… О тебе бы даже никто не вспомнил,– я произнес страшные слова, не глядя на него.
Мы чуть постояли в тишине, буквально несколько секунд.
–Повтори!– он дышал словно бык, увидевший матадора, а кулаки сжались. Но я этого не замечал, было уже слишком поздно.
–Я тебя ненавижу, Все тебя ненавидят! Никто бы о тебе даже не подумал, если бы ты умер. Ты вообще никому не нужен!
Он кинулся на меня, и завязалась драка. Мы несколько минут наносили друг другу удары с такой агрессией, как будто мы уже и не были друзьями. Это продолжалось несколько минут. Не помню, кто победил после, но мы уже оба сидели в разных углах комнаты. У меня был разбит нос, а из него капала кровь. У него же, красный глаз, с лопнувшими капиллярами от моего случайного, но точного удара. Вытирая кровь рукавом, я сказал ему:
–Убирайся!
–Что?
–Я сказал, убирайся!– эти слова прозвучали с слишком сильной ненавистью. Костя хотел что-то сказать, но не решился, взял свою черную куртку с вешалки и ушел, захлопнув дверь. Я присел обратно на диван, не осознавая, что же мы натворили. На душе только было противно до тошноты.
На следующий день я проснулся с мыслью, что мне здесь делать нечего, надо ехать. Но перед этим мне пришлось сходить с Катей по магазинам, то есть, по важным делам, как она выразилась. Она трещала о цветах, платьях, украшениях, а я думал, как ей сказать об отъезде.
Ее глаза засверкали, и она, было, хотела уходить, как я подумал, что бы все это переварить в своей голове, но резко повернулась. Отговаривать Катя меня не стала, знала, что я слишком упрямый. Полная тишина. Слезы, текущие по ее лицу. Катя из себя словно силой выдавила: «Я тебе изменяю!».
Оказывается, она для себя уже давно решила, что если я уеду, то придется искать замену. И Катя ее нашла. Любовник появился почти сразу после новости про мою работу…
Мы сели в автобус, но уже ни о чем не говорили, каждый был со своими мыслями. Мой лучший друг предупреждал, а я не поверил. «Но если он знал правду, почему не сказал сразу? Может, он только недавно узнал? Но тогда почему он использовал информацию только тогда, когда мы поссорились? Может, он и есть тот другой?»– вопросы, на которые я уже не успевал получить ответы. Помогая Кате выйти со всеми покупками, я увидел впереди огромную очередь машин, и она почти не двигалась. С Катей попрощался сухо и, посмотрев на часы, понял, что если автобус не поторопится, то могу опоздать на свой рейс. Но мне повезло выбраться из пробки. Я приехал домой, быстро взял свои вещи, вызвал такси и доехал до аэропорта.
И только там я понял, что забыл пакет, в котором был мой телефон, ноутбук – связь с внешним миром. Времени на возвращение домой у меня не было, да и ладно. С родителями можно общаться и письмами, они далеки от современных технологий. С Костей? Хотя мой гнев и сменился на чувство вины за то, что я его обидел напрасно, то мой друг, скорее всего, меня не скоро простит. Хотелось бы с ним переговорить, но я, зная его, понимал, что уже давно закинут в черный список. Друзей у меня близких больше не было, да и девушки уже тоже. Я улетел одиноким, с огромным грузом на плечах, с неразрешенными проблемами.