Czytaj książkę: «Папа, я тебя люблю!»

Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою

Очередной день рождения – повод для друзей отпроситься у жен, выпить «по пиву», поговорить, а если повезет – излить душу. А если не повезет, так можно и поругаться и не общаться пару недель.

Уходящая зима еще пыталась холодом напомнить о себе, но люди спокойно воспринимали февральскую агонию. Откровенно унижали зиму, выходя из ресторанов покурить без верхней одежды.

В последние дни зимы друзья напомнили Ване о замыленном дне рождения.

Родился Иван 44 года назад и уже полтора месяца не предпринимал попыток проставиться по случаю своего дня рождения. Друзья, в составе двух человек, Германа и Максима использовали намеренную прокрастинацию Вани в организации небольшого праздника для сотоварищей в саркастических целях, подначивая Ивана к серьезной посиделке. Формула проставы была несложная – чем дальше от даты рождения, тем более серьезным предполагалось отмечание 44-го года.

И вот, случилось! Ваня пригласил друзей в грузинский ресторан, где с пяти процентным кешбэком можно было хорошо посидеть, а если во фляжку залить коньячок и захватить его с собой, то посидеть оптимально.

В тот вечер кворум в составе двух человек, включая именинника и Германа был собран ко времени. Атмосфера ресторанной кухни подначивала друзей быстрее приступить к отбору закусок. Классическое «засосало под ложечкой» проявилось как неизбежная аллергия весной.

Немного душный, шашлычный воздух в помещении ресторана и накопившийся голод концентрировал друзей на мыслях о еде. Они предвкушали праздник. На мониторах заведения гостей развлекал Бенжамен из фильма “Не горюй” в лице Вахтанга Кикабидзе, который с искрящимися глазами яростно танцевал лезгинку.

Опоздание Макса объединяло собравшихся товарищей. Они хотели насладиться своей пунктуальностью и предвкушали как Максим Геннадьевич пожалеет о своей привычке задержаться «по работе».

– И ведь всегда опаздывает. Я уверен, нарочно! – с ходу атаковал отсутствующего друга Иван – В других чатах мой день рождения обсуждает, а позвонить в нормальное время, в день рождения, не может! Очень хочет быть оригинальным, не как все настоящие друзья – с посветлевшими глазами сказал Иван, обращаясь к Герману.

– Но он работает на ответственном посту – на распев стал перечислять Герман – трое детей, последний грудничок, к тому же бегом занимается, что похвально.

– Но разве что бегом занимается – примирительно согласился Иван, откинулся на спинку кресла и взял в руки меню.

– Как сам? – спросил Иван с доброй улыбкой и тут же позабыв свой вопрос сконцентрировался на меню.

Зрение у Вани к его новому дню рождения было уже не очень. Ознакомление с меню давалось с трудом. Сознание лениво вылавливало нолики и навязчивые сокращения «руб.»

Вопрос о том «как дела» простой, но каждый раз Герман пытался его осмыслить заново, оценить, так сказать, весь глубинный смысл своей жизни, найти особенность своего бытия и в итоге ответить: «Нормально».

– Нормально – с небольшой паузой ответил Герман.

– Ну, молодчина, – на автомате подхватил Иван – Зрение совсем плохое. Ну что будем брать? Молодой человек, молодой человек – обратился Иван к проходящему мимо официанту.

Иван проводил взглядом проигнорировавшего его официанта и почесал левую щеку с чуть заметным звуком шаркающей щетины.

– Ну, что? Я предлагаю взять хинкали, чебурек, салатик овощной, лаваш. Пить что будем?

– Давай еще возьмем сациви…

– Ок, тогда можем по 200 водки и селедочку?

– Давай – немного обреченно ответил Герман.

Принесли водочку, поставили селедочку. Селедочка под кружками лука неторопливо таяла в масле и словно игривая девушка провоцировала, кокетничала с несостоявшимися пока забулдыгами.

– Ну, что, мой хороший, давай – и Ваня нагнул штоф в рюмку Германа. Водка неторопливо заполняла рюмки. Иван одернул руку с штофом к себе и с оголенного графинчика на стол упала задержавшаяся было капля.

– Ху – в предвкушении легкого ожога пищевода выдохнул Иван.

– Ху – в размышлении о непрочитанных книгах выдохнул Герман.

Безмолвно и фамильярно Иван и Герман ткнули вилками в сельдь. Вид у селедки стал потрепанный, изнасилованный.

– Прикинь – довольно сказал Иван – меня Собянин поздравил! Так и написал: “Дорогой, Иван Александрович, примите мои самые искренние поздравления!”

– Придет?

– Кто?

– Сергей Семенович!

– Куда?

– Сюда!

Скоротечная партия в словесный пинг-понг немного накалила дружескую обстановку.

– Ну ладно тебе – расстроился Иван, который всегда ревностно относился к оценке его достоинств – Не придет. Но сообщение на почту от мос ру прислал. Вот, думаю – и неторопливо занес упитанный кусок селедки в рот – поставить его сообщение в рамочку на работе, чтобы люди понимали – с кем работают.

– Да, Ваня, ты глыба! Смотрю на тебя и понимаю, сколько у тебя еще впереди! Сколько больших людей тебя поздравят! – с легким сарказмом отреагировал Герман.

– Да хорош! – парировал Иван и как-то аж напрягся с прогибом в спине и со штофом водки в руке.

– Вань, – как-то грузно и уже под влиянием выпитого продолжил Герман – между нами пять лет. Ты представляешь сколько в СССР делали за пятилетку? Какими ворочали процессами, как страну преображали! А какие люди были! Хрущев Берию арестовал, в войне победили, оружие массового уничтожения создали! Подумай, что ты сделаешь за следующие пять лет – уже с грустью сказал Герман и без оптимизма посмотрел на соседний стол с упитанными дамами.

– Да иди ты! Я спокойно хочу жить, баню хочу поставить, тракторишко купить, по стране поездить.

– На тракторе? – уточнил Герман.

– Давай, перестань – Ваня вылил уставшие в ожидании остатки водки в рюмку Геры и деловито поставил штоф на стол.

В этот раз официант не заставил себя ждать и обновленный штоф, покрытый легкой ледяной испариной, без напоминания очутился на столе. Разговор набирал обороты.

– Вань, да ты пойми, мы живем в каком-то инфантильном мире – заботы наши как у бабушек и дедушек. Помнишь, как в «Москва слезам не верит»? Там была пара – Николай и жена его. Крепкая пара, которая жила также как и их родители, может чуть лучше – участок шесть соток, работа на заводе с утра до вечера, ни секунды свободного времени подумать о жизни, все заполнено бытовыми заботами – огурцы закатать, в магазин сбегать, с машиной разобраться, огород вскопать. Ты также хочешь?

– Да как ты можешь так рассуждать? – напрягся Иван – Они вместе были душа в душу, трудяги. И кстати – друзей приглашали, словом и делом могли помочь. Помнишь, как тот самый Николай Гошу привел к своей любимой: «Вот такой мужик! Вот такой!»

– Это еще спорный вопрос кто кого привел – напомнил Герман замечание «Гоши» из фильма.

– Ну да! А ты говоришь бабушки, дедушки! – и Ваня довольно впитал в себя жареную хинкалину с “попкой”.

– Я ведь что говорю – продолжал Герман, не обращая внимания на еду – Георгию Жукову в 41-м было 44 года, Высоцкого не стало в 42, а какая жизнь была! Шукшин Василий Макарович прожил 45 лет, какие рассказы писал! «Калина красная»! Ты понимаешь?! – как-то с мольбой сказал Герман – понимаешь? А мы?

– Глубоко копаешь, да главного не видишь! – ответил Иван, расправляясь с очередным хинкали – Ты на других не смотри, смотри на себя! Делай хорошо то, что делаешь. Давай выпьем за этих мужиков – сказал Иван и наливая продолжил – и за Георгия Константиновича и за Жору, и за Высоцкого и за «собирателя земли русской» Шукшина.

– Вот за это выпью! И тебе Ваня, и себе пожелаю характер свой развивать, не забывая таких людей.

– Да хорош проповедовать! – и Ваня лихо опрокинул стопку – Как дома-то? – с осоловевшим взглядом спросил Иван и с заботой посмотрел на Германа.

– Нормально – переживая горесть выпитого ответил Герман и закусив селедочкой с удовольствием выдохнул.