Czytaj książkę: «Капитолина: 80-е»
Глава первая
За иллюминатором закончились ровные квадраты полей, мелькнула ветвистая артерия реки и начались городские постройки – сначала редкие и малоэтажные, но быстро разросшиеся во внушительные жилмассивы с широкими лентами автодорог. Сверкнул на летнем солнце серебристый купол стадиона «Динамо».
– Лариса, подлетаем, – сказала Капа.
Но пятнадцатилетняя дочь, разумеется, не услышала. На ее коленях лежал кассетный плеер «Электроника» (под этой торговой маркой выпускали буквально все, что имело кнопки и провода: от карманных калькуляторов до бытовых компьютеров), в больших квадратных наушниках протяжно пел Челентано.
Капа дотянулась до колесика громкости и убавила звук. Дочь моментально открыла глаза.
– Мам, ты что делаешь?!
– Оглохнешь.
– Не оглохну!
– Подлетаем.
Капа ткнула пальцем в иллюминатор, Лариса глянула на город внизу.
– Ну да, есть немного, – равнодушно ответила она.
– Есть немного, – передразнила Капа. – Ремешок накинь и спинку подними!
Дочь послушно проделала манипуляции с ремнем и спинкой кресла и, выкрутив звук до максимума, снова закрыла глаза. Впрочем, тут же приоткрыла один глаз, хитро взглянула на мать и на всякий случай прикрыла плеер руками.
Капа засмеялась и мысленно, уже в который раз, поблагодарила судьбу за то, что та аварийная посадка на Енисее, произошедшая десять лет назад и чудом не превратившаяся в трагедию, не оставила в душе дочери ранящий след. Все последующие полеты дочь переносила совершенно спокойно, не выказывая ни малейших признаков беспокойства или паники. Правда, летала после этого Лариса всего два раза – в июле 1983 года в Москву и обратно. Особенно ей запомнилась не Красная площадь и не Третьяковка, а совершенно случайная встреча с Самантой Смит у гостиницы «Советская». Лариса была в восторге, хотя пообщаться лично, конечно же, не удалось из-за вездесущих журналистов и плотного кольца пионеров.
Бортпроводница объявила о скором приземлении, напомнила о ремнях безопасности и прошла по салону.
– Ремень пристегните, пожалуйста. Спасибо.
– Товарищ, столик откиньте. Спасибо.
– Девушка, займите место, пожалуйста, и пристегнитесь. Спасибо.
– Товарищ, просыпайтесь! Ремень застегните. Нет, не брючный, а привязной ремень. Спасибо.
Приземление прошло штатно, кто-то даже хлопал в ладони. Получив багаж, состоявший из чемодана и спортивной сумки, Капа и Лариса вышли в зону прилета, где их встречал Саша. Расцеловав обеих, он спросил у дочери:
– Ну, как Ленинград, Лара?
– Стоит, папа.
– Это все, что ты можешь сказать?
Дочь пожала плечами и, вытянув руки к высокому своду аэропорта, громко процитировала:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит.
И, улыбаясь, посмотрела на отца.
– Лучше Пушкина никто не скажет, папа.
– Ясно, – вздохнул Саша. – А паясничать обязательно? Могла бы просто сказать, что не понравилось.
– Да понравилось ей там, понравилось! – успокоила Капа. – Характер свой показывает мне назло.
– Вы поругались, что ли?
– Немного. Она вечером из гостиницы ушла прогуляться, а вернулась с милиционером. Портвейн с неформалами распивала.
– Мам, я не распивала! Я просто попробовала и мне не понравилось! А вот ребята – клевые!
Лариса демонстративно напялила наушники и направилась к выходу. Капа покачала головой.
– Знаешь, Саша, никогда ее не лупила, но, наверное, зря.
Муж подхватил чемодан и сумку.
– Ей пятнадцать всего. Вспомни себя в ее годы.
– Ей пятнадцать уже! Тот самый возраст, когда нужно начинать соображать. А я в ее годы за станком стояла.
– Хочешь, чтобы она тоже?
– Нет, не хочу. Пойдем.
Они вышли из здания аэропорта. Лариса, стоявшая у отцовских «Жигулей», сняла наушники.
– Уже успели меня обсудить?
Капа фыркнула.
– Заняться нам больше нечем. В мире происходит столько всего интересного, а мы будем обсуждать какую-то девчонку? Не обольщайся.
– И что же такого интересного происходит в мире? – ехидно поинтересовалась Лариса.
– Много чего! – в тон ей ответила Капа. – Например, английские ученые обнаружили озоновую дыру над Антарктидой. Первую и, как утверждают, не единственную. Осознаешь масштабы? А девочка, пьющая портвейн на углу Невского и Владимирского проспектов, – это мелочи.
Саша захлопнул багажник.
– А меня больше волнует пьющая девочка. Ладно, не ссорьтесь. Поехали домой. Я «Прагу» купил и посуду помыл.
Ехали молча. Саша изредка отвлекался от дороги и посматривал то на жену, сидевшую рядом, то в зеркало – на дочь. Капа, поймав очередной настороженный взгляд, сказала:
– Саша, хватит так смотреть. Не волнуйся, драться не собираемся.
– Я и не волнуюсь. Просто любуюсь своими женщинами. Нельзя?
– Можно, – великодушно разрешила она. – Чем питался всю эту неделю?
– Супами из концентратов, макаронами по-флотски, хлебом с маслом. Чай цейлонский и кофе растворимый.
– Самостоятельный!
***
Свет погас внезапно, и подвальное помещение котельной погрузилось в кромешную тьму. В дверь, обитую снаружи жестяным листом, забарабанили.
– Милиция! Четвертазин, открывай!
– Да елки, это Холмогоров! Что ему тут надо?! – выругался Юрий Четвертазин и наощупь пробрался к тумбочке с телевизором и видеомагнитофоном.
– Подсветите! – крикнул он в темноту.
Мрак котельной рассеялся от света спичек. Юра быстрыми движениями отсоединил провода и обернулся.
– Вы! – крикнул он двум сидевшим у металлического шкафа. – Шкаф отодвиньте!
Парни вскочили и навалились плечами на шкафчик для спецодежды. А в дверь уже не стучали – в нее били ногами.
– Четвертазин, поздно суетиться! Открывай!
Юра аккуратно сунул в нишу серебристый видеомагнитофон «Электроника ВМ-12» и скомандовал:
– Задвигайте!
Шкаф со скрежетом вернулся на место. В дверь били так сильно, что сыпалась штукатурка. Юра поднялся по ступеням и отодвинул засов.
– Наконец-то!
– А в чем дело, господа?!
– Тамбовский волк тебе господин! В сторону!
По стенам подвала заиграли лучи фонарей, а по ступеням загрохотали милицейские сапоги.
– Сидеть всем! – закричал пухлый милиционер с желтой полосой вдоль погона. Его напарник, сержант, осветил лица присутствующих.
Наверху раздался лязг поднятого рубильника, и в подвале стало светло от вспыхнувшей под низким потолком запыленной лампочки. По ступеням спустился лейтенант Холмогоров – довольно молодой, но уже с изможденным лицом и ранней сединой. Спустился не один, а с Юрой, которого крепко придерживал за плечо.
Лейтенант оглядел присутствующих.
– Один, два…
– Девять человек, товарищ лейтенант! – отчеканил старшина.
– Всего? – удивился лейтенант и посмотрел на хмурого Юру. Тот вырвался и встал так, чтобы прикрыть собой тумбочку с телевизором.
– Четвертазин, а я думал, у тебя тут аншлаг.
– Какой еще аншлаг?! Я на работе, между прочим!
– Сейчас лето. Улицы отапливаешь?
– Улицы я не отапливаю, а мету! Я же еще и дворник!
Юра показал на метлу в углу, но лейтенант туда даже не взглянул. Он сокрушенно покачал головой и сказал:
– Ты, Четвертазин, не улицы метешь, а незаконно обогащаешься. Сигнал поступил.
Юра нахохлился и скрестил руки на груди.
– Что?! Я честно живу на зарплату кочегара и дворника! А ребята случайно зашли! И вообще, товарищ лейтенант, в чем дело?! Мы что-то нарушили? И что за свистопляски со светом?!
– Для драматизма! Видак где?!
– Какой еще видак?! – возмутился Юра. – На мою зарплату не очень-то шиканешь! Видак какой-то еще выдумали!
– Какие честные глаза! Проверим!
– Проверяйте!
Милиционер отодвинул его и провел пальцем по кинескопу телевизора. Запустив руку за пузатый корпус, вытянул кабель.
– А это что?
– Провод какой-то. Антенна, наверное.
– Видак где?
– Товарищ лейтенант, я вам еще раз говорю…
Лейтенант рассердился.
– Четвертазин, хорош бабушку лохматить! Или ты мне сейчас же предъявишь видеомагнитофон, или я тебя закрою! Хочешь сказать, что вы тут все собрались на Хрюшу со Степашкой посмотреть?!
Не дождавшись ответа, лейтенант развернулся к парням.
– Что смотрели?
Те переглянулись.
– Что смотрели, спрашиваю?!
– Ничего. Мы его не включали, – выдавил сидевший в переднем ряду увалень.
– То есть, вы принесли сюда эти табуретки, чтобы посмотреть выключенный телевизор? – грустно уточнил лейтенант.
Парни синхронно кивнули. Лейтенант потрогал теплую заднюю крышку телевизора, затем заглянул в тумбочку.
– А это что?
Он вытащил две белые коробки: одну пустую, другую – с видеокассетой.
– Видеокассета, – буркнул Юра и опустил голову.
– Я вижу, что не букварь. И что тут?
– Фильм индийский! – с вызовом ответил Юра. – В главной роли этот… как его там… Митхун Чакраборти, во!
Он вдруг вытянул шею и, приподняв ладони к подбородку, сделал несколько плавающих движений головой и игриво пострелял глазами. В тесном подвале поднялся смех. Смеялись все, кроме лейтенанта. Он вытащил из коробки кассету и поднес к глазам.
– «Страстная амазонка», – со вздохом прочитал он и легонько треснул кассетой по крупному носу кочегара. – Слушай сюда, Митхун! Или ты мне сейчас предъявляешь средство незаконного обогащения, то есть, видеомагнитофон, или я тебя сажаю за распространение порнографии. Статья 228 УК РСФСР.
Юра насупился.
– Это эротика! А вы что – судья, чтобы сажать? И что за угрозы вообще?! Подумаешь, кассету нашли, и что?! Видака нет, крутить не на чем, поэтому хрен вам, а не распространение!
Лейтенант потряс второй коробкой.
– А эта почему пустая?
– Это что, уже преступление?
– А пустая она потому, что видеокассета в данный момент – в видаке! Где он?!
– Откуда я знаю?! Никаких видаков у меня не было никогда!
Лейтенант недобро улыбнулся и повернулся к парням.
– Сейчас сотрудники перепишут ваши данные, а потом будем вызывать каждого повесткой. Советую попрощаться с родными и раздать долги.
В тесном подвале поднялся недовольный гул. Милиционер поднял руку.
– Но если вы мне скажете, где видеомагнитофон, то я подумаю.
С последних табуреток вскочили два парня. Они навалились на шкаф и сдвинули его с места, открывая тайник в стене. Юра нервно дернул плечами и заскрипел зубами.
– Вот и чудесно! – улыбнулся лейтенант. – Сержант, принесите!
Сержант вытащил видеомагнитофон и поставил на тумбочку. Лейтенант нажал на черную кнопку механического открывания деки и вытащил кассету. Прочитал название, написанное синей шариковой ручкой.
– «Выход дракона». Это что?
– Кунг-фу, – сказал увалень и сделал несколько вялых ударов в воздух.
– А-а-а, все понятно. Статья 228.1 УК РСФСР. Пропаганда культа насилия и жестокости.
Юра задрожал от злости.
– Охренели, что ли?! Что вы мне тут шьете?! И Кеннеди – тоже я?!
Лейтенант приподнял бровь.
– Это вопрос или чистосердечное признание? Кстати, а где ты был в день убийства Кеннеди, то есть 22 ноября 1963 года?
– У меня железное алиби! На горшке сидел! – злорадно ответил Юра.
Лейтенант хитро прищурился.
– А может, все-таки в засаде со снайперской винтовкой?
– Да вы что, издеваетесь?! Я родился в 60-м!
– Уверен?
– Как сейчас помню!
Лейтенант с досадой щелкнул пальцами.
– Жаль, а было бы неплохо утереть нос заокеанским коллегам и поймать их государственного преступника. Чтоб знали, на что способна советская милиция.
– Советская милиция способна на многое! Например, доколупываться до честных граждан!
– Четвертазин, мне обидно такое слышать. Что значит «доколупываться»? И о каком «честном гражданине» ты толкуешь? Хочешь сказать, что не крутишь фильмы сомнительного содержания? Кстати, почем?
Милиционер снова вопросительно взглянул на увальня. Тот вытянул указательный палец.
– По рублю, значит, – понял лейтенант. – Стыдно, гражданин Митхун Четвертазин. Статья на статье просто.
Юра медленно провел ногтями по заросшим щекам и промолчал.
– А теперь главный вопрос: откуда дровишки? Ты мне сам только что сказал, что на зарплату кочегара особо не разгуляешься. Так откуда у тебя видеомагнитофон?
Юра отвернулся.
– Впрочем, можешь и не говорить – мы сами узнаем. Но если выяснится, что вещь в розыске, то, как говорится, получишь по всей строгости советского закона.
Юра капитулирующее поднял руки.
– Ладно, все скажу.
– Давно бы так.
– У меня еще видеокассеты есть.
– Где?
– В нычке за трубами. Вон, за вентилем.
Лейтенант сделал знак сержанту, стоявшему у выхода. Тот подошел к сплетению труб и заглянул за вентиль.
– Нет никакой нычки. Тут стена сплошняком.
Юра оттолкнул лейтенанта и побежал по ступеням на выход. Кинувшийся за ним старшина получил пинок в грудь и, уронив фонарь и фуражку, скатился в объятия лейтенанта. Подхватив валявшийся у порога навесной замок, Юра захлопнул дверь и быстро сунул в проушины стальную дужку. С той стороны забарабанили.
Он пробежал вдоль кирпичной стены ткацкой фабрики и замер – под густой липой стоял канареечного цвета милицейский УАЗик. Водитель коротко посигналил и высунулся из кабины:
– Гражданин, сюда подойдите!
– Зачем?
– Вы из котельной?! Сюда подойдите! Документы ваши!
Юра прыгнул в палисадник и побежал. Бежать было неудобно: ботинки, тяжелые и негнущиеся, больно отбивали пятки, а распахнутый рабочий халат цеплялся за кусты. Перескочив через низкую ограду, он столкнулся с тележкой с макулатурой, управляемой тремя мальчишками школьного возраста.
– С дороги, пионеры! – заорал Юра, потер отбитое колено и побежал по оживленной улице, пугая прохожих.
Сзади раздались вой сирены и требовательный голос, усиленный матюгальником:
– Гражданин в синем халате, остановитесь! Гражданин в синем халате, приказываю остановиться!
– Бабе своей приказывать будешь! – прохрипел Юра и свернул в переулок, в конце которого стоял дощатый забор. Несмотря на боль в ушибленном колене, он разогнался и вцепился в край забора, но тот вдруг заскрипел и рухнул. Юра потряс отбитыми пальцами, затем выдернул из доски длинный ржавый гвоздь и забежал за угол трансформаторной будки. Немного отдышавшись, он осторожно высунулся и увидел подъехавшую к упавшему забору «канарейку». Выскочивший из кабины милиционер осмотрелся в поисках беглеца, затем залез обратно и схватился за рацию.
Юра сунул гвоздь в карман халата и помчался к проезжей части.
***
По пешеходному переходу проковыляла старушка, пронеслась стайка девчонок, развязной походкой прошли два панка с фиолетовыми ирокезами. Саша постукивал по рулю в ожидании разрешающего сигнала светофора.
Задняя дверь внезапно открылась. Лариса сорвала наушники и отодвинулась, но усевшийся рядом с ней незнакомый мужчина миролюбиво поднял руки. Саша и Капа обернулись.
– Товарищи, не пугайтесь!
– Мы не такси! – сказал Саша.
Пассажир широко улыбнулся. Ничего необычного или подозрительного в его облике не было, разве что запыленный халат и порванные на коленке синие тренировочные штаны давали повод для размышлений и вопросов.
– Вы на мой внешний вид внимания не обращайте – переодеться забыл от счастья. Понимаете, позвонил в роддом и узнал, что жена родила. Ну и побежал, а на остановке вспомнил, что деньги – в сменной одежде.
– Вам на проезд дать? – спросила Капа и раскрыла сумку.
Попутчик приподнял ногу, демонстрируя ободранное колено.
– Понимаю, что звучит нагло, но не могли бы вы меня довезти? Нога болит сильно. Так бежал, что аж упал. Да и наследника охота увидеть побыстрее. Пожалуйста!
Сзади засигналили. Саша взглянул на зеленый свет светофора.
– Ладно, – сказал он, трогаясь с места. – Роддом какой?
– Роддом? Ну, который возле вокзала!
– Ясно.
Саша щелкнул поворотниками и перестроился во второй ряд.
– Спасибо! А вас как зовут?
– Александр.
– Отлично! Похоже, теперь я знаю, как назвать сына. Александр Васильевич! Звучит?!
Он подмигнул Ларисе. Та пожала плечами.
– Звучит. Как Суворова.
Попутчик засмеялся.
– Точно! Как полководца! Молодец, пионерка!
– Комсомолка, вообще-то.
– Ух ты! Как там в песне поется? Запомните их имена: Любовь, Комсомол и Весна-а-а?!
Напряженная обстановка немного разрядилась. Мимо, истошно провыв сиреной, промчался милицейский «бобик». Попутчик проводил его взглядом и погрустнел:
– На вызов поехали, наверное. Преступность не дремлет.
И, снова улыбнувшись, повернулся к Ларисе.
– Каникулы?
– Ну да.
– И как отдыхается? Куда ездила? В Гурзуф? Или, может, в Сочи? Что-то ты бледная.
– В Ленинград ездила.
– Ну да, там не позагораешь. И как, понравилось?
– Понравилось. А вы там были?
Он довольно хмыкнул и развалился на спинке сиденья.
– Служил в Ленобласти, в артиллеристской части. Как сейчас помню: двинул я в увольнение в Ленинград, иду – пуговицы в ряд, сапоги начищены, пилоточка выглаженная, подворотничок подшит – образцовый воин. Девушки заглядываются. Вижу, две скучают: одна – высокая и белокурая, другая – пониже и приятная. Пилотку на глаза сдвигаю, подхожу и предлагаю: «А не пойти ли нам, барышни, по Таврическому саду прогуляться? Пломбир, газ-вода, анекдоты обеспечены!». И под ручки обеих беру.
– Какой вы бравый! – съехидничала Лариса.
– А то! Идем, значит, я им анекдоты рассказываю, а они хохочут. Навстречу морячки Балтийского флота выплывают в количестве трех штук. Гордые такие вышагивают, в этих своих гюйсах и бескозырках. Опа, говорят, не иначе к берегам нашей славной Невы сапог прибило? Ты, спрашивают, мазута сухопутная, что тут делаешь? И дальше, в том же духе. Я, понятное дело, терпеть не стал и в драку полез.
– Зачем?
– А ты как хотела, комсомолка?! Они дедушку советской армии перед дамами унизили! В общем, деремся мы самозабвенно, никому не мешаем, а дамочки, которые со мной были, убежали. Зато патруль откуда-то прискакал. Морячки – врассыпную, а меня в комендатуру. Ну, думаю, Юрец, куковать тебе до самого дембеля на губе, и поедешь ты домой в новогоднюю ночь без пяти двенадцать…
– Юрец? – не поняла Лариса. – Вы же Василий!
Попутчик, поняв свою оплошность, с досадой мотнул головой и сконфуженно засмеялся.
– Василий, Юрий – какая разница?!
– Большая. И зачем надо было имя выдумывать? – допытывалась Лариса. – Может, про роддом – тоже неправда?
Саша пристально посмотрел в зеркало и сбросил скорость. Обернувшаяся Капа увидела, как правая рука попутчика медленно опустилась в карман халата. Раздумывать не было времени – Капа дернулась к нему через спинку сиденья, но он оказался проворнее: схватил Ларису за шею и показал гвоздь.
– Тихо, мамочка! – предупредил он. – На место села!
Капа медленно опустилась на сиденье, продолжая сжимать кулак.
– Едем дальше!
– Мужик, ты псих? Отпусти ее, – спокойным тоном сказал Саша, прибавив скорость.
Но попутчик демонстративно помахал гвоздем перед лицом Ларисы. Девочка хоть и была напугана, но не плакала, лишь побледнела.
– Отпусти. Никуда она не денется, – попросила Капа.
– Отпущу, когда посчитаю нужным.
– Давай я с ней местами поменяюсь?
Он засмеялся и помотал головой.
– Какая самоотверженность! Нет уж!
– Что тебе нужно? Деньги? Пятьдесят рублей устроит? – спросила Капа и вынула из сумки кошелек. – Мы сейчас остановимся где-нибудь в переулке, ты возьмешь деньги и уйдешь. Мы никому ничего…
– Везите меня на вокзал!
Капа положила кошелек в сумку и вынула перьевую ручку. Тихо выкрутив колпачок, зажала ручку в кулаке, оставив острое перо. Саша покашлял, привлекая внимание, прикрыл глаза и слегка помотал головой. Капа нехотя сунула ручку обратно в сумку.
– Что вы там перемигиваетесь?! Без глупостей!
– Девочку отпусти. Задушишь, – попросила Капа.
Он посомневался немного и убрал руку с шеи Ларисы. Девочка сделала попытку отодвинуться.
– Сиди рядом!
– Лариса, делай, как он говорит, – сказала Капа.
Он ухмыльнулся.
– Прекрасно. Учтите, товарищи родители, мне до нее дотянуться – доля секунды. Поэтому давайте без глупостей? И знаете, я передумал – на вокзал не надо. Едем в Кауринск.
Саша сжал руль. Крепко, до побелевших костяшек.
– До Кауринска почти сорок километров! У меня бензина не хватит!
– За идиота меня принимаешь, Александр? Каждый уважающий себя автолюбитель возит с собой канистру-другую. Ты же уважающий себя автолюбитель?
Саша молчал.
– Хорошо, спрошу по-другому: ведь ты же любящий отец, который не желает своей дочери плохого?
– В багажнике две канистры, – процедил Саша.
Попутчик довольно рассмеялся.
– И откуда что берется, правда?!
Лариса сняла с шеи наушники. С сожалением потрогала сломанные пластмассовые крепления и сказала:
– Знаете, Юрец, а мало вам те балтийские морячки по репе настучали!
В ее голосе не было плаксивых нот или обиды – в нем была злость. Попутчик нахмурился.
– Ты, комсомолка, как со старшими разговариваешь?! Вас этому в школе учат – хамить?!
– А можно узнать, за что вас разыскивают? За кражу ржавого гвоздя? Ведь вас же ищут?
– Много будешь знать – скоро состаришься! – отрезал он.
– А вы мне сначала понравились, – вздохнула девочка. – Было в вас что-то человеческое. А вы, оказывается, обычный мелкий жулик.
– Я не жулик! – буркнул он.
– Жулик-жулик! Трусливый к тому же! Взять в заложники пятнадцатилетнего ребенка – для этого много храбрости не надо!
Он покраснел и заерзал. Капа развернулась и прикрикнула на дочь:
– Помолчи! Не зли его!
Машина остановилась на пешеходном переходе. По зебре двинулся людской поток.
– Давайте высадим девочку? – предложила Капа.
– Не могу, я к ней привык. Хамоватая, конечно, но это уже ваша головная боль.
И, заметив холодный блеск в глазах Капы, добавил:
– Не надо на меня так смотреть. Думаете, мне это нравится? Я, можно сказать, жертва обстоятельств. И вообще, что за траурные настроения?! Мы прекрасно едем, общаемся! Александр, радио включи, пожалуйста!
Саша крутанул тумблер приемника.
– Добрый день, уважаемые товарищи! Сегодня в передаче «Рабочий полдень» необыкновенный гость: заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат премии Ленинского Комсомола и…
– Выключай, Александр. Скучно.
Саша выключил радио. Юра хлопнул себя по колену.
– Может, анекдоты потравим, а? Я много знаю. Хотите анекдот про тимуровцев?
– Очень хотим, – язвительно отозвалась Лариса.
– Значит, приходят тимуровцы к деду и говорят: «Дедушка, давайте мы вам дровишек нарубим, воды принесем, двор подметем?». Дед головой машет и говорит: «Спасибо, соколики, все это я и сам могу сделать. Вот хохотальничек бы соседу набить…»
Юрий громко засмеялся и продирижировал гвоздем в призыве присоединиться к веселью, но никто даже не улыбнулся. Он помрачнел:
– Какая-то вы без чувства юмора семья. Поехали – зеленый.
Минут пять ехали в гнетущей тишине. Широкие улицы постепенно сужались, дома становились ниже, а автомобильные потоки заметно поредели. Промчались, обгоняя, два желтых мотоцикла ГАИ. На перекрестке Саша остановился, пропуская выехавший на трассу пригородный «Икарус».
– Заправиться надо, у меня бензин почти на нуле, – сказал Саша.
Попутчик покрутил головой, глядя по сторонам.
– Не здесь – слишком людно. На выезде из города.
Саша обогнал автобус и через три минуты притормозил у белой стелы с надписью «Вы покидаете Мурченград. Счастливого пути!». Мимо на большой скорости промчались «Икарус» и пара легковых машин.
– Никого, – сказал Саша, показывая на пустую дорогу.
– Ладно, – снисходительным тоном разрешил Юрий. – Не вздумай делать глупости, Александр. Бензин залил и сразу за руль.
Саша вынул ключ из зажигания и вылез из салона. Юрий, взглянув назад на поднявшуюся крышку багажника, широко улыбнулся.
– Вот и прекрасно. Повезло мне с вами.
– Очень! – выкрикнула Лариса и, прижавшись спиной к двери, ударила обеими ногами.
Белые подошвы синих кед смачно впечатались в небритую щеку – Юра, стукнувшись головой о стекло, застонал и дернул за ручку двери в попытке сбежать, но его шею, словно аркан, обвил ремень безопасности. От резкого рывка Юра ударился носом в подголовник переднего сиденья, захрипел и беспорядочно замахал руками. Гвоздь несколько раз вспорол обшивку крыши.
– Отца зови! – заорала Капа и выгнулась назад, усиливая натяжение ремня.
Лариса вывалилась из машины, но Саша уже распахнул дверь с другой стороны.
– Капа, отпусти, я его держу! Отпусти!
Она разжала руки. Саша выволок обмякшего Юрия, уложил его носом в горячий асфальт и крикнул дочери:
– Беги в село, найди там участкового или телефон-автомат!
Лариса перескочила через ограждение и, сверкая кедами, помчалась по пригорку к частным домам.
