Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником

Если бы мне нравились кликбейтные заголовки, то здесь были бы слова вроде «эта книга перевернет ваши представления об искусстве с ног на голову, или, как минимум, расскажет о том, что такое искусство здорового человека». Но я такое не очень, поэтому признаю сразу – не перевернет, но в каком-то смысле, таки да, расскажет, и уж точно вытащит из состояния благодушной созерцательности.

Признаюсь, меня соблазнил подзаголовок «книга для тех, кто силится понять современное искусство». Обычно я именно это и пытаюсь. Но он обманчив. Она не совсем об этом. И, кстати, еще меньше о том, как стать великим художником. Современному искусству из примерно пятиста страниц текста посвящено порядка сотни. А остальное – это довольно неоднозначные размышления об искусстве вообще, начиная со времен пещерных художников и заканчивая кинематографом (с экскурсами в отдельные объекты архитектуры и даже оперы), основательно приправленные авторским мировоззрением. Причем чем дальше, тем больше последнего.

На 82 странице (т.е. к тому моменту, когда читатель уже начал сомневаться, та ли обложка приделана к книге, которую он читает) автор честно сообщает, что особо торопливые могут пропустить «неспешное погружение в неизведанные глубины теории изобразительного искусства» и перейти сразу к современному – к стр.299.

Не скрою, в ходе чтения не раз возникает соблазн последовать этому совету, чтобы вынырнуть из философских построений автора на поверхность и отдышаться, но потом натыкаешься на какой-нибудь очередной неоднозначный тезис, удивляешься, возмущаешься, недоумеваешь, начинаешь придумывать аргументы и... передумываешь. Да потому что интересно, черт возьми!

В общем, если вы искали себе собеседника , чтобы поговорить с ним об искусстве вообще, с широких позиций увлеченного дилетанта, чей подход не огранен стандартными общепринятыми искусствоведческими представлениями, то это вот оно. Книга любопытная и довольно насыщенная, но постоянное желание поспорить с автором приводит к тому, что читается она довольно медленно.

Начинается все с формулировки нескольких критериев, которые автор полагает подходящими для признания конкретного произведения Произведением Искусства. Тут, наверное, стоило бы сохранить интригу, но я предпочитаю жирный спойлер.

Вот эти критерии:

Ну что, вас уже посетила мысль о школьных уроках с вопросами «что хотел сказать автор?» Вы уже негодуете? Не согласны? Вспомнили про пейзажи, натюрморты и Черный квадрат? Вот и я также. Тем не менее автор упорно гнет свою линию, и даже, если вы «Баба Яга против», наблюдать за этим, как минимум, интересно.

Вообще, основная проблема с рассказом об этой книге в том, что почти каждая глава здесь – это небольшое эссе. И разговаривать можно о каждой. Хотите – о Древнем Египте, хотите о Возрождении, хотите о Фриде Кало или, допустим, о модном ныне русском авангарде. Или вот размышлять над каким-нибудь тезисом. Например, согласны ли вы с тем, что «в тех обществах, где религиозные убеждения были сильны, изобразительные искусства ограничивались достаточно примитивными формами»?

Время от времени автор позволяет себе подытожить сказанное ранее, вот пример такого резюме (заодно оцените стиль и напор):

«Художники Возрождения положили в фундамент своей гениальности отрицание извращенного католицизмом средневекового представления о природе Божественного. Однако они не отрицали ни существования Бога, ни Его значимости в человеческой жизни. Они как бы растворили Творца в Его прекрасном творении — в окружающей человека природе и отчасти в самом человеке.

Караваджо и наиболее талантливые его последователи пошли дальше. Они оставили отблески Божества в самом человеке, но убрали божественный свет из окружающего его мира. То есть Бог есть, и Он здесь, но Он почему-то временно отвернулся от нас, как некогда Он отвернулся от распинаемого на кресте Сына.

Энциклопедисты уже совершенно изгнали Бога из нашего слоя бытия, отведя Ему лишь роль механика, некогда создавшего этот мир, но теперь полностью и бесповоротно его оставившего.

Импрессионисты погрузили общество в приятный наркотический сон, позволивший человеку ненадолго отрешиться от всех проблем, в том числе и от проблем, связанных с необходимостью обеспечения собственного бессмертия.

И вот наконец пришла очередь Пикассо отхлестать по щекам одурманенную импрессионизмом парижскую публику, показав ей ее собственное безобразное отражение в разбитом зеркале бездушной действительности. Руками страстного испанца ХХ век вышиб последние намеки на какую-либо божественность, до сей поры обязанную в том или ином виде присутствовать в произведении искусства...»

Периодически автор выхватывает из всемирного каталога живописи то или иное произведение и рассматривает его подробно (а читателю предлагается следовать за ним, пользуясь QR-кодом). Наверное, тут пригодится какой-то пример. Ну вот пусть будет Ботичелли. Предварительно нам уже представили рассуждения о том, что эпоха Возрождения – это «перенос образа Бога из собственно Его изображения внутрь изображенного на картине человека». Посмотрим же, как это выглядит. Ссылка на репродукцию "Поклонения волхвов" Ботичелли для удобства приведена ниже.

https://artchive.ru/sandrobotticelli/works/373783~Poklonenie_volkhvov

Поклонение волхвов

«Подавляющая часть холста плотно заставлена представителями нескольких поколений правящего флорентийского дома Медичи, а также прочими тогдашними знаменитостями. Сам же Гаспаре ди Дзаноби дель Лама (заказчик этой картины) изображен в правой части картины скромно стоящим в толпе придворных. И похоже, что ни святой Иосиф, ни Пресвятая Дева Мария, ни само чудо сошествия в мир младенца Христа его нисколько не интересуют.

Ведь если бы этот человек данным произведением искусства хотел показать нам, что главной заслугой своей жизни он почитает христианскую добродетель, то, наверное, он поступил бы так же, как и все его многочисленные предшественники: попросил бы художника изобразить его одним из участников этой священной истории, что делало бы его лицом, состоящим в свите Святого семейства. Он же счел, что для него гораздо важнее быть изображенным в виде одного из многочисленных подданных совсем другой семьи — правящей флорентийской династии Медичи.

Взгляд Гаспаре не направлен на Христа; мало того, он даже не направлен на его патрона, близостью с которым он, очевидно, так гордится. Вместо этого он смотрит прямо нам в глаза; его взгляд как бы говорит: «Посмотрите, это я — Гаспаре ди Дзаноби дель Лама, видите, в обществе каких великих людей я стою... И эту картину именно я заказал. И она будет великим памятником моему социальному положению и моим великим даром этому святому семейству. Ну и в придачу, на тот случай, если мы вдруг не поймем, кто здесь за всё платит, он еще и ненавязчиво показывает на себя пальцем.

...

Ну и что же мы видим у Боттичелли? Кто здесь изображен в глубине композиции и визуально представляется фигурой меньшего размера, а кто, в золотом плаще Юпитера, гордо вздернув нос, вызывающе глядя прямо в глаза зрителю, самодовольно красуется в первом ряду? А это создатель шедевра — сам великий Сандро Боттичелли. Думаете, это случайность? Нет, нет и еще раз нет... Таким образом творец земной указал Творцу Небесному то место, которое Он отныне должен занимать».

Вроде пока все вполне логично? Но чем ближе к современности, тем чаще авторские критерии начинают давать сбои, как ни старается он натянуть сову на глобус. Смущает ли это его? Нет. Потому что современному искусству он просто отказывает в разрешении называться таковым. Добравшись до середины-конца 20 века, и обозревая произведения, в которых он видит продолжение (но не развитие!) идей авангарда (им он восхищался несколькими главами ранее), автор утверждает:

«все эти произведения либо бессмысленны, либо безобразны, либо безобразны и бессмысленны одновременно. Среди этих наиболее актуальных творцов не нашлось никого, кто бы использовал в своем творчестве хоть какой-то позитивный эстетический нарратив».

Для сравнения, вот впечатления от выставки, посвященной русскому авангарду (вполне в соответствии с каноническими искусствоведческими представлениями):

«Когда ты стоишь перед какой-нибудь супрематической композицией Малевича или абстракцией Кандинского, ты прямо кожей ощущаешь, что перед тобой, несомненно, произведение изобразительного искусства. По тому, насколько идеально выстроена эта абстрактная композиция, как сбалансированы в ней цвета и формы, ты понимаешь, что это не просто каракули не умеющего рисовать человека. За этим изображением стоит действительно большая идея. Собственно, эту-то идею организаторы выставки и сделали центральной точкой экспозиции. Идея, которой был буквально пропитан весь тогдашний художественный мир, — это идея создания нового человека».

В общем, тут, наверное, стоит остановиться. Рассказать обо всем невозможно. Одна история о том, как определяли подлинность работы Поллака – это уже почти сюжет для отдельной книги или фильма (и вот тут я оставлю интригу).

Да. Искусствоведов и современное искусство автор будет в основном ругать - обычно оптом и последними словами, но и индивидуальностям достанется тоже, не сомневайтесь. Тут, мне кажется, он скорее на стороне тех самых обывателей, которые «искусство здорового человека», а не инсталляции и перфомансы. Однако трудно согласиться с тем, что это "современное искусство" слишком просто и не имеет внутри слоев узнавания и понимания (хотя нам приводят пример, который должен это мнение опровергнуть). Порой, как раз наоборот. Другое дело, что хочется ли раскапывать эти смыслы?

Резюме. Это очень спорная, провокационная и при этом увлекательная книга об искусстве в разных его эпохах и ипостасях. Иногда это неожиданные ракурсы, иногда безапелляционные суждения, иногда нестандартный взгляд, изредка – восхищение, а порой и просто ворчание. Со многим вы будете не согласны, но продолжите читать, потому что интересно же!

Благодарю группу Книжных охотников Книжные охотники|Открываем книги за предоставленную книгу и отличный повод поразмышлять об искусстве.