Czytaj książkę: «Горизонт забвения», strona 4
– Проголодалась? – прошептала тетя, приобняв меня по дороге к дому. – Врач сказал набрать тебе двадцать килограмм за ближайший год, помнишь?
– Да, конечно, очень хочу есть! – ответила я, хотя это не правда, аппетит так и не пришел.
Сделав шаг в дом я почувствовала холод и пустоту. Первое впечатление от дома – он не жилой. Нет, повсюду лежали вещи, стояли книги, было много комнатных растений, стоял аромат свежей выпечки, но не было ощущения жизни. И не помогали ни пол из благородного каштана, ни антикварная мебель. В гостиной расположился камин, в котором негромко потрескивал огонь, сочился легкий вишневый запах.
Два глубоких кожаных кресла стояли справа и слева от камина и вместе с диваном, повернутым лицом к очагу, образовывали полукруг.
Особое место в каждой комнате занимали распятья. Они были повсюду. Всех видов. Бронзовые кресты, иконы, жутковатого вида средневековые статуэтки. И самое мрачное – картина Сальвадора Дали «Христос св. Иоанна на кресте». С все тем же изображением сцены распятия, однако, дан вид сверху.
Резкий аромат специй усилился при приближении к кухне. На длинном столе уже выстроились белые тарелки с курицей, салатами, хлебом и закусками. В бокалах налито что-то ярко красное.
– А дядя присоединится? – поинтересовалась я усаживаясь за стол.
– А.. – тетя немного замялась. – Он приедет чуть позже, задерживается. Поужинаем вдвоем, и я покажу тебе твою комнату.
Пока я наслаждалась первым в жизни полноценным ужином и впервые пробовала вино, погода окончательно испортилась. Облака, которые с утра были похожи на бегущих вдаль кудрявых овечек, потемнели. Издалека доносились раскаты грома – было невозможно понять, с какой стороны идет звук. Казалось, что гром просто незримо присутствовал в воздухе, и вовсе не предвещал наступление буки. Это ощущение крепло по мере того, как проходили часы, а раскаты не приближались и не прекращались. Порывы ветра подхватывали ворох сухой листвы, кружили его по террасе, легонько бросая в стеклянные двери.
Весь ужин я думала о жизни тети Маи и ее семьи. Несчастный случай – смерть младшего сына в детском возрасте – затмил солнечный свет, превратил их брак в помесь привычки, сотрудничества и долга, и, наверное, лишь иногда, очень редко, между ними проскальзывала искра, напоминая о том, что было когда-то и что, возможно, еще не было потеряно.
XVIII
К окончанию трапезы голова у меня шла кругом от выпитого вина. Держась за перила с декоративной резьбой я, с трудом, поднялась на второй этаж по деревянной лестнице, зашла в комнату, которою мне благородно выделили. Первое, что я увидела – яркий свет от гирлянды, весело мигающей вдоль всей противоположной стены и плавно заходящей на прикроватную лампу и спинку кровати. Большое окно с удобным диванчиком вместо подоконника приглашало расположиться на нем с книжкой и чашкой какао. Большая кровать с ярким пледом, сшитым из кусков разных тканей, придавало уют и манило прилечь.
– О лучшем и не мечтала! – сказала я Мае, когда она зашла.
– Я рада, дорогая. Все здесь обставляла Кристина.
В руках взволнованная женщина держала маленькую потрепанную книжку.
– Это любимый сборник стихов твоей мамы. – сказала она дрожащим голосом, сдерживая слезы.
Книга оказалась весьма потрепанной. Страницы давно пожелтели, часть из них даже отпали от корешка. Среди некоторых страниц лежали засушенные цветы и листья.
– Мама любила собирать гербарии. – я и уже не смогла сдержать слезы.
– Я помню, что в твоем возрасте она любила вот этот стих. – женщина пролистала до страниц, покрытых нарисованными сердечками и девушки с длинными волосами. Закладкой здесь лежал цветок фиалки.
Прочитав стих пять раз я закрыла книгу и, сохраняя впечатление от прочитанного, выключила свет и, накрывшись одеялом покрепче быстро уснула.
Новое ночное видение не заставило себя ждать. На этот раз в грезах меня посетил этот чертов детектив.
Утром, открыв глаза, мне не сразу стало ясно, где нахожусь. Возможно, от части, это было из – за выпитого вчера вина. Утреннее солнце уже пробивалось сквозь плотные лиловые шторы и тянулось ко мне по покрывалу своим лучом. Я решила насладиться моментом и поваляться, но, перевернувшись к другой стене, на глаза попался будильник, на котором уже было половина одиннадцатого. Резко вскочив, я бросилась в душ и скорее одеваться, а затем сразу же спустилась вниз. Ни в одной из комнат никого не оказалось, но, зайдя на кухню, я увидела в окне тётю Маю.
Поторопившись к ней, я извинилась за такой долгий сон. Она лишь нежно улыбнулась в ответ.
Было удивительно для меня сажать тюльпаны посреди роскошного бабьего лета с видом на пылающий всеми красками осенний лес и изумрудные луга под синим небом, когда капли воды на травинках искрятся на солнце. Но занятие это было ничуть не обременительным.
Что-то плеснулось в пруду недалеко от нас. Резко обернувшись, я увидела мужа тёти Маи – дядю Ивана. Он нагребал кучу опавшей листвы позади дома. Вся земля вокруг дома была засыпана листьями, а в воздухе стоял сырой запах осени.
Последующие дни было по-прежнему пасмурные. Дул порывистый северный ветер, становилось только холоднее. Трава по утрам была покрыта причудливым узором инея.
Первый серьезный снег выпал вечером первой пятницы ноября. Из нескольких редких снежинок за пару часов он превратился в снегопад, укрывший всю долину, а к полуночи вновь затих. Заросли астр, видневшиеся между прудом и домом, превратились в спутанные коричневые стебли, на которых словно бутонами висели комья снега.
Дядя Иван пил свой вечерний кофе и смотрел, как бледный, едва заметный диск солнца крадется через лесистые холмы на запад. Ночью было безветренно, поэтому все от террасы до холмов было покрыто несколькими сантиметрами снега.
За несколько недель в этом доме я совершенно точно поняла две вещи: во-первых – их брак чистая формальность, во-вторых – он что- то скрывает. Каждый раз, когда я оказывалась рядом, он уходил или прятал глаза.
XIX
В пятницу после обеда Мая в непривычном для нее взволнованном состоянии готовила ужин, отпустив экономку пораньше. К вечеру она ожидала приезд дочери и моей двоюродной сестры Кристины. Дети не особо жаловали родителей своими визитами, а разговоры по телефону были короткие и сводились к стандартным фразам. Уже давно в этом доме не произносили признаний в любви и не проявляли нежности.
– Вы с сестрой точно подружитесь! – уверяла меня Мая.
– А чем она занимается? – поинтересовалась я.
– Она художник – декоратор на телевидении. Готовит разные декорации для детских передач.
– Художница? – переспросила я. – Умение рисовать – это у нас семейное? Ты тоже рисуешь?
– О, знаешь… – Мая призадумалась и отвела взгляд в сторону. – Я давно перестала. Хотя в юности писала портреты и пейзажи на заказ.
– У мамы в общине был только один блокнот, а в нем всего три рисунка: маленькая бабочка на цветке, наверное, мой портрет, когда я еще совсем маленькая была и чей – то дом. Мне казалось, что он обязательно должен быть твоим.
– У наших родителей был дом с дорожкой из желтого кирпича, может это он?
Неожиданно, в окно ударил свет от подъезжающей машины. Дядя Иван быстро направился к двери и помог Кристине занести сумку с вещами в дом, а затем загнал машину в гараж.
Мая с нетерпением набросилась на дочь с поцелуями и объятиями, но, со стороны казалось, что все это носит скорее формальный характер.
– Значит ты та самая девчонка, о которой говорят в новостях уже пятый месяц? – сказала она, презрительно осмотрев меня с ног до головы. Ее недовольство очень красочно отразила взлетевшая вверх бровь и кислая ухмылка.
– Привет! – ответила я. – Я рада, что ты приехала. Я очень хотела с тобой познакомиться. Раньше у меня не было сестер.
– Может и начинать тогда не стоит? – съехидничала Кристина.
– Дочка, не груби! – вмешалась Мая.
– Тётя сказала, что ты художница. Это здорово. Я тоже немного рисую.
– Немного? – усмехнулась девушка. – Учишься сама? Интуитивно?
– Да, можно и так сказать.
– Знаю я таких самоучек.
– А можешь рассказать подробнее про свою работу?
– Нет, не люблю говорить об этом.
– Ладно, девочки, давайте за стол садиться! – дядя Иван приобняв Маю и Кристину направил всех к столу.
Неловкость после этой сцены сохранялась весь вечер. И, несмотря на то, что оживленные разговоры продолжались еще долго, я чётко ощущала свою непричастность к их жизни. Смогу ли я когда нибудь стать полноценным членом этой семьи? Или какой-то другой? Я совершенно не задумывалась о том, как моя жизнь сложиться потом. Все мои планы ограничивались поиском тети Маи.
Ближе к десяти часам вечера было принято отходить ко сну. Следуя своей новой традиции, я налила полную ванну горячей воды с ароматной пеной. Мои длинные волосы Мая укоротила, но все равно они были до поясницы, и, что бы их не намочить, я завязала удобную шишку на самой макушки, как научилась по видео урокам в интернете.
Голоса из коридора все еще продолжали доноситься. Каждый стук двери, каждый громкий звук приносил беспокойство, хотя аромат лаванды должен был успокоить. Я завернулась в вафельный халат, надела длинные носки и очень удобно устроилась на кровати. Перед сном я пыталась прочитать еще одну главу в очередной книги, но процесс не шел. Все мысли были заняты тревогой.
Спалось сегодня мне тоже плохо. Сознание затягивали замкнутые круги беспокойства. Некоторые из них, растворившиеся к утру, были про Марка. Увидев первые лучи утреннего солнца, до меня дошло, что я не сомкнула глаза.
Я резко встала, подошла к окну и распахнула его. Резкий поток холодного воздуха воскресил целую вереницу фантазий – сугробы на берегах реки, доходящие до колен, раскрасневшиеся и ноющие от снежков руки, крошки льда, застрявшие в шерстяных варежках, ветви деревьев, согнувшиеся под тяжестью снега, рождественские венки на дверях домов, яркий свет повсюду.
Уличный свет от фонаря на входной двери снизу окутывал дом фантастическим сиянием, превращая его в волшебный храм, в светящийся космический корабль.
В поле одиноко стояла старая береза. Будто бы человек застывший в вечном беге, словно метафизический символ, олицетворение человеческого одиночества перед лицом Вселенной. Кровь стучала в висках, легкие горели, по влажному телу бежал холод, но вся эта сцена была пустым пейзажем, бесконечной крупицей в Вездесущем небытии.
На небе все еще виднелся полустертый месяц. Он, будто настойчиво заглядывал в моё окно. Вот бы хоть кто-нибудь дал мне ответы. Я до боли схватилась за деревянную оконную раму и зарыдала, стараясь сдержать всхлипы, чтобы не разбудить весь дом.
***
Солнце, бледный диск которого еще с утра проглядывал сквозь серую завесу зимних облаков, теперь окончательно спрятался за нависшими тяжелыми бугристыми тучами. Освещение днем казалось мрачным, как лицо ледяной богини, равнодушной ко всему живому. Унылая картина не добавляла оптимизма, а лекарства, которые мне прописал психотерапевт, переставали помогать.
В реабилитационном центре мне помогали получить хоть какое-то образование, и я шла с опережением, надеясь получить диплом о начальном и среднем образовании через пару лет. В группе поддержки кроме меня было еще три человека. Сложно было общаться с этими людьми, потому что они еще более замкнутые, чем я.
По дороге из центра реабилитации мы всегда заезжали в какое-то новое место. В очередную поездку было кафе, в котором очень сильно пахло свежесмолотым кофе. Заняв столик у окна в конце зала, я сделала заказ и осмотрелась. Декор под настоящее дерево был разбавлен искусственными цветами из икеа, постерами столиц и бесплатным вай-фаем. Официанты в красивых зеленых передниках плавно маневрировали между столиками. Особенно моё внимание привлекла одна девушка – бориста. Ее левое ухо было все усеяно маленькими золотыми сережками, в носу септум с кольцом, похожим на снежинку, и монрошка на нижней губе. Кажется, это называется неформал.
За соседним столиком сидел парень, молодой и стильно одетый. Над воротником его клетчатой рубашки проглядывала татуировка в виде языков пламени. Очень интересно в общественных местах наблюдать за тем, как люди самовыражаются, как ищут себя.
Прошло два месяца в доме Маи. Два месяца тот полицейский не объявлялся. Я часто за это время порывалась позвонить ему, но что сказать? Я не умею общаться с парнями.
К этому моменту все работы в саду уже были закончены. Так что дни на пролет мы сидели дома, изредка выезжая в город за самым необходимым.
После очередного снегопада мы с Маей брали лопаты и шли расчищать двор до самой подъездной дороги. Делать это приходилось вдвоем, так как дядя Иван регулярно задерживался в командировках в соседних городах. Тетя убеждала, что это нормально, постоянные задержки на работе и отлучки стали нормой их жизни.
Такая работа была мне в радость. К зиме я уже сильно соскучилась по физическому труду, а вот учёба и телевизор стали надоедать. Когда снег чуть подтаивал мы выстраивали снежные инсталляции. Дом окружали толпа снеговиков, сани, запряженные оленем и несколько гномов.
В спокойном зимнем возлежании на диване были свои плюсы. Я смогла научиться пользоваться компьютером, а в социальных сетях нашлось много интересных людей, блогеров.
ХХ
Ближе к новогодним праздникам погода установилась и началась предпраздничная суматоха. В большой гостиной, в углу между двумя большими окнами с бархатно-бордовыми шторами расположилась ёлка, высотой до потолка. Мая достала коробку с новогодними игрушками. В ней было огромное множество всего: красная звезда с блестками на макушку, разноцветные шары, гирлянды и мишура. На дне лежала еще одна коробка гораздо меньше. Тётя достала ее с особой нежностью и аккуратно протянула мне.
– Эти шарики подарила твоя мама на свой последний новый год, проведенный с нами. – сказала женщина, едва сдерживая слезы.
Я развернула коробку, но рассмотреть содержимое смогла с трудом из-за подступивших чувств. Внутри лежали четыре шарика небольшого размера, два синих – на одном рисунок в виде белой снежинки, на другом маленький снеговик. Два красных шарика на которых расположились надпись «Счастливого нового года» и красивый тигр, выполненный золотой краской. Их мы расположили на самом видном месте.
В один пятничный вечер мы направились в самой большой торговый центр за подарками.
– Ты определилась, что хочешь найти под ёлкой? – поинтересовалась Мая, когда мы шли от парковки.
– А поход в кино можно считать за подарок?
– Всё что пожелаешь, дорогая.
В этот раз в торговом центре было очень людно. В главном холе на первом этаже проходила шумная акция, где каждому участнику обещали подарок, если они переделает популярную песню в новогоднюю. Мы протиснулись сквозь толпу зевак и поднялись на эскалаторе на второй этаж, где по велению Маи пришлось заходить в каждый отдел.
Часы, потраченные на хождение из одного отдела в другой, сменились отдыхом в ресторане. Десяток фирменных пакетов оттягивал руки, но приносил наслаждение от предвкушения счастливой минуты, когда всем этим получится воспользоваться. Мы уселись у окна, где нас рассматривали все проходящие мимо.
– Как насчет запеканки? – предложила Мая.
– Я не особо голодна. – ответила я, убирая меню. – Можно только сок?
– Ты снова теряешь вес, а должна набирать. Помнишь, врач сказал, что если не наберешь десять килограмм до нового года, тебя с января отправят в больницу.
– Мне нравится быть такой худой. Аскетичная худоба – мой стиль!
– Со стороны больше напоминает героиновую анорексию! Ешь давай.
Я посмотрела на людей вокруг. Рядом с нами сидели две молодые девушки и громко обсуждали, что подарят своим парням. Одна из них, с очень короткой стрижкой под мальчика и сильно высветленными прядями, достала из пакета коробку с парфюмом. Вторая с татуировкой на шее продемонстрировала купленные мужские часы. Стало немного грустно, что такими мелочами люди отмеряют свои чувства друг к другу. Все веселились, смеялись, обсуждали что-то, строили планы на праздники. Само слово – праздники – для меня было новым. Так много нового, я не могу привыкнуть.
Вокруг было очень много шума, все мигало и сосредоточится на чем – то было очень сложно. Праздничная атмосфера принесла с собой не только радость, но и много гирлянд и людей в праздничных костюмах, которые призывали поучаствовать в акциях. Я почувствовала, что сердце стало биться чаще, а руки похолодели – это первые симптомы панических атак. Закрыв глаза мне снова пришлось начать считать от двадцати до нуля, сосредоточившись на внутреннем голосе.
Двадцать-девятнадцать – шум праздничной песни из главного холла начинает стихать.
Восемнадцать-семнадцать – люди, сидящие рядом, говорят все тише.
Шестнадцать-пятнадцать – огни гирлянд мигают медленнее и не так раздражающе.
Четырнадцать-тринадцать – я концентрируюсь на своих пальцах, которые выстукивают успокаивающий ритм по деревянному столу.
Двенадцать-одиннадцать – я представляю собаку Маи, милого пуделя. Представляю, как я его глажу.
Десять – девять – я в своей комнате, под одеялом. Враждебного мира больше не существует.
Восемь-семь – считаю удары сердца.
Шесть – пять – вспоминаю аромат парфюма Марка. Ноты сочного грейпфрута плавно перетекающие в кардамон, горячий имбирь и сладкий аромат цитруса.
Четыре – три – снова ощущаю его руку на моей руке, единственный раз он коснулся меня, когда отдавал мне подарок.
Два – один – в тот момент его губы были так близко…
– Милая – резко прервала мои фантазии Мая, положив свою руку мне на плечо. – Ты впорядке?
– Прости. – я попыталась отделаться от мыслей, вытряхнув их из головы. – Так много света и шума.
– Опять приступ паники?
– Да.
– Все нормально? Хочешь, можем уйти?!
– Все норме. Давай поедим.
Мая отстранилась от меня и взялась за столовые приборы.
– Ты резко побледнела, а затем проступил румянец. Наверное вспомнила про того полицейского? Он милый, но староват для тебя.
– Кажется он не из полиции. Кажется, у него какая-то специфическая деятельность.
Еле получилось сдержать улыбку. Тётя подозрительно посмотрела на меня, слегка поведя бровью вверх. Неловкость сохранилась до конца ужина, как и мои мысли о нашей с ним последней встрече.
Не торопясь мы продвигались к выходу. Некоторые отделы стали понемногу закрываться, выпроваживая задержавшихся посетителей. Когда людей и музыки стало меньше, я смогла разглядеть детали. Гирлянды на окнах были сделаны из бумажных колец, переплетенных с мишурой и серебристым дождем. На стеклянных поверхностях белой и голубой краской нанесены новогодние сюжеты с санями, бородатым добрым стариком и множеством подарков.
По второму этажу уже начали ходить уборщики, выкатывая огромные машины для мытья пола и протирая витрины от отпечатков. Освещение понемногу стало стихать.
В главном холе, где стояла самая красивая новогодняя ёлка, сотрудники магазина электроники устроили какой-то розыгрыш подарков. Десяток полуголых парней и девушек соревновались в спортивных дисциплинах, отжимались, прыгали, приседали. И все это за новый телевизор или телефон. Все это для меня было дикостью. В какой момент цивилизация свернула не туда?
Приближаясь к ним я уже почувствовала, что паника вновь накатывает и вцепилась в руку Маи крепче.
– Давай обойдем их. – прокричала Мая, стараясь перебить грохот музыки. – Мы уже выходим.
Громкая артхаусная музыка разрывала барабанные перепонки и взрывала мозг. Яркие огни софитов и танцующих в полутемноте людей с диодными браслетами могли вызвать приступ эпилепсии у любого. Один из танцоров в темноте не разглядел провода и, запнувшись, налетел на меня. Я упала сильно ударившись головой, моё сознание будто выбили из тела. Всё погасло.
Не знаю сколько времени прошло, но толпа успела разойтись. На всем этаже почти не было людей и освещение осталось только над нами. Первое что попалось на глаза – Мая, разговаривающая по телефону в нескольких метрах от меня. Я лежу на парковой скамейке, которые стоят по всему торговому центру.
– Ну, привет. – его бархатный голос снова пронзил меня электрическим разрядом. В этот момент я увидела, что он сидит рядом, на полу. Я попыталась подняться, но голова отозвалась резкой болью в затылке.
– Не двигайся, похоже разбила голову. Немного крови проступило. Сейчас поедем в больницу.
– Как ты здесь оказался?
– Тоже выбираю подарки. – ответил Марк, присаживаясь рядом. – Как у тебя дела? Что нового за три месяца?
Пришлось призадуматься. Что же ему сказать, ведь за три месяца в моей жизни не произошло ничего стоящего.
– Да все рутинно. Школа, группа поддержки, дом. Иногда вот выбираюсь в такие места.
– Группа поддержки нравится? Я могу поискать для тебя другую, если хочешь.
– Спасибо, группа хорошая. – он заметно смутил меня этим жестом заботы.
Он придвинулся поближе ко мне:
– Как на счет того, чтобы отпустить твою тетю, а нам с тобой прогуляться? Я отвезу тебя домой.
Я кивнула, не сводя глаз с него. Марк поднялся, подошел к Мае и что-то сказал ей. Женщина улыбнулась, помахала мне и направилась к выходу. Он протянул мне руку, помог подняться.
– В больницу вовсе не обязательно. – заверила я. – Давай лучше выйдем на воздух, здесь душно.
По дороге к еще открытой задней двери, я одела шапку, намотала шарф и незаметно подкрасила губы алой помадой. Торговый центр располагался на берегу реки и мы направились туда по кирпичной аллеи. Первое что бросилась в глаза на выходе – огромная Луна зависла над рекой, освещая свежевыпавший снег. Усыпанное звездами небо было чистым от края до края.
– Это же небо пол года назад мне освещало дорогу через лес. Такая же огромная, безмятежная Луна была моей спутницей. – Я сказала это так тихо, что не была уверена, услышал ли Марк. Но он услышал и взял меня за руку. В этот момент разряд электричества сосредоточился в моей ладони и пульсом бил по всему телу. Я перехватила его руку, просунув свои пальцы между его. Холод улицы столкнулся с жаром во всем моем теле.
– Как тебе живется у тети? – спросил он.
– Все нормально. Размеренные будни. Мы почти все время вдвоем.
– Твой дядя не часто бывает дома?
– Да, он почти все время в разъездах. Говорит, что в бизнесе проблемы и нужно новых партнеров найти. Праздники, кажется, тоже будет далеко. А почему спрашиваешь?
– Просто так. Расскажи про свою группу.
– Нас там почти двадцать. Я не люблю разговаривать там, лучше просто слушать.
– Так в группе тебе помогают, ты чувствуешь себя легче? – перебил меня Марк.
– Да, все нормально, ничего другого не нужно. А ты все еще работаешь над моим делом?
– Да, конечно, я про него не забыл. Пока ничего нового. Чем ты дома занимаешься? Продолжаешь рисовать? – очень аккуратно он сменил тему.
– Люблю читать. Совсем недавно прочитала «Сто лет одиночества» и «Мастер и Маргарита». Ну и каждый день смотрю какой-нибудь фильм. Изучаю все, что пропустила. Хотя иногда кажется, что лучше бы я осталась в общине.
– Что? – Марк резко меня одернул, развернув к себе. – Тебе нужно было сбежать. Мне нужно было тебя встретить. Ты не только свою жизнь спасла этим поступком.
Он осторожно отодвинул прядь моих волос, заставляя сердце забиться как у загнанного зверя, с каждым словом он подходил все ближе и ближе до тех пор, пока не смог дотянуться до меня своими губами. Его правая рука легла на мое лицо, слегка придвигая голову ближе. Его горячие губы обожгли мои губы легким прикосновением. Рефлекторно я ответила на поцелуй, потянувшись к Марку лицом, и подступила ближе. В этот момент мы оба перестали замечать холодный ветер, приносящий с воды колючий холод и крупный снегопад, успевший начаться пока мы шли. Нас засыпали белые, блестевшие в свете ночного светила снежинки, но нам было все равно – ведь на душе, наконец-то, как никогда тепло.
Крепко обнявшись, мы простояли некоторое время в полной тишине. Я наблюдала, как крупные хлопья медленно опускаются, покрывая плечи и меховой ворот кожаной куртки Марка. Мне стало настолько жарко, что я сорвала с себя шапку и распустила волосы, которые легкими кудрявыми волнами легли мне на плечи.
– Ты даже не представляешь, насколько ты красивая. – сказал мужчина, отстраняясь от меня. Он стоял, перебирая мои волосы в своих руках, а затем снова прильнул к моим губам, приподняв мою голову за подбородок. – Давай я тебя отвезу домой, замерзла уже.
Я безмолвно и послушно следовала за ним. В голове фейерверк эмоций и чувств. Тело непривычно отзывалось на каждое прикосновение.
На парковке у торгового центра осталась только одна машина. Большой черный джип, который еще до нашего подхода завелся.
– Не против музыки?– спросил Марк, когда мы уселись.
– Только за, люблю радио слушать.
Мы еще раз обменялись пристальными взглядами, после чего он наклонился ко мне за очередным поцелуем. Я сделала тоже самое.
Маршрут до дома специально был выбран через весь город. Огни засыпающего предновогоднего города создавали сказочную атмосферу. Сердце изнутри разрывалось от эмоций. При каждой возможности мужчина поворачивался ко мне, смотря прямо в глаза, а я от смущения краснела и опускала их. Мы много смеялись, обсуждали то, что случилось за последний час и, незаметно, добрались до дома Маи.
– Мы еще увидимся? – спросила я напоследок, чем вызвала громкий смех, который меня озадачил.
– Конечно, малышка! – заверил меня Марк. – Теперь я от тебя точно не отстану.
Мы поцеловались еще раз и я ушла. Он дождался, пока за мной закроется дверь и уехал.
Взяв себя в руки я спокойно, не выдавая эмоции, направилась в ванную комнату. В зеркале сегодня отражался совершенно другой человек. Там стояла девушка с большими, блестящими глазами, покрасневшими щеками и алыми губами. Это был новый человек, с которым мне только предстоит познакомиться, но она мне уже нравится.
XXI
Под пушистое, теплое одеяло я залезла в халате и пижамных штанах, это была уже давно моя любимая одежда. Подмигивающие новогодние огни гирлянды пританцовывали над изголовьем кровати, окрашивая в яркие тени белый потолок, увешанный флуоресцентными звездами. Окно было закрыто габардиновыми синими шторами не до конца, и мне было видно, как в свете уличного фонаря крупные хлопья снега кружили свой магический вальс. Телефон, лежавший на зарядке на тумбочке у изголовья кровати, сигналил синим огоньком индикатора о пришедшем сообщении от Марка.
«Сладких снов, моя дорогая! Увидимся на праздниках. Научу тебя кататься на коньках». – Сердце забилось так, что готово было выпрыгнуть из груди и убежать вдогонку за ним.
«Жду с нетерпением!!! Сладких снов». – Ответила я. Сердце снова заколотилось и воздуха стало не хватать. Порхнув к окну и вновь распахнув его настежь, я сделала глубокий вдох. Теперь, увидев круг моей таинственной ночной спутницы, улыбка растянулась от уха до уха. Она сейчас была моей подругой, с которой я могла обсудить эту волшебную эмпирическую связь с другим живым существом. Еще никогда я не испытывала подобных чувств. Безграничное доверие граничило с чистой искренностью и безумной симпатией. Снеговик под моим окном в восторженном жесте протягивал свои руки-веточки ко мне. Все мое сознание было сейчас не в этой комнате на отшибе цивилизации, отделенное километрами безжизненных полей от большого города, к которому я так стремилась.
Телефон издал звук, уведомляющий о новом сообщении.
«А ну ка быстро засыпай, уже поздно!» – приказной тон смягчал смайлик в виде поцелуя. В ответ я отправила такой же смайлик и нырнула обратно под одеяло.
Снова вибрация телефона на этот раз принесла с собой фотографию снегопада над рекой, который он сейчас, наверное, проезжал. Я не узнала это место поначалу, но присмотревшись поняла – это мост на въезде в город, в пятнадцати минутах езды от нашего дома.
«Завтра опять пол дня будем чистить двор. Обожаю это занятие». – ответила я.
Снова в ответ пришел смайлик с поцелуем. Следом сообщение: «Спокойной ночи, завтра поговорим».
Ладони сильно вспотели, я провела ими по халату. Щеки пылали и в животе разрастался бутон ранее неизвестного мне цветка.
«Сделай фотку и пришли мне, поставлю на заставку». – новое полуночное сообщение от Марка и ладони вновь мокрые, а щеки горят.
Я включила фронтальную камеру и увидела в кадре уже не беззащитного ребенка, которым была еще вчера. Сейчас я увидела девушку – именно это слово подходило лучше всего. Девушку, с алыми губами к которым прилила кровь и розовыми щеками, с блестящими сонными глазами и ровной, гладкой кожей. Поправив халат, что бы были видны шея и плечи в рамках приличия, фото лучшего момента за всю прожитую жизнь только что улетело к любимому мужчине.
«А где же фото для меня?» – написала я.
Спустя пару секунд оно пришло. Такой же сонный, с прищуренными глазами и застенчивой улыбкой, освещенный приглушенным светом ночной лампы.
Сейчас захотелось выплеснуть эмоции в тот блокнот. Все время, эти несколько тихих месяцев, подаренный Марком блокнот лежит наготове в верхнем ящике у кровати, но вдохновения не приходило. На небольшой странице крафт-бумаги вмиг прорисовался берег реки, огромная Луна и пара слившихся в поцелуе силуэтов. Было странно увидеть, что мои мысли осязаемо воплощаются на листе бумаги.
Я закрыла блокнот, оставив карандаш внутри, прижала блокнот к груди и постаралась успокоиться. Сон пришел быстро и незаметно увлек меня в забвение. Яркие и эмоциональные образы не позволили сегодня забыться полностью. Снова я растворялась в теплых объятиях и любовалась его невероятными глазами. Снова луна висела неподалеку, не отступая от нас не на шаг, подглядывая за каждым жарким поцелуем, от которого внутри все разрывалось. Сквозь сон прорывались отчетливые ощущения движения его руки по моей спине вниз до изгиба талии. Его колючая щетина впивалась в мой подбородок и в мягкую кожу губ. Я грела руки на его накаченной груди под расстегнутой курткой.
Легкое поскрипывание половиц в коридоре выдернуло меня из самого красочного сна. Первое, о чем я подумала, что Мая ночью решила прогуляться до кухни. Но моя комната находилась в конце коридора, и, значит, она идет ко мне специально. Я повернулась к двери и, когда глаза привыкли к темноте, увидела силуэт, стоящий совсем рядом с моей кроватью.
– Мая, что-то случилось?
Ответа не последовало. И тут я поняла, что силуэт гораздо больше сухожильной женщины. Тогда я быстро вскочила с кровати и включила свет в комнате. Передо мной стоял человек в черной куртке, черной лыжной маске и в черных перчатках. Некоторое время мы стояли неподвижно глядя друг на друга, затем он потянулся в карман и достал что-то. Присмотревшись, я поняла – это был небольшой пистолет. Он не торопясь наставил оружие на меня, все еще сохраняя молчание. Любой момент сейчас для меня должен был стать последним. Эти секунды до выстрела длились вечность.
