Czytaj książkę: «Лунный Пилигрим. Фантастическая повесть»

Czcionka:

ISBN 978-5-4496-9293-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Паучок Курт

Лунный Пилигрим любил огонь, а огонь любил его. Они могли часами смотреть друг на друга. Пламя грело и помогало думать. Маленькая комнатка находилась на северной стороне, и солнце почти туда не заглядывало, а с ярким огнем становилось уютнее.

Подкидывая дрова и ветки в костер время от времени, Лунный Пилигрим чувствовал свою причастность к чему-то мистическому. Так случилось, что огонь был единственной связью для него с миром: его ничего не занимало здесь, кроме пламени огня. Только в нем он чувствовал любовь, только с ним обретал он счастье и безмятежность.

Послышался шум. Вошла мама Силина с доктором Бэнитом.

– Что это за странное имя – Лунный Пилигрим? Откуда оно? – поинтересовался улыбчивый доктор.

Его лысина поблёскивала в свете пламени, а глаза по-доброму щурились.

– Он сам выбрал это имя, когда ему было восемь. Мы назвали его Тармо, но это имя ему категорически не нравится. Других имён тоже не признаёт. Но дома мы зовём его Пили. Вот видите, доктор, он постоянно так сидит и смотрит в пустоту… не гуляет и ни с кем не общается. Его будто ничего не тревожит. Мы устали от косых сочувствующих взглядов. Доктор Бэнит, скажите, когда это прекратится?

Большой лысый человек взглянул на Лунного Пилигрима. Сейчас начнутся вопросы.

– Здравствуй, дружище, как у тебя дела сегодня?

Пили молчал.

– Ты знаешь, моя дочь Матиола всё время спрашивает о тебе, ты её, видимо, заинтересовал, – сказал доктор. – Может, хочешь сходить ко мне домой и поболтать с ней? У неё много интересных игр, да и камин у нас тоже есть.

Лунный Пилигрим с сожалением и грустью взглянул в глаза доктору Бэниту, но лишь вымолвил сухое:

Нет, спасибо.

«Матиола? Только её-то мне и не хватает», – думал Пили. В их классе это была одна из самых активных хулиганок и задир. Пухлая, вертлявая блондинка с прямыми золотистыми волосами до подбородка, ямочками на румяных щеках и едким взглядом. Матиола никогда не бывала одна, её всегда окружали либо одноклассники Эпик и Форс, либо подруги Расена и Долли. Это Матиола без устали хохотала, когда Лунный Пилигрим по колено провалился в лужу две недели назад, а на другой день выставила его на посмешище перед всеми.

Да, должно быть, он добрый, этот доктор, и не желает странному мальчику ничего дурного. Доктор Бэнит мил, и от него веет благожелательностью, но…

Как объяснить, что ему не нужно такое внимание и беспокойство? Как объяснить учёному человеку, что всё, что нужно Лунному Пилигриму – это покой, что ему не надо ничего предлагать, ничем занимать и играть ни с кем он тоже не хочет?

– Что ж, всего тебе доброго, Лунный Пилигрим, – попрощался лысый доктор.

Пили слышал, как в коридоре доктор говорил маме что-то о таблетках. Вроде о том, что они пока не нужны.

Этого не объяснишь, тем более, когда тебе тринадцать.

Лунный Пилигрим и сам не понимал, почему он такой, почему сторонится людей. Он стеснялся себя, хотя выглядел вполне милым. Большие серьёзные глаза выдавали в нём ум, а брошенная на лоб косая тёмная чёлка придавала таинственности. Лунный Пилигрим находился скорее в задумчивости, чем в печали. В кармане он всегда носил несколько небольших фосфорных бусин на леске. Их свет в темноте напоминал свечение Луны и увлекал Лунного Пилигрима не хуже пламени.

Как и множеству его сверстников, ему было всё равно, что на нём надето, но предпочтение всё же отдавал свободным брюкам карго и хлопковым футболкам тёмно-синего цвета. Единственное, чего Пили не переносил, были разного рода шарфы, галстуки и шейные платки. Они вызывали ощущение скованности и несвободы. А всякая несвобода была главным врагом для Лунного Пилигрима.

Он едва терпел школу и домашние задания, хотя не был глуп. Его абстрактный ум просил иного, нежели тупое повторение учебников. Его душа мечтала об уединении вместо ежедневного галдежа в классе. Каждый день одноклассники подшучивали над ним: то прическу его высмеют, то приклеят жвачку к футболке. И докторская дочь веселилась над ним пуще всех.

– Глядите, что это с нашим Тармо случилось? – притворно-заботливо спросила Матиола.

Матиола вонзала свой насмешливый взгляд, от которого Лунному Пилигриму хотелось сбежать. Одноклассники знали, что своё подлинное имя Пили не любит, поэтому употребляли его специально, чтобы действовать ему на нервы.

– С ним случилось то, что он лох! – подхватил Эпик. Так звали главного классного баламута.

Пол-класса встрепенулось от хохота.

– Но ведь даже лохи любят булочки, правда, Тармо? – спросила Матиола, издевательски прищурив глаза.

Она выдернула из рюкзака ватрушку и, подскочив к парте Лунного Пилигрима, разломала сдобу у него над головой. Белые крошки сыпались на лицо, на одежду, за пазуху, но Пили лишь молча стряхивал их, силясь не обращать внимания на издёвки.

– Лох мнит себя властелином мира. Он с нами не разговаривает. По-моему, Тармо нас презирает, – взгляд Эпика похолодел. – Надо подтянуть ему болты!

С этими словами он подошёл к Пили, взял его за уши и начал их закручивать в разные стороны. Бедняге повезло в этот раз, потому что в класс вошла учительница. Дети вмиг оказались каждый у своей парты.

Иногда Пили оглядывался вокруг в поисках хоть какого-то осмысленного или понимающего взгляда, но ничего подобного не видел. Класс делился на тех, кто ржал, и на тех, кто занимался своими делами. Даже тихо сочувствующих не было ни одного.

Деваться было некуда, приходилось терпеть. Одноклассников, школу, родителей, которые и отправили Пили в этот ад за общением. Именно ради общения, которое, по мнению мамы Силины и папы Юриса, было бы крайне полезно, они и устроили всё это. Родители его не были глупы, но цеплялись за общественное мнение.

«И смех, и грех. Я наобщался в школе на всю свою жизнь. Всегда сторонился людей, а теперь тем более видеть никого не могу. Они хотели, чтобы я полюбил общаться, но сделали ещё хуже. Неужели они этого не понимают?» – спрашивал себя в отчаянии Лунный Пилигрим. Каждый день он жил с таким настроением, и только тихий треск немого огня в комнате восстанавливал душевное равновесие Пили.

Ещё он любил иву. Ту раскидистую и безмятежную, что росла на пути из школы домой. Она напоминала другой мир, тот, где обитают русалки и водяные. Серебристо-зелёные тонкие ветви ивы спускались до самой земли, и было их так много, что позволяло Пили стоять у ствола дерева и быть незаметным. Таких деревьев в его северном городе росло мало, и именно это, самое красивое и объёмное, осело в сердце Лунного Пилигрима. Иной раз он прятался за ветвистым дождём и наблюдал жизнь. Хихикающие подростки, мамаши с детьми, неповоротливые бабульки…

– Я у Макса такой смартфон видела, все приложения автоматом работают.

– Фигня! Я всё равно хочу тот самый, он потоньше и посимпатичней, – перебивали друг друга две пигалицы с портфелями, пыхтя и наваливаясь одна на другую.

Около песочницы топтался малыш лет полутора с бабушкой в берете.

– Паша, не лезь в песок, я кому сказала! Не трогай песок! – тявкала бабуля. Возникло ощущение, что она не с внуком гуляет, а преступника караулит.

В общем, всё как обычно, уныло и депрессивно. Лунный Пилигрим отодвинул ивовые ветки и, вздохнув, побрёл домой.

Старый деревянный домик Пили, обнесённый хлипким заборчиком, стоял в конце улицы на окраине серого города. Следом раскинулся небольшой лесок, занятый собачниками и лыжниками, а через дорогу краснело здание морга. Мимо него Пили топал каждый день в свой учебный ад.

Но теперь он был дома, вновь в своей мирной комнате у камина, который отец соорудил специально для сына. Почти вся его недолгая жизнь прошла здесь, среди книг, музыки и пламени огня. Шмякнув портфель у письменного стола из массива сосны, Пили пошёл обедать.

Дома была мама. Она работала риелтером, но в последние дни клиентов не было, поэтому Силина мастерила на кухне что-то вкусное. Готовила она не сказать, что отменно, но вполне съедобно, хотя терпеть не могла это дело. Почти все силы она отдавала квартирам и арендам, а в свободное время рисовала.

На этот раз из духовки пахло курицей и гречкой. Блюдо простое, но сытное. Мама отрезала куриную ногу, положила в тарелку с кашей и поставила перед сыном, а себе налила чаю.

– Привет, Пили, садись. Как сегодня дела в школе?

Мама с грустной надеждой заглянула в глаза сыну.

– Привет. Никак.

Пили не хотел и не видел смысла жаловаться. Начнётся суматоха, родители побегут в школу, устроят разбирательства, и он окажется не только в центре внимания класса, но и в центре внимания всей школы. Террор только усилится. Ну нет, уж лучше было бы умереть.

По таинственной причине Лунный Пилигрим не чувствовал никакой душевной связи со своими родителями. Интуиция говорила ему, что это посторонние люди, которые просто живут рядом и воспитывают его. Слова «мама» и «папа» Пили произносил не искренне, а потому, что их было надо произносить. Это захлёстывало ещё большим одиночеством его жизнь. Когда ночами Пили смотрел на небо, то звёзды и луну он ощущал своими родителями более, чем живущих рядом женщину и мужчину. Такое странное, щемящее чувство являлось Пили в виде привидения – тоски неодолимой.

– Может, тебе пойти погулять? Погода хорошая, – мама снова пробовала начать разговор.

– Не хочу.

– А как тебе бокс? Или плавание?

– Хватит, мам. Я не хочу быть боксёром.

– А чего же ты хочешь?

– Чтоб вы все отстали! – Пили бросил на мать раздражённый, отчаянный взгляд и метнулся в свою комнату, хлопнув дверью.

Усевшись напротив камина, Лунный Пилигрим, как всегда, начал кидать ветки в огонь. Пили смотрел на полку с книгами, но думал о своём. Мысли в голове мешались, как пузырьки в кипящей воде. Чтобы заплакать, эмоций не хватало, но на душе было паршиво. Очередная сухая ветка полетела в огонь.

– Кришшш! Кришш! Эй, парень, достань меня быстрей! – в пламени кто-то тихо, но отчаянно пищал.

– Ты кто? – спросил Лунный Пилигрим. Он уставился в камин, но никого не увидел.

– Ты смотришь прямо на меня! Да вот же я, доставай живей!

Пили наконец заметил на одной из веток небольшого чёрного паука с красными пятнышками на спине. Он трясся и метался по ветке.

Лунный Пилигрим схватил прутик с пауком и вытащил на пол.

– Трррррррух! Очень мерси, парень! Ты чуть меня не сжёг.

Паучок соскочил с ветки и запрыгал по полу.

– Ты… ты что, умеешь разговаривать?!

Пили всё ещё не понимал, где он находится: у себя в комнате или во сне.

– Как слышишь – умею, и вроде неплохо. Хых! – подмигнул маленький гость.

– Откуда ты такой взялся?

– Ты сам меня и принёс из леса, когда ветки заготавливал. Я в этой куче хвороста уже паутину успел сплести. Но, к несчастью, ты швырнул меня в кипяток.

– Это огонь, – поправил Пили.

Он первый раз за несколько дней улыбнулся, и глаза его засияли.

– Какая разница? Горячо и там, и там! А между тем, мне у тебя тут понравилось. Тепло, сухо и птиц нет.

Паучок принялся чистить лапки.

– Каких птиц?

– А ты такой большой, и не знаешь? Птицы – главные враги пауков. Сожрут и не подавятся.

– Хорошо, оставайся у меня! Ты классный.

Пили с любопытством разглядывал нового знакомого. Он никогда ещё не видел таких пауков. Глаз у животного видно не было, паучок фасонил лишь красными пятнами и длинными чёрными лапками.

– Как тебя зовут? – спросил Пили.

– Курт. Имя мне от прадеда досталось, только теперь краткое.

– А меня Пили. Лунный Пилигрим. И куда же тебя поместить? Может, в банку?

– Ещё чего! Обижаешь – в банку! Нет, я свободу люблю. Вон, угол над камином, видишь? Я бы там отличную паутину сплёл!

– Тут мы с тобой похожи! – заметил Пили. – Я тоже люблю свободу. Беги, плети свою паутину.

Лунный Пилигрим посадил Курта на палец, а затем перенёс в угол над камином.

– Очень мерси, Пили. Будем дружить, значит. У тебя есть друзья?

– Нет. Да и не сдались они мне!

– Почему так?

– Все издеваются надо мной. Думаешь, мне нужны такие друзья? Учителя меня терпят, я для них головная боль, родители достают… Но с тобой я бы подружился.

– Да ты антагонист. Молодец, это по-нашенски. Извини, побегу работать, надо до ночи успеть дом себе соорудить. А ты заходи, поболтаем!

Лунный Пилигрим ещё какое-то время смотрел на нового друга, затаив дыхание, и надеялся только, что не сошёл с ума.

2. Царство Покоя

Наступил ещё один школьный день. И снова он засыпал Пили насмешками. В этот раз шутовство начал Эпик.

– Твой отец уже поставил ему диагноз, Матиола? Когда нас, наконец, избавят от этого придурка?

– Увы, мы вынуждены терпеть Это до конца учёбы, – отозвалась Матиола, снисходительно глядя на Лунного Пилигрима, – если Тармо, конечно, не будет бегать по школе с ножом, – и девчонка засмеялась, привычно запрокинув голову.

– Так, что ли?! – Эпик свёл глаза в кучу, взял линейку с парты и стал ею размахивать в воздухе, вывалив язык.

Класс снова веселился. А Лунный Пилигрим краснел, но делал вид, что смотрит в окно.

– Печалька, – чуть не плакал от смеха друг Эпика Форс. – Если его упекут в психушку, кто нас тогда будет веселить? Я ж ради этого в школу хожу.

– Ладно, пусть отсвечивает, – согласился приятель, стукнув линейкой по голове Пили.

Дома Лунный Пилигрим сразу кинулся к камину. В углу Курт уже сладил симметричную паутину и сидел на ней с краю.

– Как сегодня дела, друг? – спросил паук, зевая. – Родители опять терроризируют?

– Не родители, а одноклассники, – снова повеселел Пили. Курт казался забавным и беззаботным.

– Какая разница? Привитимы все одинаковые.

– Привитимы? Кто это?

– Эээ… Ну, это такие… – вопрос явно смутил Курта. – В общем, так называют людей в Царстве Покоя. Это наш параллельный мир, мир пауков. Мы прячемся там от врагов: от ящериц, змей и птиц. Там темно, и кроме гигантского озера и деревьев, ничего нет. Привитимы не знают о Царстве Покоя. Но ты не похож на привитимов, будто из другого мяса.

– И где же оно, это ваше царство? – не поверил Пили.

– Мы попадаем туда через паутину. Если сесть в центре и сильно раскачаться, то тебя выбросит в Царство Покоя.

– А я могу попасть туда?

– Кто ж знает? Там ещё не было людей. Давай попробуем: раскачай центр паутины.

– Постой, Курт, а как мне попасть назад? Ну, на случай, если вдруг у меня получится.

– Тебе надо будет найти мою паутину. Да, именно мою. В Царстве Покоя она тоже есть. Там у всех пауков своя паутина и свой выход. У каждого – на отдельном дереве. Я пойду с тобой, назад вместе выберемся. Давай так: я лезу в центр паутины, а ты раскачиваешь меня.

– Давай!

Курт побежал к центру своей сети и замер там. Лунный Пилигрим неуверенно дотронулся до паука и отдернул руку.

– Ну же, Пили, не тормози! Или я улечу без тебя. У меня там встреча, – затарахтел Курт.

Пили попробовал ещё раз. Курт начал раскачиваться. Лунный Пилигрим понял, что проваливается в пространстве. В глазах потемнело, а уши заложило, как в самолёте. Пили сглотнул и зажмурился.

– Эй, друг ситный, вот мы и здесь. Только ты мелкий какой-то… Ах, да! Совсем забыл, вот же засада! В Царстве Покоя мы больше, чем в земной жизни.

– Ааааа! Ого! – открыв глаза, Лунный Пилигрим вспотел от ужаса. Он сидел на чёрной с красными пятнами спине у Курта, который теперь был больше Пили раз в десять.

– Извини, что не предупредил. Забылось. Эй, держись там!

– Было бы за что… – Пили как мог ухватился за спину паука и осмотрелся.

Куда ни глянь, кругом вода. Спокойная, тёмная, ни волн, ни течений… И, как острова, метрах в двадцати друг от друга, из воды росли ивы. Первобытные и красивые, похожие на ту, земную, которую так полюбил Пили. Их ветви чуть колыхались, доставая до воды. А стволы были опутаны сетями паутины. Вокруг густел сумрак. Ни солнца, ни звёзд, ни облаков… Лишь тёмно-синий дикий воздух на все четыре стороны. Пахло свежестью утреннего тумана, но холода Пили не чувствовал, потому что ветер отсутствовал. Больше в Царстве Покоя не было ничего. Кое-где Лунный Пилигрим видел других пауков, таких же больших, как и Курт, но разных расцветок и видов. Многие из них спали, но некоторые торопились по паучьим делам. Они бежали прямо по воде, и тут только Пили заметил, что Курт тоже стоит на воде всеми восемью лапами.

– Курт, как это… как ты по воде ходишь?

– Как-как? Как водомерки, – подмигнул Курт. – Слыхал про таких? Поехали!

И паук осторожно побежал по воде, стараясь не уронить друга. Курт балансировал меж деревьев, и казалось, будто он катается на коньках по воде. По обеим сторонам неспешно мелькали ивы, распустив длинные ветви, словно волосы русалок. Лунный Пилигрим чувствовал себя, как в сказке. Этот потусторонний мир захватил его сердце, как когда-то захватил огонь. Но огонь был земной стихией, а здесь был целый мир! Гипнотический, мрачный, жутковатый, но мир. И Пили полюбил его. Это было его измерение, его родное, потому что мир людей Лунный Пилигрим не понимал, а люди не принимали его. Он чувствовал, что Царство Покоя придаёт ему сил, словно заряжает энергией.

Пили начал приходить в себя, но взгляд его ещё плутал среди пейзажей паучьей долины.

– Курт, а что под водой? Она такая тёмная, что ничего не видно.

– Там покоятся наши предки и собратья. Тех, кто умер, хоронят там, под водой. Это в каком-то смысле наше священное место. Вроде ваших храмов.

– А куда мы идём?

– У меня назначена встреча с одной дамой. Её зовут Каракава, она моя подруга. Мы жили вместе в лесу, пока я не переселился к тебе.

– Офигеть! И ты с ней встречаешься здесь? Сейчас?

– Да, у её дерева. Мы почти прибыли.

Пили увидел, что на одном из деревьев висел здоровый паук, такой же, как Курт, только чуть поменьше. Паук болтался на двух передних лапах, путаясь в ветвях ивы и шипел, как подгорающий омлет.

– Каракава, что с тобой? – Курт подскочил к дереву и закружил возле паучихи.

– Я запуталась. Кришшшшшш! Помоги!

– Давай я, я помогу! Погоди! – предложил Пили.

Лунный Пилигрим, балансируя на спине Курта, ухватился за ивовые ветки, а затем полез к паучихе. В глазах Пили загорелась жизнь. Он неуклюже перебирал ветки, удивляясь, откуда взялся в нём этот безумный порыв. Перед ним оказались лапы паучихи, которые запутались в прутьях и беспомощно дёргались. Пили принялся расплетать ивовые верёвки, одну за другой, стараясь освободить обе лапы сразу.

– Только аккуратнее там, слышишь? – просил Курт.

– Сейчас-сейчас, уже почти…

Через минуту паучиха стояла на воде всеми лапами.

– Очень мерси, Пили! Вот что значит друг! Что бы я без тебя делал, – сказал Курт, когда Лунный Пилигрим опускался на его спину. – И угораздило же тебя так, Каракава!

– И я тебя благодарю, молодой человек, – подхватила Каракава, – почему ты здесь?

– Я тут… – начал было Лунный Пилигрим, но Курт перебил его:

– Это мой новый друг со странным именем Лунный Пилигрим, я теперь живу у него. Приволок меня из нашего любимого леса вместе с кучей хвороста, сам того не ведая. Он хоть и привитим, но совсем на них не похож. Пили, это моя невеста, Каракава.

– Повезло тебе, мой дорогой, этот мальчик стоит того, чтобы называться другом. —

Надеюсь, и моим тоже.

Каракава наклонила голову в знак почтения.

– Он будет счастлив, – сказал Курт, и они побрели по немому озеру: два паука и Пили, прицепленный, словно рюкзак, к спине одного из пауков.

– Слушайте, а как вы научились разговаривать? Вас кто-то учил специально?

– Эх, ты… мы уже веков двести умеем. Это ещё древний Одинец поделился с нами своим письмом. Когда-то давно он передал нашим предкам славянские черты и резы и научил ими пользоваться. Ну а потом… потом мы учились у Константина философа и брата его Мефодия понимать азбуку. Тогда много наших сидело у этих двоих в Моравии и обучалось грамоте.

– Кто такой этот Одинец?

– Древний Хранитель Мудрости, почитай что кто-то из богов.

Лунный Пилигрим молчал. Череда мистических происшествий воспалила его сознание, и Пили погрузился в себя, чтобы переварить и успокоить мятежные впечатления, тем более, что это было его обычное состояние.

Из прострации Пили вытащил Курт.

– Друг, что это там у тебя тарахтит?

– А? Где?

Лунный Пилигрим прислушался. В его кармане как всегда лежала леска с фосфорными бусинами, которые чуть слышно стучали друг о друга. Пили достал её и показал паукам.

– Это фосфор. Светящиеся бусины, – ответил Лунный Пилигрим.

Белые горошины осветили синий сумрак, словно фонарь глухую улицу..

– Ничего себе! – сказал Курт, – вот это прожектор!

«Странно, – подумал Пили, – обычно они так не светятся».

– У меня мысль, – предложил он, – Курт, давай привяжем эти бусины к твоему дереву, и я всегда смогу найти дорогу домой!

– Неплохая идея, парень! А, как считаешь, Каракава?

– Это забавно. Пусть так и будет. Мне и самой они помогут быстрее найти твою берлогу.

Пили поравнялся с деревом Курта и привязал леску к одной из веток. Бусины осветили иву, и бледно-зелёный туман окутал её со всех сторон.

– Красота какая, – сказала Каракава. Друзья застыли, будто перед картиной великого художника.

Курт вздохнул.

– Что ж, нам пора, Пили. До встречи, моя дорогая Каракава.

– До встречи, Курт, до встречи, Пили. Надеюсь, скоро увидимся!

Каракава махнула лапой на прощанье, и её друзья исчезли в кроне озарённого дерева.

***

Курт и его мир так захлестнули Лунного Пилигрима бездонными впечатлениями, что он ни о чём больше думать не мог. Страсть вытеснила прострацию сознания, в которой Пили пребывал всё время, пока себя помнил. Так бывает, когда удаётся найти дело всей жизни, или когда коллекционер находит последний и самый дорогой экспонат.

Попав в свою комнату, Пили кинулся к столу и включил ноутбук. Он загорелся целью изучить всё, что касается чёрных пауков с красными пятнами на спине, где они живут, чем питаются, и известно ли миру что-нибудь о Царстве Покоя. Когда Лунный Пилигрим начал читать, у него вспотели ладони и холод ударил в солнечное сплетение. Курт был пауком из вида каракуртов – одного из самых ядовитых видов на планете. Его яд в двенадцать раз сильнее яда гремучей змеи. Пили прочитал, что кусаются только самки и уже было расслабился, но… Каракава! В голове опять помутилось. «Что было бы со мной, укуси меня она там, в Царстве Покоя?! – думал Лунный Пилигрим, – наверняка, я бы и понять ничего не успел!» Осложняло положение Пили и то, что ни о каком паучьем царстве Интернет ничего не знал. Но сейчас Лунного Пилигрима больше заботила не столько собственная безопасность, сколько вопрос, что теперь ему со всем этим добром делать.

«Рассказать родителям? Но это вызовет нехилый интерес всех, кого только можно, – Пили отодвинул ноутбук и уставился в точку. – Я попаду в центр внимания, чего я не переношу… Да и как ещё Курт с Каракавой посмотрят на это?.. Если уж и говорить кому, то нужно спросить их разрешения, всё-таки это их мир, их территория. Выйдет по-хамски, если я всем расскажу про Царство Покоя без ведома Курта. Он об этом не просил. И наша с ним дружба, скорее всего, на этом и прекратится. А то ещё и в психушку упекут. Плохая идея! Что же ещё? Держать в тайне? А дальше? Шнырять в иной мир втихаря и быть заложником ситуации? Слишком тяжёлый груз будет для моего и без того непростого мозга, и тогда я в самом деле рехнусь!»

Пили кое-как утряс в голове калейдоскоп мыслей. Он успокоился тем, что никто не требовал от него немедленного решения паучьей проблемы. «Ладно, – подумал Лунный Пилигрим, – там видно будет, что делать. А пока буду изучать каракуртов и их яд. Интересно, существует ли противоядие?..» С этими мыслями Пили и заснул, мечтая о том, каким знатоком пауков он станет.

На следующий день Пили помчался в книжный сквозь промозглый северный город за самой большой энциклопедией про пауков. Купив три книги, Лунный Пилигрим уселся с ними дома у камина и начал читать. Никогда ещё он не читал ничего с таким азартом. Временами Пили отрывался от чтения, глядя в огонь, чтобы переварить информацию.

Противоядие от укуса каракурта существовало, но не было безвредным. Пили овладела идея найти антидот получше. Возможность общения с пауками придавала Лунному Пилигриму уверенности в том, что никто не сможет сделать это лучше него. Всё свободное время Пили проводил за чтением литературы и Интернета. Он искал информацию обо всём, что касалось каракуртов, и засиживался до поздней ночи.

В школе дела шли по-прежнему. Эпик и Матиола развлекали весь класс, издеваясь над Пили. Но теперь ему вряд ли было хоть какое-то дело до этой неприятности. Лунного Пилигрима поглотил его новый мир. Пили шёл из школы, как всегда, занятый размышлениями, не обращая внимания на мелкий дождь. Навстречу ковылял мужик лет шестидесяти с белой собакой. Это был сосед, он жил неподалёку, и собака его по кличке Шельма славилась на весь район дурным нравом. Пили шагал мимо, и заляпанная грязью Шельма вдруг вцепилась ему в ногу. Он опешил от неожиданности и шока, но не стал ничего предпринимать, лишь остолбенел и дёрнул ногой.

– Ты что, сдурела совсем?! – проорал мужик своей псине.

Лунный Пилигрим молча глянул на них и пошёл своей дорогой.

– Эй, слушай! – обратился мужик к Пили. – Сильно она тебя?

– Не слабо, – ответил Пили и зашагал дальше. «Ну я и лузер! – подумал он, подходя к дому. – Любой другой накостылял бы этой псине сразу, да ещё и хозяину поддал бы. А я вечно в ступор впадаю в таких делах. Какой же я урод!»

Укус был в самом деле неслабый, но Пили никому ничего не сказал. Он лишь обработал рану перекисью водорода и забыл о ней. Дома его ждало занятие поинтересней, чем хлопоты с раной. Если родители были дома, Пили кидался к книгам. Если дома никого не было, он уносился в Царство Покоя, иногда с Куртом, иногда без него, просто полюбоваться красотами со спины паука или с ветки красавицы-ивы. Пили был там один, без людей, и ему это нравилось. Он сидел на шершавой толстой ветке и упивался уникальной возможностью отгородиться от людей паутиной, в любой момент послать всех к чертям и раствориться в одном ему принадлежащем Царстве, да так, чтобы никто не нашёл. Лунный Пилигрим отыскал личную шапку-невидимку, и был этим счастлив. Только одно его огорчало: необходимость возвращаться на землю.

Родители Пили тоже заметно повеселели с тех пор, как их сын увлёкся изучением паукообразных. Мама с восторгом смотрела, как Пили читает и боялась лишний раз нарушить тишину или убить его интерес замечаниями не по теме. Отца настораживал странный интерес сына, но он в целом был доволен, что у Пили появилось хобби.

Вскоре в малоизвестной новостной статье Пили вычитал об одном случае, который заставил его задуматься. Год назад в одном регионе было зарегистрировано несколько укушенных каракуртами людей, причём в одной деревне. Все они выжили, но интересное было не в этом. Источник укусов обнаружили на придомовом участке пожилой пары. За сараем двух стариков, в куче досок и мусора нашли целую колонию каракуртов, несколько десятков особей. Когда пауков отыскали, они все были мертвы по непонятной причине. Также в статье мелькнула фраза о том, что свалка с пауками была усыпана фосфорным порошком. Но, казалось, на этот факт внимания никто не обратил. Кроме Лунного Пилигрима.