Czytaj książkę: «Белочка во сне и наяву»

Глава 1

Не стоит унывать, когда вам на голову градом сыплются мелкие неприятности. Значит, жизнь разменяла на них какую-то одну большую беду…

Я посмотрела на неработающую СВЧ-печь. Правило трех гадостей, как всегда, сработало безотказно. Что это такое? Поясню на собственном примере. Если, встав утром с постели, вы наступили на мирно спящую на коврике мопсиху, а та от неожиданности и возмущения напрудила огромную лужу, то это первый пинок от богини неудачи, за которым непременно должны последовать еще два. Как только случится третья засада, можно спокойно выдохнуть – на сегодня все. Но завтра вы снова можете споткнуться о похрапывающую на паласе собачку, упасть на нее, а она… Думаю, не стоит продолжать, всем все понятно. Итак, лужу, сделанную десять минут назад Фирой, я уже убрала. А вот теперь сломалась СВЧ-печка. Что же будет, так сказать, на третье? И тут ожила трубка домашнего телефона.

– Можно госпожу Краузе? – спросил приятный мужской голос.

Я удивилась, ведь до сих пор нашей няне никто не звонил, и крикнула:

– Роза Леопольдовна, вас к телефону!

– Меня? – переспросила она, вплывая на кухню. – Кто?

– Он не представился, – ответила я и ушла в ванную.

Минут через десять в дверь раздался стук.

– Сейчас выйду! – откликнулась я. – Кто там такой нетерпеливый? Егор, ты?

– Нет, – неожиданно ответила Краузе. – Простите, Лампа, у нас форс-мажор.

Забыв накрасить второй глаз, я выскочила в коридор.

– В чем дело?

Няня смутилась.

– Простите, мне нужно отлучиться, срочно. Давайте считать сегодняшний день моим выходным? Хотя нет, в связи с внезапностью просьбы лучше приравняем его к трем свободным, в этом месяце я больше отдыхать не буду. Хорошо?

– Ладно, – растерянно согласилась я. – Может, вам нужны деньги?

– Спасибо, нет.

– Какая-нибудь помощь требуется?

– Все в полном порядке, – быстро заверила няня, – просто мне надо отбежать ненадолго. Извините, Лампа, вам придется самой отвести Кису в детский центр. А я ее оттуда заберу.

– Попрошу Егора по дороге в школу забросить сестру в садик, – ответила я. – Мне на работу надо.

– Вы забыли? – удивилась Роза Леопольдовна. – В стране майские праздники, сегодня в пять утра Егорушка с классом улетел на неделю в Италию.

Мне стало стыдно, и я укорила себя: да уж, Евлампия Андреевна, отличная из тебя родительница получилась, мальчик ушел из дома на рассвете, а приемная мать даже не пошевелилась.

– Егор решил вас не будить, – продолжала Краузе. – И завтракать не стал, сказал: «Пусть Лампа спокойно спит, не надо шуметь, я поем в самолете».

Я открыла было рот, чтобы поинтересоваться, как он решил добираться до аэропорта «Шереметьево», но няня опередила меня, пояснив:

– За мальчиком отец его одноклассника Васи Рогова заехал. Вы же знаете Егорушку, он самостоятельный¹.

– Это точно, – пробормотала я, кляня свою забывчивость. – Подчас даже излишне независим, считает себя взрослым мужчиной. Хорошо, я доставлю Кису в центр.

– Сегодня там праздник, посвященный Первомаю, – предупредила Краузе.

– Ага, – кивнула я. – Надо принести воспитательницам торт?

– Нет, нет, – возразила Роза Леопольдовна, – деньги на десерт и небольшие презенты родители сдавали еще в начале апреля. Пожалуйста, будьте аккуратны с белкой.

– С кем? – не сообразила я.

– Кисонька, подойди сюда… – позвала няня.

Раздалось бодрое цоканье коготков по полу – первыми на зов явились мопсихи. Они сели у ног Краузе и задрали складчатые морды. В больших выпуклых глазах собак явственно читались все их мысли: «Зачем зовут девочку? Ее, наверное, угостят печеньем. А нам достанется? Хотя мы скромные, подберем и крошки, которые уронит малышка. А вот когда Лампа и Роза отвернутся, отнимем у нее бисквит».

– Солнышко, ты где? Иди к нам, – повторила няня.

– Хвост застрял, – пропищала в ответ Киса, – зацепился… Все, оторвала.

В конце длинного коридора показалась маленькая фигурка и стала медленно приближаться. Девочка выглядела как-то странно – казалась слишком толстой, на голове у нее появились большие, торчащие вверх треугольные уши, а из-за спины выглядывало нечто рыжее, клокастое, изогнутое. И что за наряд на ней? Комбинезон, сшитый мехом наружу? Зачем она его надела в начале мая?

Крошка наконец подошла к нам, и я не удержала возгласа:

– Чудовищно!

– Это костюм белки, мы с трудом его раздобыли, – сказала Роза Леопольдовна. – Я уже говорила, что в детском центре праздник, дети специально к Первомаю поставили спектакль «Маша и три медведя».

– Я бельчонок Марфа! – гордо заявила Киса. – Вон какие зубы! Они не настоящие, зато торчат далеко. Видишь?

– Разве в этой сказке есть грызун? – стараясь не расхохотаться во весь голос, спросила я.

Киса ответила:

– Там еще зайчик, петушок, мышка, собачка…

– Ты случайно не перепутала ее с «Репкой»? – перебила я девочку. – Хотя вроде заяц и петух репу из грядки не тащили.

Киса, не ответив, продолжала перечислять действующих лиц спектакля:

– А еще жираф, слон, обезьянка…

Роза Леопольдовна поправила пышный хвост, торчавший за спиной подопечной.

– Где твой рюкзачок?

– Сейчас принесу, – деловито сообщила Киса и удалилась.

Няня с укоризной посмотрела на меня.

– Дорогая Лампа, нам очень повезло с детским центром «Счастливая звезда». Его можно посещать не каждый день, а когда хочется, он работает без праздников и выходных. Там отличные воспитатели, приятные детки, интересные занятия, а главное, девочка в этом садике не болеет. И она очень гордится ролью белки, выучила стишок. Вы уж не обращайте внимания на сценарий, постановщикам пришлось ввести в сказку побольше персонажей, чтобы каждый ребенок оказался занят.

Я начала оправдываться:

– Я просто так спросила. Подумала, может, я забыла сказку про Машу и медведей, вроде в ней только девочка и мишки.

Роза посмотрела на часы.

– Вам пора, а то опоздаете, представление начнется в десять.

Когда я, одетая, причесанная, с сумкой в руке вошла в холл, Киса, по-прежнему в образе белки, смирно сидела на стуле.

– А где няня? – спросила я.

– Ушла, – ответила девочка.

– Давай снимем костюмчик, – сказала я.

Входная дверь приоткрылась, в щели показалась голова Розы Леопольдовны:

– Совсем забыла предупредить! Наряд белки не стаскивайте, потом не наденете, это очень трудно. Пусть Киса так идет. После представления ее воспитательница переоденет, обычные вещи в рюкзачке.

– Хорошо, – кивнула я.

– Центр недалеко, – тараторила Краузе, – прогуляйтесь пешочком, а то в машине хвост помнете. Я его тщательно расчесала, распушила. На улице тепло, наряд из искусственного меха, девочка не простудится.

Роза Леопольдовна исчезла.

Я взяла малышку за руку.

– Ну, потопали. И правда, как бы не опоздать.

На улице никто из прохожих не показывал на нас пальцем, и мы с Кисой спокойно спустились в подземный переход, благополучно очутились на другой стороне проспекта, свернули налево и через пару секунд дошли до магазинчика с вывеской «Ваш личный гастроном». Я не люблю эту торговую точку, открытую круглосуточно. Там работает отдел с подозрительно дешевым алкоголем, и у определенной категории граждан он очень популярен именно из-за низких цен на спиртное. Вот и сейчас на ступеньках стоял помятый мужичонка, явно поджидая, когда начнут торговать водкой и можно будет разжиться бутылочкой. Нам с Кисой предстояло пройти мимо мини-маркета, повернуть направо и пройти еще метров триста до калитки детского центра.

Мы приблизились к мужику, а тот вдруг вытаращил глаза, перекрестился и прошептал:

– Она существует… – Затем стал тихо оседать на грязную лестницу.

– Вам плохо? – испугалась я.

– Изыди, сатана… – прошептал дядька. – Сгинь, рассыпься…

Киса начала пританцовывать на месте, разводя в стороны руки-лапы, потом громко завела:

– Хорошо живет на свете белка, ух! Оттого поет она эту песню вслух!

Я невольно усмехнулась. Тот, кто написал сценарий к детскому празднику, не очень-то был озабочен такой ерундой, как авторское право, и преспокойно переделал песенку из культового мультфильма².

– Помогите, – посинел алкоголик, – умираю. Прощайте, люди, она пришла.

– Ага, допился, скотина, до белочки! – заорал за моей спиной пронзительный голос.

Я обернулась и увидела растрепанную тетку в засаленном, линялом, некогда розовом стеганом халате и стоптанных тапочках в виде кошек.

– Катька, помираю, – прошептал пьянчужка, – доктора вызови.

– Скалкой тебе по лбу! – взвилась баба. И оглушительно чихнув, продолжала вопить: – Только отвернулась, а он из дома сиганул, последние рубли из коробки упер! Глянула в окно – где мое сокровище? Где Колька? У чертова магазина топчется! Да чтоб тебя подняло, подбросило и о землю шмякнуло!

– Катя, Катя, ты ее видишь? – слабым голосом прошептал Николай.

Екатерина подбоченилась.

– Кого? Белку? Рыжую с хвостом? Нет тут никого!

Мужичонка закрыл глаза, улегся на ступеньки и замер.

– Ну, спасибо тебе, – с чувством сказала баба, оборачиваясь ко мне. – Напугала идиота насмерть, так ему и надо. Сто разов ему твердила: допьешься до белочки, помрешь в одночасье, как шурин. А мой благоверный в ответ: «Санек запойный был, вот его шиза и убила. Ко мне белка не придет, потому что я по чуть-чуть употребляю, не более пол-литра в день». Прям повезло, что вы мимо шли, прям радостно. Чего рекламируете? Орешки? Конфеты?

Я схватила Кису за лохматую лапу, пошла вперед и обернулась. Николай по-прежнему лежал без движения, супруга пинала его ногой.

– Екатерина, вы бы вызвали врача, – попыталась я ее образумить, – похоже, человеку плохо.

– Да че с ним сделается? – огрызнулась добрая женушка. – Всю ночь где-то шатался, с друганами квасил, утром приперся, деньги схапал и опять за водярой намылился. Если кому тут и худо, так это мне. Прикидывается урод, изображает, что помирает. А вот мне и впрямь худо. Спину второй день ломит, словно палкой побили, аппетит пропал, в глаза как будто песку натрусили, голова на части разваливается, всю ночь меня в ознобе трясло, а сейчас жарко стало. Из-за муженька, идиота, и заболела, температура от нервов, которые этот алкаш истрепал, поднялась. Да чтоб ты сдох, гад! Двадцать пять лет живу с иродом, сил уж нет терпеть. Ненавижу его!

– Так разведитесь, – не выдержала я.

– Ишь ты какая! – заголосила баба. – А квартира? Мебель? Дачный участок? Машина? Все ж делить придется! Колька свою половину живо профукает и ко мне назад заявится голым. Ну уж нет, лучше подожду, пока он, как шурин, до могилы допьется. И детям отец нужен, их у нас трое. Слышь, ты заработать хочешь? Оставь свой телефончик. Я бабам про белку расскажу, тебя все приглашать станут. Мужиков пугать надо. Вон как Колька тихо лежит, даже про бутылку не вспоминает. Любо-дорого посмотреть.

Я потащила Кису вперед, а в спину летел визгливый голос:

– Эй! Куда? Заработаете хорошо!

– Почему дядя испугался? – спросила Киса, когда мы очутились в детском центре.

У меня нашелся подходящий ответ:

– Он никогда не видел живых белок, только на картинках в книжках.

– И в зоопарк не ходил? – удивилась малышка.

Я поправила пышный беличий хвост.

– Некогда ему, работы много.

– Как у тебя, – подытожила девочка, – и у Макса. Когда он домой прилетит?

– Через три недели, – вздохнула я. – Привезет всем из Германии подарки.

– Ой, какой роскошный наряд! – восхитилась воспитательница Валентина Васильевна, появляясь в раздевалке. – Кто его тебе сшил?

Киса запрыгала.

– Егор в Интернете купил, там все продается. Ля-ля-ля…

Весело напевая, Киса убежала в группу.

– Ох уж эти современные дети… – вздохнула Валентина Васильевна. – Ничем их не удивишь, про компьютер и Интернет с пеленок знают. Идите скорее в зал, а то вам места не хватит, родителей много.

– Я не планировала остаться, – честно призналась я, – мне на работу надо.

Воспитательница понизила голос:

– Евлампия Андреевна, представляете, как Кисе будет обидно? Ко всем детям родственники пришли, а к ней нет. Девочка старалась, учила стихи, у нее ответственная роль.

– Пора начинать, – громовым басом произнесла, входя в раздевалку, преподавательница физкультуры Анна Семеновна. – Иди, Валя, садись за фортепьяно. Здравствуйте, Лампа. Что, вам негде сесть? Сейчас табуретку принесем.

Я во все глаза уставилась на стокилограммовую женщину. Как-то она странно сегодня нарядилась: коротенькое розовое платье фасона «бэби-долл» с торчащей колоколом пышной юбочкой и рукавчиками фонариками, белые гольфы с кисточками и капроновый голубой бант в выкрашенных в баклажановый цвет волосах.

– Рита, принеси в зал стулья! – крикнула, обернувшись, Анна. – Ой, кажется, на спине лиф лопнул… Валя, глянь, пожалуйста.

– Полный порядок, – заверила коллега. – Но ты, на всякий случай, не очень активно двигайся.

– Красивый наряд, только слегка вам мал, – пробормотала я.

– Большего размера в прокате не было, – улыбнулась Аня. – Я сегодня исполняю роль девочки Маши, а наш сторож Василий Петрович – медведица.

– Ну да, ну да, – забубнила я себе под нос.

– Все девочки в центре хотели получить роль главной героини, – пояснила Валентина. – Маша одна, а желающих ее играть двадцать человек, думали, думали, как их не обидеть, и решили: Машенькой будет Анна, тогда никаких конфликтов, слез и зависти не возникнет.

– А мальчики, надо так понимать, рвались изображать медведицу, – улыбнулась я.

– Наоборот, – возразила Аня, – никто не хотел, она же сердитая. Пришлось привлекать Василия. А ее медвежата вредные ябеды, поэтому их мы вообще вычеркнули. Вместо них у нас белые лебеди, которые Машу спасают и уносят в корзинке.

Я опешила. Интересно, где креативные педагоги-писательницы разыскали плетеную емкость, куда поместится пышнотелая Анна Семеновна? Взяли напрокат гондолу, которую подвешивают к гигантским воздушным шарам?

Из коридора раздалось дребезжание.

– Первый звонок! – засуетилась «Машенька» и умчалась.

Валентина Васильевна сложила ладони домиком:

– Лампа, дорогая, спектакль длится всего полчаса! Поддержите Кису!

– Хорошо, – согласилась я и направилась в зал.

Глава 2

Представление действительно закончилось быстро, но после него пришлось переодевать Кису. Покинула детский центр я лишь в одиннадцать и побежала на парковку за своей машиной, одновременно пытаясь связаться с Ниной Феликсовной Зуевой. Как назло, та не снимала трубку. Я уже хотела положить телефон в карман, но он вдруг зазвонил, и на дисплее высветилось «Вадим». Меня разыскивал сын Нины.

– Ты где? – забыв поздороваться, спросил он.

– В пробке застряла, – жалобно соврала я.

– На дорогах беда, – посетовал парень. – Ладно, дуй прямо к заказчику, не заезжай в офис. Улица Новодальская, дом шесть. Успеешь к половине двенадцатого?

– Мчусь во весь опор, – пообещала я, радуясь тому, что нахожусь совсем рядом. До Новодальской мне пять минут езды.

– Поскольку нам заранее поговорить не удалось, попробую объяснить по телефону, что от нас хочет заказчик… – начал Вадик. Но в ту же секунду я услышала равнодушный механический голос, сообщивший, что «Абонент находится вне зоны действия сети». Вадим попал в «яму» мобильной связи.

– Вот она! Держи ее! – неожиданно заголосил пронзительный дискант. – Ходит с белкой, людей насмерть запугивает. Арестуйте ее! Пусть нам лечение оплачивает. Эй, тебе говорю, тормози, блин!

Я остановилась у ступеней гастронома, на которых, подбоченясь, стояла Екатерина, жена алкоголика, испугавшегося Кисы в костюме белочки. У тротуара была припаркована полицейская машина, а рядом с теткой топтался толстый опер с безнадежно унылым выражением лица.

– Вы ко мне обращаетесь? – посмотрела я на бабу в халате.

– К тебе, тварь! – завизжала Катерина. – Гони деньги прямо сейчас. Мне надо медсестрам заплатить, нянькам, врачам, да еще жрачку в палату таскать. Откуда у меня средства? Муж пьянчуга убогий, чтоб он сдох поскорей, а дома трое детишек по лавкам! Зато ты по улицам рассекаешь с кожаной торбой через плечо, какой у меня даже для праздника нет. И в туфлях на красной подметке. Я телевизор смотрю, знаю, сколько такие стоят. Обокрали Россию, жируют на наши народные деньги!

Я растерялась и попятилась. Весной и осенью у психически больных людей начинается обострение. Похоже, багровая от злости мадам не приняла сегодня свои таблетки.

– Гадина! – завопила Екатерина. И бросилась на меня, попыталась вырвать из моих рук сумку, которую Макс привез мне из Америки.

– Гражданка, прекратите, соблюдайте тишину и порядок, – устало произнес полицейский, хватая хулиганку за локти. Затем повернул голову ко мне: – А вы, гражданка, знаете эту гражданку?

– Она моего мужика белкой насмерть пуганула! – еще громче заголосила супруга алкаша.

– Гражданочка, прикусите язык, – рассвирепел страж порядка.

Куда там! Катерина продолжала орать, перемежая каждую фразу ругательствами, в том числе и матерными. Наконец я поняла, что произошло.

Когда мы с Кисой ушли в садик, «добрая» жена перестала пинать ногами своего неподвижно лежащего благоверного, наклонилась над ним, чтобы надавать пощечин, и обнаружила, что тот вроде и не дышит. С криком «Убили!» Екатерина кинулась в супермаркет, продавцы вызвали «Скорую» и полицию. На удивление, обе службы прикатили через пять минут, и выяснилось, что Николай жив, но у него случился сердечный приступ. Молодой врач, видимо только-только получивший диплом, сказал:

– У больного на лице застыло выражение ужаса. А от страха даже совершенно здоровый человек может умереть. Кто-нибудь недавно напугал его?

Катерина моментально вспомнила про нас с Кисой. И вот теперь злобная баба желает, чтобы я прямо сию минуту достала из сумки миллион рублей наличными и отдала ей на лечение любимого супруга и прокорм трех деток, младший из которых сейчас служит в армии.

– Если вы посадите Екатерину в свою машину, то я объясню вам, о какой белке идет речь, – пообещала я полицейскому.

– Серега! – заорал тот. – Хорош кофе пить, помоги!

Из служебного автомобиля высунулся молодой парень:

– Чего делать надо, Виктор Михайлович?

– Забери гражданку и запиши ее показания, – велел старший коллега. – А вы, гражданка, повторите свои претензии ответственному сотруднику, их надо зафиксировать для дальнейшего хода следствия. Понятно, гражданка?

– С места не сдвинусь, пока она мне не заплатит, – уперлась Екатерина.

Открыв сумку, я показала скандалистке ее содержимое.

– Миллион занимает довольно много места, это десять пачек по сто тысяч, даже в самых крупных купюрах получится внушительная куча ассигнаций. Смотрите, у меня с собой ничего подобного нет!

– Если ваши слова, гражданка, не записать, то они просто бла-бла, – подхватил Виктор Михайлович. – Их к делу не пришьешь. А коли на бумаге будут, тогда это документ. Ступайте в машину, гражданка!

Екатерина неожиданно притихла, сделала пару шагов в сторону бело-синего «Форда». Но обернулась и прошипела:

– Кабы ты на месте расплатилась, дешевле бы обошлось. А по суду я с тебя десять «лимонов» срежу. Лишила семью кормильца, стерва! – И она потрусила к полицейской машине.

Я достала из сумочки служебное удостоверение, паспорт и быстро рассказала Виктору Михайловичу о празднике в детском садике, о Кисе в костюме белочки и нашей встрече с алкоголиком и его «любящей» супругой.

– Шизеет народ от Интернета, – сделал вывод страж порядка, – мозг от излучения гибнет. А ты что, из наших? Ушла в коммерческую структуру? Хорошо платят?

– Не жалуюсь, – улыбнулась я. – Но прежде не имела отношения к правоохранительным органам, по образованию я музыкант, когда-то в оркестре на арфе играла. Неужели будете заводить дело о белке?

– Ты в другом мире служишь, – устало произнес Виктор Михайлович, – а у нас теперь дурдом. Гайки закрутили, резьбу сорвали, денег платят пшик, а требуют столько, что пожрать некогда. Нынче на любой пук гражданина велено оперативно реагировать. Вон вчера вызвали на квартиру… Там коммуналка, двое соседей. У одного из клетки морская свинка удрала и второго укусила. Раньше я бы дураков успокоил, пожурил, лекцию на тему «Давайте жить дружно» прочитал и мирно уехал. А сейчас что? Пиши, Виктор Михайлович, гору бумаг!

– Дело о морской свинке? – захихикала я. – Прикольно. Кого к суду привлекут?

– Вообще-то за животное хозяин отвечает, – хмуро пояснил полицейский. – Но я выкрутился, указал в документе: «В домашних условиях содержится дикое животное, которое, по своей глупости, является не дрессируемым. Злого умысла в произошедшем укушении не просматривается и нет мотива». Ты мне оставь свои координаты, могут понадобиться. Мы с Серегой сейчас эту бабень утихомирить попытаемся, но если она в раж войдет, придется тебя вызывать, показания записывать.

Я протянула ему визитку:

– Звоните в любое время.

Виктор Михайлович кашлянул и привычно произнес:

– Можете быть свободны, гражданка.

Я быстро пошла вперед. Но вдруг услышала:

– Евлампия! – И обернулась.

– У вас в конторе новых сотрудников часом не ищут? – поинтересовался полицейский.

– Пока нет, – ответила я.

– Жаль, – расстроился Виктор Михайлович. – Мигом бы работу поменял. Жена запилила, шубу ей охота и сумку вроде твоей.

Решив ничего больше не говорить, я побежала на стоянку.

К дому на Новодальской мне удалось подъехать на минуту раньше Вадима.

– Молодец, не опоздала, – похвалил меня Зуев. – Сейчас мама подкатит, вместе пойдем к заказчику. Зовут его Герман Фомин. Бизнесмен, торгует то ли рыбой, то ли мясом, в общем, продуктами. В деньгах не стеснен, решил изменить дизайн гостиной. Наша задача расспросить мужика и понять, чего конкретно он хочет. А вот и мама.

Сверкающая лакированными белыми боками дорогая иномарка лихо вкатила во двор, повернула налево и – тюкнулась бампером в ободранный мусорный контейнер. Водительская дверца открылась, показалась одна стройная женская ножка в элегантной туфельке на высоком спицеобразном каблуке, потом вторая, затем появился подол ярко-синего легкого пальто…

– Нина, ты стукнула своей машиной, только вчера пригнанной из салона, помойку! – простонал Вадим.

– А что ей сделается? – изумилась его мать. – Бак старый, ржавый, на ладан дышит, его небось мусорщик каждый день своим грузовиком пинает. Я до него чуть-чуть дотронулась. Думаешь, надо пойти в ДЭЗ и оставить там денег на ремонт контейнера?

Вадик махнул рукой.

– Лучше направимся к заказчику.