Czytaj książkę: «Рандеву с водяным»
Остолбенев от удивления, мужчина смотрел на знакомое лицо. И чем дольше он на него смотрел, тем сильней холодели у него руки и замирало сердце в предчувствии чего-то нехорошего, злобного и опасного, что оказалось почти на пороге его дома. Судорожно сглотнув, он понял по изменившемуся выражению глаз на бесстрастном и таком знакомом лице, что его раскусили.
Пути назад не было. Спасения тоже. Но мужчина еще не до конца верил, что после стольких лет счастливой жизни его нашли, разыскали и приперли к стенке. Он забыл, что всегда прежде проигрывал. Но теперь не собирался сдаваться без борьбы.
– Что тебе нужно? – хрипло спросил он. – Убирайся. Не хочу тебя больше видеть.
Бежать он не собирался. Но внезапно собственные ноги предали его. Они сорвались и побежали. Прочь! Прочь! Прочь! Сердце стучало как ненормальное. Несмотря на полноту, гипертонию, аритмию и прочие болячки, которые полагались всякому солидному человеку в его возрасте, мужчина пробежал почти пятьсот метров, ныряя из одного переулка в другой. И, только почувствовав, что больше не в силах сделать ни единого шага, он обернулся. Сзади никого не было. Тогда мужчина неожиданно обмяк, прислонился к стене и заплакал.
Прошлое нашло его. Сомневаться в этом было глупо. И это бегство было лишь отсрочкой. Мужчина застонал. Столько лет он жил счастливо! Жил, благополучно похоронив свое прошлое. И вот теперь оно воскресло и снова готовится предъявить на него свои права.
Глава 1
Утро выдалось чудесным и, казалось, не предвещало ничего дурного. И хотя оно было каким-то слишком уж солнечным для поздней осени в нашем северном городе, я все равно не насторожилась, а, напротив, обрадовалась. Доверчиво так выпрыгнула из постели и поспешила к окну, чтобы погреться в льющихся через стекло теплых лучах солнышка. И тут же раздался звонок.
Нет, поймите меня правильно, если бы это был звонок в дверь, то я просто наплевала бы на него, продолжая кайфовать у окна. Сегодня утром никто из моих желанных и близких не обещал меня навестить. А посторонние вроде дворничих, которым нужна горячая вода, или служителей какой-нибудь очередной секты, которым не терпелось заманить в свои сети еще одну соблазнительную душу вроде моей, могли спокойно отправляться куда-нибудь подальше и не терять у моей двери времени даром. Все равно бы я не открыла.
Но звонок был телефонный. Определителя номера у меня на телефоне нет. Есть автоответчик, но с ним почему-то многие отказываются общаться. Почему отказываются – это для меня загадка. На мой взгляд, автоответчик очень удобная штука. И уж, поверьте, я постаралась вложить в свое приветствие, записанное на пленку, максимум теплоты и сердечности. Но это ни к чему не привело. Моя мама, например, наотрез отказывается что-либо рассказывать моему автоответчику. Вот и сейчас пришлось мне взять трубку, не дожидаясь, пока включится автоответчик.
– Алло! – сказала я и принялась ждать ответа.
Вместо ответа я услышала какой-то стон и насторожилась. Начало разговора мне как-то не слишком понравилось, но я продолжала ждать от солнечного утра только хорошего и поэтому еще раз сказала в трубку:
– Алло!
Сказала специально на тот случай, если это были не стоны, а просто помехи на линии. Увы, стоны продолжались. Никакого эротического характера они в себе не несли, а, напротив – были весьма болезненные. Кому-то явно было плохо.
– В чем дело-то? – рассердилась я. – Кто так глупо шутит?
– Это я, – раздался в ответ голос, ровным счетом ничего мне не сказавший.
– Кто я? – сурово спросила я.
– Я – ваш сосед, – сказал голос и снова застонал.
Пока он стонал, я призадумалась. Соседей у меня было много. Только на нашем этаже было целых семь квартир, и в каждой жили по два-три, а в одной даже четыре человека. Из них мужчин было почти семь человек. Почти, потому что был еще мальчишка пяти лет от роду, которого мужчиной трудно было еще считать. Никого из них я по голосу в звонившем не признала. Но ведь в доме были еще и другие этажи.
– А из какой вы квартиры? – спросила я в трубку, дождавшись, когда моему соседу понадобится набрать воздуха в грудь и он на секунду замолчит.
– Из сороковой, – ответил бедняга и застонал.
Я задумалась. Сороковая квартира была за стенкой. И в сороковую квартиру как раз две недели назад или около того въехал пожилой упитанный дядечка, который представился мне и другим соседям Михаилом. Но что-то я не припоминала, чтобы давала ему свой телефон.
Мои родители тоже не давали, так как еще до того, как в нашем доме поселился Михаил, уехали отдыхать на побережье Италии, прихватив с собой мою дочку – трехлетнюю Сашку. Она, разумеется, телефоны тоже направо-налево не раздавала, хотя бы потому, что еще не все слова полностью выговаривала.
На вид новый сосед был очень благообразным. В очках. И такой весь кругленький. Правда, с намечающейся лысиной, но тоже такой очень благообразной лысиной. По его словам, он недавно развелся с женой, которая третировала его всю жизнь, и теперь мечтал пожить тихой спокойной жизнью в отдельной однокомнатной квартире, которую купил на честно сэкономленные за всю свою трудовую жизнь деньги.
И вел себя новый сосед тихо и прилично, если не считать той его странности, что он сразу же принялся водить к себе в гости девчонок не старше семнадцати лет. Первый раз я еще сочла, что пришла дочь, которую он в отличие от своей жены любит и видеть хочет по-прежнему. Второй раз я уже призадумалась, но все еще не хотела верить плохому. Но третья девчонка была такой откровенной проституткой, что мне пришлось-таки поверить худшему.
И так как кухня сороковой квартиры была разделена с нашей кухней лишь тонкой, пропускающей почти все звуки стенкой, то я была практически участницей всех забав Михаила. Конечно, стыдливость не позволяла мне подслушивать, чем они там занимались, но и воплей о пощаде я тоже не слышала. Из чего сделала вывод, что девчонок Михаил не обижает. На этом я и успокоилась.
А, оказывается, опасность-то грозила самому Михаилу. Ну, конечно, дорвался в таком пожилом возрасте до молоденьких девчонок, а те и рады стараться. Вот и ухайдакали нашего соседа. Наверное, у него инфаркт или сосуд какой-нибудь внутри лопнул. А может быть, язва, которую он нажил с женой, от непривычных усилий раскрылась. Вот ему и плохо. И звонит он мне, своей ближайшей соседке.
– Может быть, вызвать вам «неотложку»? – спросила я у Михаила.
– Спасибо, я уже вызвал, – простонал мой сосед в трубку. – Сейчас приедут. У меня к вам другая просьба. Зайдите ко мне, если у вас есть время.
Времени у меня было вагон, но нужно было еще одеться во что-нибудь более приличное, чем моя длинная ночная футболка с желтыми мишками, водящими по ней хороводы. В общем, к тому времени, когда я закончила одеваться и вышла из квартиры, моего соседа уже уводили двое санитаров. Верней, один был санитар, а второй, должно быть, шофер.
Но оба были в форменной голубой одежде с красными крестами на груди, предплечьях и в таких же голубых шапочках. А следом шел врач в белом халате, с очень озабоченным видом.
– А! – слабо обрадовался при виде меня Михаил. – Я уж думал, что вы не придете.
С этими словами он протянул мне ключи.
– Я не знаю, насколько задержусь в больнице. Поэтому хочу попросить вас кормить моих рыбок, – сказал он. – Вот ключи от квартиры. И прошу вас, позаботьтесь о них хорошенько. Они очень мне дороги. И нуждаются в тщательном уходе.
И, сунув мне в руки связку ключей, он ушел, поддерживаемый с двух сторон работниками шприца и клистира. А я осталась с ключами от квартиры, которые мне дал практически незнакомый человек. Спохватившись, что совершенно не представляю, как и в каком режиме кормить и вообще заботиться о его рыбках, я помчалась к лифту. Увы, грузовой уже увез Михаила и его сопровождающих вниз. Пока я ждала пассажирский, пока ехала на нем вниз, Михаила уже погрузили в новенькую сверкающую машину «Скорой помощи».
Все бока машины были испещрены рекламой о том, как хорошо и выгодно обращаться именно в их страховую компанию. Ведь именно у них можно ожидать действительно скорую помощь. Глядя на то, как санитар и врач заботливо уложили на носилки Михаила и тут же попытались поставить ему капельницу, я должна была признать, что деньги явно будут потрачены не зря.
– А чем нужно кормить ваших рыбок? – закричала я с крыльца.
Но дверцы машины уже захлопнулись, и Михаил меня уже не услышал. Машина загудела двигателем и уехала. И только когда она скрылась за углом дома, я сообразила, что даже не узнала, в какую больницу увезли моего соседа.
Вздохнув, я вернулась к себе на этаж и в растерянности встала перед сороковой квартирой. Получалось, что теперь я отвечаю за сохранность находящегося в ней имущества. Мысль мне эта сильно не понравилась. Времена сейчас лихие, за своим бы имуществом уследить, где уж тут за чужим приглядывать.
Но я все-таки открыла ключом дверь и вошла внутрь сороковой квартиры. С первого же шага стало ясно, что Михаил практически ничем не рисковал, отдавая ключи малознакомому человеку, то есть мне. В квартире стоял диван, газовая плита, разбитый телефонный аппарат еще советских времен и тот самый аквариум, в котором плавали те самые рыбки, которых мне предстояло кормить. Больше в квартире не было ничего, даже люстры, даже табуретки, даже кухонного стола и холодильника.
Я подошла к телефону и увидела, откуда Михаил взял мой телефонный номер. С прежними хозяевами сороковой квартиры мы дружили. Тут жила супружеская пара с сыном, который был младше меня на четыре года. И наш телефон был записан у них прямо на обоях рядом с телефонным аппаратом. Как ни странно, с тех пор прошло много лет, соседи давно переехали в другое место, а этот кусок обоев с номером моего телефона и квартиры так и остался.
Потом я повернулась к аквариуму и внимательно осмотрела его со всех сторон. Честно сказать, аквариум показался мне самым ценным предметом в комнате. У него были необычно толстые стенки, а по низу этих стенок был вытиснен цветной рисунок с явно африканским мотивом. Какие-то негры с копьями атаковали таких же негров, но вооруженных луками. Все это они проделывали среди колыхающихся в воде зеленых водорослей и проплывающих у них над головами золотых рыбок.
Выглядело это очень занятно. Кроме того, в аквариуме был выстроен домик из ракушек. Даже не домик, а целый замок с башенками и окошками, в которые то и дело заплывали и выплывали рыбки. Присмотревшись, я поняла, что это не просто замок, а еще и градусник.
Но особенно меня поразили сами рыбки. Некоторые из них были очень большие, некоторые помельче. Но все они светились золотом и казались еще больше за счет огромных хвостов в виде вуалей и таких же плавников, красиво колыхающихся в воде. Плавники и хвосты у всех рыбок были разноцветными, а носы какими-то вдавленными внутрь, как это бывает у породистых персидских кошек. Кроме того, глаза у рыбок были выпученными и какими-то печальными.
– Голодные, наверное, – пробормотала я. – Или за хозяина переживают.
И я огляделась в поисках корма для рыбок. Увы, ничего подходящего поблизости не нашлось. Потоптавшись возле аквариума и смочив указательный палец в воде, я решила, что сегодня прямо так сразу я ничего с рыбками делать не буду. А до вечера прочту нужную литературу и пойму, как мне ухаживать за экзотическими рыбками.
С этой мыслью я вернулась к себе домой и сразу же начала названивать Марише, как обладательнице самой большой коллекции зверья. Кроме того, насколько я помнила, у Маришиной мамы дома была целая библиотека полезной и не очень полезной литературы. Были там и книги по зоологии, ярко иллюстрированные и очень толстые. Вот на эти книги я и нацелилась.
Время было еще очень раннее, и Мариша не успела никуда умотать. Даже сама подошла к телефону. Это было странно, обычно к телефону подходила ее мама, а потом уж мама отправлялась будить Маришу.
– Слушай, можно я к тебе приеду за книжками по разведению аквариумных рыбок! – выпалила я в трубку. – Очень нужно.
Некоторое время Мариша переваривала полученную информацию, а может быть, просто продирала глаза.
– Рыбок? – наконец переспросила она. – Ты решила разводить рыбок? Вот так прямо сразу с утра? Ты что, спятила? Зачем тебе эта морока?
Пришлось объяснить.
– Сиди дома. Я сама тебе привезу, – распорядилась Мариша. – У меня есть нужный тебе атлас. Но он очень тяжелый, ты не дотащишь.
И она повесила трубку. А я приготовилась ждать. Ждать пришлось недолго, Мариша перезвонила минут через десять.
– Ты знаешь, – озабоченно сказала она, – мама куда-то делась. Я обыскала всю квартиру, а ее нет.
Обычно Мариша живет в своей отдельной квартире, где ей никто не мешает жить по-своему. То есть я хочу сказать, что, когда Мариша живет в Питере, она обычно живет в своей отдельной квартире. Но вот уже два года как Мариша вышла замуж за австрийского подданного и живет у него в Вене.
Но иногда ей становится скучно в своей благополучной Вене или отдельной квартире в Питере, и тогда она живет со своей мамой и целой стаей животных, которых в разное время она подобрала или приобрела почти легальным путем, а потом всучила на воспитание своей матери. У них есть две беспородные собаки, сибирская кошка Дина, которая обожает купаться и может с равным удовольствием плескаться как в полной ванне, так и в смывном бачке унитаза.
Кроме того, у Мариши еще живет ворон, который больше похож на черную курицу, такой он огромный. Зовут его Кеша. Раньше жил другой ворон, Вася. А перед ним еще какой-то. Но все они, на мой взгляд, были очень похожи друг на друга и внешне, и по своим привычкам. И к тому же, когда у них начинался брачный период, они от Мариши удирали.
Теперешний ворон постоянно норовит устроить себе гнездо где-нибудь на вешалке среди шляп и шарфов или наверху шкафов среди коробок. А потом он пикирует из своих убежищ на головы людей и очень доволен, если ему удается кого-нибудь напугать. И уж совсем его восторгу нет предела, если человек при этом так пугается, что роняет что-то из рук, и это «что-то» бьется или ломается.
Потом есть вполне миролюбивый и беспроблемный, по сравнению с вороном, цветастый попугай, обезьянка Маня, которая страдает хроническим насморком, и еще какое-то странное животное, которое Мариша привезла из Индии, а потом пыталась подарить мне.
– А животные на месте? – спросила я.
– Вообще никого нет, – растерянно сказала Мариша. – Ни мамы, ни животных. Странно, да?
Она снова повесила трубку и перезвонила мне еще минут через пять.
– Завтрака тоже нет, – пожаловалась она. – Кофе нет, молока нет, сахара нет. Чем же мне завтракать?
– Поищи, может быть, найдешь записку от мамы, – посоветовала я. – И заодно выбери все книги о рыбках. Желательно золотых.
На этот раз Мариша перезвонила мне только через полчаса.
– Слушай, а у тебя есть кофе? – спросила она.
– Какое тебе, растворимое, в зернах или уже молотое? – начала перечислять я. – Молоко и сливки тоже есть.
– О! – возликовала Мариша. – Ты меня возрождаешь к жизни. В общем, так, книги я тебе собрала, мамы и зверей все еще нет, завтрака тоже, так что я еду к тебе.
– Давай! – обрадовалась я и помчалась доставать кофе.
Мариша явилась к тому времени, когда я уже успела третий раз вскипятить воду для кофе, сварить две порции и сама же их выпить. Ну не пропадать же добру только из-за того, что Мариша задерживается. Моя подруга бухнула на стол увесистую пачку книжек в ярких глянцевых обложках и немедленно схватилась за кофейник.
– У меня с утра голова словно чугунный котел, – пожаловалась она. – Пока кофе не выпью, совсем ничего делать не могу. Хорошо еще, эти книжки, которые ты у меня выпросила, лежали прямо на видном месте. Мне их два месяца назад вернули, я еще на место запихнуть не успела.
Я от души этому порадовалась. Если бы Мариша произвела уборку и положила книги на место, то можно было смело считать их пропавшими без вести на ближайшие несколько десятилетий.
– Ну чего у тебя тут? – наконец напившись кофе, спросила у меня Мариша. – Раскалывайся, что за сосед? Почему я раньше о нем не слышала? Он молод? Нет? Ну а вообще он хоть симпатичный?
– Немолод и к тому же плохо сохранился, – сказала я. – А не слышала ты о нем потому, что он переехал только месяц назад. Или даже меньше. Вот туда переехал.
И я ткнула пальцем в стену, за которой находилась квартира Михаила.
– Это в наркоманскую хату? – ужаснулась Мариша. – А куда же делся Гешка?
Тут надо кое-что пояснить. Соседская пара, которая до Михаила жила у нас за стеной, имела единственного отпрыска Гешку. С самого раннего возраста это был не ребенок, а бич божий. Во всяком случае, так утверждала его мать. Я и сама не могла сказать ничего хорошего про Гешку. Когда он был маленький, он тащил к нам в коридор с трудом поддающийся демонтажу хлам с помоек.
Когда он подрос и пошел в школу, то каждый вечер мы были вынуждены слышать, как мать дерет Гешку за очередную двойку. Учиться Гешка не хотел. И как следствие – вместо института загремел в армию.
Армия, вопреки всеобщим уверениям, из Гешки настоящего мужчину не сделала, хотя и поздоровел он сильно. Вернувшись, он, вместо того чтобы честно работать, вдруг занялся продажей наркотиков. Сначала мать и отец пытались как-то протестовать, но после нескольких драк, из которых сильно возмужавший в армии Гешка вышел победителем, его пожилые родители переехали в другую квартиру, а эту предоставили Гешке в качестве притона.
Гешкин притон просуществовал примерно три года. В нашем районном отделении милиции у Гешки работали два его приятеля, которые за малую мзду закрывали глаза на Гешкины художества. Но наконец поток жалоб соседей перевесил чашу терпения, и Гешку арестовали. Обрадованные, должно быть, родители тут же поспешили продать освободившуюся квартиру. И таким образом в квартире появился новый сосед – Михаил, который сразу же начал водить проституток, а потом попал в больницу.
– Нехорошая квартирка, – выразила нашу общую мысль Мариша. – Как бы ее вредная атмосфера на рыбках не сказалась. Пошли, хоть посмотрим на них, пока они еще живы.
И мы пошли. Рыбки плавали в своем аквариуме, и не было похоже, что они чем-то всерьез обеспокоены.
– Вид у них вполне здоровый! – заметила я.
Мариша не ответила. Она глазела на аквариум, обходя его со всех сторон. И даже попыталась заглянуть под днище, но ей это не удалось, так как аквариум стоял прямо на полу.
– Осторожно! Расплещешь! – испугалась я, когда Мариша попыталась приподнять один край аквариума, чтобы посмотреть, что у него снизу.
– Да ладно тебе! – возмутилась Мариша. – Должна же я их хорошенько рассмотреть. Иначе как мы с тобой выясним, что это за порода. И чем ее кормить. И вообще, как за ней ухаживать.
– А разве их всех кормят не одинаково? – наивно спросила я.
Но Мариша меня высмеяла.
– Ты даже не знаешь, хищники твои рыбки или питаются планктоном, всякими там другими рачками или водорослями, – сказала она.
На это я уж точно не могла ничего возразить. Мариша смоталась ко мне в квартиру и вернулась обратно с толстенной книжкой, каждая страница которой была испещрена картинками с экзотическими рыбками.
– Кажется, они похожи на фуоней, – сказала Мариша. – Но я не уверена. Потому что, если это фуони, то тут у нас собрались одни самки.
Что же. По крайней мере теперь стала ясна печать задумчивой печали, застывшей на физиономиях наших рыбок. Несладко провести свою короткую жизнь в обществе порядком надоевших подруг. И когда на всем обозримом пространстве нет ни одного мужчины, пусть даже самого плохонького.
– А чем их кормят? – спросила я. – Этих фуоней?
– Не знаю, – пожала плечами Мариша. – Эта книжка на английском. Британское издание. А в качестве питания для фуоней тут приводятся готовые кормовые смеси, которые мы вряд ли с тобой найдем в наших зоологических магазинах. И еще тут написано, что в разное время фуоней нужно кормить разными, специально предназначенными для данного периода кормами.
– Чего? – переспросила я.
– Для каждого времени года у них должен быть свой корм, – объяснила мне Мариша.
– Ужас! – сказала я. – А как узнать, какой у них сейчас период?
– По раскраске, – сказала Мариша. – Сейчас им нужен корм с сухими червячками, мотылем и прочим. То есть сейчас они плотоядны.
– То есть, если мы их не покормим, то они могут начать жрать друг друга? – испугалась я.
– Кто их знает, – пожала плечами Мариша. – Судя по цене, по какой продаются эти фуони, такие эксперименты вряд ли на них кто-то отважится проводить.
Я заглянула Марише через плечо и присвистнула при виде трехзначной суммы со значком на конце. Значок этот мне был хорошо известен и обозначал фунты стерлингов. Самую дорогую из известных мне валют. Даже стоимость одной рыбки могла здорово подорвать мой бюджет.
– Скорей побежали за кормом! – заволновалась я. – Пока они друг на друга не набросились.
И мы поспешили вниз, где нас ждал Маришин «Опель». Занимательную книжку Мариша прихватила с собой. Так что за руль пришлось сесть мне, а Мариша всю дорогу продолжала читать статью про фуоней. На рынке, куда я домчалась самостоятельно, потому что Маришу невозможно было оторвать от книги, было полно различных кормов для рыбок. Были и сухие смеси. Но я ради эксперимента взяла каждого корма по чуть-чуть. Решив, что рыбки сами выберут, что им больше по вкусу.
– Тут еще написано, что самки фуони долго не могут проводить время в воздержании, – сообщила мне Мариша, когда я вернулась в машину с многочисленными пакетиками.
– Что? – спросила я. – Что ты имеешь в виду?
– Трахаться им нужно, вот что! – сказала Мариша. – В принципе, фуони когда-то были двуполыми. Но в процессе эволюции у них в организме что-то сдвинулась. В общем, без занятий сексом они хиреют, самки пытаются превратиться в самцов или наоборот, но что-то у них в организме разлаживается, и они дохнут, так и не доведя дела до конца.
– Ужас! – только и смогла сказать я во второй раз.
Никогда бы не подумала, что уход за рыбками – это такое хлопотное дело.
– И что ты мне предлагаешь? – спросила я. – Поискать нашим дамам сексуального партнера? Вернемся на рынок? Может быть, там продаются самцы фуоней?
– Вряд ли тут мы его найдем, – покачала головой Мариша. – Из-за дороговизны и прихотливости в содержании эти рыбки очень редки.
– Еще бы, – проворчала я. – Да еще возни с ними сколько. Лично я ни за какие деньги этих неврастеников, которые чуть что меняют пол, у себя держать не захотела бы.
– Но ничего. Тут написано, что у фуоней на родине, в Китае, приступ сексуальной активности наступает только вследствие установившейся хорошей погоды и, соответственно, прогревшейся до нужной температуры воды.
Как только Мариша произнесла эту фразу, у меня от ужаса в голове помутилось. Потому что я кое-что вспомнила. А именно: аквариум стоял как раз напротив окна. И вообще-то оно у Михаила было занавешено плотными шторами. А я дура, когда гуляла по вверенной моему попечению квартире, эти шторы раздвинула. И теперь на аквариум уже, наверное, битых полчаса светит яркое солнышко. А вдруг оно прогрело воду до нужной температуры, и сейчас мы вернемся и найдем в аквариуме десяток дохлых, наполовину поменявших пол фуоней?
– Поехали домой! – закричала я. – Случилось страшное!
– Что случилось? – недоуменно спросила Мариша. – Что за спешка?
Но я, не отвечая, жала на газ. Поняв, что внятного ответа она от меня не дождется, Мариша снова уткнулась в свою книгу. Ни слова не говоря, я вырвала у нее из рук мерзкую книжонку и закинула ее далеко на заднее сиденье.
– Эй, ты чего? – удивилась Мариша.
– Не хочу ничего больше знать про этих мерзких рыб! – рявкнула я. – Потому что, если выяснится, что они живут только в дистиллированной воде или требуют присутствия возле себя какого-нибудь редкого вида аквариумного растения, я окончательно рехнусь.
– Вообще-то я как раз дошла до того места, где сказано, что воду в аквариуме нужно менять не реже одного раза в неделю, – необычайно робко для нее сказала Мариша.
– И что еще? – не удержалась я. – Говори уж, я же вижу, что ты что-то хочешь добавить.
– И что перед этим водопроводная вода должна отстаиваться не меньше двух недель, хотя другие породы рыбок согласны поселиться в воде, которая постояла всего несколько дней, – сказала Мариша и добавила: – Я имею в виду… их британская водопроводная вода.
Тут мне стало по-настоящему плохо. Голова у меня к этому времени была основательно забита странностями фуоней. И я серьезно принялась думать над проблемой добычи подходящей воды для наших рыб. Но, сколько я ни ломала голову, я никак не могла взять в толк, где раздобыть сподвижника, который бы раз в неделю мотался в Лондон за их водопроводной водой. И как объяснить таможенникам, зачем нам нужна эта самая вода.
– Боюсь, что с этим на таможне возникнут проблемы, – бормотала я себе под нос.
– Что ты там бормочешь? – спросила у меня Мариша.
Я не ответила, потому что к этому времени мы уже доехали до дома. И я бросилась наверх. В дверях сороковой квартиры торчала какая-то бумажка, но мне было не до нее. Открыв дверь, я метнулась к аквариуму и издала вздох облегчения. Рыбки были живы и, насколько я понимала, менять пол и ориентацию в ближайшее время не собирались. Плавали себе по воде и лениво шевелили плавниками. Я поспешно задернула тяжелые темные шторы на окне и присела на пол, чтобы отдышаться.
– Ну как? – послышался у меня за спиной голос Мариши.
– Пока все в порядке, – сказала я. – По крайней мере, с рыбками. Они живы.
Потом я вспомнила про корм и начала сыпать по щепотке в специальную плавающую на поверхности кормушку. Рыбки оживились и поспешили к столовой. После ряда проб выяснилось, что они охотней всего уминают сухих беленьких червячков, но не брезгуют и любой другой пищей, которую мы им сыпали. Не знаю, как это могло сказаться на их здоровье, но жрали они в три горла.
Кроме того, тут же появилась радостная новость. Кроме самок, в аквариуме плавало еще и три самца. Просто раньше мы их не заметили из-за обилия зеленых растений в аквариуме и ракушечного замка. Мариша тут же сказала, что самцы фуоней любят одиночество и не склонны к общению с самками, кроме того периода, когда тем наступает время метать икру.
И вдобавок самцы фуоней выглядели гораздо менее нарядными, чем самки. Они были почти прозрачными, с зеленоватым узором. И поэтому были плохо различимы среди водорослей в мутноватой воде. Накормив рыбок, я наконец вспомнила, что с утра выпила всего четыре чашки кофе, и то без закуски. И немедленно ощутила зверский голод.
– Что-то я проголодалась, – одновременно со мной (ну кто после этого осмелится заявить, что телепатии не существует?) сказала Мариша. – У тебя не найдется чего-нибудь перекусить?
И мы отправились ко мне перекусывать. В холодильнике у меня стоял бульон. Курицу из него я съела еще вчера, но бульон остался. Сдобренный солидной порцией красного и черного перца, он вполне сгодился в пищу. К бульону мы поджарили несколько тостов, потому что обе сидели на диете. И слопали по две сладкие булочки с изюмом, маком и орехами, потому что нужно было как-то вознаградить свои истощенные диетой организмы.
– Кстати, – жуя булочку, сказала Мариша, – в дверях твоего соседа я нашла какую-то записку.
Я отхлебнула малинового морса и с интересом уставилась на белую бумажку, которую положила на стол Мариша. Что делать с этой запиской, я плохо себе представляла.
– Наверное, нужно передать ее этому твоему соседу, – сказала Мариша. – В какой больнице он лежит?
– Не знаю, – призналась я. – У нас с ним не хватило времени, чтобы это обсудить. И потом, он не просил меня навещать его в больнице. Он просил только покормить его рыбок.
И мы обе молча уставились на записку. Это была бумажка, свернутая четыре раза.
– А вдруг в ней что-то важное? – медленно проронила Мариша.
– Чужие письма читать плохо, – наставительно заметила я.
– Письма, да, – охотно согласилась Мариша. – Письма всегда кладут в конверт и заклеивают. Специально для того, чтобы посторонние не читали. А записки тем и отличаются от писем, что их может прочитать каждый. Они как бы являются всеобщим достоянием, адресованным какому-то конкретному лицу.
Маришины доводы кого угодно либо сведут с ума, либо убедят. Я выбрала последнее и взяла записку в руки. А взяв, не могла не прочитать. Вдруг там действительно хранилась какая-то важная информация. Тогда можно будет попытаться разыскать больницу Михаила по справочному. Записка была короткой и гласила следующее:
«Михаил, мне нужно срочно тебя видеть. Я звонила тебе все утро, но ты не подходил к телефону. Ко мне приходила какая-то женщина, которая назвалась твоей женой! Наш разговор с ней в первую очередь касался тебя. Я ничего не понимаю, но хочу наконец окончательно прояснить наши с тобой отношения. И ты должен сегодня прийти ко мне домой ровно в четыре часа. Десятью минутами позже, возможно, ты меня уже не застанешь в живых. Твоя Алена».
Мы с Маришей прочли записку несколько раз и посмотрели на часы. Они показывали половину второго. За оставшееся время мы ни за что не успели бы разыскать и доставить Михаила к неведомой нам Алене. А девушка, судя по всему, была настроена решительно.
– Слушай, это ведь ужасно! – сказала Мариша. – Какая драма! Она ждет его сегодня к четырем, а он даже не знает, что должен прийти. Представляешь, эта девица так и не дождется его, потому что Михаил в больнице, и сотворит непоправимое. Наверное, жена Михаила ее здорово расстроила.
Я поежилась.
– А этот Михаил небось и поехал бы к своей Аленке, но ведь он даже не знает, что она его ждет! – продолжала распространяться Мариша.
У меня по спине пробежала холодная дрожь, как бывало всякий раз, когда Мариша норовила втянуть меня в свою очередную авантюру.
– Мы должны поехать! Поехать к Аленке и объяснить этой женщине, что Михаил не может к ней прийти не по нежеланию, а просто потому, что не может.
Хоп! Что я говорила! Так и есть, Мариша снова пытается влезть не в свое дело!
– Мы даже не знаем ее адреса, – сказала я.
Но это Маришу не смутило.
– Когда мы кормили рыбок, я случайно обратила внимание на записную книжку, которая лежала возле телефона, – сказала она. – Уверена, там будет телефон этой Аленки. Если не хочешь к ней ехать, то нужно хотя бы предупредить ее по телефону о том, что Михаил попал в больницу и что накладывать на себя руки ей пока рановато.
К этому времени я дожевала последнюю булочку. Тоскливо осмотрев стол, я поняла, что есть больше нечего, а значит, снова нужно тащиться в сороковую квартиру и вызванивать неведомую психопатку Аленку.
