Czytaj książkę: «Потерянный», strona 5
Тьма. Нет, память не вернулась.
Отдохнувшим Нильсон себя не чувствовал. Эта треклятая тяжесть в голове – тоже никуда не делась.
Теперь к насущному. Что за место?
Кровать – роскошная, двуспальная. Огромное окно почти во всю стену. За узким просветом виднелся освещённый восходящим солнцем огромный силуэт Башни.
Значит, всё ещё в Люксембурге.
Какие- то обрывки пролетевшей ночи всплывают в голове. Кажется, всё прошло без перегибов.
Кроме, видимо, алкоголя. Нильсон поморщился. Это можно объяснить: даже сейчас его преследовала навязчивая идея избавиться от непонятной тяжести в голове. Ночью, кажется, пытался убить ее спиртным.
Увлёкся.
Дана, помнится, всё расспрашивала его об ощущениях. Это единственное, что немного помогло отвлечься, как ни странно. Слушатель из Вран оказался идеальный. Внимательный взгляд, не упустивший, кажется, ни единой мелочи, уточняющие вопросы – будто девушка была журналистом, собравшимся составить статью о потере памяти. Карл же со своими пространными отступлениями от рассказов то в сторону очередных рюмок, то в сторону «смотри- ка, моя старая знакомая, отойду на минутку», то…
То, что ещё с самого начала совместной работы его было за что недолюбливать, Брайер понял быстро. Однако отдать должное – легионер создавал атмосферу непринуждённости, позволяя собеседникам раскрыться. Дана же при всей своей внимательности держала дистанцию, в перерывах между общением с Нильсоном уходя в собственные мысли. Мужчина ответил, что если Карл охотно перекидывался словами с подходящими периодически особами (которые в этом обличии виновника торжества даже не узнавали), то Дана напрочь отсекала все попытки местных познакомиться.
Нильсон приподнялся в кровати. Взгляд упал на зеркало – почти во всю стену. Помимо собственного недовольного лица, ОПЗМовец обратил внимание ещё кое на что.
Вся стеклянная поверхность была исписана светящимся маркером:
«Добро пожаловать в Легионы Совершенных. Тут тебе всегда рады!»
Неровный, дёрганый почерк Карла совсем не изменился. Не изменился и смысл. Ли, как и раньше, хотел заманить к себе как можно больше старых знакомых.
И, стоит признать, что- то здесь все же привлекает. Лёгкая, разнузданная обстановка.
Нильсон потратил какое- то время, чтобы привести себя в порядок. Легионеры услужливо приготовили ему одежду: чёрную шелковую рубашку и брюки из качественной плотной ткани. В ванной номера же нашлось все, чтобы навести порядок на лице.
Теперь добраться до Организации. Карл со своими праздновать будет ещё долго, в этом плане ему равных нет. Пытаться найти лорда здесь… нелегко, наверно.
В любом случае, где- нибудь да подскажут дорогу до аэропорта. Если не через… телепорт (как же тяжело давалось принятие этого факта!), то уж на самолёте до Москвы добраться точно получится.
На журнальном столике даже лежала тонкая пачка денег. Брайер поморщился: щедрость так щедрость.
Таблетку бы лучше дали, по каким- нибудь тайным рецептам приготовленную, подумал мужчина. Гребаная тяжесть в голове чуть путала мысли да неприятно подкрашивала картину.
Ошибался Карл. Даже после всего выпитого алкоголя неприятное чувство не ушло.
Значит, уйдёт там, на востоке. В бою.
Куда же ты делся, колдун? Портал до Москвы всё- таки был бы кстати.
Хорошо поставленный удар вбил подушку в изголовье кровати. По телу пробежало тепло, и Нильсон улыбнулся. Конечно. Все головные боли – от бездействия. Как иначе?
Мелодичный звонок в дверь отвлёк мужчину.
– Какая удача, – криво усмехнулся он, – и тебе доброе утро, Карл. Рад, что всё- таки вспомнил.
Звонок повторился. Требовательность хозяина даже немного удивила.
– Да, секунду, – тихо буркнул Нильсон, зная, что легионер все равно услышит. В несколько широких шагов ОПЗМовец добрался до двери и распахнул её.
– Доброе утро, – Дана Вран, оказавшаяся на пороге, улыбнулась Брайеру, – как на новом месте?
Потусторонние глаза девушки внимательно смотрели на него, будто пытались выведать как можно больше информации. На этот раз гостья была куда больше похожа на саму себя: «светящиеся» в ультрафиолете брюки сменились на шорты из чёрной кожи, а руки спрятались под длинными рукавами белой кофты.
Мужчина вспомнил руку Даны – обнаженную до плеча, барабанящую пальцами по барной стойке. Почти полностью кожу девушки покрывали причудливые татуировки, которые сейчас и прятала эта кофта.
Новый образ (на самом деле, как раз старый, только вот Брайер сейчас вообще всё воспринимал как новое) шёл Вран куда больше.
– Ещё минута молчания, и все старания Адама пойдут прахом, – оборвав размышления мужчины, заметила гостья, – молчание вообще мало чему способствует. Какие у тебя планы?
– Добраться до Москвы, – честно признал Нильсон, – желательно – до вечера. Где Карл?
– О, проснулся. Хорошо, – она склонила голову, и чёрные глаза проницательно блеснули, – его светлость мы сейчас не найдём. Он вместе с Ландерс укатили куда- то в Испанию.
– С ним всё в порядке, видимо, – скорее случайно произнёс мужчина.
Как обычно. На своей волне. А чему ты вообще удивляешься, спросил себя ОПЗМовец.
– Да, как и с тобой, я вижу, – девушка прошлась по номеру и остановилась у мини- бара. Улыбнувшись, она достала крохотную бутылку и пару стаканов, – не удивляйся. Праздник Адама – вещь затяжная и насыщенная.
Золотистого напитка хватило аккурат на то, чтобы до половины залить его в оба стакана.
– А ты почему зашла? – прямо спросил Нильсон.
Дана опустилась в кожаное кресло напротив него. В её движениях было что- то такое свободное, раскрепощенное, что притягивало мужчину. Кажется, любая формальность в принципе была чужда собеседнице: уровень, к которому стремился и сам Брайер.
– Во- первых, тон вежливости, – девушка загнула палец, – ты всё- таки наш гость. И если хозяин с хозяйкой заняты своими делами, то пусть тут будет мой выход.
Нильсон благодарно кивнул. Гостья же придвинула к нему один из стаканов, не прекращая говорить:
– Во- вторых, это ещё и предсказуемо: тебе ведь понадобится помощь, – тонкие губы тронула улыбка.
Новая картина прошедшей ночи: Дана так же улыбается, но в мерцающем суете стробоскопов. Губы девушки выкрашены то ли цветом засохшей крови, то ли вовсе чёрным.
– Приятно, что все здесь находят на меня время, – пожал плечами ОПЗМовец, подняв стакан.
– Не льсти себе, – собеседница покачала головой, – у меня выходной, только и всего.
– Не помню, спрашивал или нет, – Брайер нахмурился, – что за роль ты тут вообще играешь?
– Роль, – снова поединок взглядов, – пока стажируюсь, скорее. Окончательного решения по своей профессии я еще не приняла. Сейчас нашла себя в… – небольшая пауза. Девушка будто поискала выражение поточнее.
– …В ловле преступников. Скажем так.
Нет, оказывается, не поточнее. Наоборот – самую общую формулировку выбирала.
– Государственная служба? – кивок Нильсона прервался усмешкой, – раньше ты была… свободолюбивой.
– И вот же она, свобода! – рассмеялась Дана, – оглянись вокруг! Здесь под запретом разве что революции. Даже у повстанцев не так много этих самых свобод, как здесь.
– Тогда за свободу, – Нильсон поднял стакан, отметив, что сама Вран держит свой уже больше минуты.
– Нет- нет! – прервала его девушка, – ты пытаешься руководствоваться моими словами, но подумай лучше сам! Из- за потери памяти тебе ведь выпал редкий шанс начать изучать мир заново! Сможешь определить, что есть что. Местные свободы ни к чему хорошему не ведут, и я рада, что ты этого ещё не осознал. А потому, – она подняла руку выше, – за познание мира! Поверь, оно важнее… свобод.
– Может быть, – Нильсон пригубил из своего стакана.
Дана с улыбкой сделала глоток из своего:
– А может, и нет! Узнай сам.
Кажется, мужчина начинал её понимать. Иногда казалось, что мысли Вран витали где- то в другой реальности.
– Ладно, – он взял себя в руки, постаравшись отвлечься от девушки, – слушай, мне правда пора возвращаться. Подскажешь, где и как отсюда выбраться?
– Легко. Собирайся, доедем до аэропорта.
– Так я уже готов. Идём?
– Хороший темп, – Дана кивнула, – пошли.
Гостья убрала открытую бутылку со стаканами в сторону. Поднявшись на ноги, она направилась прочь из номера.
Нильсон с готовностью последовал за Вран. Спасибо этому дому, пойдём… к своему?
К слову, в памяти совершенно не всплывало ничего, что коснулось бы обычной жизни Брайера. Где и как он жил? Была ли семья?
Семья… нет, конечно нет. Константин бы рассказал. Да и с жилищем – кто его знает. Тот Нильсон, которого помнит настоящий, не стал бы задерживаться на одном месте. Может, и нет никакой постоянной квартиры.
Проходя через коридоры гостиницы, мужчина уважительно кивал. Интерьер был выстроен с размахом и роскошью: красные ковры, деревянная отделка, гобелены, старинное холодное оружие на стенах…
Немногочисленная прислуга, попавшаяся по дороге, вставала у стен и почтительно кланялась проходящей паре. Дана, прожившая в Легионах с их рабовладельческим строем половину жизни, просто не замечала подобострастия. Зато привыкший к такому обращению Нильсон то и дело озирался:
– За сколько лет вы к этому пришли? – Брайер снова задал вопрос будто своему носу, но достаточно громко, чтобы услышала девушка, шагающая чуть впереди. Виски развязало язык обоим, и вместе с тем проснулось любопытство.
– Адаму с Хаффман хватило… трёх, может, четырёх, – не оборачиваясь, ответила та, – так и живём с тех пор. Но с каждым годом… всё хуже.
– Хаффман? – мужчина услышал знакомую фамилию, – которая Александра? Я ее ещё школьницей помню!
– Считай, будущее наступило, – голос Даны оставался спокоен, – тоже большой человек здесь. Мой начальник.
Они зашли в лифт, оставшись одни. Вран нажала на клавишу с единицей и облокотилась на стену.
– И что думаешь? – спросил Нильсон, устроив очередной поединок взглядов.
– Смотря о чем вопрос, – собеседница взглянула на ряды чисел, – о моральной стороне вопроса? Или же об удобстве лично для меня?
– А ты обо всём расскажи, – Брайер сжал и разжал кулаки. Мысленно он уже прикидывал, как быстро доберётся до Титова. Строй Легионов – тема интересная, но важнее сейчас другое.
– Это для отдельной беседы, – отмахнулась девушка, – допустим, держать людей как слуг – плохо. Но в то же время – а сажать в тюрьмы, расстреливать – лучше? Нарушение прав на свободу в любом случае налицо. Но здесь есть какая- то лотерея: что с тобой случится? Какие- то акты бесчеловечности, которые тут иногда происходят – это уже говорит о конкретных рабовладельцах.
– Наверно, таких большинство?
– Кто знает, я статистикой не занималась. Может, когда- нибудь. Но, думаю, даже если ты совсем не имеешь прав, прийти к какому- то успеху можно. И даже нужно!
Девушка откинула со лба прядь чёрных, как смоль, волос:
– Я же всегда обращаюсь с людьми, как с людьми. Можешь поверить.
Дана вдруг замерла на месте – лишь чтобы изречь ещё одну мысль:
– Скажу тебе кое- что, и, если решишь посвятить Легионам больше времени, повторяй это, как мантру.
Глаза сверкнули. Ставший ненадолго серьёзным тон заставил напрячься.
– Гораздо страшнее наличия рабов и их жизни, то, что происходит с самой богемой. Я же здесь с начала, и я замечаю многое.
Нильсон не ответил. Зловещее утверждение ставило много вопросов, но искать ответы на них отчего- то не хотелось.
Они выбрались из лифта и продолжили путь вниз – к подземной парковке.
– Вот и он, – Дана, наконец, остановилась перед огромным, стилизованным под старину мотоциклом. Тот, даже смирно стоя на месте, так и рвался вперёд. Вран, сама по себе девушка высокая, на фоне своего железного коня казалась просто дюймовочкой.
Брайер посмотрел недоверчиво, вспомнив о недавнем глотке крепкого напитка.
– Уверена? – только и спросил он.
– Уверена, – проводница одним неуловимым движением взлетела в седло. Длинные ноги, сжатые блестящими кожаными шортами, обхватили мотоцикл, – к слову, вот тебе от Адама!
Из небольшой сумки, приделанной рядом к сиденьем, Дана извлекла небольшую пластиковую карточку:
– Временный паспорт, – кивнула она, – и предписание от лорда. Помнишь, он звонил где- то около трёх часов?
Яркое воспоминание: со словами «сейчас и твою жизнь наладим!» Карл отлучился в сторону от барной стойки, достав телефон. А они почти не обратили внимания, ведь подали уже новые стопки.
Эти отрывистые картины, конечно… лучше бы вспомнилось что- то, например, прошлогодней давности.
– Ты ведь уже думал, как сядешь в самолёт без документов? – бесстрастные глаза испытующим взором отрезвили ОПЗМовца.
– Ну… да прорвался бы, – усмехнулся Брайер.
– Прорвался… надевай и садись, – девушка протянула пассажиру один из двух блестящих шлемов и сразу же завела двигатель. Опробовала педаль и, по- видимому, удобством осталась довольна.
Нильсон, забираясь на мотоцикл, успел отметить: во всю ногу Даны был вытатуирован огромный дракон, голова которого пряталась, видимо на левом бедре. Обвивала дракона замысловатая надпись на итальянском.
– Сколько это заняло? – спросил Брайер, увидев, что водитель перехватила его взгляд.
– Двенадцать часов, кажется. Четыре сеанса было, – Вран отмахнулась, – ты готов?
Девушка надела шлем первая, и пассажир последовал её примеру.
– За меня держаться не надо, – прозвучало предупреждение, – там есть ручки. Ну и ногами помогай.
– Я что, в первый раз, по- твоему? – усмехнулся мужчина, – давай, трогай уже!
Телефония между шлемами этого не передала, но Нильсон буквально увидел, как беззвучно рассмеялась Дана. Откинув опору, она тронула стального коня с места.
Стоило им покинуть парковку и вырулить на автостраду, как город начал проноситься перед глазами все быстрее и быстрее. Встречный ветер ударил в тело, но он был тёплым и приятным.
Водитель наклонилась вперёд и вновь прибавила скорости. Брайер устроился чуть поудобнее, сжав ногами пассажирское сиденье.
Мотоцикл летел вперёд. Стеклянные небоскрёбы, освещённые таким противоестественным для Легионов палящим солнцем, пролетали мимо них. Дану, кажется, охватило то самое возбуждение, которое всегда сопутствует быстрой езде.
Как и его.
– Зачем в аэропорт? – усмехнулся мужчина, – давай в Москву! А лучше – сразу на фронт! Только наберу оружия.
– Хлебом вас не корми, дай повоевать, – негромко проговорила девушка, – но вот рабство в Легионах – все равно как в горле кость.
– А ты, значит, теперь пацифист? – Нильсон постарался вложить в тон сарказм, но получалось у него это плохо.
– Нет. Я теперь человек государственный, какой пацифизм? Но есть очень много способов разрешить международные конфликты и без миллионов смертей.
Брайер хотел вставить замечание, но попросту не успел. Вран явно поймала кураж:
– К слову, вот с преступностью это не сработает. Не верю в раскаяние в принципе: если ты оступился, ты уже потенциально способен это повторить. Значит, в твоём программном коде уже есть под это удобный алгоритм. И повторишь, вероятнее всего. Даже если сам думаешь иначе. Понимаешь?
– Не дурак, – буркнул мужчина.
– За примерами даже далеко ходить не надо. Я и сама из Организации сбегала. Дважды. Иронично – оба раза с подачи Адама.
Наперерез им вырвалась красная спортивная машина. Дана резко затормозила, избегая опасности. Нильсон с силой сжал ногами седло, чтобы инерция просто не вышвырнула его вперёд.
Получилось.
– Зря сомневался, – довольно спокойно произнесла девушка, – чтобы стать участником аварии, нужно выпить гораздо больше.
– Неплохо, – согласился пассажир. Красный кабриолет уже затерялся где- то в потоке автомобилей, будто испарился. Нильсон же неожиданно отметил подтекст в словах Даны. Нет, подтекста, скорее всего, не было, но слова можно истолковать по- особенному.
– Ты знаешь, что я помню? Из последнего.
– Очевидно, эту неудавшуюся аварию? – безликий шлем на долю секунды обернулся к Брайеру.
– Не совсем, – настрой на шутки куда- то улетучился, – может, и ты помнишь? Как война началась?
– В общих чертах. Давно было, – последовал ответ спустя пару мгновений.
– А для меня будто пару дней назад. Я ведь бросил Титова и Организацию. С какими- то интриганами попытался переворот совершить.
– Ну… если ты переживаешь, что он держит на тебя зло, то это вряд ли, – девушка выхватывает подавленность из тона собеседника.
– Нет. Я думаю насчёт твоих слов, – продолжил ОПЗМовец, – если такое случилось однажды, может ли случиться снова?
– Конечно, может, – очень серьезно произнесла Дана. Но интонация мгновенно изменилась, – а может и не случиться. Ты меня совсем не слушал!
– Ты сказала…
– Что не нужно руководствоваться моими словами. Это просто наблюдения, а не аксиомы жизни. Наблюдения, конечно, довольно стройные и нередко оказывающиеся правдивыми, – весело добавила водитель, – да, алгоритм, видимо, есть. Но только ты сам нажмёшь на «пуск». И только если захочешь. Условия могут как- то подталкивать, может казаться, что и выбора- то нет. Но на самом деле итоговое решение будет твоё. Понимаешь?
– Да, – коротко бросил он. Это «Понимаешь?» немного резало слух, – понимаю, что ты не веришь в судьбу.
– Конечно! – подтвердила Дана, – и не советую. На судьбу слишком многое можно списать. А теперь – держись крепче!
С ревом мотоцикл нырнул в тоннель. Бледные лампы сперва мелькали дикой рябью, затем и вовсе их сменила сплошная неоновая полоса.
– Любимое место! – восхищённо произнесла Вран, – прямая дорога к аэропорту, дальше ни одного съезда, ехать вообще больше некуда. Поэтому такой трафик пустой!
Число на спидометре перевалило за две сотни. Нильсон вцепился в седло, представив себя вновь на поле боя. Аура уверенности, исходящая от девушки, начала меркнуть, уступая место рациональному беспокойству.
Но рывок закончился так же быстро, как начался. Как выпущенная из лука стрела, мотоцикл вылетел из жерла тоннеля, оказавшись перед громадным стеклянным строением. Ещё пять минут, в ходе которых пришлось вновь уйти под землю – на этот раз на парковку, – и Дана привела пассажира к лифту, который доставил обоих в циклопический вестибюль.
Проверку на терминале Нильсон прошёл спокойно: вещей при нём, конечно, не было. Дана отказалась от досмотра своей скромной сумки, показав старшему из работников какое- то удостоверение в белоснежной обложке.
– Вон они кассы, – указала девушка. Тут же перевела взгляд на табло, – рейс до Москвы через полтора часа. Предписание должно помочь с оплатой, а остальное – в твоих руках.
Она улыбнулась.
– Спасибо за помощь, – Нильсон вернул улыбку, – и за хорошее утро.
– Да, тебе тоже, – согласилась Дана, – было интересно.
Нильсон хотел обнять её, но вовремя вспомнил реакцию Вран на любые прикосновения. Потому просто протянул руку.
Жест собеседница оценила, с готовностью пожав протянутую ладонь.
– Если хочешь, могли бы как- нибудь ещё встретиться, – предложил Брайер неожиданно для себя.
– Почему нет? – кивнула девушка. Достав из сумки небольшой ежедневник, она вырвала страницу и быстро написала ряд цифр, – вот. Будешь ещё в Легионах, пиши.
– Если на первой же операции не слягу, – усмехнулся он.
– Смерть тоже была когда- то решаема, – Дана вернула улыбку.
Мужчина сложил страницу вчетверо и аккуратно убрал в карман. Затем заставил себя повернуться к кассам и сделать первые несколько шагов.
А вот дальше было уже проще.
* * *
Линда с трудом могла что- то видеть: подступившие слёзы застилали глаза. Не хотелось верить в реальность происходящего: это точно какой- то кошмар. Этого ведь просто не должно, не может быть!
Её подруга пыталась спастись, сбежать из комнаты. Бессмысленно: рука в чёрной перчатке схватила её за волосы.
– Не надо! Пожалуйста! Мы же ещё можем поговорить! – рыдала она.
– Уже – нет, – улыбка осветила лицо Карла Ли. Юноша дернул пленницу на себя, и та упала, будто потеряв разом все силы.
На полу растекалась лужа крови. Девушка, бывшая не первой жертвой, распласталась в ней, почти не пытаясь подняться.
«Хватит. Мы принимаем ваши условия», – слова просто не могли вырваться из горла Линды. Она не хотела понимать, что пути назад не осталось.
И потому стояла, словно статуя, схваченная оцепенением.
Как и немногие присутствующие. Несколько человек стыдливо отворачивались: свою сторону, сторону победителя, они выбрали раньше. Ещё одна или две девушки были прижаты к стенам, и солдаты в сером не сводили с них оружия.
У окна стояла, опершись на подоконник, тонкая фигурка Ландерс. Алиса надменно наблюдала за бойней, время от времени поглядывая в смартфон, который держала в руке.
Наконец, здесь же был тот мужчина, Нильсон Брайер. Один из людей Титова, они захватили его в плен, когда взяли штурмом офис организации. Подумали, что все окончено. Что враг побеждён…
Свободной рукой Карл извлёк из- под чёрного плаща длинный нож.
– Наверно, в таких случаях принято что- то говорить, – улыбнулся он.
И тут же, не закончив фразу, вонзил лезвие в шею девушки, которая в последнем жесте подняла руку.
– А я вот не буду. Ну и ладно, – юноша пожал плечами, – провалились переговоры, а?
Последнее было адресовано Линде. Та поняла, чем всё закончится, но теперь отказывалась верить.
– Константин вызывал, – безмятежно произнесла Ландерс, доставшая смартфон, – спрашивает, как обстановка.
– Прекрасно, как же ещё? – Ли продолжал улыбаться, – битва окончена. Мы победили. Осталась только…
Он сделал шаг к Тиль. Нога скользнула в луже крови, и Карл чуть поморщился.
– Одна мелочь.
Остановившись перед Линдой, убийца чуть согнулся. Молодое лицо замерло перед её собственным, и широко распахнутые ярко- синие глаза вперили взгляд в девушку, будто сканируя её.
– Слушай. А спроси у Титова, что делать с зачинщицей всего этого?
– То же, что и с остальными, – Алиса только отмахнулась, – какие вопросы? Он ведь уже все сказал.
– Она ещё может пригодиться, – третий голос вмешался в диалог. Это неожиданно для всех вступил Нильсон. Сжав кулаки, Брайер подошёл к товарищу:
– Подумай! Это же… как? Криокинез! Сколько пользы может принести! А ты хочешь зарыть такую силу в землю!
Мужчина смотрел прямо на Ли, не бросив ни единого взгляда на Линду, о которой и шла речь.
Карл же, напротив, буквально пожирал пленницу глазами, не отрываясь ни на мгновение. А Тиль боялась даже представить себя со стороны. Нильсон… пытается ее спасти? И что ждёт девушку в таком случае?
– Я? Нет- нет, что ты! Зачем? Посмотри только на это чудо! – Ли рассмеялся и отпрянул от Линды, – а вот Константин хочет!
– Тогда давай решим, – Нильсон старался говорить спокойно, но чувствовалось, как внутри него кипят эмоции.
Карл, напротив, легкомысленно улыбался. Но блестящий в глазах азарт мог дать какую- то надежду. Прожить ещё немного, например…
Что же они все задумали?
– Вы надоели, – холодный голос Алисы напугал сильнее, чем всё остальное, – до вечера будем препираться? Вот как это делается.
И прежде, чем Линда успела что- то произнести или хотя бы понять, всё тело охватило оранжевое пламя.
Она перестала что- либо чувствовать. Страх, волнение, горе после смерти подруг… вообще ничего.
Осталась только боль. Боль, подобную которой Тиль раньше не могла даже представить.
Одежда мигом превратилась в пылающие тряпки. Что- то, кажется, расплавилось и прилипло к пузырящейся коже. Будто всё тело стало единственным нервом, через который пропустили миллионы вольт.
Она не могла кричать: горящие связки не слушались.
Она не могла дёргаться в предсмертной агонии: мышцы, сократившиеся против воли, больше не были частью организма.
Она не могла даже дышать: лёгкие не принимали в себя воздух.
Последнее, что увидели глаза девушки, – лицо Нильсона. Его лицо и его взгляд, скованные мукой.
Девушка в страхе распахнула глаза.
Кислорода не хватало: грудь Линды тяжело вздымалась, но его все равно не хватало.
Постепенно дыхание успокоилось. Стук сердца сбавил бешеный темп.
Единицы во всем мире имели возможность помнить свою собственную смерть. Но, кажется, только она помнила так детально. И дело не в чёрном забытьи, которое наступило под конец. Как раз там ничего захватывающего нет. Дело именно в этом ощущении, выворачивающем наизнанку, в ощущении, которое забыть просто невозможно.
В ощущении сгорания заживо.
Линда коснулась ладонью лба, затем шеи. Все тело покрывала испарина.
Чуть пошатываясь, девушка выбралась из постели. Сегодня, вопреки привычке, она развалилась во всю кровать, словно пытаясь занять как можно больше места.
Может, отсюда и кошмары?
На нетвердых ногах она дошла до ванной. Взглянула на своё отражение – разметавшиеся во сне волосы, мертвенно- бледное лицо и беспокойный, мечущийся взор.
Тиль поправила сползшую сорочку. Пара килограммов точно испарилась за эту нервную неделю.
Только теперь она подумала о времени. Сколько уже? Пора на работу?
Четыре часа утра. Нет, не пора… два с небольшим часа ещё в полном распоряжении девушки. Самочувствие – будто не спала всю неделю.
Ладно. Это организм себя обманывает. Можно попробовать вздремнуть, и…
Входящий звонок прогнал желание лечь обратно в постель. Она подняла телефон с комода: на экране тот номер, куда звонила вечером.
Тут же загорелась надежда.
– Да? – без сомнений, представляться не было смысла. Человек на том конце прекрасно знал, куда звонит.
И ему проще: в Лондоне уже… часов девять, наверно.
– Мисс Тиль? Рад слышать! Считайте, что ваше крохотное поручение выполнено, – голос вновь перешёл на «вы» и вдобавок светился позитивом.
– Я слушаю, – отвечать на эти любезности просто не было сил.
– Слушайте, слушайте. Искомый офицер сейчас находится в Люксембурге, – довольным тоном произнёс человек, – и прекрасно проводит время.
– В… что? – это сбило с толку. Информация настолько сильно шла вразрез с предположениями командования Армии Освобождения, что верилось с трудом, – предположение же основано на чём- то?
– Это не предположение, – продолжил собеседник, – я отправляю вам видеозапись. Думаю, никакой двусмысленности вы не найдете. Мы всегда гарантируем достоверность сведений: репутация превыше всего.
– Если появятся вопросы, я перезвоню, – хмуро проговорила Линда, прогоняя дурные предчувствия.
– Конечно, конечно! Только не на личный номер. Я дам нужный контакт, где профессионалы ваш вопрос примут и займутся им гораздо оперативнее.
Короткий сигнал: получен один файл.
Тиль мгновенно сбросила вызов, поспешив перейти к данным. Чем же он руководствовался?
На экране появилось… ночное заведение? Громкая музыка, сияние прожекторов.
Как- то так она и представляла вечера в Легионах, но сейчас это совсем не на руку.
Камера подползла ближе к барной стойке. Там на одном из стульев сидел…
Нильсон? Здесь?
Компанию генералу составили двое: лицом к снимающему – молодой человек в красной рубашке, чьи черты девушка не узнавала. А лицом к Брайеру – особа в чёрной безрукавке и белых брюках, которая, напротив, показалась Линде смутно знакомой.
Голосов слышно не было – оглушительная музыка вытеснила всё. Но то, что Тиль видела, выглядело таким настоящим, что…
Даже компьютерный подлог не передал бы мимику, движения Нильсона так детально. Это был он, настоящий! Но где? Действительно в Легионах?
Видео шло несколько минут. Собеседники успели пообщаться, выпить, потом молодой человек отошёл к танцплощадке, а тот, кто держал камеру, приблизился, и люди стали видны в профиль.
Нильсон – действительно Нильсон. Без сомнений. Его привычка сжимать и разжимать кулак никуда не делась. Лицо и руки без шрамов – только Брайер мог выходить невредимым из любого сражения.
Высокая девушка напротив – Дана Вран, которую Тиль теперь тоже узнала. В конце концов, когда- то они вместе бросили вызов Титову и его людям. Да что уж, это благодаря ей и её бывшему Дару Линда вернулась с того света.
Видео закончилось. Автоматически воспроизвелось заново, потом снова и снова. Советник обратила на это внимание только к пятому повторению. Мысли уже вились вокруг: что происходит? Что сделали с Нильсоном?
Стёрли память, напросился ответ. Аккурат до момента раскола ОПЗМ и появления Армии Освобождения. Скорее всего. Титову и не такое по силам.
Мурашки пробежали по телу Линды. Она никогда не интересовалась научной стороной сверхъестественных особенностей организма тех, кого называли Одарёнными. Что её самой, что Нильсона, Титова, Вран, де Мара, Ландерс…
В мире таких были единицы, но на баланс сил они влияли существенно. Титов со своими людьми всего за несколько лет поставил всю планету на колени.
И как этому противостоять? Если стёрты воспоминания, можно ли в принципе вернуть их обратно?
Вспомнит ли когда- то Нильсон всё то, за что сражался?
Со следующей мелькнувшей мыслью Тиль закусила губу.
Вспомнит ли Брайер её?
И если нет? Если мужчина теперь навсегда останется тем, что слепили из него ОПЗМовцы?
На экране смартфона застыло изображение вечеринки в Легионах.
И… вот эти.
Что она вообще может сделать?
* * *
– С возвращением, – лаконично поприветствовал гостя Константин, подняв взгляд.
Спартанская обстановка кабинета могла удивить любого, кто не был знаком с генеральным директором лично.
Угловатый письменный стол занял не меньше четверти помещения, расположившись в самом центре (легко было догадаться, что Титов ставил в своей жизни на передний план). Стекло и чёрное дерево сложились в неброской, прямолинейной гармонии.
– Просторнее, чем раньше, – отметил Нильсон, обведя кабинет рукой.
– Масштабы другие, – усмехнулся Константин, – садись. Поговорим.
Три кожаных кресла в ряд выстроились перед чёрным столом, однако Титов указал на небольшой диванчик у стены, перед которым стоял даже отдельный журнальный столик. Да, здесь, пожалуй, гость чувствовал себя свободнее.
Пройдя по темной паркетной доске, он с удобством расположился и постарался настроиться на беседу.
Помимо Константина, в кабинете присутствовали ещё четверо. Людей, закованных в броню, Нильсон сперва принял за часть интерьера. Впрочем, судя по ледяному спокойствию хозяина кабинета, он ощущал их примерно так же.
Собственно, больше глаз ни за что не цеплялся. Шкаф с документами (согласно всем шаблонам, за ним должна скрываться потайная дверь – и, учитывая положение Константина, это было бы не худшим вариантом), аккуратно разложенные бумаги на столе да огромное кресло с высокой спинкой, которое занял сам Титов. Вот и всё, чем мог похвастаться кабинет самого могущественного человека на Земле.
– Как прошли сутки? – поинтересовался генеральный директор. Он окончательно отложил документ в сторону, переключив внимание на друга.
Вот и что тут ответить?
– Неплохо, в общем. Карл прожигает жизнь, как и раньше. Это притягивает, конечно. Но чтобы надолго… я бы заскучал. Да и никаких итогов. Нужно же иметь что- то, кроме удовольствий.
Брайер поморщился. Свои впечатления подать так нелепо и скомкано мог, наверно, только он.
