Czytaj książkę: «Все твои совершенства»

Colleen Hoover

ALL YOUR PERFECTS

All Your Perfects Copyright © 2018 by Colleen Hoover Atria Books, a Division of Simon & Schuster, Inc., is the original publisher

© Бараш О., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Маргаритка – главный цветок этой книги.

Она символизирует плодородие и материнство.

А еще маргаритка символизирует вечную любовь – ту, которая выживет даже в самом страшном пожаре, ту, о которой Грэм напишет в письме Квинн:

«Я мог бы начать с того дня, когда мы встретились на лестнице».

1
Прошлое

Консьерж не улыбнулся, увидев меня. Эта мысль не дает мне покоя всю дорогу, пока я еду на лифте до нужного этажа. С тех пор как Итан переехал в этот многоквартирный дом, Винсент был моим любимым швейцаром. Он всегда улыбается, болтает со мной. Но сегодня он просто открыл дверь и с терпеливым выражением лица ждал, пока я войду. Даже не сказал: «Привет, Квинн. Ну как съездили?»

Наверное, у всех нас бывают не самые удачные дни.

Я смотрю на телефон: семь с копейками. Итан должен прийти в восемь, так что мне хватит времени, чтобы удивить его ужином. И своим присутствием. Я вернулась на день раньше, но решила ему об этом не сообщать. Мы так усиленно планировали нашу свадьбу, что прошло уже несколько недель с тех пор, как мы вместе ели настоящую домашнюю еду. И даже с тех пор, как занимались сексом.

На этаже Итана я выхожу из лифта и замираю. По лестничной клетке прямо перед дверью квартиры Итана расхаживает какой-то тип. Делает три шага, останавливается и смотрит на дверь. Три шага в другую сторону – и снова остановка. Я смотрю на него и жду, что он уйдет. И не думает. Ходит и ходит взад-вперед и пялится на дверь Итана.

На приятеля Итана он как-то не похож.

И потом, будь он приятелем, я бы его опознала.

Я подхожу к двери и откашливаюсь.

Парень смотрит на меня, а я указываю на дверь Итана, чтобы до него дошло, что меня нужно пропустить. Он отступает в сторону, и я подхожу к двери, стараясь больше не встречаться с ним взглядом.

Роюсь в сумочке в поисках ключа.

Наконец нахожу, и тут этот тип подходит и кладет ладонь на дверь.

– Вы собираетесь войти?

Я смотрю на него, перевожу взгляд на дверь. С какой это стати он спрашивает? Сердце начинает бешено колотиться. Итак, я стою в коридоре наедине с незнакомым типом, который интересуется, собираюсь ли я войти в пустую квартиру. Знает ли он, что Итана нет дома? Знает ли он, что я одна?

Я снова откашливаюсь, пытаясь скрыть страх. Тип вообще-то с виду безобидный. Но не думаю, что на бандите должно быть написано, что он бандит, так что кто его знает?

– Здесь живет мой жених. Он там… внутри, – вру я.

Парень энергично кивает.

– Да уж. Еще как внутри. – Сжав кулак, он бьет по стене рядом с дверью. – Внутри моей гребаной девушки.

Когда-то я ходила на курсы самообороны. Инструктор научил нас просовывать ключ сквозь пальцы острым концом наружу, чтобы в случае нападения ткнуть обидчика в глаз. Я проделываю маневр с ключом, чтобы быть во всеоружии, если этот псих на меня накинется.

Он делает выдох; воздух наполняется заметным ароматом корицы. Что за странные мысли меня посещают за секунду до нападения? Что за странные объяснения я буду давать в полиции? «Нет, я правда не помню, во что он был одет, но у него изо рта так приятно пахло! Как газировкой».

– Вы ошиблись квартирой, – говорю я ему, надеясь, что он уйдет не возражая.

Он мотает головой. Короткие, быстрые движения как будто должны показать, насколько я заблуждаюсь и насколько он прав.

– Я не ошибся квартирой. Я точно знаю. Ваш жених ездит на синем «Вольво»?

Интересно, он что, следит за Итаном? У меня пересыхает во рту. Глотнуть бы воды.

– Он около шести футов ростом? Черные волосы, носит куртку «Норт Фейс», которая ему великовата?

Я прижимаю руку к животу. Глотнуть бы водки.

– Ваш жених работает у доктора Ван Кемпа?

Моя очередь мотать головой. Итан не просто работает у доктора Ван Кемпа. Доктор Ван Кемп – его отец. Откуда этот тип столько знает об Итане?

– Моя девушка работает вместе с ним, – говорит он, с отвращением глядя на дверь. – И не только работает, ясное дело.

– Итан не стал бы…

Мне не дают договорить характерные звуки. Звуки секса.

Я слышу, как кто-то тихо произносит имя Итана. Но тихо оно звучит только по эту сторону двери. Спальня Итана находится в задней части квартиры. Кем бы ни была эта девка, она не молчит. Она выкрикивает его имя.

А он ее трахает.

Я вмиг отшатываюсь от двери. Да, это на самом деле происходит в квартире Итана, отчего у меня кружится голова.

Мой мир шатается. Прошлое, настоящее, будущее – все выходит из-под контроля. Парень хватает меня за руку, чтобы поддержать.

– С вами все в порядке? – Он подводит меня поближе к стене. – Извините. Не стоило мне это так сообщать.

Я открываю рот, но не могу выдать ничего, кроме сомнений.

– Вы… вы уверены? Может быть, это не из квартиры Итана. Может быть, это парочка в соседней квартире.

– Очень убедительно. Соседа Итана тоже зовут Итаном?

В его тоне звучит сарказм, но по глазам я вижу, что он тут же пожалел о том, что сказал. Очень мило с его стороны – найти в себе силы для сочувствия мне, притом что сам явно испытывает то же самое.

– Я ехал за ними, – говорит он. – Они там вдвоем. Моя девушка и ваш… друг.

– Жених, – поправляю я.

Я иду по коридору, прислоняюсь к стенке и в конце концов соскальзываю на пол. Наверное, мне не стоило так плюхаться, потому что я в юбке. Итану нравятся юбки, вот я и решила сделать ему приятное, но теперь мне хочется содрать с себя эту юбку, обмотать вокруг его шеи и задушить. Я так долго смотрю на свои туфли, что даже не замечаю, что парень сидит на полу рядом со мной, пока он не подает голос.

– Он вас ждет?

Я качаю головой.

– Думала сделать сюрприз. Меня не было в городе, уезжала с сестрой.

Из-за двери доносится еще один приглушенный крик.

Парень рядом со мной съеживается и затыкает уши. Я тоже.

Так мы и сидим. Стараясь ничего не слышать, пока все не закончится. А закончиться должно скоро. Итана надолго не хватает.

Две минуты спустя я говорю:

– Думаю, у них все.

Парень убирает ладони от ушей и роняет руки на колени. Я обхватываю себя, кладу подбородок на сплетение рук.

– Может, откроем дверь моим ключом? И посмотрим им в глаза?

– Не могу, – говорит он. – Сначала мне нужно успокоиться.

Он выглядит довольно спокойным. Большинство моих знакомых мужчин выломали бы дверь в мгновение ока.

Я тоже не уверена, что хочу смотреть Итану в глаза. Лучше всего сейчас уйти и притвориться, что ничего не произошло. Написать ему, что я приехала домой раньше, а он бы ответил, что работает допоздна, и я оставалась бы в блаженном неведении.

А еще можно просто пойти домой, сжечь все его вещи, продать свадебное платье и заблокировать его номер.

Нет, мама бы никогда этого не допустила.

О боже! Мама.

Я испускаю стон, и парень тут же выпрямляется.

– Тебя что, тошнит?

Я качаю головой.

– Нет. Не знаю. – Я поднимаю голову и прислоняюсь спиной к стене. – Просто представила, как взбесится мама.

Он немного успокаивается, поняв, что я не собираюсь помирать, а просто предвижу реакцию мамы, когда она узнает, что свадьба отменяется. Потому что никакой свадьбы, конечно же, не будет. Я уже сбилась со счета, сколько раз она упоминала задаток, внесенный за одно только место в очереди в шикарный отель, где намечалось свадебное торжество. «Ты хоть представляешь, сколько людей хотели бы пожениться в «Дуглас Уимберли Плаза»? Там выходила замуж Эвелин Брэдбери, Квинн. Эвелин Брэдбери!»

Мама любит сравнивать меня с Эвелин Брэдбери. Ее семья более знаменита, чем семья моего отчима. Таких семей в Гринвиче раз-два и обчелся. Поэтому мама, конечно же, не упускает случая упомянуть Эвелин Брэдбери как пример совершенства высшего класса. Мне наплевать на Эвелин Брэдбери. Я почти готова немедленно написать маме и поставить ее перед фактом: свадьбы не будет, а на Эвелин Брэдбери мне наплевать.

– Как тебя зовут? – спрашивает парень.

Подняв глаза, я понимаю, что впервые вижу его по-настоящему. Несмотря на то что сейчас явно один из худших моментов в его жизни, он неимоверно хорош собой. Выразительные темно-карие глаза под цвет взлохмаченных волос. Волевая челюсть, которая то и дело подергивалась от безмолвной ярости с момента, когда я вышла из лифта. Полные губы, которые то сжимаются, то разжимаются каждый раз, когда он смотрит на дверь. Мне интересно, смягчилось бы выражение его лица, если бы он не застукал свою девушку с Итаном? И еще в нем есть какая-то грусть. Никак не связанная с нашей нынешней ситуацией. Что-то более глубокое… как будто таящееся в нем. Я видела людей, которые улыбаются одними глазами, а он словно одними глазами хмурится.

– А ты красивее Итана. – Мое замечание застает его врасплох. Теперь на его лице написано только замешательство – видно, решил, что я к нему клеюсь (последнее, что сейчас пришло бы мне в голову). – Это не комплимент. Просто я кое-что поняла.

Он пожимает плечами, словно ему все равно, что я там поняла.

– Просто если ты красивее Итана, то, скорее всего, твоя девушка красивее меня. Не то чтобы меня это беспокоило. Может, меня это и в самом деле беспокоит. Это не должно меня беспокоить, но все же хочется знать, нравится ли она Итану больше меня. Из-за этого ли он мне изменяет. Возможно. Извини. Я вообще-то не склонна к самоуничижению, но сейчас я жутко зла и почему-то просто не в состоянии заткнуться.

Мгновение он пристально смотрит на меня, как будто его заинтересовала моя странная логика.

– Саша страшна как смертный грех. На этот счет можешь не беспокоиться.

– Саша? – Я недоверчиво произношу ее имя, затем повторяю его с ударением на последнем слоге. – Саша. Это многое объясняет.

Он смеется, следом смеюсь я, и это самое странное.

Смеюсь, когда следовало бы плакать. Почему я не плачу?

– Я Грэм, – говорит он, протягивая руку.

– Квинн.

У него даже улыбка грустная. Интересно, как он улыбается при других обстоятельствах?

– Я бы сказал, что рад познакомиться с тобой, Квинн, но это худший момент в моей жизни.

Горько, но правда.

– И в моей, – разочарованно говорю я. – Хотя я рада, что познакомилась с тобой сейчас, а не в следующем месяце, после свадьбы. По крайней мере, хоть не буду даром тратить на него брачные обеты.

– Вы должны пожениться в следующем месяце? – Грэм отводит взгляд. – Вот ведь засранец, – тихо говорит он.

– Это точно. – Собственно, я всегда знала, что Итан именно такой и есть. Засранец. С претензией. Но ко мне относится хорошо. Во всяком случае, мне так казалось.

Я снова наклоняюсь вперед и провожу руками по волосам.

– Господи, вот ведь мерзость.

Мама, как всегда, очень кстати со своей эсэмэской. Я достаю телефон и читаю:

«Дегустация торта перенесена на субботу, на два часа. Не наедайся перед этим. Итан составит нам компанию?»

Я глубоко-глубоко вздыхаю. Дегустации торта я ждала с нетерпением, считала ее самой важной частью всех свадебных приготовлений. Может, не говорить пока, что свадьба отменяется? И сказать только в воскресенье?

Снизу слышится бряканье, и я переключаю внимание с телефона на двери лифта. Они открываются, и я чувствую, что у меня в горле образуется комок. Увидев контейнеры с едой, я крепко сжимаю телефон в кулаке. Курьер приближается к нам, и с каждым его шагом мое сердце колотится все быстрее. Не сыпь мне соль на раны, Итан.

– Китайская еда? Ты что, издеваешься? – Я встаю и смотрю вниз на Грэма: он все еще сидит на полу и смотрит вверх, на меня.

Я машу рукой в сторону китайской еды.

– Это мое! Не его! Это я люблю китайскую еду после секса! – Я поворачиваюсь к курьеру, и он застывает, уставившись на меня и не понимая, идти ли ему дальше к двери. – Отдайте! – Я отбираю у него пакеты. Он даже ни о чем не спрашивает.

Я снова плюхаюсь на пол с двумя пакетами китайской еды и роюсь в них. Какое свинство: Итан просто повторил мой всегдашний заказ.

– Он даже заказал то же самое! Он кормит эту Сашу моей китайской едой!

Грэм вскакивает и вытаскивает из кармана бумажник.

Он расплачивается; несчастный курьер толкает дверь на лестничную клетку, как будто ему не терпится сбежать быстрее, чем на лифте.

– Пахнет хорошо, – говорит Грэм. Он снова садится и хватает контейнер с курицей и брокколи. Я протягиваю ему вилку и позволяю есть из контейнера, хотя курица – мое любимое блюдо. Но сейчас не время жадничать. Я открываю говядину по-монгольски и начинаю жевать, хотя и не голодна. Но будь я проклята, если Саше или Итану достанется хоть кусочек.

– Шлюхи, – бормочу я.

– Шлюхи, которые остались без еды, – говорит Грэм. – Может, оба умрут с голоду.

Я улыбаюсь.

После чего молча ем и думаю, долго ли собираюсь сидеть на лестнице с этим парнем. Я бы предпочла, чтобы дверь открылась, когда меня здесь не будет. Не хочу знать, как выглядит Саша.

С другой стороны, не хотелось бы пропустить момент, когда она откроет дверь и обнаружит, что за ней сидит Грэм и ест ее китайскую еду.

Поэтому я жду. И ем. На пару с Грэмом.

Через несколько минут он ставит контейнер на пол, лезет в пакет и выуживает два печенья с предсказаниями.

Одно он протягивает мне, другое раскурочивает сам. Разломив печенье, он разворачивает полоску бумаги и читает свое предсказание вслух: «Сегодня тебе повезет в крупном деловом начинании». Прочитав, он складывает пророчество пополам.

– Самое оно. Сегодня я как раз слинял с работы.

– Дурацкое предсказание, – бормочу я.

Грэм скатывает бумажку в крошечный шарик и швыряет им в дверь Итана. Я разламываю свое печенье и достаю предсказание. «Если прольешь свет на свои недостатки, все твои совершенности померкнут».

– А это мне нравится, – говорит он.

Я следую его примеру: комкаю предсказание и швыряю в дверь.

– Я – граммар-наци. Совершенства, а не совершенности.

– Поэтому мне и нравится. Единственное слово, в котором сделана ошибка, – «совершенство». Какая ирония.

Он подползает к двери, хватает бумажку и снова приваливается к стене. Бумажку он протягивает мне.

– Мне кажется, ты должна оставить это себе.

Я тут же отпихиваю его руку с предсказанием.

– Не хочу, чтобы что-то напоминало мне об этом моменте.

Он задумчиво смотрит на меня.

– Да. Я тоже.

Похоже, мы оба начинаем нервничать из-за того, что дверь может открыться в любую минуту. Поэтому мы просто прислушиваемся к их голосам и молчим. Грэм дергает нитки из джинсов на правом колене, пока на полу не образовывается кучка волокон, а колено остается почти голым.

Я беру нитку и кручу между пальцами.

– По вечерам мы обычно играли в одну словесную игру на ноутбуках, – говорит он. – Я это хорошо умею. Это я научил Сашу играть, но она всегда выигрывала. Каждый вечер, блин. – Он вытягивает ноги. Они намного длиннее моих. – Это производило на меня впечатление, пока я не увидел в ее банковской выписке плату за игру в восемьсот долларов. Она покупала дополнительные буквы по пять долларов за штуку, просто чтобы побить меня.

Я пытаюсь представить, как этот парень по вечерам играет в компьютерную игру, но у меня не получается. Легче представить, как он читает романы, два раза в день наводит дома чистоту, аккуратно складывает носки и венчает все это совершенство утренней пробежкой.

– Итан не умеет менять колесо. С тех пор как мы вместе, у нас два раза спускалась покрышка, и оба раза ему приходилось вызывать эвакуатор.

Грэм слегка качает головой:

– Я, конечно, не ищу для этого ублюдка оправданий, но в этом нет ничего страшного. Многие парни не умеют менять колеса.

– Я знаю. Это не самое страшное. Самое страшное в том, что я-то умею. Он просто мне не разрешал, потому что ему было бы неловко стоять и смотреть, как девушка возится с колесом.

В выражении лица Грэма я вижу что-то новое. То, чего раньше не замечала. Может быть, озабоченность? Он пронзает меня серьезным взглядом.

– Не вздумай простить ему это, Квинн.

От его слов у меня все сжимается в груди.

– Не прощу, – говорю я с полной уверенностью. – Вообще больше не хочу его видеть. Я все удивляюсь, почему не плачу. Может быть, это знак.

Он понимающе смотрит на меня, и морщинки вокруг его глаз немного разглаживаются.

– Плакать ты будешь ночью. В подушку. Вот тогда будет больнее всего. Когда останешься одна. – От этого замечания мне становится совсем тошно. Плакать не хочется, но я понимаю, что теперь все это может обрушиться на меня в любую минуту. Я познакомилась с Итаном, едва поступив в колледж, мы встречались четыре года. Слишком много всего между нами было, чтобы потерять это в один миг. И пусть я знаю, что все кончено, скандалить с ним я не хочу. Хочу просто уйти и покончить с этой историей. Мне не нужен ни разрыв, ни даже объяснения, но, боюсь, ночью, когда я останусь одна, я воображу, что мне требуется и то и другое.

– Нам, кажется, нужно сдать тесты на ЗППП.

Слова Грэма и страх, который меня после них охватывает, отходят на задний план, когда я слышу приглушенный голос Итана.

Он идет к выходу. Я поворачиваюсь к двери, но Грэм касается моего лица и снова привлекает к себе мое внимание.

– Худшее, что мы можем сейчас сделать, Квинн, это проявить эмоции. Не злись. И не плачь.

Я прикусываю губу и киваю, пытаясь удержать в себе все, что, как я хорошо понимаю, мне сейчас захочется выкрикнуть.

– Хорошо, – шепчу я, и в этот момент дверь начинает открываться.

Я пытаюсь сохранить самообладание, как Грэм, но неотвратимое появление Итана вызывает у меня тошноту. Ни один из нас не смотрит на дверь. Взгляд Грэма делается жестким, он размеренно дышит, не сводя с меня пристального взгляда. Я и представить не могу, что подумает Итан через две секунды, когда откроет дверь. Сначала он меня не узнает. Он подумает, что это просто случайная парочка расселась на полу на лестничной площадке его дома.

– Квинн?

Я слышу, как Итан произносит мое имя, и закрываю глаза, не поворачиваясь на его голос. Слышу, как Итан делает шаг из квартиры. Сердце, как мне кажется, бьется во всех частях моего тела, но сильнее всего – в ладонях Грэма, обхвативших мои щеки. Итан снова произносит мое имя, но это больше похоже на команду посмотреть на него. Я открываю глаза, но продолжаю смотреть на Грэма. Дверь распахивается еще шире, и девушка потрясенно ахает.

Саша. Грэм моргает, еще секунду держит глаза закрытыми и делает вдох, чтобы успокоиться. Наконец он открывает глаза.

– Грэм? – говорит Саша.

– Черт, – бормочет Итан.

Грэм не смотрит на них. Он продолжает смотреть на меня.

Спокойно, словно наши жизни не рушатся сейчас вокруг нас, Грэм спрашивает:

– Проводить тебя вниз?

Я киваю.

– Грэм! – Саша произносит его имя так, будто имеет право злиться на него за то, что он здесь.

Мы с Грэмом встаем. В сторону квартиры Итана даже не смотрим. Грэм крепко сжимает мою руку и ведет меня к лифту.

Она идет прямо за нами, потом стоит рядом с нами, пока мы ждем лифт. Она крутится возле Грэма, дергает его за рукав рубашки. Он сжимает мою руку немного сильнее, и я возвращаю пожатие, давая понять, что мы вполне способны обойтись без сцен. Просто войти в лифт и уехать.

Двери открываются, Грэм пропускает меня вперед, потом входит сам. Входит так, что для Саши не остается места. Он загораживает дверной проем, и мы вынуждены развернуться в сторону дверей. В сторону Саши. Он нажимает кнопку первого этажа, и, когда двери начинают закрываться, я наконец поднимаю глаза.

И замечаю две вещи.

1. Итана больше нет на площадке, дверь в его квартиру закрыта.

2. Саша гораздо красивее меня. Даже когда плачет.

Двери закрываются, и мы долго молча едем вниз. Грэм так и не выпустил мою руку, мы не разговариваем, но и не плачем. Молча выходим из лифта и идем через холл. Винсент открывает и придерживает для нас дверь, при этом смотрит на нас обоих извиняющимся взглядом. Грэм достает бумажник и сует Винсенту пригоршню банкнот.

– Спасибо за номер квартиры, – говорит Грэм.

Консьерж кивает и берет деньги, глядя на меня извиняющимся взглядом. Я обнимаю Винсента: скорее всего, мы больше не увидимся.

Вывалившись на улицу, мы с Грэмом, как оглушенные, стоим на тротуаре. Интересно, изменился ли для него мир, потому что для меня он определенно стал другим. Все стало другим – небо, деревья, прохожие. Все выглядит несколько безнадежнее, чем до того, как я вошла в дом Итана.

– Поймать тебе такси? – наконец спрашивает он.

– Я на машине. Вон она. – Я указываю на другую сторону улицы.

Он оглядывается на дом.

– Хочу убраться отсюда поскорее, пока она не спустилась.

Он, похоже, всерьез нервничает и сейчас вообще не в состоянии смотреть ей в глаза. По крайней мере, Саша старается. Она шла за Грэмом до самого лифта, а вот Итан просто вернулся домой и закрыл дверь.

Грэм оглядывается на меня, его руки в карманах куртки. Я плотно закутываюсь в пальто. Мне больше нечего сказать, разве что попрощаться.

– До свидания, Грэм.

У него отсутствующий взгляд, словно его вообще здесь нет. Он делает шаг назад. Два шага. Потом резко поворачивается и уходит в другом направлении.

Я оглядываюсь на дом: из дверей как раз вываливается Саша. За ее спиной стоит Винсент и смотрит на меня. Он машет мне, я поднимаю руку и машу ему в ответ. Мы оба знаем, что это на прощание. Больше ноги моей в этом доме не будет. Пусть даже в квартире Итана валяется куча моих вещей. Я бы предпочла, чтобы он их просто выкинул, – лишь бы больше не видеть его.

Саша смотрит налево, потом направо в надежде увидеть Грэма. Как бы не так. Зато она видит меня. Интересно, она вообще представляет, кто я такая? Сказал ли ей Итан, что в следующем месяце у него свадьба? Что только утром мы говорили по телефону и он уверял меня, что отсчитывает секунды до того, как сможет назвать меня своей женой? Знает ли она, что, когда я ночую у Итана, он не желает принимать душ без меня? И что простыни, на которых он только что ее трахал, подарила на помолвку моя сестра? Знает ли она, что Итан плакал, когда я ответила согласием на его предложение?

Наверное, не знает. Иначе вряд ли она так просто выбросила бы на помойку отношения с парнем, который за час произвел на меня большее впечатление, чем Итан за четыре года.