Czytaj książkę: «Черная мантия. Анатомия российского суда»
Без правды жизнь по совести невозможна
За минувшие 20 лет политических потрясений, в которые ввергнута Россия, немало было событий громких и даже исторических. Но даже на их фоне события, которым посвящена предлагаемая вам книга привлекают своей чрезвычайностью и общественной значимостью.
17 марта 2005 года в ближнем Подмосковье взорвался заряд на обочине шоссе, когда мимо проезжала машина Председателя РАО «ЕЭС» А. Чубайса. Практически сразу же по обвинению в покушении на высокого российского чиновника арестован полковник ГРУ Квачков. В апреле по этому делу арестованы Р. Яшин и А. Найденов, в федеральный розыск объявлены И. Миронов, Е. Пажетных и сын В. Квачкова Александр. В январе 2006 года с участием присяжных заседателей начался суд над В. Квачковым, Р. Яшиным и А. Найденовым. В декабре 2006 г. арестован И. Миронов…
Таково внешнее начало дела, которому суждено стать особой страницей в истории российского правосудия, да и вообще в истории России.
Книга, которую вы держите в руках, – это документ. И не только документ, в котором излагается ход знаменитого процесса (хотя и такая сухая хроника была бы интересна), а документ, сохранивший для нас и наших потомков интонации и нюансы процесса, обнаживший многие подводные течения вокруг «дела Чубайса».
Любовь Краснокутская совершила гражданский подвиг – она скрупулезно, день за днем зафиксировала процесс развития и умирания этого дела, процесс рождения, трудного укрепления и торжества Правды.
Мало знать официально провозглашаемую точку зрения обвинения на взрыв и события, с ним связанные. Недостаточно знать реальные причины роспуска прокуратурой двух коллегий присяжных, что не предотвратило оправдательного вердикта в июне 2008 г., вынесенного по настоящему делу третьей коллегией присяжных, как и причины отмены оправдательного приговора Верховным Судом Российской Федерации. 21 августа 2010 года коллегия присяжных заседателей Московского областного суда вынесла новый оправдательный вердикт, на основании которого 29 сентября 2010 г. в отношении обвиняемых В. Квачкова, И. Миронова, А. Найденова и Р. Яшина состоялся оправдательный приговор. Но и это знать мало.
Главное, все же, – понять. Понять, почему процесс по делу о далеко не единственном в нашей сегодняшней жизни взрыве вызвал не только внимание всей страны, но и симпатии общества к обвиняемым. Почему процесс (не его результат, а само дело) стал очередной дырой в репутации власти. Эта книга дает неангажированному читателю материал для понимания. Не навязывает своих оценок, а лишь убирает максимальное число «фиговых листьев» с произвола. Книга позволяет увидеть Правду, а без Правды жизнь по Совести невозможна. У России будет благополучное и счастливое будущее только в том случае, если фундамент этого будущего станет создаваться правдой и справедливостью, добрыми помыслами и делами.
Уверен, эта книга вносит важный и своевременный вклад в создание в России гражданского общества, в упрочении в массовом сознании ценностей справедливости и свободы, неприкосновенности и достоинства личности, нерушимости всего комплекса прав и свобод человека и гражданина.
С. Н. Бабурин,
доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки Российской Федерации
Напутствие
Для чего я, человек, отдавший борьбе с преступностью более сорока лет, пишу напутствие читателям этой уникальной книги, уникальность которой в том, что ни один судебный процесс прежде не освещался так документально подробно – 72 прямых со стенографической точностью репортажа с суда? Когда читал первые судебные статьи-отчеты по делу покушения на А. Б. Чубайса, честно признаюсь, сомневался, что так может вершиться сегодня правосудие. Когда же мне, Фоме неверующему, дали прослушать аудиозапись суда, вот тогда я и решил, что непременно напишу это свое напутствие, адресуя его молодому поколению служителей Фемиды, идущему нам на смену. Чтобы они осознали весь трагизм несоответствия символа беспристрастности и объективности Богини правосудия Фемиды, статуи которой украшают наши суды, и отраженной в книге российской судебной реальности, далекой и от объективности, и от беспристрастности.
До каких пор мы будем ходить в неучах истории, забывая, как беспощадна Фемида к отступникам. В пример тому большевики, которые, как только пришли к власти, попирая основы правопорядка, свой «карающий меч революции» отдали на службу «красному террору». Но скоро под меч попали сами меченосцы, творцы «красного террора». Хорошо знаю это по архивным сороковых лет материалам Лубянки: только за два года более 600 смертных приговоров, в основном тем, кто в 20-е годы руководствовался не законом, совестью и справедливостью, а «революционной целесообразностью», как сегодня многие облаченные в черную мантию, о том свидетельствует эта книга, руководствуются целесообразностью нынешнего момента. Поскольку тогда действовало постановление компартии о применении физической силы к шпионам и врагам народа, Фемида работала с изощренной жестокостью: пытки использовались повсеместно. Изобретательности отечественных душегубов могла бы позавидовать средневековая инквизиция в Европе. Лишь в 1953 году Берия уничтожает следы этой дикости.
Не так давно внук известного революционера, расстрелявшего пол-Мурманска в 30-е годы, просил российские власти реабилитировать благообразного дедушку, дескать, обидно за родословную. Спросите: а при чем тут процесс, которому посвящена эта книга? При том, что это одна и та же материя, только времена другие. Пытать и стрелять нынешних отступников от идеалов Фемиды скорее всего не будут. Но если кому и удастся избежать суда земного, проклятия опозоренных внуков и правнуков достанут их и в преисподней.
С первых шагов служения Богине правосудия надо помнить, что настоящее государство заинтересовано лишь в истинном правосудии, в служении Закону, и в этом сила, непоколебимость государства. Чтобы потом не обивали ваши отпрыски порогов высоких инстанций, желая реабилитировать честь фамилии, опозоренной вами в служении не Истине, не Правде, не Закону, не Справедливости, а лишь своим корыстным, карьерным интересам. Данная книга принудит подумать об этом. Нужно, чтоб вы ее прочитали.
А. И. Гуров,
доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист Российской Федерации
Суд присяжных – последний оплот справедливости
Событию, известному в России как «покушение на Чубайса», скоро исполнится шесть лет. Уже в первые дни после него многие политики и эксперты не сомневались, что речь идет об инсценировке, имитации покушения, совершенной в политических или экономических целях. Я также в своих интервью высказывался в пользу подобной версии и продолжаю настаивать на ней, будучи убежденным в невиновности обвиняемых по этому делу В. Квачкова, Р. Яшина, А. Найденова, И. Миронова.
Они уже дважды оправданы судом присяжных, и документальная хроника последнего судебного процесса, предлагаемая вниманию читателя в этой книге, вызывает особый интерес. Я же хочу остановиться на особенностях дела о покушении на Чубайса, рассматриваемого в условиях современной системы российского правосудия. Судебный процесс, в котором потерпевшим является человек огромного политического влияния и громадных финансовых возможностей, в стране с насквозь коррумпированной властью в ангажированном российском суде, изначально считалось, просто не может вестись независимо и объективно. Обычно в таких случаях осуществляется энергичное давление на судью и присяжных заседателей, неизменно приводящее к обвинительному вердикту. Но обвиняемые по делу о покушении на Чубайса ДВАЖДЫ оправданы коллегией присяжных, а до того две коллегии были распущены накануне вынесения ими вердикта, по данным прокуратуры обещавшего быть оправдательным. Следовательно, в деле о покушении на Чубайса четыре раза подряд не сработали властные и коррупционные механизмы получения нужного заказчику-потерпевшему судебного решения. Почему?
На мой взгляд, тут было счастливое для подсудимых совпадение двух причин. Во-первых, недоказанность причастности обвиняемых к вменяемому им преступлению, когда большинство доказательств грубо сфальсифицированы следователями. Во-вторых, резкое неприятие в обществе личности потерпевшего А. Б. Чубайса. По отношению к нему практически каждый гражданин России, которому достался бесполезный фантик ваучера, кто наблюдал осуществленное с помощью Чубайса восхождение нынешней олигархии к вершинам богатства и власти, кто прочувствовал все «блага» реформы РАО «ЕЭС России», так вот почти каждый сегодня в России может иметь «мотив на убийство Чубайса» из мести за его деятельность. Эти два обстоятельства делают каждый новый процесс по данному делу заранее предрешенным. И тем более интересно и поучительно, что власть, очевидно, сознавая всю тщетность судебных усилий осудить обвиняемых, все же раз за разом предпринимает неимоверные усилия, чтобы получить обвинительный вердикт.
Факты, опубликованные в книге, уникальны тем, что это подлинные записи судебного процесса, где картина издевательства прокуроров и судьи над правосудием ради обвинительного приговора предстает во всем блеске людских страстей и ничтожности человеческих помыслов. И тем более отрадна развязка почти год длившейся судебной драмы – оправдание подсудимых большинством честь и долг сохранивших присяжных заседателей – судей из народа. А для судебно-правовой системы России хроника по делу о покушении на Чубайса – бесценный документ, свидетельствующий о состоянии судебной власти страны, где оправдания в преступлениях, которых ты не совершал, можно добиться только в суде с участием присяжных заседателей.
Но точку в этом процессе можно поставить только тогда, когда угодливые для власти фальсификаторы доказательств будут привлечены к справедливой ответственности.
В. И. Илюхин,
доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист Российской Федерации
Черная мантия. Анатомия российского суда
Любовь Краснокутская
Четвертый суд – четвертый эшафот
(Заседание первое)
Больше года прошло, как Верховный суд отменил оправдательный вердикт присяжных по делу «о покушении на Чубайса А. Б.». Вновь на скамье подсудимых Владимир Квачков, Роберт Яшин, Александр Найденов, с той лишь разницей, что вместе с ними судят теперь еще и Ивана Миронова. Это уже четвертый судебный процесс, в котором А. Б. Чубайс пытается убедить Россию, что на него действительно покушались и покушались именно те самые люди, которые вот уже пять лет несут на себе тяжкий крест обвинения.
Заседание началось рутинно. Судья Людмила Леонидовна Пантелеева изложила присяжным перечень их прав и обязанностей, объяснила, что они должны «разрешить вопросы фактов»: подтвердить или опровергнуть наличие самого события преступления, установить или отринуть причастность каждого из подсудимых к преступлению, установить, виновны или невиновны обвиняемые в преступлении.
И потекло судебное следствие размеренным чередом со вступительного заявления прокурора: «Это уголовное дело не совсем обычное, так как, во-первых, оно приобрело широкий общественный резонанс, а, во-вторых, все потерпевшие, к счастью, живы и будут давать показания по делу». Затем последовал перечень статей Уголовного кодекса, по которым судят В. В. Квачкова, И. Б. Миронова, А. И. Найденова, Р. П. Яшина. Список внушителен и тяжек, как мельничный жернов, который в вековечную старину надевали обвиняемому на шею, топя горемычного в чертовом омуте: здесь и теракт, и покушение на убийство, и незаконное изготовление взрывчатых веществ, и приобретение и перевозка огнестрельного оружия, и умышленное повреждение чужого имущества путем взрыва… Все вроде грозно и весомо, да только слишком часто в прокурорских устах звучит «не установлено»: и боеприпасы-то у подсудимых неустановленные, и охотились они на Чубайса вместе с неустановленными лицами, и оружие, тоже, кстати, неустановленное, покупали в неустановленном месте у неустановленных лиц в неустановленное время, а потом хранили его опять же в неустановленных следствием местах… И даже для подготовки преступления использовали не только квачковский «СААБ» и мироновскую «Хонду», но и неустановленный «ВАЗ». Справедливости ради следует отметить, что были и бесспорно установленные факты. В частности, сказал прокурор Каверин, «маршрут следования Чубайса был установлен». «Подсудимые, – подытожил прокурор, – свои действия по уничтожению Чубайса и других потерпевших не довели до конца по независимым от них обстоятельствам: машина Чубайса оказалась бронированной, а люди во второй машине сумели укрыться от выстрелов».
Судья задала подсудимым ритуальный вопрос: «Понятно ли Вам предъявленное обвинение и признаете ли Вы свою вину?» Спрошенный первым В. В. Квачков категорично заявил: «Нет, не понятно. Мне не понятно, почему событие 17 марта названо «покушением на Чубайса», мне не понятно, почему Чубайс называется «государственным и общественным деятелем». Чубайс являлся и является антигосударственным деятелем! Мне не понятно, на каком основании я обвиняюсь в этом событии, которое является имитацией покушения».
Судья переадресовала недоумение Квачкова прокурору, и Каверин принялся разъяснять: «Чубайс на момент преступления являлся председателем РАО «ЕЭС России», это государственная организация, поэтому он государственный деятель. Ранее он был членом Правления «Союза Правых Сил», поэтому он назван общественным деятелем».
Судья тут же подвела итог: «Обвинение Квачкову предъявлено в надлежащем виде» и обратилась к Ивану Миронову: «Понятно ли Вам предъявленное обвинение и признаете ли Вы себя виновным?».
«Нет, не понятно, – встал Иван Миронов. – Не понятно, почему мне вменяют 277-ю статью с формулировкой «теракт», если на момент предъявления мне обвинения в новой редакции Уголовного кодекса формулировка «теракт» из этой статьи устранена? Мне не понятно, почему вообще не обсуждается инсценировка покушения. Ведь то, что рассказал нам прокурор, не тянет и на дешевый сценарий».
«У Вас некорректное отношение к прокурору!», – сурово оборвала судья подсудимого.
Прокурор, ободренный поддержкой: «Если Вас там не было, подсудимый Миронов, откуда Вам знать, что это не теракт, а имитация?».
«Так я же уголовное дело изучал!» – изумился Иван Миронов.
Настал черед Роберта Яшина признавать или не признавать: «Мне не понятно предъявленное обвинение. Вины не признаю ни по одной из статей».
Последний из опрошенных судьей подсудимых Александр Найденов выразился коротко: «Обвинение мне понятно, как может быть понятна любая озвученная глупость».
Настала очередь озвучить свою позицию адвокатам. А. В. Першин (адвокат В. В. Квачкова): «Назвать это покушением язык не поворачивается, так как трудно поверить, что в мирное время без всяких помех офицер с таким опытом не смог осуществить подобную акцию. Все, что происходило, – это имитация покушения. Защита считает, что она могла быть осуществлена самим Чубайсом».
О. И. Михалкина (адвокат И. Б. Миронова): «Мы полагаем, что это имитация, а не покушение, и Иван Миронов не имеет к ней никакого отношения».
Р. С. Закалюжный (адвокат Р. П. Яшина): «Это – имитация. Открытым остается вопрос: был ли Чубайс вообще в машине, которую подрывали. Мотивы имитации нами будут предъявлены позже».
Е. Н. Котеночкина (адвокат А. И. Найденова): «Мы считаем, что это – инсценировка, и мой подзащитный Найденов не имеет к ней никакого отношения».
На том закончилась первая часть судебного заседания. Вторую посвятили допросу потерпевшего А. Д. Дорожкина, водителя чубайсовской машины.
Начал прокурор Каверин: «Расскажите, что с Вами произошло 17 марта 2005 года».
А. Д. Дорожкин: «Мы выехали с дачи в начале десятого. Я поставил машину у подъезда, подъехал Крыченко (помощник Чубайса. – Авт.), минут через десять вышел Чубайс, мы поехали. Я ехал с маяком, несколько раз обгонял машины. Держался разделительной полосы, до обочины было примерно полтора метра. Раздался взрыв, машину отбросило влево. Появились сколы на стеклах. Сверху полетели детали. Плафон вылетел. Мне пришлось подруливать в свой ряд, так как навстречу ехал автобус. Не знаю, что бы было с пассажирами. Ведь машина-то – четыре тонны! Справа по кузову раздались железные удары. Я понял, что стреляют из автомата. Скорость была около сорока километров. Я нажал на газ, и мы уехали. Чубайс спросил, все ли живы. Сначала ехали со скоростью 120 километров, думали, будет погоня. Машину повело вправо, я понял, что пробито колесо. Нам выслали резервную машину. Мы остановились у поста ГАИ на пересечении МКАД с Ленинским проспектом, где Чубайс пересел в машину «Тойота Лендкрузер», небронированную. Я отвел машину в гараж РАО, мы осмотрели ее: правое колесо пробито, рваные отверстия от пуль, штук двенадцать. Одно из отверстий было около моего виска (здесь и далее выделено мною. – Авт.). Я еще подумал тогда: что случись, кто бы кормил мою семью! Машина БМВ – бронированная, колеса с резиновыми вставками, если подобьют, ехать можно. На лобовом стекле три скола по два миллиметра. Когда я открыл капот, нашел три гайки и несколько разломанных шайб. Я думаю, что они из взрывного устройства…»
Прокурор: «У Вас было сопровождение?»
Дорожкин: «У нас не было тогда сопровождения. Эта машина за нами шла – она просто трассу контролировала. Как они попали за нами, я не знаю».
Прокурор: «Как шла взрывная волна?»
Дорожкин: «Волна шла от передней правой фары».
Прокурор: «Как Вы поняли, что это автоматные пули?»
Дорожкин: «Во-первых, быстро. Во-вторых, что еще-то? Я выстрелов не слышал. Взрыв и потом застучали пули».
Прокурор: «Кто был с Вами в машине?»
Дорожкин: «Крыченко и Чубайс».
Прокурор: «Извне можно их разглядеть?»
Дорожкин: «Нельзя, стекла тонированные. Силуэты видно».
Прокурор: «Предусмотрено ли было сопровождение вас какой-либо личной охраной?»
Дорожкин: «У нас тогда ничего не было. Мы ездили всегда одни».
Прокурор: «Как Вы расцениваете заявления, что это – имитация?»
Дорожкин: «Мне показалось, что это не имитация. Машину бросило. Взрыв нормальный. Все было, наверное, по-настоящему».
Прокурор: «То, что машина Чубайса была защищена броней, было ли каким-то секретом?»
Дорожкин: «Думаю, что нет».
Прокурор: «Получили ли Вы сами телесные повреждения? Каково было Ваше состояние?»
Дорожкин: «Повреждений не было, но когда осознал это, то состояние у меня было… психологическое, наверное, как еще сказать?»
Настала очередь Андрея Шугаева (адвоката А. Б. Чубайса) расспрашивать водителя о пережитом.
Шугаев: «Если машина бронированная, можно ли определить в движении, бронированная машина или нет?»
Дорожкин: «На ходу, наверное, нельзя определить».
Шугаев: «А степень ее защиты?»
Дорожкин: «Выдерживает выстрелы из снайперской винтовки».
Шугаев: «Около поста Чубайс пересаживался в другую машину. Она была бронированная?»
Дорожкин: «Нет».
Шугаев: «Кто-нибудь видел, как Чубайс пересаживался?»
Дорожкин: «Я не знаю. Пост ГАИ на другой стороне».
Шугаев: «Сколько времени заняла пересадка?»
Дорожкин: «Секунд двадцать».
Шугаев: «Воронку от взрыва видели на следующий день?»
Дорожкин: «Воронка метров пять, машина целиком может туда уйти».
Мирно тек допрос А. Д. Дорожкина стороной обвинения. Дорожкин отвечал, не спотыкаясь, не сомневаясь, не задумываясь. Но ладный строй показаний водителя был нарушен неудобными вопросами стороны защиты.
Квачков: «Александр Дмитриевич, Вы когда лучше помните события – сейчас или пять лет назад?»
Дорожкин: «Пять лет назад».
Квачков: «Почему же Вы скрывали столько лет, что Чубайс пересаживался в другую машину?»
Судья снимает вопрос.
Квачков: «Вы говорили на прошлом заседании суда, полтора года назад, что в РАО «ЕЭС» приехали на другой машине?»
И этот вопрос судья снимает.
Квачков: «Вы всегда говорили, что 17 марта Чубайс приехал в РАО не на Вашей машине?»
Дорожкин насупленно и отчего-то зло: «Нет, не всегда».
Квачков: «В чем заключаются отличия по внешнему виду бронированной машины от небронированной?»
Дорожкин: «По внешнему виду – по колесам, по стеклам».
Квачков: «Вам известна стойкость машины на подрыв?»
Дорожкин: «Не знаю».
Квачков: «Сколько лет Вы возите Чубайса?»
Дорожкин: «Одиннадцать лет».
Квачков: «Вы одиннадцать лет не замечали машину охраны?»
Дорожкин: «Да это же не машина охраны!»
Квачков: «Какова была глубина воронки?»
Дорожкин: «Метра полтора, наверное».
«Сопровождения у вас не было в принципе или только в тот день?», – уточняет Иван Миронов.
Судья незамедлительно снимает вопрос.
Миронов: «Какова стоимость бронированного автомобиля А. Б. Чубайса?»
Дорожкин: «Семьсот тысяч долларов».
Миронов: «Простите, я не ослышался – 700 тысяч долларов!?»
Дорожкин: «Да, семьсот тысяч долларов».
Адвокат Михалкина: «Вы нашли под капотом какие-то гайки, а дальше что с ними было?»
Дорожкин: «Выбросил».
Михалкина: «Что случилось с автомашиной после 17 марта?»
Дорожкин: «Не знаю, больше я ее не видел».
«Кого из подсудимых Вы видели на месте происшествия?» – спрашивает Роберт Яшин
Дорожкин: «Никого».
Яшин: «Вы когда поняли, что это был взрыв: во время взрыва или через некоторое время?»
Дорожкин: «Когда пули застучали».
Яшин: «До того, как пули застучали, Вы какое расстояние проехали?»
Дорожкин: «Метров пять».
Яшин: «А скорость какая?»
Дорожкин: «Километров сорок».
Адвокат Закалюжный: «Сколько раз Вы слышали звуки от пуль?»
Дорожкин: «Не меньше трех-четырех».
Закалюжный: «Как это согласуется с двенадцатью отверстиями, которые Вы видели в гараже?»
Дорожкин зло: «Никак не согласуется».
Закалюжный: «Вы что-нибудь слышали о расстреле автомашины Чубайса в гараже? Вы не участвовали в нем?»
Судья торопится снять вопрос.
Александр Найденов: «Какой временной промежуток между взрывом и попаданием пуль?»
Дорожкин: «Секунда, полторы».
Найденов: «Когда Вы услышали взрыв, что происходило между пассажирами?»
Дорожкин: «Они разговаривали, обсуждали какие-то вопросы. А после взрыва звонили по телефону».
Найденов: «В момент подрыва и обстрела какие действия пассажиров Вы наблюдали?»
Дорожкин: «Я ничего не слышал, никакой реакции».
У судьи единственный вопрос: «Вы сказали, что после взрыва никакой реакции от Чубайса не последовало. И как после этого Вы можете объяснить, что они сразу стали звонить?»
Тут бедный Дорожкин окончательно запутался, начал бессвязно бормотать, что «это было во время взрыва, а то после взрыва, но отнюдь не в процессе взрыва…».
Так был ли Чубайс 17 марта на Митькинском шоссе или его там не было, осталось невыясненным. Путаный рассказ Дорожкина о поведении Чубайса во время и после взрыва лишь укрепил сомнение в его нахождении там. Как мог в четыре тонны броневик передвигаться со скоростью 120 км в час с подбитым колесом? Зачем водитель выбросил части взрывного устройства и почему они не понадобились следствию? Была ли у Чубайса охрана или нет, и для чего тогда существовала машина сопровождения, от которой шофер всячески открещивался? Действительно ли автоматные пули свистели у виска Дорожкина, пробив насквозь бронированную капсулу БМВ, неуязвимую даже для снайперской винтовки, или все же бронь высшего уровня, что на БМВ Чубайса, неуязвима для подобного клева пуль?..
