Czytaj książkę: «Переверданс! Пирожное для Пушкина»

Птички-синички

«У меня совершенно неправильная бабушка!» – печально размышлял Кеша, уже полностью одетый: в пальто и даже в шапке, сидя в вестибюле музыкальной школы. Вокруг сновали разнообразные малявки: одни, будто пинка получили, вылетали как футбольные мячи со стороны лестницы – кончились занятия хора. Другие степенно и торжественно несли инструменты в черных футлярах, по форме которых можно догадаться что там внутри – скрипка, труба или саксофон. С аккуратными чемоданчиками, похожими на сундучки бегали флейтисты и кларнетисты, все вместе именуемые группа деревянных духовых, а балалаечники, домристы и даже гитаристы таскали свою музыку в футлярах попроще или даже в холщовых самодельных мешках, похожих на наволочки. У всех были черные папки для нот со шнурками – ручками, с тисненой на боку лирой или с профилями великих композиторов – Чайковского, Моцарта, Баха или еще кого – то чьих имен Кеша не знал. У него тоже имелась такая папка – твердая будто фанерная и тяжелая как кирпич. На боку Кешиной папки наискосок, будто наскоро, на бегу, но очень красиво, летела надпись иностранными буквами МУЗИКУЕ.

Раньше Кеша думал, что это фамилия какого-то композитора, но оказалось, что это просто слово МУЗЫКА на иностранном языке. Чего по-русски- то не написали?! Правда, тогда было бы просто и незатейливо, как, скажем, на вывеске в ближайшем магазине «Молоко». А так – торжественно, нарядно и непонятно – МУЗИКУЕ.

Иногда Кеша думал, что, пожалуй, все эти «музыкально одаренные» (как с гордостью говорила мама о Кеше) мальчишки и девчонки, весь этот клубок свитеров, фартучков, джинсов, носочков, юбочек, вихров, косичек, музыкальных папок, футляров с инструментами, мешков для сменной обуви, курточек, пальтишек, потерянных на бегу тапочек, разноцветных шарфиков и шапочек, все это галдящее, мельтешащее месиво и есть это самое Музикуе. Причем, и каждый из них Музикуе, и все вместе они Музикуе, и сам Кеша тоже Музикуе.

Почти у каждого музикуя была бабушка, и если бы музыкальных педагогов спросили, что для юного дарования важнее: инструмент или бабушка? Они бы не сговариваясь дружно ответили – «конечно, инструмент и, безусловно, бабушка!» Вот без нотной папки можно обойтись, например, ноты в портфеле или в ранце носить, казенную скрипку или там флейту, могут и в школе выдать, а без бабушки – музыкой овладевать сложно.

У некоторых музикуев бабушки были не свои, а наемные. Их родители специально приглашали – приводить младшеклассников в музыкальную школу и отводить домой. Однако, это все равно были правильные бабушки! Пока в огромном вестибюле бабушки ждали своих подопечных, они вязали на спицах бесконечные шарфики или даже свитера, разговаривали между собой, листали журналы или смотрели хоккей по стоящему здесь специально для них для них телевизору. И каждый музикуй, обалдевая музграмотой на сольфеджио или специальностью, колотя по клавишам, перепиливая скрипку или дуя в трубу – был спокоен – его ждет бабушка.

А вот Кеша, наоборот, был уверен что его то бабушки то в вестибюле, как раз и нет. И ее придется долго ждать – потому что бабушка у него неправильная! Она и на бабушку то совсем не похожа. На вид, совсем и не бабушка, а просто взрослая тетя! И даже не скажешь, что она бабушка! Тем более, ей самой очень не нравилось, когда ее называли бабушкой, поэтому Кеша звал ее Сандра, как велела она себя называть, а все другие знакомые звали ее еще и Александрой Алексеевной. Только Кешина мама звала Сандру мамой, хотя когда они стояли рядом то вполне можно было подумать, что это две сестры, и еще неизвестно кто старшая, а кто младшая.

Сандра обычно влетала в вестибюль музыкальной школы, искала глазами Кешу и сразу ругала его, если он был еще не одет или в не зашнурованных ботинках

– Давай, давай – подгоняла она Кешу, – что ты возишься как безрукий, наказание мое! Давай быстрей – мы итак опаздываем!

В машине, где Кеша сидел привязанный как космонавт в специальном кресле на заднем сидении, а Сандра за рулем, она и здесь тоже все время ругалась на водителей других машин, будто они могли ее слышать:

Ну, куда?! Куда прешь, козел неумытый! Стой, баран! Я тебе подрежу, я подрежу!… Очки надень, водила самодельный! Купил права – думаешь вся дорога твоя?!

Кеша давно перестал спрашивать Сандру кто козел, кто баран и почему водила самодельный! Она все равно не объясняла, а только цыкала на него – сиди молча, горе мое! Ну, он и сидел молча, с тоской думая, что вот сейчас они приедут на гимнастику и ему придется бегать и прыгать и пытаться залезть по канату и у него опять ничего не получиться, и Сандра будет говорить:

– Ну, что же это такое?! Стыд какой! Все дети как дети, а ты даже подтянуться не можешь! В кого ты у нас такой дохляк! Кормим тебя витаминами кормим, а все без толку! Ты просто лентяй! Лентяй и все! И о чем ты все время мечтаешь?! Мечтатель!

Кеша не считал то, о чем он думает, мечтами. Мечты это что-то несбыточное , необыкновенное – например, летать без крыльев и без мотора – взял и полетел! Ему часто снилось, что он так летает. Но одно дело сны, а другое – как на самом деле. И Кеша прекрасно понимал что в жизни человек летать не может, потому что люди, в том числе и Кеша – тяжелее воздуха. И плавать без акваланга, как рыбы люди тоже не смогут. Но помечтать – то об этом можно и даже представить себе очень просто: как ты плаваешь будто русалочка из мультфильма, а кругом говорящие рыбы, крабы и всякие морские коньки… В общем мечта – как будто сказка!

А вот то, чего хочется – это не мечты, а желания, пусть даже и несбыточные. Например, иметь собаку или котенка, или хотя бы хомячков и или рыбок, ну, не медведя же или льва – то, действительно, мечты и сказки… А это не мечты, а желания! И невыполнимые они не потому, что они уж такие невозможные, а потому что взрослые их выполнить не хотят и выполнять (например с улицы кота принести) не разрешают. Кеша еще только заикнулся про собаку, а мама и Сандра в один голос закричали: – С ума сойти! Это кто же с собаку выгуливать будет?! Собака – сплошные хлопоты и грязь! А от кошек аллергия!

Даже когда Кешин одноклассник предложил ему хомячка, причем, совершенно бесплатно, потому что они (хомячки) плодятся как тараканы и девать их уже некуда! Мама и Сандра только всплеснули руками: «Ты что с ума сошел!?» Ну, Кеша больше про животных и не заикался!

У него, конечно, был электронный покемон, которого нужно было и кормить, и выгуливать, и спать укладывать, но это же игрушка неживая, хотя и симпатичная. Этот покемон Кеше быстро надоел, а потом и совсем сломался и потерялся.

– Вот так и собакой, и с котенком будет! – сказала Сандра.

Но Кеша был уверен, что ничего подобного бы не случилось, потому что животные же не электронные, а живые. Они бы Кешу любили и он бы их любил! Играл бы с ними, гладил…

Ничего этого он ни маме, ни Сандре не говорил, но про собаку или котенка и даже про хомячка – думал. Думал, но молчал. Он мог легко представить, как у него была бы собака и какая, и мог думать об этом долго…

Вернее, когда он про собаку думал – время проходило незаметно и быстро. Так посмотришь на часы – стрелки как приклеились к циферблату, а подумаешь по собаку или котенка, а стрелки сразу – раз, и уже в другом месте. Но в тот день большая стрелка отодвинулась уже далеко от цифры 6, и стояла уже на цифре 10, а Сандра все не появлялась.

В этот раз он как то очень неудачно занял место на стуле у стены – часы было не то, чтобы совсем не видно, но постоянно кто – то вставал перед Кешей и часы заслонял. Да и не только часы, а и входные двери. А это означало, что когда Сандра приедет – сразу Кешу не увидит и ей придется метаться по вестибюлю. Она будет волноваться и его ругать.

Кеша встал посмотреть, где на часах стрелка, но не успел оглянуться как его стул заняла какая то бабушка и он остался торчать со своей музыкальной папкой и мешком сменной обуви посреди зала.

Если сидеть в пальто и в шапке было не весело, то уж стоять – совсем худо – душно, жарко… Кеша помыкался туда – сюда, чуть не упал споткнувшись о собственный мешок со сменной обувью, и совершил то, что Сандра категорически запрещала – вышел из школы на улицу. Даже еще не на улицу, а только на площадку перед школой – дальше бы он ни за что не пошел, что он дурачок что ли – там машины…

А тут стояла длинная садовая скамейка со спинкой. Конечно, она была мокроватая, но уж не до такой степени, что на ней в пальто сидеть нельзя. Дедушка вот же сидел, поэтому Кеша не раздумывая и присел рядом. Этого дедушку он прежде видел – он приводил в музыкальную школу девочку Кешиного возраста – наверно внучку, и всегда читал книжки. Кеша очень вежливо поздоровался.

– Привет! – ответил дедушка. – Что запарился торчать среди муз и граций?

– Где?

– Да вон – в холле. Там целая выставка продажа невест!

– Каких муз и граций, и невест? – удивился Кеша.

– Бабушек.. Разнообразных.

Кеша не понял, но разговор решил поддержать.

– А почему вы здесь сидите и не читаете?

– Очки забыл. – вздохнул дедушка. – А там сидеть, как в стакане киселя– потно! Дышать нечем… Есть хочешь? В смысле: бутерброд есть будешь? С колбасой! Моя принцесса на горошине, отказалась, на сольфеджио понеслась – ну, не пропадать же продукту…

Дедушка достал из кармана куртки сверток – развернул.

– Это не бутерброд, а сэндвич. – сказал Кеша, радуясь, что может рассказать то, что вычитал интернете. Ему разрешали два раза в неделю по сорок минут и час в воскресенье сидеть за компьютером, но «чтобы никаких стрелялок». А телефон не покупали – телефон могли у Кеши отнять!

– Ух ты! – сказал дедушка – А в чем разница?

– Бутерброд – слово немецкое. Брод – хлеб, бутер – масло – это когда масло намазывают на хлеб. А сэндвич, когда кусочки хлеба, а между ними начинка.

– Действительно! Я и не подумал. Вот так век живешь, а многого не знаешь…

Кеша, наверно, даже покраснел от гордости.

– Ну, так будешь сэндвич? Давай – подкрепляй мозги! Умную голову нужно кормить!

– Да нет, спасибо. Я уже сникерс съел.

– Да разве сникерс – еда? Это только зубы портить! Эх, мне бы такой, с позволения сказать, сэндвич лет так … надцать назад! Ну, хоть колбасу съешь.

– Ну, колбасу, пожалуй… – замялся Кеша. Есть ему не очень хотелось, а хотелось пить…

И тут дедушка из другого кармана куртки, словно фокусник, извлек маленький железный термос.

– А вот с чаем! С чаем то проскочит хоть бутерброд, хоть сэндвич!

Чай был замечательный: вкусный и не горячий, и сэндвич оказался тоже очень вкусным.

– Ну вот ! – сказал дедушка с удовольствием глядя на Кешу, – А ты говоришь – сникерс!

– Мне столько не съесть! – отдуваясь сказал Кеша.

Но в это время к ним поскакал воробей и чуть склонив голову набок глянул на булку в Кешиной руке.

– Ну, не ешь! Не пропадет! Еда пропадать не должна!

Дедушка взял недоеденный Кешей кусок булки и стал крошить воробью.

– Булка белая, пшеничная… Можно крошками эту публику покормить. А вот ржаным хлебом нельзя. Склевать то они склюют, но дрожжи те, что в хлебе, у них в желудках забродят и помереть могут наши веселые ребята.

Воробей чирикнул и отовсюду с ответным чириканьем посыпались воробьи.

– Эх, люблю эту публику, – сказал дедушка,– Ни по одиночке не пропадут, ни в компании не потеряются! На – покорми…

Он дал Кеше кусок булки и Кеша с удовольствием стал бросать кусочки прямо в мельтешащую стаю. А воробьи разорались. Они толкались, прыгали, весело трепетали крылышками.

– Во дают! – улыбаясь сказал дедушка и вдохнул: – Скоро им туго придется! Зима на носу. "Ходит птичка весела над пучиной бедствий и не ведает она пагубных последствий"…. Сколько этих ребят замерзает с голоду – не счесть…. Надо подкармливать… У тебя кормушка есть?

– Нет, – признался Кеша, – Я бы с удовольствием, но я ее сделать не умею…

– Вот – здрассти! – сказал дедушка,– Да проще пареной репы… Из молочного пакета … Приноси пакет – я тебя научу. А можно и вообще без ничего… И без кормушки.

– Как это?

– Да запросто! Разным птицам нужен разный корм. Вот, например, замечательные птички синички. Они в природе всяких гусениц, жучков склевывают – значит, их лучше всего подкормить сальцом… Только сало должно быть не соленое. От соленого погибнут. Вот возьми кусочек сала и веревочку. На один конец сальца привяжи, а другой конец в комнате к чему нибудь скажем, к оконной ручке, и вывеси сало за окошко – вот тебе и кормушка. Замечательная – специально для синиц, другие птицы сало есть не станут, и ворона с веревочки твой подарок синицам не украдет… А ты синиц то видел когда – нибудь?

– Нет – признался Кеша. – Ворон, воробьев, голубей видел, а синиц – никогда…

– Да… – грустно вздохнул дедушка, – такая вот нынче жизнь образовалась… Ну вот ты сальца им на окошко вывеси – может, и прилетят. А если рябиновые гроздья вывесить, то могут и снегири прилететь и даже свиристели…, а если спелые еловые шишки – то и клесты или даже дятел… Ну да эти – вряд ли – здесь у нас ни лесов, ни парков. Бетонные трущобы. Дома без крыш. Их хоть на бок положи, хоть вверх ногами поставь – картина не изменится… А вот в Японии, например, на крышах теплицы делают, чтобы тепло из дома даром не пропадало и даже рыбу выращивают в бассейнах на крышах…

– Как это?

Но не успел дедушка ответить, стая воробьев взлетела будто взорвалась и Сандра выдернула Кешу со скамейки как редиску из грядки! И вот он уже сидит пристегнутый в машине и Сандра его ругает:

– Кто тебе позволил на улицу выходить?! Да еще неизвестно с кем в разговоры вступать…. А вдруг он маньяк?! Вон по ТВ какие ужасы рассказывают.

– Он не маньяк, – сказал Кеша. – Я этого дедушку знаю у него здесь внучка учится!

Мало ли что внучка! – зашлась криком Сандра – Сколько раз тебе говорено – ни с кем на улице не разговаривай! Хочешь чтобы тебя украли и на запчасти в Америку продали?

– Он не маньяк! Он – дедушка. – стал шептать Кеша, потому что Сандра его все-равно не стала бы слушать, а за дедушку Кеше стало обидно.

Сандра и дома, когда они с гимнастики вернулись, маме жаловалась и говорила , что Кеша совсем от рук отбивается и непонятно как его, Кешу, воспитывать.

Кеша не особенно вслушивался, потому что Сандра всегда так говорила, кроме того ему нужно было приготовить домашнее задание по письму и арифметике, а глаза уже от усталости слипались… Он хотел рассказать маме и про кормушку, и про дедушку, когда ложился спать, но мама отвечала их кухни – «Сейчас, сейчас» и все громыхала там посудой – готовила еду на завтра, а когда освободилась Кеша уже заснул.

На следующий день в школе, он все время думал про синичек и прикидывал где бы ему веревочку для сала раздобыть, но ничего не мог придумать. Подходящими веревочками бывали завязаны тортики, которые мама и Сандра покупали в праздничные дни, но потом сразу и коробки от них, и веревочки выкидывали в мусорку, хотя из этих коробок можно было бы много чего смастерить – по телевизору показывали. Кеша был уверен, что и он бы мог сделать домик из картона или даже корабль. Правда, он уже примирился, что коробку из под торта ему никогда не дадут – выбросят! А вот веревочка бы сейчас очень пригодилась. По дороге домой, он все время оглядывался, где бы такую веревочку приметить и не находил. Дома он вытащил шнурки из старых ботинок, но они, даже связанные, оказались коротки. Так бы и не нашел, но в музыкальной школе опять повстречал знакомого дедушку.

– Ну как? – спросил дедушка, – Прикормил синичек?

– Да нет – вздохнул Кеша. – У меня веревочки нет…

– Вот, брат, беда какая! – сказал дедушка. – Ладно, у тебя сейчас что?

– Специальность. – грустно сказал Кеша, – Гаммы и этюды для правой и левой руки…

– Иди в класс, а что нибудь придумаю…

И ведь придумал! Когда Кеша вернулся с урока, дедушка вынул из кармана своей волшебной куртки целый моточек именно какой надо веревочки.

– Вот тебе снасть! Крепкая и не размокнет. В кондитерской попросил: – говорю – выручайте – это для птичек. Продавщицы сразу в положение вошли – вон сколько отмотали… Тут метров двадцать, тебе за глаза хватит…

Кеша не успел спросить как это «за глаза», потому что пришла дедушкина внучка, – «принцесса на горошине», залезла к деду на колени и стала ему что – то рассказывать двумя руками поворачивая дедушкину голову к себе, искоса поглядывая на Кешу.… Он постоял, постоял и отошел…

Зато у него теперь был целый моток плоской белой бечевки, похожей на мочалку , какой мылся Кеша после бассейна в душе. Она скрипела под пальцами, когда Кеша ее аккуратно, чтобы не запутать трогал в кармане. Дома он бечевку сразу спрятал в ящик с игрушками, а когда Сандра ушла в магазин, как всегда строго-настрого запретив ему открывать входную дверь и вообще у ней подходить, кто бы не позвонил, открыл холодильник достал кусок свинины на косточке, взял ножик и срезал сало. Мясо было замороженное и сало отрезалось легко.

Дырка в сале не проковыривалась и Кеша сделал два надреза – засечки и туго-натуго, как шнурки, «бантиком» привязал бечевку, потом подумал, что сало то замороженное – птички могут простудится и положил сало на радиатор батареи отопления – благо уже топить начали.

Сало отогрелось довольно быстро и даже немножко потекло по батарее. Сандра еще не вернулась из магазина, а Кеша уже вывесил белую полоску сала за форточку и свободный конец привязал двумя узлами к ручке на раме. Он задернул штору – так, чтобы никто не видел сало за окном, потому – не сомневался: за это сало попадет: без спросу в холодильник полез, а главное – Сандра и мама запрещали ему вставать на подоконник – боялись, что он из окна шестого этажа вывалится, а он вставал! Все обошлось благополучно. Правда, Сандра вечером носом вертела и все спрашивала маму:

– Тебе не кажется, что у нас какой-то запах в Кешиной комнате странный?

Но потом они решили, что это, наверно, соседи на свином сале картошку жарят и успокоились.

По несколько раз на день Кеша чуть отодвигал занавеску и все ждал, что прилетят синички, но они не прилетали. Скакали по карнизу воробьи, ходили, гугукали и завывали голуби. Даже ворона, вероятно, рассчитывая украсть сало, бухнулась в окно так, что могла стекло высадить, а синички не прилетали.

В интернете Кеша вычитал все про синичек и теперь примерно представлял, как они выглядят.

В музыкальной школе он разговаривал об этом с дедушкой принцессы на горошине и тот все повторял:

– Терпенье, браток, терпенье! Научись ждать и терпеть…. Должны прилететь! Сейчас как приморозит чуток – так они из пригородных из лесов за кормом в город потянуться…. В лесу теперь с кормёжкой туго, а тут ты им угощение приготовил. Вот тебе – благодарность. Великое дело – голодного накормить!

Кеше так нравилось с дедушкой разговаривать, что он даже в музыкальную школу стал с удовольствием ходить, даже на сольфеджио. И вдруг «на хоре», когда несколько младших классов все вместе разучивали песню Шуберта «В движенье, мельник, жизнь идет… В движенье…», и хормейстер повторял партию с первыми голосами, принцесса не горошине подошла к Кеше и строго сказала:

– Эй ты! Не лепись к моему дедушке! Это мой дедушка! К своему дедушке лепись! – и так его толкнула двумя руками в грудь, что он даже рухнул на стул от неожиданности.

Легко сказать «со своим дедушкой»… Кеша своего дедушку никогда не видел. И когда, еще в детском саду спросил у Сандры, где его дедушка и папа, она ответила загадочно:

– Да где то странствуют, где то черт их носит, негодяев…

Кеша долго думал, где могут странствовать негодяи – дедушка и папа и решил , что наверно они пираты. И плавают где то по далеким морям – сражаются, и выходит , что им не до Кеши.

Но вот сейчас, когда его принцесса на горошине толкнула, хорошо бы было, если бы его собственный дедушка – пират с пистолетами и саблей, может даже с одним глазом тут бы появился. Или если бы сам Кеша стал пиратом! И пришел бы в музыкальную школу и прямо бы перед носом принцессы на горошине ятаганом пиратским покрутил или из пистолета бабахнул! Вот бы тогда она узнала, как пихаться…!

Тем более, что в детском саду на Новый год Кеша уже был пиратом. У него и тельняшка была и серьга и даже глаз перевязан, а чтобы все-таки видеть в повязке, закрывавший глаз сделали специальную дырочку, чтобы смотреть – очень удобно.

Он и дома, когда разучивал этюд, от которого у него даже плечи заболели, легко мог представить как придет, одевшись пиратом, обязательно с дедушкой пиратом, в музыкальную школу. Все бабушки и принцесса на горошине в обморок упадут!

А вообще то Кеша, конечно, очень расстроился. Дома, когда он вспоминал как они хорошо разговаривали с дедушкой из музыкальной школы, у него пальцы с клавиатуры соскальзывали, а в горле появлялся ком – предвестник слез…

Кеша закрыл крышку пианино и лег на нее щекой, крышка была гладкой и холодной… В носу у него защипало… Хорошо еще, что дома он один, а то бы Сандра сразу стала его дразнить – и допытываться из за чего он нюни распустил будто кисейная барышня… Что это за барышня такая? Видно не весело жилось – раз она нюни распускала.

И вдруг, когда слезы уже собирались выкатиться и жгли глаза – Кеша услышал тихое постукивание…. Легкий стук шел от окна. На цыпочках Кеша подошел к окну, заглянул за занавеску и увидел двух птичек. Одна висела на куске сала вцепившись в него коготками, а другая подлетала трепеща крылышка и тоже клевала еду. Кусок сала раскачивался и стучал в стекло.

– Синички прилетели! – ахнул Кеша и сразу позабыл все свои печали.

Птички, того же размера и такие же шустрые как воробьи, были необыкновенно красивы.

Грудки и животы – ярко желтые, щечки белые, на голове черная шапочка. Черный галстучек через все пузико, хвостик и крылышки темные и на крылышках белые полосочки – перевязочки. Ну, как у дежурных по чистоте в классе. А спинки темно желтые с зеленоватым отливом…

– Почему же они называются синички? – подумал Кеша, любуясь птахами, которые деловито долбили сало: – на них же ничего синего нет! Ни одного перышка.

– Фьють – фьють, – присвистнула синица.

– Цинь цинь – ответила ей другая, – А может – пинь-пинь, а может еще как то.

Обе синички замерли – увидели Кешу. И он тоже замер, чуть дыша, но птицы его не испугались. Наоборот! Одна синичка запрыгала по карнизу и постучала клювиком по оконной раме.

Наверно поздоровалась или она мне так спасибо говорит…– решил Кеша, и ему сделалось хорошо и весело.

Он быстро сделал уроки и даже отбарабанил на пианино все, что ему задавали в музыкальной школе. Но даже своей музыкой он синиц не спугнул! В паузах между упражнениями он слышал как синички пересвистываются и стучат то в конную раму, то в стекло. Они не боялись, наверно, сильно есть хотели… Ведь уже приморозило – все жуки, червяки и гусеницы на деревьях в лесах и парках уже наверно глубоко под кору забились и синичкам их не достать. А тут – пожалуйста – угощение от Кеши – ешьте на здоровье. А сытому никакой мороз не страшен.

Синички скоро привыкли к Кеше и теперь не боялись его, даже когда он не прятался за занавеской, а стоял у окна и любовался веселыми птичками. Ну и пусть ему не разрешают завести собаку или кошку и даже хомячков или рыбок – зато у него есть теперь живые настоящие синички. И не взаперти в клетке, а на воле. Это его друзья. Ничего, что их разделяет оконное стекло. Вот придет лето, станет тепло – можно будет окна открывать и синички, которые за зиму к нему окончательно и навсегда привыкнут, станут в комнату залетать и брать корм у Кеши из ладошки.

Мама и Сандра ничего про Кешиных синичек пока не знали. Мама работала допоздна, а когда Сандра приводила Кешу из музыкальной школы, или с гимнастики, или из бассейна – было уже темно, синички с наступлением темноты – улетали, наверно ложились спать в своих гнездышках, которые у них где то были свиты в укромных местах.

По субботам или по воскресеньям, когда Кеше не нужно было идти в школу, он просыпался от веселого стука синичек в окно. И у Кеши сразу становилось хорошо на душе. А чтобы мама и Сандра не услышали стука и пересвистывания синиц, он сразу садился за пианино и колотил по клавишам. Оттого в музыкальной школе стал получать пятерки по специальности, а Сандра как-то с казала маме:

Смотри как он к инструменту потянулся – может, музыкантом станет?

А мама сказала :

– Не дай Бог! – Они стали рассуждать, хорошо или плохо быть музыкантом.

Кеша им, конечно, не говорил что музыкантом быть не собирается, потому что теперь твердо решил стать пограничником и стоять с автоматом, в пестром маскхалате и зеленой фуражке на границе в лесу.