Czytaj książkę: «Классическая поэзия Китая»

Авторы: Ли Бо, Чжан Цзюлин, Ван Вэй, Тао Юаньмин, Се Тяо, Ло Биньван, Сюань-цзун, Ван Чжихуань, Мэн Хаожань, Цуй Хао, Цянь Ци, Ду Фу, Вэй Инъу, Бо Цзюйи, Лю Цзунюань, Сыкун Ту, Бо Пу, Ма Чжиюань, Ван Мянь

Переводчик: Архип Леонидович Мавандуйский

Возрастное ограничение 18+

Издание второе, исправленное

©А.Л. Мавандуйский, переводы, предисловия, комментарии, оформление 2023-2025

Для связи с переводчиком: mawangduisky@mail.ru

_{Ван Вэй. Рисунок тушью «После снега на берегу реки» (поздняя копия)}

Предисловие переводчика

Эта книга сделана не на заказ. Сочетание обстоятельств, случайных и не очень, увлекло вашего покорного слугу на путь постижения классической поэзии Китая. Я начал переводить стихотворения «для души», а когда объём сделанных переводов возрос, стал замечать, что действую уже будто бы в интересах своих переводов, не только души. Интересы моих переводов сейчас состоят в том, чтобы они были прочитаны неравнодушными читателями. Пожалуй, не стану излагать своё «переводческое кредо» и причину его появления, так как не все мои переводы в достаточной мере соответствуют этому «кредо» – а стоит ли делать заявления, которым не всегда следуешь сам? Лучше предоставлю читателю рассудить, достигают ли переведённые мной произведения целей в его уме и сердце.

Книга содержит порядка сотни произведений, на которые в своё время пал мой интерес как переводчика. Разумеется, культурная значимость и поэтические достоинства были среди главных причин этого интереса. Тут не могли не оказаться известные и уже неоднократно переводившиеся стихотворения; но есть и некоторое количество таких, для которых опубликованных русских переводов мне по сегодняшний день не встречалось. Произведения были созданы в периоды от эпохи Хань (II век или ранее) до Юань (XIV вв.). Между ними, конечно же, особняком стоит эпоха Тан (VII—IX вв.), наиболее знаменитая благодаря своим многочисленным талантливым авторам. К сожалению, здесь не представлена богатейшая эпоха Сун, – переводчик обещает исправить это в будущем. Произведения следуют в порядке годов рождения их авторов.

Все переводы сделаны непосредственно с языка оригиналов, построчно соответствуют оригиналам и даже, как правило, тяготеют к пословной точности. Стиль их несколько разнится, что в большинстве случаев является осознанной стилизацией исходя из сведений о личности автора, обстоятельствах создания стихотворения, его лексических особенностях, наконец исходя из содержания текста.

Поэзия эпохи Хань

«Девятнадцать древних стихотворений»
Неизвестные авторы, II в. до н.э. – II в.н.э.

Поэзия Хань представлена в этой книге сборником «Девятнадцать древних стихотворений». Эту эпоху можно охарактеризовать как плодотворную в смысле поэзии (тут стоит учесть более чем пятисотлетнюю предысторию, начиная с «Книги песен» Ши-цзин). Однако стихов для чтения от тех времён сохранилось меньше, чем песен для исполнения под музыку, тексты которых собирала специально учреждённая при Хань «Музыкальная Палата». Впоследствии как стихи, так и песни стали почвой для возникновения новых жанров классической поэзии.

«Древними стихотворениями» (гуши) в Китае называют стихи, созданные приблизительно в эпоху Хань, но не являющиеся песнями. Наиболее знаменитый их памятник – представленный здесь сборник. Он приписывается, лишь предположительно, одному или нескольким известным авторам (Мэй Шэну, а также группе так называемых Цзяньаньских авторов), однако доподлинно авторство всё-таки не известно.

Все девятнадцать произведений характерны живым философским лиризмом, ясностью идей и образов, затрагивая такие темы, как бренность человеческой жизни, поиски счастья, любовь, разлука, горе. Поэтические достоинства сделали «Девятнадцать древних стихотворений» образцом стиля и источником вдохновения для более поздних китайских авторов, у которых мы находим циклы, написанные в духе этих древних стихотворений. Они и сегодня любимы в Китае. Все – относительно короткие, но хочется, как наш классик, воскликнуть: «Каждое из них есть поэма!»

Переводы сделаны в подражание стилю Л. З. Эйдлина – первого переводчика сборника – чьи переводческие принципы здесь подходят, на мой взгляд, лучше всего. Несмотря на некоторые совпадения по тексту, это не переработки переводов Эйдлина – они сделаны заново.

1

 
Вечно в пути, всё едешь, едешь, и едешь…
С тобою, любимый, расстались мы будто на жизнь.
От меня ты умчался в тысячевёрстные дали,
И каждый из нас – у края небес своего.
 
 
Дорога твоя длинна, трудна и опасна —
Свиданья нашего как преднаметить срок?
Хуский твой конь на северном ветре несётся,
А юэская птица гнездится на южных ветвях.
 
 
Ты каждый день от меня уезжаешь всё дальше,
Моё платье и пояс – свободнее, что ни день.
Но плывут облака, закрывая белое солнце:
Странник ещё не пустился в обратный путь.
 
 
Тоска о любимом ведь так меня и состарит,
И годы, как месяцы, мигом вот так пролетят.
Нет, полно об этом, не скажу уж больше ни слова —
Буду стараться побольше есть рисовых блюд.
 

_{Хуский – относящийся к «варварским» северным народам, обобщённо называемым «ху»}

_{Юэская – относящаяся к области бывшего государства Юэ к югу от р. Янцзы}

──────

2

 
Зелена, зелена
      на речном берегу трава;
И густы, и густы
      кроны ив, что в саду растут;
И красою полна
      эта женщина в терему,
Что бела и чиста
      у раскрытых окон стоит.
 
 
Так прекрасен на ней
      её свежих румян убор,
Так изящно-нежна
      белизна оголённых рук.
Она прежде была
      девицей в «поющем дому»,
Нынче стала она
      шальному бродяге женой.
 
 
Непоседливый муж
      где-то бродит, забыв свой дом,
И пустую постель
      тяжело ей хранить одной.
 

_{Шальной бродяга – оригинальное выражение имеет два значения: 1) «шатун», склонный к бесконечным странствиям, и 2) гуляка-распутник. В древние времена преобладало, вероятно, первое. В предпоследней строке повторяется это выражение, переведённое иначе}

──────

3

 
На вершине холма
      зелёный стоит кипарис,
Грудой каменных глыб
      завалено дно ущелья.
Вот живёт человек
      в пространстве земли и неба,
А уже через миг —
      будто странник, ушедший вдаль.
 
 
Нам ведёрка вина
      для веселья достанет вполне,
Если только, конечно,
      будет крепким оно, не слабым.
И погоним затем лошадей,
      хлеща что есть силы,
Погулять-поразвлечься в Наньян,
      или даже в Лоян.
 
 
В стольном граде Лояне
      всюду красочно, пышно и шумно,
Здесь приличные люди
      водят дружбу между собой.
От широких проспектов
      расходится сеть переулков,
Где у ванов и хоу
      богатых имений полно.
 
 
Здесь дворцы издалёка
      друг на дружку взирают надменно.
Их привратные башни —
      больше сотни локтей высотой.
Наслажденьями тешась,
      хозяева их веселятся;
Только грусть и печаль
      отчего настигают порой?
 

_{Лоян – древний город, неоднократно бывший столицей, в том числе империи Хань. В тексте назван Ло, по имени реки}

_{Наньян – город в 200 км к югу от Лояна. Однако это его современное название, старое же – Юаньсян, в тексте просто Юань, по имени реки}

_{Приличные люди – буквально: «шапки и пояса», то есть образованный чиновничий класс}

_{Ваны и хоу – высокие аристократические титулы, приблизительно как князья и графы}

──────

4

 
Сегодня такой восхитительный званый обед!
Отрадных забав нельзя и упомнить порядком.
Играют на чжэне: какой окрыляющий звук!
Он нов, он прекрасен, и душу в мечтанья ввергает.
 
 
Сама добродетель в нём высшие песни поёт;
Кто музыку знает – услышит их подлинный смысл.
В согласных сердцах ведь единое скрыто желанье,
Хранимое в тайне, не высказанное никем:
 
 
Раз жизнь человека – всего лишь на время постой
И вмиг разлетится, как пыль с дуновением ветра,
То что́ бы свою быстроногую не подстегнуть? —
К успеху, богатству и славе скорей не домчаться?
 
 
А бедность и низость не стоит и вовсе хранить —
Невзгоды лишь горечь трудов и лишений приносят.
 

_{Чжэн – щипковый музыкальный инструмент наподобие европейской цитры, но с более низким и глубоким звучанием}

_{Быстроногая (лошадь) – здесь метафора личной удачи и таланта}

_{Бедность и низость – аскетизм и скромное положение в обществе, которые в среде образованных людей, порой лицемерно, считались добродетелью. Стихотворение полемизирует с этими убеждениями}

──────

5

 
В северной части стоит высокий дворец,
Верхом своим докасаясь до самых туч.
Окна узорные, рам резных переплёт,
В главный покой ступени из камня ведут.
 
 
Сверху доносится пенье и струн перебор:
Циня звучанье великого горя полно.
Кто же играет этот плачевный напев —
Верно, жена Ци Ляна по мужу скорбит?
 
 
Чистая шан за ветром осенним плывёт,
На середине стихая, колеблясь слегка.
С каждою нотой печальные вздохи звучат,
Боль безутешная в горьких стонах слышна.
 
 
Мучит не то ведь, что болью полна эта песнь,
Но что лишь редким дано её звук понять!
Вот бы нам вместе стать парою лебедей —
Крылья большие расправив, в небе летать.
 

_{Ступени из камня – в оригинале упоминается традиционный дворцовый ансамбль э-гэ. Он стоит на глинобитном основании – как сказано в оригинале, с тремя ступенями или ярусами}

_{Цинь – широкий класс струнно-щипковых музыкальных инструментов. Это слово использовано только в переводе}

_{Жена Ци Ляна – супруга государственного деятеля княжества Ци периода Чуньцю (VI в. до н.э.), оплакивавшая его гибель в течение десяти дней и ночей, а затем покончившая с собой. От её слёз обрушилась часть Великой Китайской Стены}

_{Шан – грустная тональность или мелодия с ясным и чистым звучанием. Использовалась в элегиях, ассоциировалась с печалью и осенью}

──────

6

 
В заводь речную лотос нарвать войду,
В топь орхидей, где много душистых трав.
Как я хочу их в дар поднести для той,
С кем мои думы – той, в далёком краю!
 
 
Вдаль оглянусь – увижу ль родимый край?
Путь к нему долог, безбрежный разлит простор.
Сердцем едины, в разлуке живём с тобой:
С нашей тоскою встретим и смерть свою.
 

──────

7

 
В небе Луна так ярко и чисто сияет,
Озаряя лёгкого шёлка завесу над ложем.
В тоске и печали никак не могу уснуть я —
Набросив одежду, встала, хожу бесцельно.
 
 
В крае чужом гостить, говорят, приятно —
Но лучше бы ты вернулся домой скорее!
А я возле дома одна брожу под луною —
Тревожные мысли ведь некому мне поведать.
 
 
Вдаль наглядевшись, снова иду в покои.
Капают слёзы, платье и юбка мокнут.
 

──────

8

 
Ещё мягок и слаб, одинокий растёт бамбук,
Корешком уцепившись за склон могучей горы.
Я твоей, господин, лишь недавно стала женой —
Как лозу повиликой, тебя начала обвивать.
 
 
Повилике срастись – подобающий нужен срок;
И супругам сойтись – тоже нужен порядок свой.
Через тысячу вёрст я была отдана тебе,
Но ты снова далёк – по другую сторону гор.
 
 
Ожидая тебя, постареть я могу в тоске —
В колеснице большой так медлительно едешь ты!
О цветке орхидеи душистом печаль моя,
Что ещё не раскрыл свой сияющий юный дар.
 
 
Коли время пройдёт, и не будет он взят тобой,
То судьба ему вслед за осенней травой упасть.
Но коль сможешь вдали свою верность и честь сберечь,
Я смиренно дождусь – что ещё остаётся мне?
 

──────

9

 
Во дворе нашем чудное дерево есть —
Расцвело оно пышно в зелёной листве.
Притянула я ветку, цветы сорвала —
Вот бы другу любимому их подарить!
 
 
Рукава наполняет цветов аромат,
Только друг далеко – их нельзя донести!
Что же мне драгоценного в них тогда? —
Свежесть чувства
      в томящей разлуке с ним.
 

_{Рукава – использовались в качестве карманов}

──────

10

 
В небе далёко светится Звёздный Пастух,
Ярко сияет Дева Небесной Реки.
Белые руки плещут, нежны и тонки;
Тихо в станочке ткацком ходит челнок.
 
 
Дни напролёт не ткётся у ней полотно,
Слёзы беззвучно льются дождём проливным.
Неба Реки просторы – не глубоки,
Но пропасть для звёзд: как прежде, они далеки.
 
 
Лишь светят, Рекою навек разлучены —
Биеньем сердец их взгляды немые полны.
 

_{Звёздный Пастух – Альтаир, главная звезда созвездия Орла (у китайцев – Быка), на левом краю Млечного Пути. Дословно имя звезды можно перевести как «ведущий быка»}

_{Дева Небесной Реки – звезда Вега в созвездии Лиры, одна из ярчайших в небе, находится на правом краю Млечного Пути}

_{Небесная Река – Млечный Путь}

──────

11

 
Поверни колесницу, направь хоть куда лошадей:
Поезжай далеко, по бескрайним броди дорогам,
Где в четыре конца – широк, необъятен простор,
Где волнует обильные травы весенний ветер.
 
 
Там не встретишь в пути ни былинки от древних времён:
Разве может живущее старости ход замедлить?
И цветенье, и дряхлость имеют положенный срок;
Раньше срока, увы, не свершается становленье.
 
 
А живой человек – он не золото, не нефрит:
Разве может, как камень, он прочным навек остаться?
Не заметит, как вдруг обратится в простую пыль;
Только добрая слава будет вечным его богатством.
 

_{Становленье – букв. «становление себя» – самореализация человека, к которой и призывает, собственно, это стихотворение}

──────

12

 
Городская стена на восток – высока и крепка.
Там извилистых, длинных улиц запутаны дебри.
Кружат вихри на них, твердь земли пытаясь поднять;
Цвет осенней травы от холода вновь зеленеет.
 
 
Очерёдно сменяя друг друга, текут времена;
Год стремится к концу, который уж скоро настанет.
Беспокойно мечутся ястребы с ветром зари;
Холодами гонимы, сверчки забились в укрытья.
 
 
Смою бремя забот, дам я волю порывам души —
Ни к чему без причины уздой смирять свои чувства!
В Янь и Чжао много красавиц, что песни поют:
Как прелестны они! Лица их – белее нефрита.
 
 
В платье тонкого, лёгкого шёлка подходит одна,
Столь искусно на чжэне играет передо мною;
Её чжэна звучанье такой печали полно —
Меж взведённых колков, знать, туго натянуты струны!
 
 
Устремившись в мечты, поясок поправляю рукой,
Зачарованный пеньем, переминаюсь несмело:
Мне хотелось бы с нею ласточек парой летать
И из глины комочков гнездо под крышею строить.
 

_{Ветер зари – иносказательное имя, которым в оригинале названы ястребы или соколы; в переводе использовано как обстоятельство}

_{Янь и Чжао – древние государства в регионе нынешнего Пекина. В языке появился устойчивый оборот «Янь и Чжао», указывающий на придворных певиц и танцовщиц}

_{Чжэн – щипковый музыкальный инструмент наподобие европейской цитры, но с более низким и глубоким звучанием}

──────