Czytaj książkę: «СИЗО»
Судьба – не случайность, а предмет выбора; ее не ожидают, а завоевывают.
У. Брайан
Главная ценность этой повести – ее документальность. Ее фактологическая правдивость и хроникальная точность. Говорю это, как человек, тоже побывавший «там» и испытавший на себе все «прелести» карательной машины государства. Мне близко и понятно то, о чем пишет автор. Такие книги нужны. В них ощущается «дыхание» эпохи.
Ермек Турсунов,писатель, режиссер
Предисловие
Закономерный вопрос, которым задается почти каждый читатель, когда приступает к чтению художественных и документальных произведений о судах, лагерях, тюрьмах и следственных изоляторах: что тут правда, а что придумано автором? Ответ мой прост. Я пытался рассказать о том, что видел сам и с чем столкнулся в казахстанской судебной системе, следственных изоляторах, как обращаются менты с подследственными, поведать свою правду.
Когда тебя водворяют в этот земной ад под названием СИЗО, то у тебя не остается ни сил, ни фантазии для вымысла. Я изменил лишь имена некоторых лиц, с которыми эта публикация может сыграть злую шутку, отрицательно повлиять на их дальнейшую судьбу.
О немыслимых несправедливостях в судебной системе, об ужасах тюремных застенок написано немало книг, но я хочу рассказать не столько о тюрьмах, тем более мой опыт в этом плане не столь богат и долог, сколько об абсурдных судебных тяжбах в моей жизни, о СИЗО, как порождении бесчеловечной беззаконности и системы подавления людей.
Многим кажется, что бесчинства сталинских лагерей остались в прошлом. Увы, наша пенитенциарная система еще бережно хранит родимые пятна тех памятных и страшных времен. Казахстанские полицейские еще не износили шинели тех, кто безжалостно мучил в застенках лучших сыновей нашего народа – таких, как Сакен Сейфуллин, Жусипбек Аймаутов, Алихан Бокейханов…
В Казахстане немало тюрем, лагерей, СИЗО и ИВС. Они разные, но ключами от камер бряцают вороватые судьи, взяточники-полицейские, которых развелось слишком много.
Находясь в следственном изоляторе МВД Казахстана, в ИВС, я невольно наблюдал за молодыми людьми – следователями, надзирателями, конвойными, охранниками – и думал, откуда в большинстве из них, родившихся сравнительно недавно, уже не в советское время, не видевших сталинских репрессий, ночных арестов и пыток, жестокости, столько ненависти к тем, кто оказался за колючей проволокой. Причем, к еще не осужденным людям, вина которых не доказана.
Изредка, бросая украдкой взгляд в их глаза, (почему-то нам арестантам строго запрещалось смотреть им в лицо), я видел, как за мелкое нарушение, скажем, за достойный и колкий ответ арестанта конвоиру, их лица принимали звериный оскал.
О, Аллах, думал я, эти же твари сильны только при власти, пока облачены в судейские мантии и полицейскую одежду, пока держат в руках розги. Окажись они на нашем месте, уверен, эти «смельчаки» тут же превратились бы в жалких людей, позабыв свое первобытное нутро, свое животное чувство, въевшееся им в кровь, в плоть, в привычку за годы работы в этой людоедской реке всевластия.
Говорят, от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Любой политик, бизнесмен, артист, судья, журналист – завтра может оказаться в каменном мешке. Об этом открыто говорил сам первый президент Нурсултан Назарбаев. Я хочу, чтобы граждане моей страны, если окажутся за решеткой, знали, что их ждет там за колючей проволокой. Знали из первых уст, а не со страниц лживых газет, не из телепередач сомнительного качества, выдающих зло за добро.
Мечтаю, чтобы мои скромные записки о том времени, когда я безвинно сидел по ту сторону от свободной жизни и на своей шкуре пережил все ужасы и лишения неволи, стали достоянием многих людей, которые ценят ГУМАНИЗМ, ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, СВОБОДУ СЛОВА!
Часть первая
В земном аду
…Шагнул я в камеру и был поражен не столько вонью, сколько духотой и влажностью воздуха, который напомнил выгребную яму в душный осенний день после дождя. Я будто спустился в настоящий погреб. Камера площадью примерно пятнадцать на восемь метров сплошь была заставлена двухъярусными шконками. С потолка капала вода, на стенах – иззелена-синяя плесень, успевшая колонизировать практически все вокруг.
В камере горел ночной свет.
Предо мной предстало подобие человеческого месива. Кто-то стонал, кто-то кряхтел, кто-то храпел, громко выпуская воздух. В первый миг мне показалось, что я попал в огромную братскую могилу, куда сбросили полуживые трупы. Открывшаяся предо мной картина просто один в один была похожа на полотно Пабло Пикассо под названием «Склеп».
У меня закружилась голова, сознание пасовало перед такой явью тюремной камеры. А я все стоял у входа, не зная, что делать, куда идти.
Тут я собрал волю в кулак и вполголоса произнес:
– Салем, пацаны! – матрац, который у меня был зажат под мышкой, бросил на пол.
Тишина.
– Хотите кушать? – уже живее прозвучал усталый и осипший мой голос.
Тут из-под одеяла выскочила ватага пацанов, они прискакали к небольшому столу, который стоял у стены, куда я опустил целлофановый пакет с пищей. В нем были манты, вареная конина, хлеб, пару бутылок кока-колы.
Руку для рукопожатия не стал подавать. Природная осторожность предостерегала меня: знай, кому ее протягиваешь…
Как это все началось
Как это началось? Что изменилось в подлунном мире в тот осенний день, когда разом всё перевернулось в моей размеренной жизни?
Алматинцы знают прелесть осенних солнечных дней: после жаркого летнего зноя наступает благодатная пора, когда тепло насквозь пронизывает тебя и даже убаюкивает, лаская тело, лицо, сердце и душу. Глядя на снежные вершины гор, на голубые лесистые сопки, спускающиеся прямо до южных окраин города, невольно хочется петь. До сих пор храню в памяти те безоблачные деньки: я был совершенно спокоен, умиротворен, думал о предстоящих рабочих планах, о семье…
Есть любимая работа, любимая жена, дети, здоровье, обеспеченность. Что ещё надо для счастья?
В те годы я возглавлял три творческие организации: Международный казахский ПЕН клуб, республиканский еженедельник «Central Asia Monitor» и популярный портал «Радиоточка». На первую должность меня избрала элита казахской литературы четыре года назад по убедительной рекомендации классика казахской литературы, автора знаменитого романа «Кровь и пот» Абдижамила Нурпеисова. Газету «Central Asia Monitor» я создал еще в 2004 году, по возращении из политической эмиграции (США). А портал «Радиоточку» открыл пару лет назад, осознавая, что в век сплошного Интернета, нельзя отставать от насущного веления времени.
Плюс ко всему, полгода назад был избран депутатом маслихата города Алматы.
Словом, слава Аллаху, все складывалось удачно и ровно.
В тот день, 14 ноября 2016 года, в благостном настроении я садился в машину. И тут зазвонил мой мобильник. Звонил мой старый приятель по имени Атабек.
– Салам, Бигельды! Как ты? Жив-здоров? – с присущим ему узбекским акцентом спросил Атабек.
– Спасибо, Атабек! Слава Аллаху!
– Слушай, я хотел пригласить тебя на обед. Знаешь кафе «Кишлак»» по улице Сейфуллина?
Встретились с ним в кафе. Отведав вкусных восточных блюд, мы прощались, когда ко мне подбежал обслуживающий официант и с тревогой в голосе сообщил:
– Ага, Вы ничего не заметили во время обеда?
– Нет!
– Вас фотографировал один парень и потом укатил на машине!
– Спасибо, дорогой! – спокойно ответил я официанту и, попрощавшись с другом, поехал в известный в Алматы фитнесс клуб «Фиделити» («Fidelity»).
Ехал в клуб, а в голове, как назойливая муха в летний день, вертелись слова официанта: «Вас фотографировали!».
Что это значит? Кому нужны мои снимки? Их и так предостаточно в Интернете, только набери мое имя! Да и Атабек – не из тех людей, чтобы фотографировать его вместе со мной. Странно. Хотя нет! Были же все-таки сигналы…
В течение последних двух месяцев мои друзья-бизнесмены предупреждали меня о том, что после встречи со мной соответствующие органы начинают прослушивать их телефоны. Доверенные люди из спецслужб говорили им прямым текстом: «Будь осторожен, тебя прослушивают! Из-за Габдуллина!»
До этого случая я обедал еще с одним другом-бизнесменом по имени Рустем в уютном, итальянском ресторане в центре города. Меня там знали, встречали вежливо, и я время от времени заглядывал туда. Потом Рустем завез меня домой, попрощались у подъезда. Прошло несколько минут, и уже из другого телефона звонит Рустем и просит меня подойти. Он находился недалеко от моего дома. Я вновь встретился с ним, и, он рассказал мне такую историю: «Бике, за Вами плотно следят. Я об этом догадался еще в ресторане, но не стал Вас тревожить, пока сам не удостоверился. Так вот, когда мы прибыли к подъезду Вашего дома, у соседнего подъезда я заметил человека, которого видел в ресторане. Еще там он вызывал у меня подозрение. Я хорошо запомнил его лицо и одежду. К тому же он нас фотографировал в момент нашего прощания. А когда мы тронулись, он следом поехал за нами. Но нам удалось оторваться от него. В общем, будьте осторожны, ага!»
«Кожамжаров хочет Вас арестовать!»
Вспомнил я еще одну историю. Мне позвонил один известный бизнесмен: просил подъехать в его офис. Я знал его уже несколько лет, ценил за порядочность, скромность, тонкий и сметливый ум. За последние годы у нас состоялись удачные совместные проекты.
Он обычно был свеж, как куст в утренней росе. Благоухал дорогими духами. Но сегодня даже его модная трехдневная щетина подчеркивала нетипичную для него, усталость. Хозяин кабинета неторопливо отпил глоток ароматного кофе и пристально посмотрел на меня. Я был медленно, очень внимательно изучен, словно при первом знакомстве. Человек, который всегда улыбался, шутил, сегодня выглядел утомленным и немного встревоженным.
– Бике, я вчера встречался с Кожамжаровым. Он хочет Вас арестовать! – тихим голосом заговорил хозяин роскошного кабинета.
– Арестовать? – изумился я. – За что?!
– Не знаю! Не говорит. Но имейте в виду, что персону такого уровня, как Вы, без согласования с Президентом он вряд ли решится арестовать. Значит, получил от него добро. Я пытался защитить Вас, сказал, что Вас хорошо знаю, ручаюсь, что Вы честны перед законом. Вроде, успокоился.
После небольшой паузы он спросил:
– Хотите моего совета?
– Не откажусь!
– Срочно летите в Астану, встречайтесь с ним, поговорите, в общем, Вам надо снять этот вопрос.
Я поблагодарил бизнесмена за заботу и хлопоты, пожал ему руку и вышел из здания его офиса.
Что делать, что предпринять? Я был уверен в себе: с финансами обращался нежно и бережно. Потому как знал, что за каждый тенге надо отвечать не только перед налоговыми органами, но и перед самим Аллахом. Об этом прекрасно помнила и мой бухгалтер с богатым стажем Галина Геннадьевна Бреднева, работающая со мной еще с 1998 года.
Да, за финансовую составляющую своей деятельности – можно не беспокоиться. Но вот куда ты, Бигельды, денешь сотни статей в газете «Central Asia Monitor», где остро критиковались высшие чины власти, начиная от самого Президента, заканчивая заместителями министров, акимами городов. Чего стоит одна судебная тяжба с руководителем «Самрук-Казына» Кайратом Келимбетовым? Да, тогда газета суд выиграла несмотря на то, что Келимбетова защищала целая толпа адвокатов – восемь человек. Он планировал не только закрыть твою газету, но и заполучить от издания несколько десятков миллионов тенге. Проиграть-то он проиграл, но забыл ли те острые публикации твоей газеты, освещавшей тот нашумевший процесс?
А сколько было подобных случаев у газеты за четырнадцать лет своего существования? Наверное, наберется более 250–300 статей.
Не менее критические статьи публиковал и твой портал «Радиоточка». Кто не помнит статьи-расследования портала под рубрикой «Кому принадлежит KZ»? На основе неопровержимых документов рассказывалось о миллиардах, миллионах в долларовом эквиваленте воровстве высших чиновников страны! Неужели ты думаешь, что все эти разоблачения и уличения не аукнутся в твоей судьбе?
Вот какие мысли копошились в моей голове, когда я в легком смятении летел в Астану после встречи с известным бизнесменом. Я знал, что в столице немало людей, которые могли бы принять меня по первому звонку, помочь своими большими связями и т. д. И все же в моей душе исподволь просыпалось неведомое доселе предчувствие чего-то необратимо ужасного.
Оно мучительно сдавливало сердце, сбивало дыхание, но по прилету в Астану я взял себя в руки и по мобильному телефону позвонил Генпрокурору Асанову.
Мне важно было знать: как он воспримет мой звонок, каким голосом будет разговаривать, не проявит ли при этом нотки опасения?
Генпрокурор говорил со мной, как и раньше, приветливо и без всяких скрытых подозрений.
– Бике, без проблем. Давайте встретимся в 11.40. Передайте номер своей машины моей охране. У подъезда Вас встретит мой помощник.
Я без всяких препон въехал на территорию прокуратуры, и моя машина остановилась прямо перед главным входом.
В этом здании Генпрокуратуры я бывал неоднократно и по разному поводу, в том числе и по журналистским делам. Вроде все знакомо и привычно. Но каждый раз меня удивляли зловещая тишина, которая висела в коридорах этого мрачноватого здания, молодцеватый, строгий вид помощников и советников Генпрокурора, словом, вся здешняя атмосфера таинственности и скрытности. В здании даже по телефону говорили тихо, чтобы не нарушить царящую вокруг тишину.
«Судьбы скольких людей – и каких – тут решаются?! Сколько слез и трагедий хранят эти стены, какие душераздирающие и трагичные истории пылятся в архивах здания?!», – подумал я, когда входил в кабинет главного прокурора страны.
Как всегда, Генпрокурор встретил меня приветливо, вышел из-за огромного стола, заваленного бумагами и сел напротив меня.
По моим впечатлениям, он слыл порядочным, старательным и неподкупным человеком, пытающимся изменить прогнившую систему прокуратуры. За короткое время пребывания на этой должности ему удалось внести немало новшеств в работу надзорного органа. А сколько сил вложил он в систему подбора кадров!
И вот при всех этих плюсах, на мой взгляд, Генпрокурору Асанову не хватало самостоятельности, ему никак не удавалось мысленно сойти с кресла второго руководителя. Во всем его облике, характере, поведении отсутствовали твердая воля, солидная решимость, особая жилка весомого руководителя.
После обычных приветственных слов, я сразу перешел к цели своего визита.
– Жакип Кажманович, какие у Вас отношения с Кожамжаровым? – без обиняков спросил я у него.
– Рабочие, – коротко ответил он. Асанов не ожидал такого вопроса, поэтому несколько смутился.
– Если так, то я бы хотел сообщить вам одну важную информацию относительно меня. Надеюсь, что это останется между нами.
– Безусловно! Говорите, Бике!
– Говорят, Кожамжаров решил меня арестовать!
– Даже так? Очень любопытно!
Я внимательно посмотрел в его глаза.
Глаза его откровенно говорили, что собеседник далек от притворства, удивлен искренне. Видно, он ничего не знал о коварных планах Кожамжарова.
– Хорошо, что заранее предупредили меня, – сказал он, завершая наш недолгий разговор.
Тепло, попрощавшись с ним, я позвонил в приемную Кожамжарова. Мне ответили, что он в командировке.
«На нет и суда нет, – утешил я себя. – Даже если бы оказался на месте, то вряд ли он принял бы меня».
Тут я должен сказать, что, работая в журналистике – в газетах, на телевидении, где я в течение двух лет вел свою авторскую передачу «Серьезный разговор», мне удалось побеседовать практически со всеми первыми руководителями министерств и ведомств, включая Президента Н. Назарбаева. И лишь с несколькими топовыми руководителями республиканского уровня, – а это Мамин, Мынбаев, Шукеев и Кожамжаров, у меня не было желания встречаться и брать у них интервью.
Как говорит Нурсултан Абишевич, уж так легли звезды.
На самом деле, Кожамжаров мне был неприятен, прежде всего, как личность. Чванливый, высокомерный, не по способностям амбициозный, готовый на всё ради карьеры.
Лично я не был с ним знаком, но по моим наблюдениям, по его выступлениям, по мнениям и рассказам знающих его людей о нем у меня сложился весьма нелестный взгляд.
Теперь у меня оставалось еще два человека, которых я хотел предупредить о моем предполагаемом аресте. Это спикер Мажилиса Парламента Нурлан Нигматулин и помощник Президента – секретарь Совета безопасности Владимир Жумаканов.
С каждым из них у меня сложились добрые, дружеские отношения. Я ценил каждого из них за цельный, твердый и открытый характер.
Скажем, Владимира Жумаканова я знал с 2004 года. Именно он и его сотрудники встречали меня в аэропорту Алматы, когда я с женой Гульнарой Шаймардановной возвращался из политической эмиграции – из США. Жумаканов в то время был в чине полковника, возглавлял департамент антитеррора КНБ РК. Я дорожил им за его профессионализм, скромность, аналитический ум, верность данному слову.
Нигматулин принял меня по-деловому, но приветливо.
Я поведал ему о цели встречи. Он был тоже удивлен, но его поведение мне показалось бесстрастным и хладнокровным.
«Неужели он знает, но скрывает!» – закралось подозрение, но его слова, сказанные на прощание, вселили мне уверенность:
– Не переживайте, я переговорю с Кожамжаровым. Мы же с Вами столько лет дружим. Я за тебя поручусь!
Поблагодарив спикера Мажилиса, я поехал в Ак Орду на встречу с Жумакановым.
Может, и он не владел информацией обо мне? Но судя по официальному тону его голоса, сухости общения, у меня зародилась мысль, что он все-таки что-то знает.
– Бигельдин, хорошо, что нашумевшее интервью с Дастаном Кадыржановым в Вашей газете не дошло до Президента, – как бы, между прочим, высказал он свое мнение.
Я промолчал. Потому как такие острые материалы, где критикуются не только представители власти, но и сам Президент, были прямо на руки моим недоброжелателям. Особенно таким, как Кожамжаров. Подобные статьи – очень выгодный козырь для таких как он, для осуществления своих коварных намерений.
– Хорошо, Бигельды, я постараюсь разузнать о его планах. Сообщу, – сказал мне на прощание Жумаканов, и я, пожав ему руку, уехал в аэропорт.
Вот какая была прелюдия до того, как меня снимали на фото в кафе «Кишлак».
Неожиданный звонок из Антикоррупционной службы
Прибыв в фитнес, я получил ключи от шкафа, и в предвкушении приятных минут занятия спортом, плаванием, не торопясь, раздевался. Но тут зазвонил мой мобильник.
– Это Габдуллин Бигельдин Кайрдосович? – зазвучал в трубке уверенный голос молодого человека. – Вас беспокоят из департамента Национального бюро по противодействию коррупции по Алматы (Нацбюро – Б. Г.), из Антикоррупционной службы. Вам надо сегодня к 15 часам прибыть к нам. Пропуск заказан!
– Нет, я не могу сегодня. Давайте завтра в 15 часов, – ответил я на неожиданное предложение абонента. Ясно, что я хотел оттянуть время. Зачем – я сам не понимал в тот момент.
– Нет, нет! Это безотлагательно, так что ждем в 15 часов, – строго поторопили меня из Нацбюро.
«Ну, началось!» – сказал я себе, садясь в машину. Надо было ехать к зданию Нацбюро, которое находилось по улице Жибек жолы.
Теперь я четко сознавал, зачем меня снимали на фото. Они отследили мое движение, сняли на фото, удостоверились, что я точно нахожусь в городе, и позвонили.
Пока я ехал в Нацбюро, начал набирать номера сотовых телефонов больших чиновников, с которыми недавно встречался в Астане.
Увы, ни один их них не отвечал. Мало того, не брали трубки и их помощники, советники и другие подчиненные.
И тогда я вспомнил слова бизнесмена о том, что Кожамжаров задерживает известных людей лишь с позволения Президента.
Генпрокурору, спикеру Мажилиса, помощнику Президента, понятное дело, зачем лезть на рожон, защищая меня, раз все согласовано с главой государства.
Я понимал причину их молчания, реально представил себя на их месте и пришел к выводу: в этой ситуации – они бессильны, беспомощны, от них теперь не стоит ждать никакой поддержки. Эти парни, набрав воды в рот, будут ждать. Куда повернет колесо фортуны в отношении меня – туда свернут и они.
В здании Нацбюро я бывал раньше, даже несколько раз. Последние два раза я приезжал туда этим летом по делу Сейтказы Матаева. Я с ним учился на одном факультете, жил в общежитии КазГУ, вместе были в студенческом строительном отряде, да и потом, всю жизнь проработали бок о бок в журналистике. Я искренне хотел помочь ему и его сыну, ездил в Астану. Встречался с тогдашним руководителем аппарата Президента РК Н. Нигматулиным. Тот звонил Кожамжарову, чтобы мне предоставили возможность встретиться с Матаевым, уже находившимся под домашним арестом в Алматы.
К сожалению, Матаев не воспринял мои советы, точнее, не осознал того, что его ждет в будущем. «Ну, Бог с тобой! – подумал я тогда. – Я честно хотел тебе помочь, а ты…».
Когда мы с известным юристом Тагиром Сисинбаевым прибыли к нему домой для беседы, он даже не удосужился выйти на балкон.
Мало того, за день до своего ареста, я выступил в его защиту.
Алматы. 25 ноября. КазТАГ.
– За день до своего ареста главред газеты «Central Asia Monitor» и гендиректор интернет-портала «Radiotochka.kz» Бигельды Габдуллин выступил в защиту осужденного председателя Союза журналистов Казахстана Сейтказы Матаева, сообщила немецкая международная общественная телерадиокомпания Deutsche Welle. «Краснер (главный редактор «Новой газеты – Казахстан») отмечает, что, несмотря на существенные расхождения во взглядах с Матаевым, когда того арестовали, Габдуллин выступил в его защиту одним из первых. И буквально за день до собственного ареста сделал это вновь», – говорится в публикации. При этом А. Краснер предполагает, что Нацбюро по противодействию коррупции получило приказ «сверху» о задержании Б. Габдуллина. «Оба дела – это властные разборки, жертвами которых стали и Матаев, и Габдуллин. Но если первый до суда все-таки был оставлен под домашним арестом, то второго сразу же направили в СИЗО. Учитывая реальную близость Габдуллина к власти, можно говорить, что только кто-то с самого верха мог дать команду о его аресте. Даже выше, чем с уровня, который инспирировал «дело Матаева», – предполагает он. В свою очередь президент международного фонда защиты свободы слова «Адил соз» Тамара Калеева также предположила, что истинной причиной ареста Б. Габдуллина мог стать конфликт с некими «большими людьми». Открыто фамилий никто не называет. Возможно, у Габдуллина нет таких бесстрашных сторонников, как у Матаева, которые отважились на это. Гуляют версии, что и Габдуллин неким большим людям перешел дорогу. Их фамилии называют шепотом. Но я их озвувчивать не буду, потому что тоже не хочу попасть под раздачу», – сказала она.
Приехав к зданию Нацбюро, я свои телефоны и портфель оставил в машине и налегке зашагал к зданию «ненавистного всеми ведомства».
Сдав удостоверение личности, (тут именно так «дисциплинируют» любого посетителя, чтобы он кожей чувствовал, в какое заведение попал и что его может ожидать), вместе с сопровождающим поднялся на верхние этажи, где располагался кабинет начальника.
– Посидите здесь! – указали мне на диван в приемной.
Внешне я выглядел спокойным, но в душе закрутился целый ураган переживаний: зачем вызвали, в чем будут обвинять, что меня ждет?
«Успокойся, Бигельды! За тобой нет никаких финансовых нарушений!» – пытался я утешить себя и, как бы, между прочим, огляделся по сторонам, чтобы удостовериться в наличии камер.
Да, не ошибся, камера внимательно «разглядывала» меня.
«Ну, тем более, выше голову, раз такое кино снимается», – сказал я себе, приняв удобную, точнее, достойную позу на диване.
Между тем, шло время. Прошло 10 минут, 15 минут. Тишина. В коридорах никого. При этом дверь приемной – прикрыта.
«Конечно же, начальник играл на моих нервах, наблюдая, как я веду себя на его «сковородке», – рассудил я.
Наконец-то открылась дверь приемной и секретарша, молча, указала на дверь начальника.
Честно говоря, я ожидал увидеть знакомого начальника, с которым я неоднократно встречался по делу Матаева. Но за столом восседал опереточной важности невысокого роста незнакомый мне человек. Я поздоровался с ним. Чиновник не только не подал мне руки, но даже не ответил на мое приветствие! Через непродолжительное время молчания, он сухо произнес:
– На Вас заведено уголовное дело. Вам надо срочно лететь в Астану. Вот авиабилеты. Вылет в 17.40. Обратный билет – с открытой датой. Скорее всего, последним рейсом вернетесь обратно.
– Постойте! Объясните толком, о каком уголовном деле Вы говорите?
– Там и объяснят Вам всё!
Как я уже писал выше, в те дни в Алматы стояла благоприятная, теплая погода. Термометр показывал около четырнадцати градусов тепла.
Подъезжая к зданию Нацбюро, я на всякий случай глянул на телефон и поинтересовался погодой в Астане. Там стоял жуткий холод – двадцать семь градусов мороза.
– Раз так срочно лететь в Астану, я заеду домой, переоденусь. Я-то одет почти по-летнему. Как видите – плащ тонкий, летние туфли! – попросил я хозяина кабинета.
– Зачем? Вас до аэропорта отвезут на машине, в Астане встретят. Поздно вечером вернетесь домой, – как бы обнадеживая меня, отозвался он.
Тут же набрал чей-то номер и приказал:
– Занесите его телефоны и портфель!
Да, дело принимает крутой оборот, подумал я. Он знает даже о том, что мои телефоны и портфель оставлены в машине.
Скоро сотрудник занес мои вещи. Начальник строго посмотрел на своего подчиненного и в приказном тоне бросил:
– Все! Уводите! Его срочно ждут в Астане! Действуйте строго по инструкции! – о, как при этом лоснилась и сияла его морда, мне даже показалось, будто с его надменного лица, каплями сочится желчь, как жир из баранины.
Он торжествовал, ликовал, ведь он же задержал «крупного государственного преступника». Дальше он меня уже не видел, я для него перестал существовать.
Пишу все это, а меня так и подмывает назвать секретаршу – крысой, а к случайному начальнику льнёт эпитет – мерзкий, и я с трудом себя удерживаю от этого искушения. Тут на помощь ко мне приходит сам великий Данте. Бродя кругами ада, он то и дело сталкивался с подобными ничтожествами. И припечатал их, бросив походя: «Они не стоят слов, взглянул и – мимо».
