Czytaj książkę: «Одна на двоих. Золотая клетка», strona 3
Глава 9
Мурад
Терпкий вкус виски обжигает горло. Я давно привык к этому чувству, но именно сейчас это не то что мне нужно.
Однако без выпивки никак…
То, что случилось в клубе Клима, заставило меня задуматься. Не столько о том, как моя Янка кайфовала от ощущения внутри другого мужчины, сколько о своей реакции на эту картину.
Как она была распластана на столе, как ее попка торчала кверху. Сука…
– Хочешь об этом поговорить? – скалится Уолс, которого, по всей видимости данная ситуация устраивает. – Мне понравилось.
После Янкиной истерики я отвез ее в особняк. Она заперлась в комнате, от еды отказалась. Уолс прикатил следом. Было решено девочку не трогать, пока не выйдет сама.
Но я за нее беспокоюсь.
– О том, что мы вдвоем сделали с ней? – выгибаю бровь, смотрю на янтарную жидкость в бокале. – Это не то, о чем говорят вслух, Клим. Мы надломили Яну.
Я не могу видеть ее слезы. Они меня на части рвут. Поэтому Янку успокаивал Волков. Как выяснилось, он мастер. Только вот…
– Не мы с ней сделали, а мы втроем сделали, – заявляет Уолс, закуривая и прикрывая глаза, – лучший секс в моей жизни. Я знал, что принцесса горячая, но что настолько…
– На большее не рассчитывай, – рычу, – это была разовая акция. Надеюсь, она не сбежит от меня после этого.
– С каких пор ты стал таким трусливым, дружище? – ухмыляется Волков. – Не припомню в тебе такой слабости. Так сильно боишься за эту малышку? Она никуда от тебя не денется.
– О, ты ее плохо знаешь… – усмехаюсь, беру сигарету, – очень плохо, Уолс. Эта девчонка без царя в голове. Сначала делает, потом думает.
– Потому что знает: ты за ней примчишься. Какую бы хуйню она не сотворила, ты спасешь, простишь и выебешь. Вот и куролесит. Я бы на твоем месте был жестче.
– Я обещал ее отцу беречь ее, – хмыкаю.
– Пиздежь, дорогой друг, – Клим выпускает идеальное кольцо дыма, – ты просто ее любишь. Любовью, на которую способен такой горячий восточный мужчина.
– Попизди мне! – рычу, понимая, что Уолс прав.
И тем мне страшнее за Яну. Ее вспышка как серпом по яйцам. Я привык видеть ее озорной, веселой. Наглой и строптивой. Но не настолько уязвимой.
А уж наблюдать, как закатываются ее глаза, когда ее трахает Клим, и вовсе странно. Потому что я должен злиться. Беситься и ревновать.
В чем же дело? Где сбой, мать вашу?!
– Мурад Демидович, – моя экономка топчется на пороге, – Яна Васильевна отказывается от еды.
– Оставь у порога.
– Она ее выкинула.
– Что?! – взрываюсь. – Эта мелкая… ну, Яна! С ума сошла, едой швыряться?
– Успокойся, – Клим не двигается с места, – не хочет, пусть так. Не нужно заставлять принцессу есть. Проголодается, выйдет сама. Ей сейчас необходимо побыть одной. Но ты, Мурад, дорогой, Демидович, совсем распустил ее.
– Не учи меня обращаться с Янкой, – рычу.
– А ты попробуй. Меньше эмоций, больше силы. Увидишь, малышка будет хвостиком вилять и заглядывать тебе в рот.
– Ты точно очень плохо ее знаешь, – задумчиво тереблю бороду.
Когда Клим уезжает, я какое-то время сижу в кабинете. Затем вызываю Янкиного охранника. И чем думал, когда назначал этого сопляка ее защищать? Янка крутит Колькой, как хочет.
Мне казалось, что не так будет в глаза бросаться.
Но, видимо, я ошибся.
– Вызывали, Мурад Демидович? – парень топчется на пороге. – Мне жаль, что так вышло. Я не…
– Тихо, – вздыхаю, – я все понимаю. Янка красивая, умная. И умело пользуется этим. Так что я освобождаю тебя от нее, возвращайся в основной отряд. Позови мне Багира.
Колька уходит. А спустя пять минут ко мне заходит другой мужик. Один моих лучших людей. Вышедший на пенсию спецназовец с уникальными данными. Талантливый. И очень жесткий.
– Багир, – смотрю на него, – у меня есть для тебя работа. Персональное задание, с которым не справился Коля.
– Охрана вашей женщины? – угадывает сразу.
– Да. Характер ее ты знаешь. Спуску не давать. Без моего ведома никуда не пускать. Пусть сидит, думает о своем поведении.
В этом человеке я уверен. Он не только выполнит приказ, но и не прикоснется к Янке. Матерый старый волк. Ее чары на Багира точно не подействуют. Но на всякий случай…
– Стоит ли напоминать, что будет, если сам на нее позаришься или смутишь? – выгибаю бровь.
– Обижаете, босс, – скалится волчара, – она будет под полной защитой.
– Отлично. Свободен.
Багир уходит. Иду на кухню, беру поднос. В отличие от Клима, я не могу быть жестоким с Яной. Она крошечный потерявшийся котенок. Да, с зубами и когтями.
Стучу в ее комнату.
– Я не голодна! Отвали! – рычит в ответ.
– Это я, – еле сдерживаюсь, чтобы не выбить эту чертову дверь, – ты весь день не ела. Ян, не смешно, в самом деле!
Дверь распахивается. Янка стоит, вся заплаканная. В глазах злость. Губы сжаты в тонкую полоску.
– Впустишь?
– Это твой дом… – облизывает губы, затем отходит.
Я ставлю поднос на ее тумбочку, сажусь на постель. Янка топчется у двери.
– Иди сюда, – хлопаю по колену, она приближается.
Зло зыркает на меня, садится рядом. Рычу себе под нос, сгребаю ее в охапку и прижимаюсь губами к шее.
– Ммм! – она дергается, нежно стонет. – Мурад…, а Клим уехал уже?
– Да. Его хочешь? – мурчу на ее ушко.
– Вас… хочу… – она заглядывает мне в глаза, – прикончить!
С этими словами девчонка хватает тарелку с супом и выливает мне на голову…
Глава 10
Яна
Я не знаю, зачем это сделала. Но спокойный Мурад просто выводит меня из себя! Он вместе с другом трахнул меня! Нагло, не спрашивая. Да, я потекла, как течная самка, но они должны были спросить.
Правда чертик, сидящий на плече, шепчет, что я все равно бы сказала «да».
Но я не хочу! Точнее, хочу. Не понимаю я! Пока Мурад чертыхается, вскакиваю с его колен и бегу прочь.
Однако…
– Нужна помощь, босс? – внезапно весь мир переворачивается.
Огромный мужик, один из гвардии Горцева, подхватывает меня и закидывает на плечо. Возвращает в комнату.
– Отпусти! Горилла! Сейчас же! – верещу, чувствуя себя беспомощной.
Но не настолько, как сегодня днем. Пока один мужчина был во мне, а второй нагло пользовал мой рот. Это слишком! Я так не могу! И этот оргазм… ну никогда в жизни я так сильно не кончала.
Я очень испугалась! Не хочу терять контроль! И эти слова Клима, что я должна снять трусы, если хочу что-то попросить. И на голову ему их надеть, что ли?!
Горилла ставит меня на ноги и выходит.
– Значит так, – Горцев забирает еду, зло смотрит на меня, играет желваками, – хватит с меня твоих выходок. Я все понимаю, Яна. Ты бегаешь от меня, потом раздвигаешь ноги. Затем снова убегаешь… к Уолсу.
Поджимаю губы. Молчу. Почему мне стыдно?! Это меня два мужика поимели, ну в самом деле!
– А ты и рад, да? – выплевываю ему в лицо. – Разделить меня с другом?!
– Тебе и самой понравилось! – возвышается надо мной, словно гора. – Отрицать будешь? Я же видел, как ты стонала, когда Клим тебя трахал.
– Это… физиология…
– А мы с тобой?! – он хватает меня за плечи, заглядывает в глаза. – Тоже физиология, Яна?!
Молчу. Я и сама не знаю. Да, мне с ним хорошо, очень. Я чувствую его всем своим нутром. Схожу с ума в его руках.
Но я запуталась. Этот клубок у меня внутри… там слишком много всего. Люблю ли я Мурада? Не знаю. И лгать ему не хочу.
– Ясно, – он снова берет поднос, затем молча выходит из моей комнаты.
Затем щелкает замок. Эй! Погодите-ка… он меня запер, что ли?! Дергаю за ручку. Не поддается. Ах ты!
– Ты под домашним арестом, – слышу насмешливый бас за дверью.
– Выпусти меня! Эй! – требую. – Горилла! Булат… ой… Рамзан… или как там тебя!
– Не положено, – слышу злое ликование в его голосе, – сиди и думай о своем поведении. Может, имя мое вспомнишь.
– Черт! – бью по двери. – Ну ты Мурад и обижулька. И не только ты…
Я должна вырваться! Осматриваюсь. А где мой мобильный?!
– Эй! – стучу. – Телефон верни! Ильхан!
– Не угадала. Вспомнишь, получишь свой телефон, – ржет горилла.
Плюхаюсь на кровать. Как же его звать-то? В упор не помню…
В голове крутятся разные мысли. В основном чувство вины. Мурад принес мне еду, а я так поступила. Еще и до чувств мы дошли каким-то боком. Ну вот зачем он задает сложные вопросы?
Нам же хорошо в постели! Еще и Волков присоединился. Ох! Прикрываю глаза. Укладываюсь на постель удобнее. Медленно стягиваю лямки сарафана.
– Что я делаю, – выдыхаю, касаясь набухших полушарий, сжимаю грудь в ладонях.
Но мысли раз за разом возвращаются в кабинет Клима. Я слишком ярко реагировала! И даже на воспоминания мое тело отзывается… боже!
Провожу пальцами вокруг пупка. Вся напряжена. Низ живота приятно пульсирует. Ждет Уолса… или Мурада? Интересно, какой бы взгляд был у Клима, если бы Горцев взял меня на его глазах?
Ты же хочешь принадлежать им… зачем рыпаешься? Сейчас бы могла уже стонать под Мурадом…
Чертов внутренний голос. Темный, окрашенный пороком. Но есть и другой…
Они тебя используют! Используют!
Блин! Сейчас не время для позывов совести! Отгоняю эти мысли. Глажу себя, постепенно улетая. Туда, где есть лишь мы трое. Горим в пламени страсти, срываем друг с друга одежду.
Не можем насытиться сладкими, слегка горьковатыми поцелуями. Две пары глаз неотрывно следят за тем, как тонкая ткань соскальзывает с моей кожи, обнажая то, как я возбуждена.
– Яна… – рык Мурада скручивает внутренности в тугой узел.
– Принцесса, – Клим с другой стороны, его ледяной взгляд вскрывает мою грудную клетку.
Вытаскивает наружу все мои страхи. Боль. Касания Мурада пылкие, горячие. Жадные. А руки Уолса расчетливые, холодные.
Этот контраст заводит с пол-оборота.
– Хочу… хочу вас, – бормочу, забираясь пальцами в трусики.
Они уже насквозь мокрые. Стыдно! Я безумно стыжусь своего желания! Но мысль о том, что сейчас дверь может распахнуться, и на пороге будет стоять Мурад, делает меня живой бомбой.
– Ох! Сейчас… ммм… – стараюсь быть тихой, но желание разрывает на части, – Клим… Мурад…
Глубже. Интенсивнее. По спальне разлетаются хлюпающие звуки. Одной рукой оттягиваю крепкую вершинку, второй терзаю набухший бугорок.
– Боже… божеее! – закусываю губу, чтобы не стонать в голос.
Потому что я вот-вот…
– Мураааад! Уолс… – пищу, заталкивая пальцы глубже и ощущая, как низ живота рвется на части.
Распахиваю глаза. Смотрю в белый потолок. Боже…
Резко сажусь в постели. Гляжу на влажные пальцы. Что я натворила? Ласкала себя, думая о двух мужиках? Ох! Это же была разовая акция!
Стекаю с постели. Срываю с себя одежду. Нужно пойти в душ, чтобы смыть следы этого позора. Мало мне было днем упасть ниже плинтуса, так еще и наедине с собой такое происходит!
И тут дверь спальни распахивается…
Глава 11
Яна
– Успокоилась? – хриплый рык Мурада заставляет замереть.
Он стоит в дверном проеме, в глазах дикий блеск, мощные руки сложены на груди. В пальцах мой мобильный. На губах довольная улыбка.
– Эм… да, – поправляю платье, чувствуя себя голой под темным взглядом… эээ… опекуна?
Черт! Будто я недееспособная!
– Я рад.
Мурад переоделся.
Натянул на свои огромные мышцы черную футболку. Быстро сполоснул голову и бороду. Сейчас темные волосы эротично ниспадают на его лоб.
– С супом ты смотрелся оригинальнее, – замечаю с долей ехидства.
– Рад, что тебе понравилось, – он ухмыляется, и эта его улыбка мне совсем не нравится, – ты кое-что потеряла.
И демонстрирует мне мой телефон.
– Не потеряла, – фыркаю, – это Рамзан мне его не отдавал…, а я просила. Ты вообще дрессируешь своих горилл, они совершенно несговорчивые!
– Рамзан? – выгибает бровь.
– Ну, не знаю, – складываю руки на груди, – Ильхан или как его там…
– Что за невоспитанная девчонка, – качает головой Мурад, – прав Уолс, с тобой нужно жестче. Значительно жестче.
Очень двусмысленная фраза, от которой низ живота скручивает в приятном спазме. Облизываю губы. Да я и не против. Только если это жестче будет в постели.
Подчиняться этим двоим лишь потому, что у них между ног кое-что болтается, я не намерена!
– Мне двадцать пять! Время воспитания прошло! Я тебе не восточная жена, чтобы строем ходить понял?! – закипаю быстрее, чем многострадальный суп. – И дружку своему передай.
– Понял, – усмехается, – Климу о своих чувствах сама расскажешь. Сегодня вечером состоится один фуршет… и мы хотим показать тебя, чтобы дело быстрее сдвинулось с мертвой точки. Хочешь лезть в самое пекло, Яна, пожалуйста.
У меня внутри все клапаны сгорают. Он слишком спокоен.
– И что за фуршет? – цежу.
– Увидишь. Платье тебе пришлют ближе к делу. Стилист тоже приедет.
– У меня есть свой стилист, – вздергиваю подбородок, – я поеду к нему!
– Не поедешь, – голос Мурада становится похож на рычание зверя, – ты будешь сидеть в комнате за свою выходку с супом. Всему есть предел, я такого не потерплю!
Поджимаю губы. Отчего-то мне становится очень стыдно. Вот прям очень! Опускаю взгляд.
– Обед тебе принесет Багир. Ты бы относилась к нему с уважением. Он ветеран двух войн, был в горячих точках. А ты молодая избалованная девчонка. Я понимаю, что ты скорбишь по отцу…
– Убирайся, – стискиваю руки в кулаки, – не хочу тебя видеть!
– Яна…
– Пошел вон, – рычу, подхожу к нему и со всей силы толкаю.
Но Горцеву хоть бы что! Он стоит, словно скала. То, что он живой, выдают только горящие глаза и ходящие ходуном желваки.
– Уходи! – требую.
– Это мой дом, – он наклоняется, затем жестко хватает меня за волосы, дергает на себя, – веди себя соответствующе. А не то поедешь жить к Климу.
– Не трогай меня! – пытаюсь вцепиться ему в лицо, но Мурад слишком силен. – Лучше сразу отправляй к Уолсу. Поверь, я смогу с ним договориться!
– Уверена? – прищуривается.
– Абсолютно! – шиплю ему в лицо. – Сниму трусы на крайний случай.
Мурад ухмыляется.
И целует меня. Жадно впивается в губы, властно раскрывает рот и толкается языком. Я бью его по плечам, но все бесполезно. Миг, и дверь закрыта на замок. Еще один, и я уже лежу под ним на кровати.
– Не трогай меня! – рычу. – Отпусти сейчас же! Я сказала тебе уйти!
– А я не уйду! – гаркает на меня.
Слова тут же застревают в горле. Я смотрю на Мурада. Губы болят от его поцелуя, кожа вокруг раздражена от прикосновения жесткой бороды.
Мужчина смотрит на меня в упор. И что-то плещется на дне этого взгляда. То, от чего я хочу свернуться калачиком и тихо заскулить. Лишь бы не видеть.
– Думаешь, все это игрушки? – тихо говорит. – Твои попытки меня вывести. Желание отомстить. Уверена, что хочешь именно этого?
– Она убила моего отца! – выплевываю. – Довела до инфаркта!
– Это недоказуемо, Ян. Чего ты в реальности хочешь? Замарать об нее руки? Очернить душу? Месть еще никого не приводила к свету.
– К черту твой свет, Горцев! Я хочу ее страданий! Чтобы она… она… – захлебываюсь в злости, – сдохла… чтобы исчезла с лица земли! Она не заслужила жить!
– Если я убью ее… – тихо произносит Мурад, – ты сможешь начать жить спокойно, Ян? Пойдешь дальше по жизни? Сможешь это перешагнуть?
– Я не знаю, – почему-то мне хочется быть с ним честной, – не знаю…
Мурад садится на постели. Зарывается пальцами в волосы. Внутри меня дерутся ангел и черт. Желание прогнать его или обнять. Выцарапать глаза или поцеловать…
– Уходи, – тихо говорю, – вечером я буду готова.
Мурад встает. На меня даже не смотрит. Затем выходит из спальни, громко хлопнув дверью. Даже подпрыгиваю.
Падаю на постель. Гляжу на запястья, которые он сейчас так сильно сжимал. Следов нет.
– Ты всегда таким был, – шепчу, – сильный и жестокий со всеми, кроме меня.
Прикрываю глаза. Зачем он заговорил о моей душе? Она погребена вместе с папой. Тихо всхлипываю. Сворачиваюсь калачиком и плачу.
Но от слез легче не становится. Все тяжелее и тяжелее.
– Милая, почему ты плачешь? – спрашивает папа, когда я сижу в кустах и заливаюсь слезами.
– Хочу розууууу! – вою, обняв колени руками. – А Петя мне не дает!
Петя – наш садовник. Он выращивает очень красивые розы, которые мне нравятся. И я давно уже прошу его срезать для моей комнаты букет.
– Хочу! – захлебываюсь слезами.
– Яночка, – нежно говорит папа, – вставай. Сейчас мы пойдем в сад.
– И ты достанешь мне розу?! – воодушевляюсь.
– Лучше…
Вкладываю руку в ладонь отца. Он ведет меня прямо к благоухающим кустам.
– Хочу, чтобы они стояли в моей комнате! – упираю руки в бока.
– Ты знала, что цветы живые? – вдруг спрашивает отец. – Они дышат, чувствуют.
– Нет, – опускаю взгляд, – но я их хочу.
– Хорошо, я срежу тебе эти розы. Но сначала ответь мне на вопрос, – он присаживается передо мной на колени, – зачем ты их хочешь?
– Они красивые и хорошо пахнут! – с уверенностью заявляю.
– А сколько времени они будут радовать тебя ароматом, милая?
– Не знаю, – тереблю подол платьица.
– Неделю. Может, две. В лучшем случае три. А цветут они в саду больше двух месяцев. И пахнут. Живут. А ты ведь можешь просто выглянуть в окно. Или спуститься в сад. Не убивая цветы.
Молчу. Мне становится стыдно.
– Уверен, Петр с радостью покажет тебе, как за ними ухаживать. Да, это требует времени и усилий. Но оно того стоит, милая. Разрушить легко. А создать нечто прекрасное долго и тяжело. Я повторю свой вопрос: ты все еще хочешь, чтобы я срезал эти розы для тебя?
– Нет. Я хочу научиться за ними ухаживать!
Глава 12
Клим
Вернувшись в пустую квартиру, я какое-то время стою в коридоре. Скинув ботинки, прислушиваюсь.
Тишина. Раньше она радовала. А сейчас кажется, будто оглушает. Впервые в жизни задумываюсь, нахуя мне такой просторный пентхаус?
Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, прохожу в гостиную. Открываю бар и достаю виски. Плескаю в бокал, осушаю залпом.
Яна, Яна.
– Что же мне с тобой делать, принцесса? – сажусь в кресло, откидываюсь на спинку. – Избалованная ты моя…
Всякий раз, когда я думаю о ее возмущенных голубых глазах, внутри что-то шевелится. Сердце? А оно есть у меня?
Но вот Мурад не прав. С ней нужно жестко. Он слишком мягок. Любит ее, позволяет кататься на своей шее. Ничего, сегодня все изменится.
Она избалованная девчонка, забывшая, что у нее уже ничего нет. И ее активы, особняк и прочее перейдет по завещанию во владение мачехи.
Допив виски, встаю и иду в свой кабинет. Там до сих пор разбросаны снимки.
– Недолго тебе отдыхать на островах, Ксюша, – ухмыляюсь, рассматривая фото мачехи Яны.
Отняв все у падчерицы, эта сука рванула с любовником в летний дом Чикина. Сейчас они живут на его вилле. Сношаются, как кролики. Пропивают и проедают наследие Яны.
А мои люди пристально следят.
Перебираю снимки.
– Предатель, – хмыкаю, рассматривая фото, где адвокат семьи Чикиных сминает силиконовые сиськи мачехи Янки, – думали всех наебать? Недолго вам трахаться…
Чем я люблю месть, так это тем, что она вроде как совершается на холодную голову. Но как же вскипает кровь, когда ты видишь, что твой враг мертв! Однажды испытав это чувство, подсаживаешься на него.
Но Яна… не сгорит ли она в пламени своей ненависти?
До самого вечера занимаюсь делами насущными. Разбираюсь с клубом, пару раз созваниваюсь с Мурадом. Мы обсуждаем наш план. Это решение далось Горцеву нелегко, но так надо.
Яна сейчас не готова стать наследницей состояния отца. Но, когда мы ей его вернем, она будет совсем другим человеком.
Поднимаюсь на второй этаж. Толкаю дверь, открывая своему взору светлую просторную комнату. Здесь все готово к приему гостьи.
Большая двуспальная кровать, мягкие подушки, шелковые простыни. Полный шкаф одежды. И белья.
Широким шагом подхожу к тумбочке у кровати. Достаю из кармана маленький ключик.
Щелкает замок. Вытаскиваю из ящика стальные наручники. Настоящие ментовские.
– Будешь ерепениться, моя принцесса, посажу на цепь, – ухмыляюсь, затем бросаю девайс обратно и закрываю ящик резким движением.
Сегодня состоится фуршет. Весьма значимое мероприятие в определенных кругах. Мы с Мурадом представим Яну. И колесо наконец-то закрутится. Возможно, там будет кто-то, связанный с крышей ее мачехи.
Ксюха действовала не одна. Проанализировав конкурентов Чикина, а также поведение и характер его жены, я наткнулся на одну любопытную деталь. Ксения тупа. Как пробка.
Поэтому за ее спиной точно кто-то стоит. Кукловод. Не думаю, что мачехе Янки нужны активы Василия.
Достаю чистый новый смокинг. Пока одеваюсь, думаю о своих умозаключениях.
Сегодня все увидят, кто стоит за настоящей наследницей Чикина. А еще мне предстоит раскрыть своей принцессе глазки. Что ее отец был мягким и пушистым лишь с ней.
– Знала бы ты, сколько крови на его руках, моя милая, – ухмыляюсь, – это бы разбило твое хрупкое сердечко. И разобьет. Но на руинах наивности вырастет что-то новое. Я лично взращу в тебе силу. И пусть ты будешь порой меня ненавидеть и проклинать, я вылеплю из тебя достойную женщину.
Мурад, в силу своих сильных чувств, не способен надломить Яну. А это сделать необходимо. Она наконец-то должна осознать, что мир не розовый. Он по большей части серый.
– Босс, машина готова, – говорит один из моих ребят.
Выглядываю в окно. Уже темно. Надеваю запонки, поправляю волосы. Достаю пистолет. Это уже ритуал.
Мой мир под покровом ночи. Именно здесь я чувствую себя в своей стихии. Выхожу. Сажусь на заднее сиденье. Дорогая кожа скрипит под весом моего тела.
– Левин будет? – спрашиваю сухо.
– Да, босс. Все, кого позвал Мартынов. Весь цвет подпольной тусовки, – довольно скалится Богдан.
Он работает на меня уже давно. С тех пор, как погиб отец. Точнее… с тех пор, как я прикончил эту мразь.
– Не трогай моих мальчиков! – плачет мама, пока отец осматривает нас с братом, словно мясо на прилавке.
– Хилые. Ты их вообще кормишь? Мне нужны достойные наследники, – рычит он, от низкого голоса по телу бегут липкие мурашки.
Но я старший! И должен защищать брата! Выхожу вперед.
– Чего ты хочешь? Ты кто вообще? – с вызовом говорю.
– Я ваш отец, – скалится чудовище, – и приехал за своими сыновьями. А ты…
– Клим, – цежу, – уезжай! Мы с тобой не поедем.
– Вот как? – он выгибает бровь, затем подается назад, выхватывает нож и приставляет к горлу матери. – А так? Я стал убедительнее?
– Нет… – тихо шепчет мама, – не ведитесь! Не надо!
– Рот закрыла, шлюха! – гаркает папаша. – Я с мужиками говорю.
Молчу. Стискиваю руки в кулаки. Хочу броситься на этого монстра, повалить его, избить. Убить. Именно в тот день я впервые захотел чьей-то смерти.
– Значит, так, – он отпускает маму, – тебя, Клим, я забираю. Второй хиляк мне нахуй не нужен. Пусть остается.
– НЕТ! СЫНОК! – мама бросается ему в ноги. – Оставь! Прошу… они мои…
– Они мой подарок тебе, – он берет ее за подбородок, затем бьет наотмашь по лицу, – и я его забираю. За мной, Клим. Или от этой дыры останутся одни головешки.
В тот день во мне что-то умерло. Сердце?
– Босс, мы приехали, – чеканит Богдан, – Горцев уже тут. Вон его люди.
– Отлично. Подъезжай прямо к ним.
Он ставит тачку у входа в особняк депутата Мартынова. Одного из организаторов подпольных торгов. Выхожу из машины. И тут мое сердце вдруг начинает стучать быстрее обычного.
Ведь я вижу ее…
