Czytaj książkę: «Просто фанатка»

Глава 1 Филипп

Февральские морозы выстудили столешницу парты в кабинете заклинательства. Обычно я сидел откинувшись назад, чтобы не пришлось класть руки на ледяную поверхность. Об этом я вспомнил случайно, поймав себя на мысли, что позабыл о старой привычке этой зимой. Больше мне не было холодно – Марта сидела впереди и излучала тепло, согревая меня.

Я убеждал её, что в этом нет необходимости, но Марта не слушала —делала так, как хотела. Она оказалась на редкость упрямой, переспорить её представлялось невозможным. Она, по обыкновению, замолкала, когда я брался её переубеждать, и спор затухал, так и не успев разгореться как следует.

Ближе к доске пересадил её я, пользуясь положением старосты. Мне нравилось смотреть на неё – пусть только на её макушку, когда бы ни вздумалось; и то, что она всегда находилась у меня на глазах было необъяснимо приятно. Я стал намного лучше понимать её необходимость смотреть на меня при любой возможности. Вот уже некоторое время я делал то же самое.

Никто из однокурсников уже не скрипел недовольством по поводу того, что Марта больше не занимает парту на задворках кабинетов. Все привыкли. Речь не шла о том, что Марту действительно приняли, но больше не отторгали.

Она, как-никак, являлась мастер-магом и победителем соревнований стихийников в прошлом году, что явно заставило парней смотреть на неё с большим уважением. Ещё она встречалась со мной, и это сказалось на том, как её воспринимали другие девушки. Зависть и ревность были почти осязаемы, а презрение растаяло в воздухе, будто и не было.

Но действительно рад я был тому, что у неё по-настоящему получилось влиться в компанию моих друзей. Она не была бессловесным довеском за нашим столом в обеденном зале, но девушкой, присутствие которой было понятно, хотя совершенно необязательно.

Я был по уши влюблен и прилагал усилия, чтобы это читалось не так откровенно. Григорий слушался её беспрекословно, крепко определив в ней более сильного мага и наставника. Кирилл уверовал, что именно Марта стала причиной его удачи с Ксенией, и стремился угодить ей мелочами в благодарность, пододвигая тарелки во время обедов, уступая дорогу и открывая дверь, если шел впереди. А Максиму попросту ничего не оставалось, так плотно она вросла в нашу жизнь, что мы уже не помнили, как было без неё.

И всё же я переживал. Переживал, что пусть Марта и видит только меня перед собой, нас пока ничего не связывало. И как бы пристально она на меня ни смотрела, я вечно пытался незаметно проверить, остаюсь ли я единственным в поле её зрения.

Что если однажды ей понравится другой?

Мысль об этом казалась невыносимой.

Тревога усилилась после появления в прошлом году горе-наставника Савелия Ивановича. Пусть Марта осталась глуха к его топорным поползновениям и предложению руки и сердца, но что если появится другой желающий покорить мастер-мага? И что если он, не в пример грубому и неотёсанному Савелию Ивановичу, ей понравится?

Я ощущал незримую опасность и тщательно следил, чтобы никто другой не вздумал виться вокруг моей девушки.

Всё свободное время мы проводили вместе, много гуляли. На улице стояли сугробы по колено, и на морозный воздух мы выбирались нечасто, но академия была огромная. Нашим излюбленным местом прогулок стали подземелья.

Мы продолжали изучать их секреты и конца им не было видно. Иногда обходили вереницу упокоенных слуг, рассуждая о том, каково им жилось при старом хозяине. Возвращались к красивым воротам, скрывавшим, по-видимому, вход в семейный склеп жившего здесь некогда мага смерти.

Открыть заветные двери было до крайности любопытно, но мы остерегались, не зная, на что приходилось рассчитывать. Нарушать пределы владений могущественного мага, пусть и почившего, было чревато. Живший здесь чародей, судя по размерам замка и размаху склепа, должен был обладать невероятной силой.

Я сам, несмотря на то, что происходил из семьи магов смерти, почти ничего не умел. Достаточного запаса магической энергии, чтобы двигаться вперёд по сложной стезе не нашлось, и потому отец меня не учил. Марта была согласна с таким решением. По её словам, подвергать меня опасности без всякой на то необходимости – настоящее преступление. Я только фыркнул на такое рассуждение, в котором была вся Марта и её отношение ко мне.

Марта тоже размышляла, стоит ли переступать порог склепа. Она часто останавливалась напротив створок и погружалась в раздумья, касаясь время от времени драгоценных камней. Я не сомневался в силах и умениях Марты, и если она не торопилась вторгаться в пределы чужого захоронения, это о многом говорило. Хотя бы о том, что опасность была далеко не надуманной.

Я спрашивал её об этом. Марта ответила, что никогда не видела ничего подобного. Если мы правы и склеп действительно так огромен, как предполагала окружность галереи слуг, то за дверьми нас могли ждать неожиданности, и не самые приятные. Для неё же вопрос заключался не в том, стоит ли проверять, а в том, зачем это делать?

Большей силы она не жаждала. Марта её изучала и практиковала, но не была одержима её приумножением. Всё, что она хотела, у неё было, говорила она. На мой вопрос, что же это, Марта отвечала, что я. А вот что будет, если мы откроем дверь, оставалось неизвестным. Совать голову в петлю ради праздного любопытства мы оба считали верхом глупости. Поэтому чудесные ворота, украшенные пугающим змеем, оставались закрытыми.

Кто знает, может войти туда суждено не нам?

Однажды я выразил удивление, что за столько веков их никто не нашел, на что Марта ответила:

– Я сильный маг смерти, – будничным тоном произнесла она, но я-то знал, что её интонации никак не соизмерялись с истинной величиной её возможностей, о которых я сам толком не ведал. – В этом может крыться причина того, что я сумела их отыскать. Может быть, на них натыкались и другие маги, но как знать, решились ли они совать нос в дела древнего чародея и какие последствия это повлекло? Может быть, как и мы, они вняли голосу разума и обошли загадочное место стороной. А может, вторглись внутрь и сгинули навеки.

– Ты думаешь, туда не стоит идти? – кивнул я в сторону склепа, рядом с которым и случился этот разговор.

– Думаю, нет.

Я был не против оставить таинственные скелеты в том шкафу в котором их заперли. Дела древней твердыни меня тревожили мало, у меня были более насущные заботы. Например, что подарить Марте на День влюбленных?

Может, задача и не выглядела бы сколько-нибудь важной, если бы речь не шла о Марте, девушке, целиком и полностью завладевшей моими мыслями, и если бы я не узнал от отца, что за кольцо она подарила мне на новогодних праздниках.

…Под размеренную речь Константина Васильевича я украдкой скользнул взглядом по своей руке. На безымянном пальце притаился простенький на вид обруч. Светло-серый, похожий на камень, но лёгкий. Полированный, имеющий множество скошенных под углом граней. На нём тонкими угольными чёрточками, едва заметно, проступали таинственные письмена, видимые исключительно магами смерти.

Отец приметил его на моём пальце в день возвращения в академию, вытаращился так, что я не на шутку испугался. Потребовал объяснить, откуда оно у меня, и от неожиданности я выдал всё как на духу – признался, что Марта подарила. Отец важно закивал своим мыслям, а после добавил:

– Никогда не думал, что доведется увидеть этот артефакт собственными глазами.

Я, конечно, спросил, что это за кольцо и почему он так удивлен.

Его история ничем не отличалась от того, что ранее поведала мне Марта. Кольцо действительно являлось мощным оберегом магов смерти. Отец никогда не видел его воочию, только зарисовки из каталожных книг артефакторов смерти, тех, что хранились в нашей семейной библиотеке.

Однако, в отличие от Марты, он открыто выразил неподдельное восхищение маленькой вещицей. Ведь кольцо могло уберечь от смерти. Причём в совершенно любом её проявлении. Оказалось, что благодаря этому кольцу меня нельзя убить! Пусть только и один раз.

Отец поведал ещё несколько секретов артефакта. Если бы меня попытались отравить смертельным ядом, я бы выжил, но кольцо свалилось бы с пальца, при этом позеленев. Если бы в меня послали смертельное заклятие, кольцо бы лопнуло пополам. На разную смертельную опасность оно отзывалось по-своему. Оно будто бы «умирало» вместо носителя, принимая удар на себя.

– Оно называется «Поцелуй смерти», – сказал отец, любуясь диковинкой на моём пальце. – Маги говорили, что смерть только поцелует надевшего его и заберет кольцо в уплату жизни. Воистину ценный подарок, – с уважением и некоторой долей зависти произнес он, хлопнул меня по плечу и ушел.

Потрясенный ценностью артефакта, я пребывал в глубокой задумчивости, когда на крыльце появилась Марта в сопровождении матушки. Она выглядела до того просто и неприметно в своём тёмном платье и школьных туфлях, что разглядеть в ней мастер-мага, или мага смерти, или девушку с бесконечно широкой душой – правда, ширь её, возможно, простиралась не на каждого – было решительно невозможно…

Родители простились с нами до лета, а я всё не мог перестать думать о том, насколько же ценный дар получил.

Не понимал, почему Марта не оставила кольцо себе, ведь оно было способно сберечь жизнь! Я, конечно же, был очень дорог ей – в этом я не сомневался, но неужели настолько, что моя жизнь казалась важнее её собственной?

С тех пор кольцо не просто оберегало меня, но грело мыслью о чужих чувствах. Тех чувствах, которые я ни за что не хотел бы потерять. И отдал бы за них что угодно, включая кольцо и, кажется, всего себя.

Но как же мне было достойно ответить Марте в День влюбленных после такого подарка?

Над этой задачей я ломал голову не одну неделю, но праздник неумолимо приближался, а я так и не придумал ничего стоящего.

– Нужен совет, – серьёзно объявил я друзьям, как только мы оказались в общей гостиной.

Ребята без вопросов последовали за мной к пустым креслам у книжных полок. С самым строгим выражением лица я обернулся к парням, успевшим рассесться, и произнёс:

– У меня проблема и я не знаю, что делать.

Они переглянулись.

– Говори, – поторопил Максим, – вместе что-нибудь придумаем.

– Не знаю, что подарить Марте на праздник, – обреченно признался я.

– Тьфу! Тоже мне забота, – возмущенно проворчал Максим.

– Я тоже не знаю, что подарить Ксении, – в искреннем расстройстве поддержал меня Кирилл.

– Ну, конфет побольше. Цветы там…

На предложение Григория я и Кирилл скорчили брезгливые гримасы, давая понять самым недвусмысленным образом, что думаем по поводу искромётного предложения друга. Поморщился даже Максим.

– Что такого? – маг земли выглядел искренне озадаченным нашим единодушием. – У меня всегда срабатывало.

– Понимаешь, Гриша, – Максим пересел на подлокотник его кресла и обхватил шею рукой в удушающем захвате. – Срабатывали не конфеты, и даже не цветы, – Григорий напряг шею, но увернуться не пытался, продолжая постигать суть поражение в моменте. – Срабатывали твои огромные мышцы и наглая рожа.

– Не ты ли в прошлом году нёс букет второкурснице? – сумел выдавить Григорий.

Сопротивление словесное Мартой не воспрещалось.

Максим вспыхнул, разозлившись, оттолкнул мага земли и встал перед нами так, чтобы все его видели.

– Вот именно, пустая твоя голова. Просто второкурснице. А ты предлагаешь конфеты магу огня старше его… – кивнул он в сторону Кирилла, – на несколько лет, с открытой пятой точкой, из высокородной семьи, ах да, и наследнице рода, к тому же. Или, может быть, отнести цветы Марте? Мастер-магу… с убийственным взглядом, – Максим своеобразно напоминал о том, что Марта сделала с Никитой, не побоявшись последствий.

Я мысленно соглашался с ним, добавив в список то, что Марта, к тому же, являлась магом смерти. Какие цветы? Погребальные? Вручи я Марте букет, она бы не постеснялась сказать мне что-нибудь вроде: лучший мой цветочек – это ты. Или ещё что-нибудь жутко смущающее.

Да, цветами делу не поможешь. Букет я бы принял сам, но сердце Марты, увы, оставалось глухо к деликатным чудесам природы.

– Ладно, неудачники, – обратился к нам Максим с видом абсолютного превосходства. – Вашими посредственными подарками только крестьянок впечатлять. Есть у меня одно соображение на этот счёт, но предупреждаю, затея не для слабаков, – с вызовом обвел нас взглядом маг огня.

Соображение, раскрытое нам Максимом пару минут спустя, как оказалось, принадлежало вовсе не ему, а его отцу. Давным-давно, ещё в студенческую пору, он, как и мы, вознамерился удивить девушку.

Прослышав, что при музее академии имеется тайная комната, где прячут опасные артефакты подальше от любопытных глаз, он решился проникнуть туда и умыкнуть один, чтобы вручить понравившейся красавице на день-другой, а после вернуть, оставив у предмета обожания неизгладимое впечатление о собственной лихости и храбрости.

– Ничего себе! – воскликнул Григорий, поднявшись от волнения на ноги. – И сработало?

– Сработало. Ему даже удалось проникнуть внутрь, будучи никем не замеченным, – Максим потёр ногти о собственный сюртук, будто это ему, а не его отцу, посчастливилось проникнуть в тайную комнату, – но вот вернуть предмет не вышло, – скромнее закончил он.

– Значит, всё-таки поймали? – спросил Кирилл, выглядя не менее заинтересованным.

– Дело не в этом, – покачал головой Максим и снова опустился в своё кресло. – Девушка отказалась возвращать подарок. Отец принёс ей чудо-зеркальце, умевшее нахваливать прелести смотрящего, ни разу не повторившись в выражениях. Та была очарована, и влюбилась не в отца, но в артефакт, наотрез отказавшись с ним разлучаться. Отец уговаривал её несколько дней кряду, а после сдался и пошел каяться к декану, ведь рано или поздно пропажу бы обнаружили и тогда бы ему не поздоровилось. Его бы нашли по магическому следу.

Действительно. Если чародей применял магию, его бы отыскали по оставленному магическому отпечатку – такой след уникален. Он бы легко привел к своему владельцу и тогда – пиши пропало.

– Зеркальце было возвращено на место, – продолжал рассказывать Максим, – отцу сделали суровый выговор и назначили наказание, но поскольку красть он ничего не намеревался, а просто продемонстрировал дурость в самом ярком своём проявлении, исключения из академии удалось избежать.

Дед любит вспоминать эту историю, раскуривая трубку. Отец злится – мне кажется, ему стыдно за то приключение. Но благодаря их пререканиям и спорам, я слышал обо всём, что случилось, сотни раз и потому знаю достаточно важных подробностей, – перешел он на шепот и огляделся, проверяя нет ли рядом лопухов-ушей, – которые позволят нам повторить старый подвиг.

– Значит, мы попытаемся проникнуть в тайную комнату? – глаза Григория загорелись азартом.

– Ты – нет, – жестко осадил Максим. – У этих, – кивнул он на меня и Кирилла, – серьёзно, а ты своей дурёхе неси цветы и конфеты.

– Никому я ничего не понесу, – нахохлился маг земли, – но без меня вы не пойдёте. Как хотите, – уперся каменным лбом Григорий во вспыхнувший раздражением взгляд Максима.

– Что думаешь? – спросил я Кирилла.

Нарушать правила академии не слишком хотелось, но после подарка Марты я был обязан произвести на девушку впечатление. Кирилл, кажется, думал о своём, но приблизительно в том же ключе.

– Давай попробуем, у меня ум за разум зашел, пока я пытался придумать что-нибудь подходящее. И всё без толку.

– Отлично! – Григорий довольно потёр руки. – Где эта комната и как туда ворваться?

Максим обреченно выдохнул, понимая что препираться с полным решимости Григорием бесполезно.

– Ладно, слушайте…

Глава 2 Филипп

Кирилл написал Ксении, пригласив её на праздник в академию – замок располагал крылом для гостей. Некоторые добирались сюда издалека не одну неделю, а то и дольше, и перед тем, как двинуться в обратный путь могли передохнуть. Ксения отписалась, что прибудет накануне вечером, чтобы провести чудесный день с Кириллом, а следующим утром вернётся в столицу к делам.

Перед тем как повторить славный подвиг, мы выслушали историю былых похождений десятки раз, разобрав все сложные моменты и сговорившись о деталях.

Общая стратегия осталась прежней. Как и отец Максима когда-то, мы решили выкрасть предметы в ночь перед праздником, подарить их девушкам сердца на день, впечатлив необычностью артефактов и рассказом о том, чего нам стоило их добыть, и на следующую ночь вернуть их на место.

Дождавшись, когда академия укроется сном, мы, облаченные в темные одежды, тихо выскользнули из своих комнат. По этажу и дальше, вниз по лестнице, крались мелкими перебежками по одному.

В ночное время, как и днём, здание никто не охранял – не было необходимости; от внешних вторжений академия была надёжно защищена магией. Однако по коридорам время от времени прохаживались смотрители, чтобы нерадивым студентам неповадно было даже думать о глупых выходках и безобразиях. Разгуливать по академии ночью строжайше запрещалось.

К счастью, на пути нам никто не встретился. Преодолев несколько лестниц, галерей и анфилад, мы без приключений прокрались на второй этаж, где и располагался музей академии.

Музей занимал просторную залу, уходившую глубоко в скалу. Подобное расположение подразумевало отсутствие окон, входов и выходов, за исключением парадного. Помимо этого, имелись и другие сюрпризы, надёжно обеспечивавшие сохранность удивительных вещей внутри. О них мы знали благодаря отцу Максима.

В своё время, напоив старого смотрителя, он выведал, что вход в музей охраняют два заклинания. Позже, когда начались разбирательства, он не захотел втягивать в неприятности обманутого им старичка – ведь тот мог лишиться тёплого непыльного места, коими так дорожат пожилые маги, и потому, покаявшись в содеянном, солгал, сказав, что спрятался в музее в дневные часы, выждал пока его закроют и уже после проник в тайную комнату. Вышел он оттуда, по его собственному утверждению, тем же образом: затаился до утра, а когда музей открыли для посещений, ушёл как ни в чём не бывало.

По этой причине мы надеялись, что охранные заклинания, наложенные на двери, остались прежними. Они были достаточно сильными и действенными и к ним часто прибегали те, кто желал обезопасить внушительное имущество.

Таких заклинаний существовало великое множество. Вся сложность с подобными чарами состояла только в том, что обезвредить их могли исключительно особые контрзаклинания, написанные к основному в пару. Не тот ключ-пароль – и магия придёт в действие, обрушив на незадачливого вора всю свою мощь.

В этом заключалась первая серьёзная для нас опасность. Если сейчас мы озвучим контрзаклинания к охранкам, а их всё же успели обновить, – нам несдобровать.

С другой стороны, пара десятков лет между учебой отца Максима и нашей не было сроком для смены надежных чар. Такие менялись не чаще раза в столетие, а иногда и того позднее. И поскольку отец Максима их якобы не «взламывал», проникнув в тайную комнату совершенно другим способом, то и видимых причин менять их не было.

Мы очень надеялись, что не ошиблись в предположениях.

Используемые музеем заклинания, несмотря на мощь, оказались не самыми редкими: одно оповестительное, другое охранительное. Первое подавало сигнал смотрителям и другим служащим академии, чтобы те немедля явились с проверкой. Второе, при попытке вторжения, обездвиживало любого мага на длительный срок.

Мы подготовились и раздобыли требуемые контрзаклятия. Сделать это было не слишком сложно, прибегнув к помощи собственных семей. Максиму, конечно, и думать было нечего о том, чтобы попросить помощи у близких – они бы сразу обо всём догадалась. В конце концов, история с проникновением в музей являлась их семейной легендой.

Я бы тоже в жизни не написал отцу по такому поводу. Не сомневаюсь, что тут же возбудил подозрительность родителя. Думать о том, какие бы это повлекло последствия вовсе не хотелось.

Другое дело семья Кирилла. Всегда послушный маг воды попросил родных отыскать и прислать контрзаклинание к оповестительным чарам, естественно, в исключительно образовательных целях. Будучи никогда не замеченным в неподобающем поведении, он пользовался безграничным доверием близких и потому тут же получил требуемое.

Ключ к охранительным чарам раздобыл Григорий, тем же самым образом. Отец прислал ему контрчары без вопросов. Его семья крепко поддерживала друг друга, вставая горой за любого члена рода, и потому вопросы всегда оставались на потом, если в том вообще возникала необходимость. Первым делом, по их разумению, следовало помочь сыну, а уж после разбираться в случившемся. Григорий придерживался тех же взглядов не только в отношении семьи, но и друзей.

Оказавшись у запертой двери вчетвером, мы почувствовали, что настал момент истины. Были ли мы правы или жестоко ошиблись, станет известно через несколько мгновений.

Максим, вознамерившись сделать подвиг семейной традицией, прочел оба контрзаклятия в нужном порядке. Взялся за ручку и повернул, позволяя створке распахнуться. Изрядно потея, мы затихли в ожидании последствий.

Насколько мы разобрались, оповестительное заклинание должно было произвести шум, чтобы привлечь ответственных лиц, но из описания мы так же знали, что оглушительные звуки раскатами разлетятся далеко вокруг и мы сразу узнаем о собственном просчёте.

Готовить пути отхода в случае провала не имело смысла. Если мы ошиблись и чары сменили, охранное заклинание пригвоздит нас к месту. Даже если бы мы придумали, как убраться до того, как прибудут смотрители, то, воспользовавшись контрзаклятиями, мы уже оставили собственный магический след, а значит, нас всё равно отыщут.

К огромному всеобщему облегчению, вокруг продолжала стоять мёртвая тишина, говоря о том, что мы не ошиблись – заклинания остались прежними.

Мы вошли в музей, плотно прикрыв за собой дверь и оглядевшись. Каждый из нас не раз бывал здесь, будь то время занятий или свободного посещения, когда требовалось выбрать предмет для доклада за дополнительные баллы или по другой академической необходимости. Наведались мы сюда и перед тайной вылазкой, дабы освежить детали, касавшиеся места.

Музей представлял собой внушительных видов залу, украшенную с особой помпезностью. Повсюду возвышались стеллажи и витрины. Однако большинство ценных раритетов хранились в прозрачных сферах, покачивавшихся в воздухе: волшебные книги, мощные предметы оружия, заговоренная броня, исторические знаки отличия, уникальные украшения, проклятая одежда, запечатывающие духов фигурки, редкие камни и множество других вещей, обладающих удивительными магическими свойствами. На каждом была закреплена бирка с описанием.

Хранение в сфере имело смысл, если хотелось сохранить исконный магический заряд предмета на более продолжительный срок. Магия рассеивалась в зависимости от условий содержания и силы исходного заряда. Почти все предметы можно было напитать повторно, но это была бы уже новая магия. Мы же – чародеи – относились с трепетом к старине.

– Сюда, – тихо позвал Максим, увлекая нас крошечными искрами огня за собой.

По сути, мы могли зажечь огонь ярче – здесь никого не должно было быть, кроме нас. Но мы решили не рисковать на случай, если план всё же имел незамеченные нами огрехи. Как говорится, осторожность не помешает.

На стенах музея до самого потолка, терявшегося в густом мраке, висели гобелены, изображавшие страницы истории в мельчайших подробностях. Стоило коснуться – и картина оживала, повторяя нехитрый сюжет сражений, возведения городов, празднеств и других важных событий от начала и до конца.

Максим скрылся за одним из них, и волна, образованная движением его тела, покатилась к середине полотна. Мы поспешили нырнуть следом. И двигались, пока не настигли мага огня, светившегося слабым мерцанием. Сгрудились вокруг него и уставились на уходивший на пару шагов вниз альков.

Небольшое углубление заканчивалось массивной дубовой дверью, охваченной осмоленными скобами с крупными лепестковыми заклёпками. Ручки не было, только замысловато кованная скважина для ключа. Выглядело препятствие внушительно.

Максим извлёк из-за пазухи цепочку. На ней болтался медный ключ, открывавший дверь перед нами.

Друг не поленился снять копию с копии ключа, хранившейся дома, и утащить её с собой в академию на всякий непредвиденный случай. Вот уж действительно: если на стене висит ружьё, рано или поздно оно обязательно выстрелит.

Повинившись, родитель Максима признался декану, что ранее украл у смотрителя ключ и собирался вернуть вместе с артефактом, и непременно сделал бы это, если бы не упрямая девица. На самом деле он похитил ключ заблаговременно и снял с него дубликат, о чём он, конечно же, умолчал.

Именно ключ являлся следующим немаловажным этапом успеха затеянного нами предприятия. Как и любой важный ключ, этот работал с помощью крови. При нажатии на головку в основании тонкой полой трубки появлялась игла. Чтобы открыть эту дверь, смотрителю требовалось уколоть палец острием и только после этого вставлять ключ в скважину.

В нашем случае раздобыть кровь можно было несколькими способами: уколоть смотрителя музея напрямую или организовать происшествие, в котором тот окажется невольным участником и пострадает телесно. Вот только мы всерьез полагали, что это может вызвать подозрения жертвы и тогда всем нам не поздоровится. О приятной компании девушек в праздник и думать нечего. Хорошо, если всех нас не выгонят.

Отец Максима взял требуемую кровь, когда напоенный им смотритель пребывал в беспамятстве. Официальная версия утверждала, что он подкрался к спящему. Мы уже всерьёз задумались о том, не подобраться ли к старику во время сна, когда на ум пришла другая мысль.

Бичом древнего замка, как и любого другого старого жилища, выступал постельный клоп. Мы отловили целую склянку букашек, копаясь в матрасах смотрителя.

Неприятные жирные жуки, закусывавшие служителем не один год, копошились внутри плотно закупоренной колбы, которую Максим только что извлёк из кармана штанов.

Он медлил – жуков мало кто любил. О том, как мы их собирали вовсе не хотелось вспоминать.

– Давай я, – отнял Григорий стекляшку из рук мага огня, вывалил их себе на ладонь и раздавил, заставляя нас поморщиться.

Максим нажал на головку ключа, из узкой сферической окружности показалась игла. Он вымазал ту в расплющенных внутренностях прямо на ладони Григория и поднёс ключ к скважине.

Мы надеялись, что этого будет достаточно и тихо молили о том духов.

Ключ вошел в отверстие – мы замерли. Раздался звонкий щелчок.

– Победа! – шепотом провозгласил Максим, ныряя в образовавшийся проём.

Тайная комната оказалась заметно меньше парадной залы и выглядела не больше малой гостиной в моём доме. Впрочем, если принимать во внимание захламленность пространства, набитого вещами до потолка и оставлявшего узкие проходы между ними, чтобы протиснуться поодиночке, здесь было где побродить и на что посмотреть: склады сундуков, ряды высоких шкафов всех мастей; стены опоясывали полки, заставленные так плотно, что здесь едва ли нашлось бы место впихнуть ещё одну чернильницу!

– Ну и беспорядок, – пожаловался Кирилл, чихнув несколько раз.

– Хватит топтаться у меня по ногам! – рассерженным котом шипел Максим.

– А ты отойди от меня, – осадил Григорий.

– Не могу! Тут везде паутина.

– Так спали её.

– Спятил! Мало ли что здесь. Вспыхнет ещё, не потушим.

Максим был прав. С неизвестными артефактами шутки плохи, а если учесть, что здесь были собраны самые опасные из них, то приходилось вести себя вдвойне осторожнее.

Мы разбрелись в разные стороны, чтобы не толкаться и лучше осмотреться.

– На поиски около часа, – напомнил из темноты Максим. – И не трогайте слишком подозрительные штуки. Особенно ты.

Григорий только фыркнул из темноты.

Я зажег огонёк на ладони, как научила Марта, и огляделся. Что из увиденного можно было считать подозрительным предметом, а что нет? Вопрос хороший.

Старинные шкатулки, чайные сервизы, потрепанные шляпы, сломанные подсвечники, горшки для цветов; веретено, заткнутое в угол и прикрытое поношенными дорожными мантиями, рядом пара потёртых красных сапог; свернутый ковер торчит из-под буфета с зеркалами, на полках которого битые вазы и стопка бумаг, придавленная на манер пресс-папье треснутой рамой, части которой не расходятся только благодаря кружеву, стягивающему угол; линялая лисья шкура и игольница со ржавыми булавками поверх.

Наверное, я ожидал увидеть не совсем это. Роскошь музея давала надежду, что здесь отыщутся ещё большие сокровища, но увы, всё это походило на заплесневелый хлам.

Ко мне навстречу пробирался Кирилл.

– Тоже шокирован?

– Не то слово. Слушай, а может быть это какое-то заклинание?

Кирилл понял меня с полуслова.

– Я подумал о том же. Поверить не могу, что здесь только этот мусор.

Обсудив, мы все согласились, что дело нечисто. И не только потому что никто давно не брал в руки метлу.

Со слов отца Максима, здесь были удивительные вещи. Ничего подобного мы и близко не наблюдали. По всему выходило, что после вторжения мага огня, некоторые меры всё же были предприняты: мы подозревали наложенное на артефакты заклинание, скрывавшее истинное и выдававшее взгляду неприглядную нам картину.

Мы посовещались о том, знаем ли заклинания, способные помочь в этом затруднении, и решили попробовать Свет истины. Заклинание простое, использовалось когда требовалось пролить свет и развеять тьму лжи. По всему подходило. Вот только не стоило слишком надеяться на успех, коль скоро это была закрытая секция, а мы – только студенты, вооруженные знаниями наполовину оконченного пятого курса и не слишком впечатляющим объемом сил.

И всё же одна светлая идея нас посетила – мы решили использовать заклинание Света истины вкупе с другим. Мысль о том, чтобы объединить наши силы пришла Кириллу. Мы – маги разных стихий – идеально подходили под схему мощного усиливающего заклинания. Оно действовало только когда все четыре стихии находились в гармонии, и то, что мы были друзьями позволяло рассчитывать, что у нас получится.

Кирилл освоил его теорию на дополнительных занятиях прошлым летом и потому взялся нами руководить, пробормотав: «так и знал, что пригодится».

Отыскивая пяточек свободного пространства, где можно было бы поместиться вчетвером, мы сдвинулись ближе к стене. Перехватили руки друг друга в замысловатом порядке, когда кисть левой руки лежала поверх сгиба правой руки, а кисть правой хватала сгиб левой руки впереди стоявшего. Замкнули круг, и Кирилл принялся произносить заклинание по памяти, прежде потратив некоторое время, дабы удостовериться, что помнит его дословно.