Czytaj książkę: «Фазеры. Часть первая. Фаза сна», strona 2
– Да пусть хоть десять раз милой будет! Ты подвергаешь опасности весь город. Даже по внешнему виду она мне уже не нравится: посмотри на ее хитрые кошачьи глаза. – Агрессивный парень кивнул на тебя, и пристально приглядевшись к твоим глазам, добавил: – Смотри-ка, зеленые, точно, как у кошки!
Желание понравиться тут же сдуло. Кем бы ты ни была, терпеть такое отношение к себе не могла – с вызовом посмотрела в глаза противника, и вдруг осознала, что они тоже зеленые.
– Сам кошак… – проворчала еле слышно – парни тебя не услышали.
– Емеля, гоу поможем ей выбраться? – спокойно спросил УР-2, игнорируя все колкости, сказанные другом до этого. – Ее ведь типа завалят. И на твоей совести будет смерть уже второй девушки после Софьи… Неужели твоя цель стоит жизни другого человека?
– Да, – холодно ответил Емеля, поправляя галстук, небрежно завязанный поверх белой рубашки, и вздохнул: – Нет… Ладно, ты прав… Пусть уходит, а мы пойдем в архив и сделаем вид, будто ее не видели.
– Она нифига не помнит, куда ей топать? – не унимался УР-2.
– Вот именно, что выведем мы ее из больницы, а дальше что? Об этом ты подумал, Волк?
Прозвище УР-2 тебе определенно нравилось. Отличная компания собралась: кошак, волк… А кем была ты?
– Хэзэ. – Парень развел руками. – У тебя же есть связи. И если че, за тобой должок, так что пришло время отплатить мне.
– Только не сейчас, Волк. – Емеля стиснул зубы, зашевелив желваками. – Не трать эту возможность попусту. Потом пожалеешь. Когда мы выйдем, моя помощь понадобится тебе в более серьезных положениях.
– Сори, брат, но все эти напряги, о которых ты треплишься, так далеки. Ну, то есть я ваще хэзэ сможем ли мы когда-нибудь свалить из этого бункера. А запара АК-1… Она рили прямо здесь и сейчас. Так что погнали. – Закончив, Волк взглянул на друга.
Тот огрел его уничтожающим взглядом и неожиданно кивнул.
– Немедленно поднимайтесь. – Приказ Емели выдернул тебя из размышлений. – Как вас там? – Он тряхнул головой, пытаясь убрать с лица длинную светло-русую челку, и наконец медленным голосом произнес: – Милая девочка, милая Мила – неважно! – вставайте, или вы хотите снова быть замороженной?
– Не хочу, – честно ответила ты и стала опускать ноги, вновь поразившись своему спокойствию. Этот парень не вызывал симпатии, однако ссориться ты не хотела. – Но если это станет проблемой для вас, то я могу и сама…
– Нет, – возразил Волк.
– Отлично, – обрадовался Емеля. – Выбор за вами, Ми-ла: уйти самой, не подвергая опасности нас, или воспользоваться помощью чрезмерно доброго Волка.
Ты закрыла глаза, прислушиваясь к миру внутри. Парни не знали, но в этот момент в твоей голове решался еще один не менее важный вопрос: постараться подружиться с ними и быть приветливой или остаться одной, но в спокойствии. Сердце наращивало свою скорость так, что у тебя закружилась голова. Ты открыла глаза.
– Разрази меня бессонница, – пробубнил Емеля, оттирая рубашку от газировки. – Как теперь это отстирать?..
Твой затылок вдруг сжало в тиски, а потом ты кое-что поняла:
– Лимон…
Неужели, так к тебе возвращалась память?
– Че-го? – не понял Емеля.
– Нужно замочить в лимонной кислоте с водой, – объяснила ты, сама не понимая, откуда это узнала. Слова словно всегда были в твоем подсознании, а сейчас, в нужный момент, просто вышли на первый план.
– И как вы это поняли? – иронично спросил Емеля.
– Не знаю… Просто пришло в голову…
– Вот как…
Ты снова задумалась насчет выбора.
– Не парься, – подал голос Волк. – Нам несложно, отвечаю. Мне будет по кайфу тебе подсобить.
И ты согласилась. Решение было принято, и принято твердо: дружба. Я ликовал: хоть ненамного, но мы приближались к моему идеальному виденью тебя. Прежняя АК-1 если бы и стала выбирать, то остановилась бы на одиночестве.
Стопы коснулись ледяного пола, и ты вздрогнула. Опираясь рукой о койку, поднялась на одну ногу, затем на другую, отпустила руку и упала.
– Вы серьезно? – усмехнулся Емеля. – Она что, даже ходить не умеет?
– Ну эт тип побочный эффект после заморозки, обычно он длится недолго, – заверил его Волк.
Ты попыталась подняться, но снова упала и, отчаявшись, прислонилась спиной к стене:
– Я думаю, улица никуда от меня не убежит. Главное, что я скоро увижу небо…
На твои слова опять никто не обратил внимания.
– Это ничего не меняет, друг мой, – с наигранным трагизмом начал Емеля. – К сожалению, наша подруга так и не сможет сделать шаги в сторону своей новой жизни, кхм… кхм… – Он фальшиво закашлялся. – И к свободе тоже.
– Ну че, закончил свою театральную постановку? Актеришка, блин! – УР-2 закатил глаза от раздражения. – Ты типа можешь опереться на меня и идти сама, – предложил он тебе.
Ты поспешно кивнула, не желая оставаться в этом холодном месте.
Пока парень заботливо помогал тебе подняться, Емеля, все еще презрительно поглядывая на вас исподлобья, достал телефон и зашептал что-то в трубку.
Вы вышли в темный коридор, еле освещаемый светом единственной лампы. Ты взглянула на нее и заметила, что вокруг на потрескавшемся потолке висели какие-то перья. Пригляделась и ахнула: они слегка шевелились.
– Что это такое на потолке? – поинтересовалась ты у Волка.
Парень сначала не понял и удивленно взглянул наверх, а потом воскликнул, разведя руками:
– Да это ж просто, как формула Эйнштейна!
– Кто сказал, что формула Эйнштейна – это просто?! – Ты наигранно поджала губы, строя из себя обиженную.
Волк по-приятельски похлопал тебя по плечу:
– Да лан, расслабься! Это ж братья мои меньшие. Мы с ними рили во многом похожи. Вот, например…
– Это сонтики, – скучающе перебил его Емеля, убирая телефон и глядя куда-то в стену.
Вы остановились, чтобы перевести дыхание, и уселись на приземистую деревянную скамейку – такие стояли с обеих сторон коридора. Стараясь понять, о чем говорит парень, ты проследила за его взглядом. На стене, покрытой неровным слоем краски, висел небольшой стенд – на нем несколько листов бумаги. Емеля сосредоточенно рассматривал один из них: «Как оградить себя от болезней?»
– О чем ты? Какие сонтики?
Не отрывая взгляда от плаката, парень поправил тебя:
– Не о чем, а о ком. Сонтики – мелкие насекомые, внешне напоминающие пушинки одуванчика: большая пушистая голова белого цвета и тонкое тело-тростинка с четырьмя лапками. Передвигаются сонтики прыжками…
– Ну-ну, – перебил его Волк, – харе, батан, задрал уже грузить инфой из своего мед словаря!
«Как сонтики относятся к медицине?» – ты задумчиво посмотрела вдаль. Вы отошли достаточно далеко от лампы, и теперь нельзя было увидеть насекомых, сидящих возле источника света.
Ты перевела взгляд на стенд и, щурясь, стала читать еле различимые в темноте правила, которые необходимо соблюдать, чтобы быть здоровым:
1) Здоровый сон – здоровый дух. Нужно спать 36 часов в день, но при этом нельзя забывать о бодрствовании. Многие относятся к нему пренебрежительно, но для нашего здоровья просто необходимо не спать как минимум шесть часов в сутки.
Емеля хмыкнул. «Видимо, прочитал что-то смешное», – решила ты и продолжила изучать стенд:
2) Никогда не путайте сон с явью. Сон – это реальность, это ваша жизнь. А бодрствование просто необходимо для восстановления сил. Не привязывайтесь к нему, не общайтесь не по делу, не произносите больше 250 слов в день – именно это максимально безопасное для здоровья количество слов установили медики…
Дочитать ты не успела, потому что Емеля воскликнул:
– Ну так вы идете? Я не подписывался на чтение этих абсурдных текстов! – Он встал и зашагал дальше по коридору, в конце которого виднелась высокая стойка приема.
Передвигаясь медленно, словно сутки не спавшие старики, вы с Волком побрели за ним.
– А почему вы общаетесь? – поинтересовалась ты.
– Не понял?.. – промямлил Волк, как-то воровато озираясь по сторонам.
– Там написано, что произносить больше двухсот с чем-то слов в день нельзя.
– А-а-а. Ну, короче, на детей эти правила, вроде, не распространяются. А еще – как бы тебе сказать? – я верю в легенду, а Емеля ваще…
Договорить он не успел – вы наконец дошли до стойки, из-за которой на вас строго смотрел Емеля. «Что за легенда?» – подумала ты и повернулась влево. Там, совсем рядом, переливаясь, горела неоновая табличка с надписью «Выход».
Отпустив руку Волка, ты сделала два шага на пути к свободе. И у тебя получилось. Ты сделала эти шаги. Сама. Обрадованная успехом, ты обернулась и одарила Волка улыбкой. Он улыбнулся в ответ, на его щеках заплясали ямочки.
Ты шагнула к двери, коснулась ручки, и тут тебя окликнул Емеля:
– Мила, стойте, если хотите увидеть небо!
Ты обернулась:
– Разве небо не за этой дверью?
Вдруг послышался пронзительный звук сирены. В ту же секунду включился свет. Заняв твое внимание пустым разговором, Емеля нажал красную кнопку, установленную на стойке. Дверь не поддалась. Ты заметила, как к только что включенной на потолке лампе молниеносно стали слетаться глупые белые насекомые, сонтики.
– Ты че, настучал? Вызвал сонат? Вот балин, нам каюк, – безнадежно пробормотал Волк.
Его искаженное лицо говорило все: парень испугался не меньше, чем ты. Вот тебе и принятое решение. Похоже, следовало выбирать одиночество. Ты все равно была одна. Одна среди людей.
Глава 2. Монолог памяти
Память – это то, благодаря чему любой человек остается собой. Своеобразный жесткий диск в голове, на котором откладываются воспоминания, делающие нас непохожими на окружающих.
Если вдруг этот жесткий диск полетит, мы утратим свою индивидуальность. Придется заново закачивать все книги и программы, писать тексты. И вряд ли внутреннее наполнение восстановится целиком, ведь теперь нам попадутся новые статьи и страницы в социальных сетях.
После заморозки твой поврежденный жесткий диск слегка барахлил, поэтому события того дня помнились смутно.
Ты помнила, как на все твои расспросы УР-2 тяжело молчал. До этого ты и не думала, что молчать можно тяжело или легко, но безмолвие парня, казалось, давило на него грузной глыбой.
Однако более отчетливо ты запомнила момент, когда осознала предательство Емели – и тебе тоже стало тяжело молчать: обида сдавила безнадежностью.
Входные двери открылись, и в них вошел мужчина. Ты ожидала увидеть охранника в спецодежде или солидного человека в деловом костюме. Но он оказался гораздо моложе, да и одет был неофициально: расстегнутая клетчатая рубашка красного цвета открывала часть белой футболки. Наверное, поэтому ты не сразу обратила внимание на незнакомца: мало ли кто заглянул в больницу.
– Сон вам, ребята, – дружелюбно кинул он, задержавшись в дверном проеме. – Не будете возражать, если я украду у вас эту милую леди?
Ты вонзила испуганный взгляд в мужчину и неосознанно вытянулась в столб, забывая даже моргать.
– Прошу прощения, но она никуда не пойдет, – отозвался Емеля. – По крайней мере, до прихода соната. А вы, – он изучающе сузил глаза и быстро пробежался взглядом по мужчине, – точно не из соната, так что, извольте покинуть это помещение. У вас вообще есть разрешение здесь находиться?
Казалось, тон и уверенность парня могли напугать кого угодно, но незваный гость не растерялся:
– Так, молодой человек, вижу, вы рассудительны, но также и вспыльчивы в меру для своего возраста. Не торопитесь делать поспешных выводов. У меня есть разрешение одного из сонаторов. – Он расстегнул нагрудный карман рубашки – на нем ты успела разглядеть значок с именем «РК» – и вытащил оттуда сложенный документ. – Вот, вы можете ознакомиться.
Емеля несколько минут внимательно вглядывался в буквы, вероятно, надеясь отыскать хоть малейшую несостыковку, и разочарованно вернул лист хозяину:
– Никаких проблем нет.
– Вот и отлично. Милая леди, поторопитесь, нам нужно идти.
Сердце, как напуганный зверек, зажалось в самый дальний уголок тела, то и дело завывая от страха. Ты перевела взволнованный взгляд на Волка. Сидя на скамье и сцепив руки в замок, он внимательно следил за происходящим. Вдруг его глаза цвета светлого дерева встретились с твоим изучающим взглядом. Но ты так и не смогла прочесть в них ни единого чувства. Одеревенев, они стали пустыми, пусть и не холодными, как металл. Парень отвел взгляд.
Странный мужчина был твоим единственным шансом спастись, хоть и приходилось рисковать. «Не стоит никому доверять…» – с этой мыслью ты шагнула навстречу незнакомцу, который сначала вежливо подал руку, а после осторожно ввел иглу шприца в твою шею. И все померкло. Ты долго падала в темноту…
Очнувшись, ты сразу же уловила стойкий пряный запах, отчего-то показавшийся до боли знакомым и вместе с тем уютным, как в самом душевном сне. Воздух стоял настолько пыльный, что ты почувствовала себя с головой закопанной в песок. Ты лежала на чем-то мягком. Сверху руки покалывал шерстяной плед, которым кто-то тебя укрыл; и зря. В помещении было тепло, и ты вспотела. Отбросив одеяло, ты с облегчением обнаружила на себе все ту же сорочку.
В комнате стоял уютный полумрак. Но окна по непонятной причине отсутствовали, так что определить время суток тебе не удалось. Согнутая буквой «г» лампа отбрасывала тусклую линию света на пол возле стола. С помощью нее можно было разглядеть комнату. Не видевшая ничего, кроме голых стен больницы, ты восхищенно переводила взгляд с одной вещицы на другую. Удивительно, как столько всего могло поместиться в маленькой комнатушке, которая при всем обилии предметов не выглядела захламленной?
Ты опустила ноги, и круглый пушистый ковер тут же поглотил их, приятно щекоча розовыми ворсинками. Пересилив себя, ты встала. Голова, словно напичканная гвоздями, нестерпимо болела, утягивая тело обратно в кровать.
«Где я? Что произошло?» Вдруг воспоминания о неудачном побеге обрушились на тебя, словно ведро с водой.
Ты приготовилась бежать, но ноги все еще плохо слушались. Сделав несколько шагов по направлению к двери, ты вдруг замерла. Сначала тебе показалось, что совсем рядом кто-то пошевелился, но ты тут же облегченно выдохнула: на стене поверх бежево-сиреневых обоев висело зеркало с резной рамой из дерева.
Сквозь треснувшее стекло ты разглядела опухшее девичье лицо. Первое, что заметила – большие мешки под зелеными глазами. Губы потрескались. Нос, и без того показавшийся тебе большим, опух, напоминая картошку. А может он и всегда был такой формы? Спутанные каштановые волосы сосульками свисали вокруг лица.
На туалетном столике возле зеркала ты обнаружила расческу и пару толстых резинок. Решив привести себя в порядок, расчесала волосы и заплела их в хвост. Несколько передних прядей сразу же выбились из прически. Волосы были слишком короткими. Через несколько секунд на макушке появились два маленьких хвостика.
Побродив еще немного по комнате, ты выяснила, что единственный выход из нее – закрытая дверь без ручки. Был и второй проход, но вел он, как оказалось, в еще одно крохотное помещение.
«Но почему здесь нет окон? Чтобы я не смогла убежать? Они специально не дают мне посмотреть на небо!» Ты легла на кровать, потом села и снова легла. С одной стороны, тебе не хотелось встречаться с похитителем, с другой – предстать перед ним было бы лучше, чем ждать своей участи.
Не вытерпев, ты наигранно закашляла как можно громче. И вскоре в комнату въехал человек с бледной кожей.
– Добрый день, милая леди, – звенящим голосом проговорил он. – Nightlife K1556 к вашим услугам.
Ты не ответила, увлеченная его осмотром. Новоприбывший выглядел почти как человек: шевелил ногами и руками, облаченными в людскую одежду. И только стеклянная кожа да тусклые глаза напоминали о том, что перед тобой стоял робот – это слово возникло в сознании сразу, будто раньше ты уже видела сотни роботов.
В голову резко ударило невидимым ломом. Ты прижала пальцы к вискам, пытаясь унять нахлынувшую боль. Она все нарастала, и, изможденная, ты рухнула на пол, прижав лоб к коленям. Собственные мысли вдруг сменились словами, взявшимися неизвестно откуда, как тогда в больнице. Ты словно знала их всю жизнь, но просто забыла, и сейчас они вспыхнули в подсознании. «„Night“ – с английского „ночь“, – вспомнила ты, хотя раньше ничего такого не знала, – а „life“ – это „жизнь“. Ко мне возвращается память?»
– С вами все хорошо, милая леди? – осведомился робот, подъезжая ближе.
– Nightlife – это ночная жизнь?
Он кивнул.
– А почему у тебя такое название? – Голос слегка дрожал.
– Я создан для того, чтобы выполнять поручения, пока хозяева спят, – ответил робот. Кажется, была у него еще одна отличительная черта: он не моргал и стоял смирно, словно являлся деталью интерьера – люди так не умеют.
– А какие дела могут быть ночью? – Ты поднялась с пола, потирая мгновение назад болевшую голову.
– У каждого свои дела по ночам.
– Нет, я говорю, зачем ты нужен, если ночью все равно нет важных дел?
– Я создан для того, чтобы выполнять поручения, пока хозяева спят.
– А днем ты что, ничего не делаешь?
– Прошу прощения, если не оправдал ваши ожидания, я буду стараться.
– Нет же! – взревела ты, рухнув в объятия воздушной постели.
«Он понимает только односложные предложения и команды!»
– Милая леди, вы голодны?
– Сразу видно, чей робот, – усмехнулась ты. – Говоришь так же, как и хозяин. Кстати, о нем… Где я? И кто твой хозяин? Его зовут РК? Зачем я ему?
– Имя хозяина – конфиденциальная информация. Извините, я не могу ответить на ваш вопрос.
– Как выйти из этого помещения? – Ты глядела в потолок.
– Милая леди, вы голодны? – равнодушно спросил робот.
– Бессмысленно! – Ты стукнула кулаком по подушке и замолчала.
«Бессмысленно пытаться заговорить с куском металла – он все равно ничего не скажет!»
Nightlife долго стоял в стороне, но потом, видно, закончился лимит его ожидания, он подъехал к тебе на ногах-колесиках и спросил:
– Милая леди, вы голодны?
Ты сорвалась:
– Да, черт возьми, голодна!
В голове мелькнула мысль: «Что такое „черт“?»
Nightlife кивнул и со словами «ожидайте, милая леди» покинул комнату. По затылку опять прокатилась волна боли. «Черт – это бес, сатана или демон, – предложения неожиданно стали вырисовываться в сознании. – Является олицетворением нечистой силы в сказаниях многих народов. Как правило…»
– Стоп! Стоп! Хватит! – закричала ты, затыкая уши руками, но слова затапливали тебя с головой.
Наконец поток информации отступил. И ты перевернулась на спину, постаралась расслабиться. Грудь, подгоняемая учащенным дыханием, дрожала. Все из-за пульса, который отзывался то в области груди, то в ушах, то на кончиках пальцев. Тебе хотелось кричать и бить кулаками в стену, но однажды излишняя эмоциональность уже подвела тебя. Отныне нужно было сдерживать чувства. И больше никакой дружелюбности! Ведь именно эта доброжелательность по отношению к парням заточила тебя в тюрьму. Ты сделала неправильный выбор, и больше не имела права на ошибку.
Сознание потянулось к Емеле и Волку. Хотелось верить, что с последним все хорошо и что ему не попало за помощь преступнику. Но ты тут же прогнала эти чувства: предатели не были достойны твоего беспокойства.
Вскоре послышался механический звук открывающегося замка, и внутрь въехал Nightlife с подносом в руках. Ты проследила за дверью, которая моментально задвинулась обратно, и поняла: выбежать из комнаты было почти невозможно. Робот поставил поднос на журнальный столик. Ты и не помнила, когда ела в последний раз.
«Что, если это отрава? Зачем ему кормить меня просто так?» – теперь ты не собиралась никому доверять. Робот поднял чайник, и темная струя чая полилась в чашку. Ты вдохнула одуряющий запах, и всякие сомнения мгновенно отлетели на второй план. «Даже если в этой еде есть яд, моя смерть будет слаще, чем если я умру от голода» – ты отпила и чуть не обожгла язык, стараясь распробовать вкус: напиток оказался крепким и горьковатым, приятно согревающим все внутри.
Далее ты приступила к яичнице, которая показалась солоноватой. Хорошо, что получилось заесть ее хлебом. Розовый кругляш со скрученными полосками по бокам, который робот назвал «зефиром» – странно, что этого названия ты не помнила, – оказался воздушным, как мягкая кровать. Ты невольно задумалась о том, что вся комната словно состояла сплошь из зефира разных цветов: белого, розового и сиреневого. Когда и от десерта осталась только пустая тарелка, ты закрыла глаза, наслаждаясь сладким послевкусием обеда.
Только ты подумала, что все хорошо, как робот сообщил – теперь ты будешь жить в этом месте. Он показал душевую, которой оказалась та маленькая комнатка за второй дверью, после чего удалился. Через какое-то время он вернулся со стопкой книг, к которой ты поначалу не собиралась притрагиваться.
Прошло несколько дней – ты бессмысленно шаталась по комнате в поисках интересного занятия, чтобы отвлечься от обострившегося страха. Временами голова начинала болеть, и в ней появлялись знания, которые совершенно тебя не интересовали.
Например, однажды во время ожидания обещанной роботом жареной горбуши на обед, голодная, ты узнала, что она относится к классу Рыб.
В следующий раз у тебя появилось неконтролируемое желание расставить книги на полке по алфавиту. Вскоре вместе с болью в голове возникли мысли о том, что тексты бывают художественными, научными, публицистическими и официально-деловыми.
«Наверное, художественная литература бесполезна, – решила ты. – Научная сложная, а вот публицистическая интересна». С этими мыслями ты взяла с полки толстый «Новостной сонник». Все его страницы были усыпаны повторением одного и того же символа «24/7». На обложке курсивом была выведена короткая фраза «Жизнь – это сон». На первой странице располагалась памятка о том, как сохранить здоровье – примерно такая же, что висела на стене в больнице. После следовали главные новости месяца: эксперимент ученых и интервью с начальником биофермы. Оставшиеся же страницы журналисты заполнили толкованиями различных снов по типу: «Если вам приснился космос, то это отличный знак. Вас ждет спокойствие и благополучие, так как ночное небо является символом сна».
«А если мне приснилось падение, это значит, что я в яме? Ну уж нет!» Больше листать журналы ты не стала.
Зато тебе попалась энциклопедия растений. Твой мозг поглощал информацию с таким рвением, что вскоре ты перечитала все научные книги, которые только оказались в комнате. И после недолгих сомнений все-таки приступила к художественной литературе, которая захватила тебя настолько, что заточение уже не казалось тягостным.
Действия многих произведений разворачивались в одном и том же городе, Сомнус-Сити. Читая многотомную «Историю сонного царства», ты наткнулась на главу с легендой о возникновении города, но кто-то безжалостно вырвал именно эти страницы. Герои всех историй носили имена, состоящие из нескольких букв и цифр. А преступников в городе погружали в анабиоз – об этом как раз говорил Волк.
Либо ты находилась в этом городе, либо какой-то фанат книг свихнулся и решил поиграть в выдумку. Почему он использовал робота? Возможно, этот чокнутый был еще и ученым. «Чокнутый ученый вдвойне опасен, чем просто чокнутый или просто ученый, ведь он одержим своим изобретением и готов пойти на что угодно ради него. Может, он просто тестирует робота на мне?» – однажды предположила ты и решила разговаривать с Nightlife почаще, чтобы эксперимент поскорее закончился.
– Nightlife, – обратилась ты к нему как-то раз, когда тот принес ужин, – у тебя такое сложное имя, можно я буду звать тебя как-нибудь сокращенно?
– Конечно, милая леди, вы можете запрограммировать меня отзываться на любое имя, какое вы выберете. Просто скажите: «Nightlife K1556, отныне я буду звать тебя – сюда вставьте новое имя – отзывайся на это имя, как на свое родное. Пуск».
– Хорошо. – Ты сосредоточилась. – Nightlife K1556, отныне я буду звать тебя… Эмм… Найтик.
«Сокращенно от Найт», – добавила про себя.
– Отзывайся на это имя, как на свое родное. Пуск. – Закончив, ты облегченно выдохнула.
– Перепрограммирование. – Какое-то время робот стоял неподвижно, лишь глаза крутились вокруг оси, но вскоре они остановились, и стеклянный человек заговорил: – Эмнайтик, к вашим услугам, милая леди.
– Эмнайтик? Ну ничего, мне и так нравится, – усмехнулась ты. – Расскажи о возникновении города.
Робот слегка наклонил голову, и из его рта полилась сказочная мелодия. Когда музыка стала тише, Эмнайтик начал рассказ:
– Давным-давно люди бодрствовали бо́льшую часть жизни: они общались друг с другом, работали вместе, любили. А когда уставали – ложились спать. Способ восстановления сил после сложного дня – вот чем были сны. Но потом все изменилось.
Робот опустил голову, будто загрустил, и на несколько секунд замолчал.
– А что было дальше? – поинтересовалась ты.
– Несмотря на то что люди жили в процветании, им всего было мало. Однажды они возжелали жить вечно. И тогда великий ученый Сонариус изобрел лекарство от всех смертей.
– Даже имя смешное, – хмыкнула ты. С каждым днем тебя все сильнее окутывал страх неизвестности, и ты старалась скрыть его за ехидными замечаниями.
Эмнайтик продолжал:
– Но от смерти нельзя убежать, и Сонариус это знал. Однако брат ученого, Амброзиус, возжелал завладеть эликсиром молодости навечно и убил изобретателя. После этого каждый богач и бедняк захотели забрать эликсир себе и ни с кем не делиться. Так началась Великая война за лекарство, после которой Земля перестала быть пригодной для жизни. Поэтому все население страны укрылось в построенном наспех куполе, который защитил людей от внешней радиации.
– Это и есть тот самый Сомнус-Сити?
Робот не ответил на вопрос, рассказывая историю, которая по-прежнему сопровождалась музыкой:
– Но и в куполе люди не жили в мире. Они стали алчными и эгоистичными, разучились взаимодействовать друг с другом без ссор. А злой Амброзиус только ссорил горожан, желая натравить их друг на друга. Они бы разрушили купол и уничтожили все человечество. Тогда появился герой, который всех спас. Его звали Гений, и он был сыном Сонариуса. Гений-множество-умений, так его называли, победил Амброзиуса и его роботов.
А потом Гений сказал жителям Сомнус-Сити: «Вы алчны, злы и жестоки. А поэтому не имеете права жить на Земле! Но однажды среди вас появится даровитый ребенок, который сможет найти мою подсказку и отыскать то, что поможет спасти род человеческий. Способности ребенка будут дремать, и разбудят их лишь сильные чувства. А пока ребенок еще не рожден, вы будете спать, так как не умеете жить. Ребенок-дар вырвет вас из снов и вернет к жизни, когда вы научитесь общаться. На тренировку этого умения у вас будет немного времени. И однажды человечество обретет второй шанс».
Задумавшись об услышанном, ты и не заметила, как робот уехал. Больше о легенде вы не говорили.
Жизнь текла в прежнем направлении. Ты сблизилась с Эмнайтиком, уповая на то, что робот не может предать, и полюбила чтение. Однако в доме случались неполадки с электричеством, поэтому свет то отключался на весь день, то работал всю ночь – это мешало спать и читать.
Однажды робот, как обычно, въехал в комнату с подносом.
– Эмнайтик, – радостно встретила его ты. – Кажется, будто мы знакомы вечность! Я так радуюсь твоему приходу. А как давно мы знакомы?
– Ваш дедушка приставил меня к вам в три года, милая леди, сейчас вам пятнадцать, – машинально ответил робот.
– Мой дедушка? – удивилась ты. – Сейчас я живу в доме родственников?
– Вам послышалось. – Бросив поднос на стол, Эмнайтик быстро выехал из помещения.
До этого момента ты и не задумывалась, что кто-то мог беспокоиться из-за твоей пропажи. Но теперь переживать об этом было поздно. Тебя похитил родной дедушка? Тот мужчина – РК? Нет, слишком молод. И как робот мог проболтаться? Либо кто-то запрограммировал его «случайно проговориться», либо же, на самом деле, он был разумнее, чем казался. Ты почувствовала, как сонтики закопошились за воротом – ты уже знала, что это мурашки, но название ничего не меняло: все равно было страшно.
Ты колебалась. После предательства Емели каждый выбор казался тебе опасным. И как же я тебя понимаю: порой легче не выбирать вообще. Однако сидеть в комнате ты больше не могла: тебе нужно было знать правду. Поэтому после недолгих размышлений ты стала стучать по двери.
Та разъехалась почти сразу, а за ней появилась темноволосая девочка примерно твоего возраста.
– Ты что вопишь, чудовище? – поморщилась она.
Страх наполнил тебя от пят до ушей, и чтобы не выдать своих чувств, ты выбрала тактику нападения.
– Я не хочу ругаться. Но что вы себе позволяете? Чудовище… Да ведь мы даже незнакомы, а вы сразу бросаетесь, – произнесла ты, стараясь выглядеть как можно спокойнее, хотя внутри бушевал ураган.
– Во-первых, если ты меня не помнишь, это еще не значит, что мы незнакомы! Я прекрасно знаю тебя и презираю всем сердцем! – тут же возмутилась девчонка, сморщив аккуратный носик от отвращения. – А во-вторых, ты старше меня! Какое право имеешь говорить со мной так?
– Да… – начала ты, но договорить не успела: девчонка тебя толкнула.
– Мерзавка! Дедуля тебя содержит, а ты… Неблагодарная! Да ты же ничего не стоишь! Первая… Фу! Глядеть противно!
– Да я ничего не помню, – огорченно пробормотала ты, потирая плечо. – Кто ты такая?
– Я? Да я вторая внучка сонатора Л. Я АК-2 – гордость Сомнус-Сити.
Ты впилась взглядом в значок на ее груди, подтверждающий имя. В мыслях всплыл фрагмент из главы «Истории сонного царства» про имена: «Братья и сестры получают одинаковую комбинацию букв, состоящую из букв родителей, но цифры их отличаются. Зависят они от порядка рождения. Один – первый ребенок. Два – второй. И так далее».
Тем временем наблюдающая за тобой девчонка снова затараторила:
– Что, не помнишь? – Она церемонно поправила воротник голубого пиджака. – Ну ничего, я тебе сейчас все припомню!
– Подожди-подожди. – Ты примирительно подняла руки. – Объясни мне, пожалуйста, если я ваша родственница, то почему тогда за все это время вы ни разу ко мне не зашли?
– Ммм, ты слышала такую пословицу… – Новообретенная сестра деловито прошла в комнату и схватила со стола принесенный Эмнайтиком оладушек, надкусила его и жуя продолжила: – «Первый блин комом»? И речь вовше не о блинах, а о людях. Первые чашто бывают подгорелыми. Они не шпособны на разумные ражмышления. Гимнаштика – вот их удел. – Она улыбнулась и выплюнула оладушек обратно в тарелку, демонстрируя, какими невкусными бывают первые блины.
– Это что значит? – переспросила ты, с отвращением косясь на тарелку.
– Так уж заведено, чудовище.
Ты поежилась от этого слова, но промолчала.
Смахнув с лица черные волосы, подходящие по цвету ее поведению, сестра продолжила:
– Почти в каждом союзе двух партнеров рождаются дети, но старшие не воспринимаются всерьез. Они черновой вариант, проверка, могут ли у этой пары вообще быть дети. Научно доказано, что любой первенец, рожденный в конкретном союзе двух людей, неполноценен, так как родители еще только привыкают друг к другу. Первые редко доживают до совершеннолетия: либо их замораживают, либо они сами умирают. Они все больные и глупые, неспособные ни на что. Поэтому с ними никто не общается. Во-об-ще. – Девочка широко улыбнулась и развела руками. Когда она поднесла ладонь к лицу, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь, ты заметила, что рукав ее пиджака удивительно сочетается с глазами – такими же тусклыми, почти бесцветными, но, как показалось тебе, голубыми.
