Czytaj książkę: «Урал-батыр. Башкирский народный эпос в изложении Айдара Хусаинова»

Переводчик Айдар Гайдарович Хусаинов

© Айдар Гайдарович Хусаинов, перевод, 2017

ISBN 978-5-4474-3662-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как жили во времена древнее самого древнего

Туман, глубокий туман повсюду. Не видно ни звездочки, ни огонька, лишь только туман повсюду – без конца и без начала, без верха и низа, без четырех сторон света.

Но что это? Словно посветлело вокруг, и туман начал стремительно таять, распадаясь на неравные части. Это рассвет прочертил узкую полоску на горизонте, это восходит солнце!

Поднимается светило, сверкает все сильнее и сильнее, захватывает все большее и большее пространство, гонит прочь остатки тумана, и вот уже открылось огромное чистое небо, и вот уже плещется бескрайнее море.

Играют волны, бегут они наперегонки бесконечной морской равниной и разбиваются о скалы большого острова.

Покрыт тот остров густыми лесами, а в тех лесах нет-нет да мелькнет широкая солнечная поляна.

Вот на одной из них появился обитатель этих мест, Йанбирде-Тот, Кто Вдохнул Душу. Немного поотстав, за ним идет его жена Йанбике – Душа Жизни. Они живут здесь так давно, что сами не помнят, когда появились на свет. Не помнят они, кто их отец, кто мать, где остался оберегавший их Йер-Хыу¹. Давным-давно пришли они сюда и поселились здесь.

Йанбирде и Йанбике – хозяева этих мест. Нет у них дома, не ведут они никакого хозяйства, не разжигают огня под котлом вечерней порой, не ставят квашню, чтобы тесто замесить. Притомятся, захочется им поспать – высокая трава стелится как мягкое ложе, высокие липы склоняют свои ветви, чтобы укрыть их от дождя, густой боярышник и шиповник смыкаются вокруг них, чтобы защитить от ветра. Не знают Йанбирде и Йанбике болезней, не пристает к ним недуг, а любая рана тут же заживает, словно ее и не было.

Йанбирде и Йанбике живут охотой. Ни лука нет у них, ни стрел, выезжают они на могучих свирепых львах, собака ловит для них зверей, щука помогает им ловить рыбу в реках, помогает им пиявка, высасывает она кровь травоядных животных, а верный сокол прямо на лету бьет для них птиц.

Вот и теперь возвращаются они с охоты. Сзади тащится лев, на которого взвалили добычу – высокого оленя, в небе над ними кружится сокол, высматривает, что творится в округе, собака радостно лает, а в ручье весело плещется щука.

Много-много лет жили в этих местах Йанбике и Йанбирде, жили, не зная, что такое смерть. Сколько помнили себя, был у них обычай – ели они голову самцов хищных зверей, добытых на охоте, а если поймают самку – то сердце. Пили они кровь травоядных животных, которую высасывала для них пиявка, эта кровь придавала Йанбирде и Йанбике сил и бодрости.

Годы шли, один за другим, и вдруг, точно так же – один за другим, у них появились дети, два сына – Шульген и Урал.

Впереди показалась опушка леса, и вот они выбегают навстречу родителям. Радостно приветствуют они отца и мать, весело встречают их возвращение. Того, что пониже, зовут Урал, он – младший сын. Того, что повыше, зовут Шульген, он – старший сын.

Так начинается наш рассказ об Урал-батыре.

Как Йанбирде наставлял сыновей

Дети Йанбирде и Йанбике росли очень быстро.

Когда Шульгену исполнилось двенадцать лет, он захотел оседлать льва и отправиться на охоту. Урал, которому в ту пору было десять лет, вслед за братом решил натравить на дичь их верного сокола.

Но Йанбирде не дал им на это своего благословения. Он сказал им так:

– Дети мои! Вы дороги мне, словно очи, которыми я смотрю на белый свет. Но разрешить вам охотиться не могу – у вас еще не выпали молочные зубы, вы еще не окрепли телом и душой, не пришло пока ваше время сесть верхом на льва, в руки взять сукмар², сокола с криком выпустить на дичь.

Не торопите своего детства и слушайте меня.

А я вам говорю – чтобы привыкнуть к верховой езде, садитесь на оленя. Чтобы научиться охотиться с соколом, пускайте его на стайку скворцов. Есть захочется – ешьте, пить захочется – пейте, но только воду из родника. Пить то, что мы с матерью пьем, вам запрещено.

Кивнули мальчики, усмирили юный пыл, принялись за свои новые занятия.

Как Шульген нарушил запрет отца

Однажды Йанбирде и Йанбике ушли на охоту и долго не возвращались. Мальчики играли на полянке, а когда проголодались, Шульген вдруг сказал младшему брату:

– Давай попробуем то, что пьют наши родители. Я подсмотрел, где они прячут кровь.

– Нельзя, – отвечал ему Урал. – Отец не разрешает, ведь ты же знаешь об этом.

Тогда Шульген стал уговаривать брата:

– Да ты не бойся, он ничего не узнает, мы же только попробуем кровь на вкус. Питье-то сладкое, наверно. Если бы это было не так, отец и мать не ходили бы на охоту, не губили зверей, позабыв о сне и отдыхе.

– Пока не стану егетом, пока не узнаю людских обычаев, пока не постранствую по земле и не уверюсь в том, что Смерти-Улем на свете нет – пробовать кровь не буду, – твердо стоял на своем Урал.

– Да ты просто трус, – разозлился тогда Шульген и стал громко смеяться над братом.

– Нет, я не трус, – не поддался Урал. – Львы, тигры и медведи тоже очень храбрые звери, но и они плачут, когда к ним приходит Смерть. Вдруг, если попробовать кровь на вкус, она здесь появится?

На плотву щука охотится, на суслика – сурок, а лисица – на зайца. Если так подумать, получается, что сильный для слабого и есть Смерть. Разве не мы, люди, ловим рыб, ныряющих в глубину, птиц, что поют на скалах? Мы, четверо, и ввели этот обычай в наших краях. А если звери задумаются об этом, если все соберутся и когти свои обратят против нас, как сукмар, и бросятся на нас – разве тогда не явится к нам Смерть, о которой отец нам говорил?

Призадумался тут Шульген, однако большого значения этим словам не придал.

– А ты не бойся, – только и сказал.

Побежал непослушный Шульген к тайному месту и отпил понемногу из раковин морских, в которых хранилась кровь.

Так Шульген нарушил запрет отца.

Как Йанбике и Йанбирде вернулись домой

Когда Йанбирде и Йанбике вернулись домой, они принесли с собой много дичи. Только принялись всей семьей за трапезу, как вдруг Урал спросил у своего отца:

– Отец, этот олень, как ни старался, не ушел от твоей руки. А может быть, кто-нибудь так же придет и убьет нас, как ты убил оленя?

Ответил ему Йанбирде:

– Когда приходит срок, мы становимся смертью для всякого зверя. В каких бы чащах он не скрывался, в какие бы горы не забрался, мы все равно придем за ним. А чтобы убить человека – не родилась еще такая душа.

Призадумался Йанбирде, склонил голову, помолчал. Припомнил он то, что случилось с ним и его женой в былые времена, и принялся рассказывать такую историю:

– Давным-давно, в тех местах, где мы родились, где жили наши отцы и деды, Смерть-Улем появлялась часто. Тогда многие юноши внезапно падали на землю и оставались лежать бездыханными.

И вот однажды случилось то, чего никогда раньше не случалось – из-за моря пришел страшный Див. Многих он тогда проглотил, а кто спасся – того поглотило море. Разлилось оно так, что вскоре на всей земле не осталось суши.

Кто не погиб – убежал куда глаза глядят, и вскоре не осталось в тех местах никого, кроме Смерти. Она не заметила, что и мы с вашей матерью скрылись, не стала нас догонять. А мы пришли сюда, и с тех пор живем в этих краях, где нет Смерти-Улем и где всему живому хозяева – мы сами.

Тогда Урал спросил:

– Отец! А можно ли Смерть погубить, чтобы она больше не причиняла зла никому на свете?

– Смерть, сынок, невидима для глаз и приход ее незаметен, – отвечал ему Йанбирде. – Бороться с ней очень и очень трудно.

Он замолчал, задумавшись надолго. Но когда Урал и Шульген уже и не ждали ответа, лицо Йанбирде просветлело и разгладилось.

– На земле есть управа на нее, – сказал он с надеждою в голосе. – Течет в стране Падишаха всех дивов Живой Родник. Если испить из него – тогда, говорят, человек никогда не умрет. Смерть над ним будет не властна.

Как Йанбирде обнаружил, что из раковины кто-то пил

Долго рассказывал Йанбирде, наконец, в горле у него пересохло, и он решил утолить жажду. Пошел он в укромное место, принес оттуда морскую раковину, в которой хранил свое питье. Открыл Йанбирде раковину и вдруг увидел, что она неполная. Тогда осмотрел он ту раковину повнимательней и обнаружил на ней следы детских пальцев. Понял Йанбирде, что кто-то из его сыновей, а может быть, и оба, нарушил запрет. Страшно рассердился Йанбирде.

– Кто пил из этой раковины? – грозным голосом спросил он у сыновей.

Сыновья молчали.

– Кто посмел? – спросил он еще более страшным голосом. Тут сердце Шульгена не выдержало, и он срывающимся голосом крикнул:

– Никто! Никто не пил, атай³!

Этого Йанбирде стерпеть уже никак не мог. Схватил он палку и стал бить сыновей, приговаривая:

– Не только пили, но еще и врете!

Мальчики вскрикивали под ударами, закрывались руками, но палка безжалостно хлестала их по рукам, по ногам, по спинам. Наконец Шульген не выдержал и закричал:

– Это я, я пил!

Но это не принесло ему облегчения. Теперь отец бил его одного, бил страшным, яростным боем.

Тут Урал подскочил к отцу, схватил его за руку и закричал:

– Одумайся, отец! Остановись! Посмотри на палку в твоей руке – ведь она когда-то была молодым деревцем, что росло в лесу, на ветру колыхалось, трепетало листвой. Птицы пели на ней, вили гнезда. Словно младенец, что сосет грудь матери, это деревце сосало влагу из земли и была прекрасным существом!

А когда его от родного корня отделили, когда лишили его веток и листьев, стало оно безжалостным, что твой каменный молот, словно щука, что ловит рыб, собака, с которой ходят на охоту, как сокол, что пускают на птиц. Разве не стало оно бездушным орудьем в твоих руках?

Много лет ты прожил на земле, но так и не понял, что такое Смерть, сердцем ее не почувствовал. Если еще раз ударишь свое дитя, не значит ли это, что ты в своем собственном дому, на собственных детях хочешь показать, как приходит смерть от сильного к слабому, от отца к детям его? Если сегодня брата убьешь, завтра – меня, останешься совсем один. А когда придет старость, сгорбишься, высохнешь ты, не сможешь ходить на охоту, и лев твой, и собака, и сокол и пиявка – все станут голодать, кровью нальются их глаза. И тогда лев, разъярившись, порвет свою привязь и набросится на тебя и разорвет на куски. Что станет с тобой тогда? Не придется ли тебе встретить Смерть в своем собственном жилище?

Услышал эти слова Йанбирде и бросил свою палку. Уже ничего нельзя было поправить – старший сын нарушил запрет отца. Грузно опустился Йанбирде на камень, задумался.

– Наверное, Улем-Смерть пришла сюда незримо и искушает меня убить сына, – сказал он наконец. – Что же такое эта Смерть? Надо созвать всех зверей и птиц, расспросить их. Не может быть, чтобы никто не видел ее. Тогда и решим, что дальше делать.

Что сказали звери и птицы, когда собрались на зов Йанбирде

И вот собрались все звери на большой поляне посреди леса. Прилетел Журавль на тонких крыльях. Появилась, слвно ниоткуда, Сорока. Приковылял, тяжело переваливаясь, задевая крыльями землю, Ворон. Львы сели справа и слева от Йанбирде, показывая всем своим видом, кто здесь самый главный. Олени робко толпились невдалеке. Огромный Лось вышел на поляну, дошел до самой середины и остановился в нерешительности. Глухари и более мелкие птицы расселись на ветках, а волки, лисы и зайцы заняли всю поляну.

Йанбирде сидел на камне в глубокой задумчивости. Он еще не пришел в себя от потрясения, которое испытал впервые после долгих-долгих лет мирной жизни. Тогда Урал смело вышел вперед и сказал, обращаясь ко всем, кто собрался на поляне:

– Сколько мы живем – всегда сильный пожирает слабого. Давайте отвергнем этот злой обычай. Ведь есть среди нас такие, что мяса не едят, крови не пьют. Растят они своих детенышей на поживу хищникам. Это несправедливо. Давайте откажемся от этого обычая, пусть Смерть останется одна, тогда мы настигнем ее и уничтожим!

Хищные звери, и с ними Шульген, не согласились с этими речами, стали переговариваться между собой. Не понравились им слова Урала.

Выступил вперед черный, как сама ночь, Ворон. Повел он такую речь:

– Я не побоюсь встретиться со Смертью, я многое в жизни видел. Но вот схватить ее и выдать на растерзание – с этим я никогда не соглашусь. Подумайте сами – если сильный перестанет охотиться за слабым, если никто не будет умирать, если звери, подобные зайцам, которые плодятся три раза в год, будут жить вечно – тогда на земле не останется свободного места, не будет воды, чтобы пить, еды, чтобы наслаждаться пищей.

И еще скажу так – видел я нужду и голод, перенёс много страданий. Но не смогу жить на свете, если крови не попью, если не поем мяса, если жира из глазниц хотя бы раз в три дня не поклюю.

Подхватила эти речи Сорока и так крикнула со своего места:

– Кто смерти боится – пусть ищет путь к спасению! Кто хочет сохранить свое потомство – пусть ищет безопасное место!

Понравились эти речи хищникам, и они одобрительно зашумели, стали рычать и подскакивать на месте.

Тогда журавли и гуси, утки, тетерева, куропатки и перепелки решили держаться вместе, хорониться в лесных чащобах и на болотах, там выводить на свет своих детенышей.

Дикие козы и олени, бурощекие зайцы ничего не сказали. Они гордились тем, что умеют быстро бегать. Они думали, что на своих быстрых ногах убегут от Смерти.

Жаворонки, скворцы и сойки, воробьи, вороны и галки тоже промолчали, потому что были маленькими, слабыми птицами, питались тем, что оставалось от больших зверей, или просто ели что попало. Вот они и постеснялись сказать свое мнение на таком большом совете.

Так и не пришли они к единому мнению, каждый остался при своем.

С той поры старик Йанбирде уже не оставлял Урала и Шульгена одних. С той поры стали они ходить на охоту вчетвером.

Как была поймана белая лебедь

И вот однажды случилась великая охота. Дичь словно сама лезла в силки – все охотничьи мешки были переполнены.

Когда охотники наконец вернулись домой, стали они разбирать добычу. Тогда попалась им среди прочей живности птица-лебедь со сломанным крылом. Опутал ей ноги старик Йанбирде, замахнулся острым ножом, чтобы голову отсечь, и тут заплакала птица кровавыми слезами, заговорила:

– Не убивайте меня, не безродная я сирота, вашего, людского племени дочь!

Удивились таким речам Йанбирде, его жена Йанбике и дети их Урал и Шульген. А птица-лебедь продолжала:

– Когда отец мой пару себе искал, никого не нашел на всей земле. Обратил он взор на небо и взял себе в жены Солнце и Луну, приворожил к себе обеих. Он – Падишах всех птиц, имя его Самрау, вот кто мой отец! Он все равно придет ко мне на помощь и освободит меня! Прошу вас, не лишайте меня жизни!

А если не послушаетесь меня, если разорвете меня на части, все равно не стану для вас пищей! Мать моя, Кояш-Солнце еще в младенчестве омыла меня в водах Живого Родника, так что Смерти я не подвластна. Так говорю вам я, Хумай! Отпустите меня, и я укажу вам путь к Живому Роднику!

Растерялись Йанбирде и Йанбике, не знали они, что делать, как поступить. Стали спрашивать совета у своих детей. Шульген не поверил птице, сказал, что ее надо съесть, а вот Урал заступился, думая отпустить ее на волю. Такой между ними вышел спор.

Наконец Урал сказал Хумай (этим именем назвалась лебедь):

– Не горюй, я верну тебя твоим родителям.

Осторожно отнес ее в сторону, положил раненую птицу на землю.

Лебедь взмахнула здоровым крылом, и выпали из него три пера. Она обмазала их сочившейся кровью, бросила на землю и тогда, откуда ни возьмись, появились три птицы. Подхватили они лебедь легкими крыльями и унесли в высокое небо.

Понял тогда Йанбирде, что кончилось для его детей беззаботное время, что пора им отправляться в путь, за птицей-лебедью – искать дорогу к Живому Роднику.

Наказал Йанбирде своим детям слушаться друг друга, во всем помогать, а если Смерть им по дороге попадется – отрубить ей голову и привезти домой.

Сели сыновья на могучих львов и отправились в далекий путь. Долго смотрели вослед сыновьям Йанбирде и Йанбике, и не знали они, когда увидят своих сыновей, и придется ли когда встретиться с ними.

Как Урал и Шульген встретили старца

Время в пути течет незаметно. Ночь проходила – наступал день. День проходил – наступала ночь. Так шли месяц за месяцем, год за годом.

Возмужали братья в дороге, ясными глазами стали глядеть на мир. Пересекали они широкие реки, через горы переваливали, темные леса проезжали. Всякое попадалось им в пути, многое пришлось изведать.

И вот однажды вдалеке увидели братья огромное дерево. Устремилось оно своей вершиной в небо, так что если посмотреть туда – шапка упадет непременно. Подъехали братья ближе, и оказалось, что под тем деревом стоит седобородый старец с длинным посохом в руке. Спешились братья, поприветствовали старца, отвесили ему земной поклон.

Ласково встретил их старец, спросил, куда путь-дорогу держат. Не стали братья таиться, рассказали все, как есть, что задумали они отыскать Живой Родник, от Смерти-злодейки избаваиться.

Окинул их взглядом старик, задумался. Наконец, погладив седую бороду, молвил так:

– Укажу я вам, храбрые мои молодцы, две дороги. Та, что идет налево, – ведет в страну падишаха Самрау, царя птиц. И днем, и ночью в той стране веселье, не знают подданные его, что такое печаль и уныние. Там волки и овцы пасутся на одном лугу, там лисы и куры гуляют вместе по темным лесам безо всякой опаски. Да, велика и обильна та страна, там крови не пьют, там мясо в пищу не употребляют, там платят добром за добро, и никогда не отыщет Смерть дорогу в ту страну.

Но горе тому, кто пойдет направо! Приведет его дорога в страну падишаха Катила, страну горя, страну жестокосердия и зла. Там земля усыпана человеческими костями, там живые завидуют мертвым и проклинают час, когда появились на свет. Вся земля там залита кровью.

Услышали такие слова братья и поняли, что пришла им пора расстаться. Решили они бросить жребий, чтобы выбрать свой путь.

И выпало так, что Шульген должен был отправиться направо, в страну падишаха Катила. Не согласился с этим Шульген, гневно нахмурил брови. Отрывисто бросил:

– Я старший, я выбираю дорогу.

И пошел налево, даже не попрощавшись.

Бросился было Урал вослед брату, но быстро опомнился. Понял он, что пути их расходятся, только не знал – насколько.

Делать было нечего, и Урал, поблагодарив старца, пожелав ему здоровья и благополучия, пошел направо, в страну падишаха Катила, страну безмерного горя и страдания.