Czytaj książkę: «Рулевой. Книга 1. Испытание огнем», strona 2

Глава 2. Авария

Приложение такси мигнуло новым заказом как раз, когда я объезжал пробку у «Каганской». Город шумел за окном, а я думал о том, как три месяца назад Лена выставила меня за дверь нашей – теперь уже только её – квартиры. "Хватит мотаться, будь дома", – просила она. Согласился, стал таксистом…

Думал, наконец-то начнём спокойно жить, но ссоры только усилились, череда скандалов покатилась, как лавина на Красной Поляне, и остановить её было невозможно. Казалось, жене нужно было не моё присутствие дома, а повод для скандалов… Елена цеплялась за любой повод: кофе не так сварил, поздно вернулся, слишком устал. Она заводилась с полуоборота, и я чувствовал, как что-то рвётся внутри. Хорошо помню тот последний вечер,  когда терпение лопнуло – она стояла у плиты, я сидел за кухонным столом, и слова полетели, разбивая вдрызг всё, что ещё осталось.

– Ты вообще дома бываешь, Каримов? – бросила она, мешая что-то в кастрюле, и голос её дрожал от злости.

– Я же для этого таксистом стал, Лен, – ответил я, стараясь говорить спокойно. – Бросил рейсы, чтобы быть рядом с тобой. Всё как ты хотела.

– И что, это теперь твоя отмазка? – крикнула она, повернувшись ко мне. – Сидишь тут, уставший, молчишь, как чужой!

– Лен, я всю жизнь для нас пахал, – начал я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Всё ради нашего будущего, чтобы нам жить спокойно, детям нашим.

– Какое будущее, Стас? – голос её стал резче, глаза сверкали. – Ты где-то там, в своей голове это придумал, а я тут одна, всегда одна.  Мне такого не нужно!

– Я же стараюсь, Лен, – сказал, шагнув к ней. – Всё для нас, чтобы у нас было что-то своё, чтобы нам не бегать по съёмным углам.

– А мне не нужен дом, в котором пусто! – крикнула она и слёзы блеснули в глазах. – Где ты был, когда я ждала хоть словечка ласкового, хоть капельку тепла?

– Я был тут, каждый день, – ответил я и голос дрогнул. – Таксистом крутился, чтобы рядом быть, а ты только орёшь!

– Потому что я устала, Стас! – сорвалась она. – Устала быть с тобой. Ты даже не смотришь на меня как раньше!

– А ты на меня смотришь? – спросил я тихо. – Может я тебе вообще не нужен? Или главное, чтобы был повод поругаться?

– Может, и не нужен, – выпалила она и голос её задрожал. – Может, мне лучше одной, чем жить так, с тобой!

– Тогда живи, Лен, – сказал, а внутри всё оборвалось. – Будь счастлива без меня.

Я замер, глядя на неё, на эту женщину, которую любил когда-то до дрожи, а теперь не узнавал. Надоела мне эта ругань, этот бесконечный тупик, где мы только обижали друг друга. Молча пошёл в комнату, схватил сумку, бросил туда пару шмоток, вернулся в кухню, кинул ключи на стол и добавил: "Найди себе кого получше, Лен, строй своё будущее как хочешь".

Она стояла, сжав губы, смотрела в сторону, а я хлопнул дверью и ушёл, оставив ей квартиру, которая досталась мне тяжким трудом, а с ней и все мечты о счастливой семейной жизни. Ни о каких детях речи уже не шло – мы просто убили всё, что было.

И вот теперь я живу в маленькой съёмной квартирке в двух шагах от метро "Ворон" – одна комната, старый, но крепкий диван, кухня, в которой еле помещается стол, и окно, в которое сквозь ветки деревьев видно Волоколакское шоссе.

Сначала было тяжело, душевно страдал –  смотрел в потолок, вспоминал, как Лена улыбалась мне раньше, и не понимал, где мы свернули не туда. Потом стал отходить, привыкать к жизни без неё, без её голоса, без её тепла. Познакомился с Катей – задорной блондинкой с громким смехом и привычкой разбрасывать свои вещи по всей комнате. Она быстро переехала ко мне, будто так и должно быть.

– Стас, ты чего такой хмурый? – спросила она вчера, сидя на диване в моей футболке и болтая ногами.

– Работа достала, – буркнул я, хотя думал не о работе, а о пустоте внутри.

– Да ладно тебе, давай кино посмотрим, – предложила, хлопая ресницами.

– Ну выбирай, только, прошу, не розовые сопли, – сказал я, на что она засмеялась.

– Ой, Стас, ты прям как старик ворчишь, – подколола меня и включила телевизор.

– А ты как ребёнок суетишься, – ответил я, но улыбнулся, потому что её смех всё же разгонял гнетущую тишину.

Нельзя сказать, что я был доволен этими отношениями на все сто – Катя лёгкая, весёлая, но иногда её суета меня бесит. Её "Стас, купи то, Стас, сделай это" звучит скорее, как фон, а вот любви, как к Лене, я не чувствую.

Катя другая, слишком шумная там, где мне нужна тишина, слишком близкая там, где я хочу остаться один. Но пока всё вот так – живём вместе, крутимся, я не гоню её, потому что одиночество гложет сильнее, чем её болтовня…

Дорога тянулась, пробка ползла, я свернул на соседнюю улицу, чтобы объехать, и подумал: "Может, это и есть моя жизнь теперь – "Калина", заказы, Катя и никаких лишних мыслей". Припарковался у метро, мужчина с чемоданом уже махал рукой. Я вылез, хлопнув дверью, и пошёл к нему, зная, что справлюсь со всеми проблемами – как всегда справлялся.

Вторым клиентом в этой смене стал деловой мужчина в строгом костюме. Сидел на заднем сиденье, уткнувшись в телефон. Я попытался завязать разговор.

– Работаете допоздна? – спросил, глядя в зеркало заднего вида.

– Ага, – буркнул мужчина, даже не подняв головы.

Я пожал плечами. "Ну и ладно", – подумал. Не всем нужно болтать. Сам не особо люблю пустые разговоры. Но иногда хотелось просто услышать человеческий голос. Не этот вечный гул двигателя, не этот бесконечный шум города, а живую речь.

Следующий пассажир – девушка. Лет двадцати пяти. Сидела молча, уставившись в окно.

– Куда едем? – уточнил я, стараясь звучать дружелюбно.

– На Мининский, – ответила спутница, не отрывая взгляда от улицы.

Кивнул. Молчание. Тишина. Включил радио. Какая-то попса. Выключил.

– Работаете или учитесь? – поинтересовался, пытаясь разрядить обстановку.

– Учусь, – коротко ответила девушка.

Я вздохнул. Ну хоть ответила. Иногда клиенты вообще не реагировали. Как будто ты не человек, а робот. Таксист. Функция.

Потом был парень в косухе. Сел на переднее сиденье. Пахнуло пивом.

– Как дела? – спросил, улыбаясь.

– Нормально, – ответил ему. – А у тебя?

– Да вот, с работы. Устал, блин.

Я понимающе кивнул. Наконец-то кто-то заговорил.

– Где работаешь? – спросил у него.

– На стройке, – ответил парень. – Деньги норм, но реально задолбался упахиваться.

– Понимаю. Я вот таксист. Тоже не сахар.Я усмехнулся краешками губ.

– Ну, ты хоть сидишь в тепле. А я и в жару и в стужу – задом наружу.Парень засмеялся.

Посмотрел на него. Молодой. Крепкий. Вся жизнь впереди.

Мигнувший сигнал светофора дал добро на продолжение маршрута.

Я свернул на узкую улицу, чтобы объехать очередную пробку. Вдруг заметил пожарную машину, припаркованную у подъезда жилого дома. Из окон верхних этажей валил чёрный дым, пробивалось пламя.

– Смотри, похоже, пожар, – сказал пассажиру, указывая на дом.

– Чёрт, – пробормотал он. – В последнее время что-то много таких полыхает.Парень в косухе повернулся к окну.

Я насторожился. Метка на левой ладони слегка заныла.

– Ты слышал про тот особняк на окраине? – спросил парень. – Сгорел нафиг весь в рекордные сроки. Говорят, соседи не смогли подойти и помочь – жар стоял адский.

– Да уж, – согласился я из вежливости. – Ничего себе.

– А ещё вчера где-то на Каганке горело, – продолжил парень. – В сети видео смотрел, очевидцы кричат, что огонь сам по себе вспыхнул. Никаких причин.

Я молча слушал. Ладонь продолжала слегка жечь, как будто предупреждая об опасности. Тогда я сдавил руль сильнее, стараясь отвлечься.

– Может, это всё неспроста? – вдруг спросил парень.

– Что именно? – поинтересовался у него.

– Ну, пожары. Может, кто-то специально всё это поджигает?

– Не знаю. Но если всё действительно так, то зачем? Кому это нужно?Я на секунду задумался.

– Вот именно, – сказал парень. – Кому?

Мы замолчали. Я почувствовал, как напряжение в машине нарастает.

Метка на ладони продолжала греть ладонь изнутри, как будто напоминая о себе.

– Ладно, хватит страшилок, – сказал парень, ёрзая на сиденье. – Мы почти на месте.

***Кивнув в ответ на его слова, свернул к Римскому рынку, где парня уже ждали.

Я успел развести ещё пару пассажиров и ехал по Мининскому проспекту, когда впереди что-то вспыхнуло. Яркий свет, грохот, крики. Резко нажал на тормоз. "Лада" чуть заскользила по дороге, но я успел выровнять машину.

– Чёрт! – выругался, всматриваясь вперёд.

На перекрёстке столкнулись несколько машин. Картина была как из очень высокобюджетного фильма-катастрофы.

Первая машина – чёрный массивный внедорожник – лежала на боку. Его передняя часть была смята, как бумага, стекла разбиты. Из-под капота вырывались языки пламени, огонь уже начал перекидываться на салон. Воздух дрожал от жара, обжигая лицо даже на расстоянии. Шрам на ладони внезапно дёрнулся, будто в него воткнули раскалённую иглу. Я сжал кулак – боль совпала с всплеском пламени в салоне внедорожника, как будто огонь реагировал на мою метку.

Второй автомобиль – белый седан – врезался в столб. Капот вздыбился, как гармошка, лобовое стекло покрылось паутиной трещин. Водитель – мужчина в кожаной куртке – сидел, склонившись над рулём. Кровь обильно текла по его лицу. Он безуспешно пытался стереть её, но только больше размазывал.

Третья пострадавшая машина – красный хэтчбек – перевернулась на крышу. Колёса беспомощно крутились в воздухе, из бака вытекал бензин. Рядом с машиной лежала женщина. Она не двигалась.

Люди выбегали из своих машин, кричали, звонили куда-то и громко кричали в телефоны. Некоторые пытались помочь, но большинство просто стояли в стороне, снимая происходящее на свои гаджеты.

– Вызовите скорую! – кричал кто-то.

– Осторожно, там бензин! – предупреждал другой.

Я припарковался на обочине, включил аварийку. Метка – небольшой шрам в форме стрелы – опять начала тлеть, как будто предупреждая об опасности. Я сжал руку в кулак, стараясь игнорировать неприятные ощущения.

Вышел из машины, огляделся. Воздух был наполнен запахом гари и бензина. Огонь из внедорожника поднимался высоко в небо, окрашивая его в розоватые тона. Казалось, даже облака светились отражённым пламенем.

– Кто-нибудь вызвал пожарных? – спросил, подходя к группе людей.

– Да, уже в пути, – ответил мужчина в рыжей куртке. – Но до них ещё минут десять.

Я посмотрел на внедорожник. Пламя уже охватило салон. Пара человек безуспешно пытались справиться с ним огнетушителями. Это определённо не помогало – казалось, огонь от этого разгорается сильнее. Я подумал, есть ли там люди, но подойти ближе и выяснить было невозможно. Жар обжигал лицо даже на расстоянии.

– Эй, помогите! – раздался крик.

Обернулся. У перевёрнутого хэтчбека мужчина пытался вытащить ещё одну женщину из машины. Не раздумывая, побежал к ним.

– Она в сознании? – спросил.

– Не знаю, – ответил мужчина. – Но дышит.

Мы осторожно вытащили женщину из машины. Пострадавшая была без сознания, но пульс прощупывался. Мужчина снял свою куртку, накрыл её, чтобы защитить от холода.

– Скорую вызвали? – спросил я у него.

Я посмотрел по сторонам. Вокруг царил хаос. Крики, плач, сирены машин, которые пытались объехать аварию. Одни водители сигналили, другие просто стояли, наблюдая за происходящим. Я был уже рядом со своей машиной, как меня окликнули.– Да, вроде едут, – кивнул мужчина.

– Эй, командир! – крикнул кто-то.

Я обернулся. Ко мне неспешным шагом подходили двое мужчин. Один – высокий, в кожаной куртке, с лицом, изборождённым глубокими шрамами.

Второй – коренастый, с короткой стрижкой и золотой цепью на шее.

– Такси свободно? – спросил высокий с усмешкой. Его светлые глаза смотрели на меня с выражением мёртвой рыбы.

– Садитесь.Я кивнул.

Мужчины сели на заднее сиденье. Их вид, манера говорить, замысловатые крупные синие тату перстней на пальцах рук – всё явно указывало на то, что эти люди пережили много разнообразных жизненных коллизий.

– Куда едем? – спросил у них, стараясь звучать спокойно.

– На Зернадского двигай на, – ответил коренастый. – Там по ходу разберёмся.

Я молча кивнул. Тронулся, объезжая место аварии. Пламя уже полностью охватило внедорожник, красные пожарные машины с сиренами мчались к месту происшествия.

– Жесть, – сказал высокий, глядя в окно.

– Полная на, – согласился второй.

Развернувшись, поехал по Мининскому проспекту. Получилось, что теперь мы проезжали место происшествия по другой полосе. Розоватый отблеск огня освещал лица людей, стоящих на обочине.

– Полная жесть, – повторил высокий, глядя в окно. – В последнее время что-то много такого всякого.

– Да уж на, – согласился коренастый. – Ты симанил про тот склад в промзоне на окраине? Выгорел на дотла на. Говорят на, даже пожарные пару часов не могли подойти – такой жар был на.

Я насторожился. Метка на ладони опять кольнула.

– А ещё вчера на Мутинской туче пожар был, – продолжил высокий. – Барыги там в голосину ревут, что видели, как зайчики сами по себе побежали. Никаких типа видимых причин.

– Да гонят на, – фыркнул коренастый. – Наверняка кто-то из них сам навертел с проводкой на.

– Может, и так, – сказал высокий. – От них всё можно ожидать. Но слишком уж странно. Вон, смотри.

Он указал на внедорожник, который всё ещё горел. Пламя продолжало подниматься высоко в небо.

– Огонь такой, будто его кто-то специально поддерживает, – добавил он.

Я молча слушал. Ладонь продолжала греть, как будто предупреждая об опасности. Я постучал пальцами по рулю, стараясь отвлечься.

– А ты что думаешь на? – вдруг спросил коренастый, обращаясь ко мне.

– Я? – переспросил, отвлекаясь от своих мыслей.

– Да. Ты ж рулевой на. Наверняка много ездишь. Видел на что-нибудь странное на?

– Ну, чего только не бывает. Но я не особо обращаю внимание.Я замялся.

– Зря, – сказал высокий. – В Москове сейчас вообще творится какая-то лютая хрень. То пожары, то люди пропадают.

– Пропадают? – спросил удивлённо.

– Ага на, – кивнул коренастый. – На Давиловском говорят на, что за последнюю неделю на трое исчезли. Ваще без следа на. Менты только руками разводят на.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Может, просто уехали куда-нибудь, – предположил я, больше для поддержания разговора.

– Может, – согласился высокий. – Но как-то слишком уж внезапно и без повода.

Пассажиры притихли, думая каждый о своём. Я же смотрел на дорогу, но мыслями был далеко. Почему-то вспомнил старуху под Уфой, её тихие и загадочные слова про подарок.

– Эй, шеф на, ты что мыслишь по теме, – вдруг спросил коренастый, – может, это всё неспроста на?

– Что именно? – решил уточнить я.

– Ну, пожары эти на, пропажи. Может кто-то специально всё это устраивает, на?

– Не знаю. Но если это так, то зачем, с какой целью?Я задумался.

– Во-во, – сказал высокий. – Какой мотив на?

– Мотив! – задорно заржал высокий. – Он тебе что, лабух что-ли?

По радио заиграла весёленькая мелодия, бывшая хитом несколько лет назад.

Как эхо прошлого в аду.– Опля, вот это прямо в тему! Шеф, навали басов. Я добавил громкости. Мужской голос бодро запел: Приснился мне пожар безумный – Москва пылает в полутьме. На Красной площади – лишь угли, И тени бродят в том огне. Сгорели шпили, купола златые, И стены древние в дыму, А в переулках – песни злые,

Но память прошлого зовёт.Высокий пассажир ощерился от удовольствия и начал похлопывать по ноге  в такт. Сгорел Останкинский гигант наш, Антенна рухнула в ночи, И Храм Христа в огне погасший Сияет отблеском свечи. На набережных – пепел серый, Мосты все плавятся, как лёд, А дождь смывает след, как первый,

Коренастый покосился на своего товарища и со вздохом, молча,  закатил глаза вверх. А певец надрывался:

Но тут заводная мелодия припева пошла на третий круг подряд и я убавил громкость.Сгорели рынки на Гадовом, И Арбат в пламени затих, На площадях – лишь шёпот новый, И пепел падает на них. Ждут за МКАДом в тишине люди, Когда остынет этот жар, Но в небе – вороны, как судьи, И в сердце – вечный перегар. Преувеличенную бодрость солиста дополняла отличная духовая секция. Голос певца вдруг исказился, превратившись в скрежет. На секунду в тексте чётко проступило: "Сгоришь, как все"…

Москов, о чём поют твои огни?

Москов, почём сияют твои дни?

– Ладно на, хватит этой чепушни. – сказал коренастый. – Мы на месте на.

Я кивнул и свернул к обочине проспекта Зергадского, где пассажиров ждала группа людей неопределённого возраста в тёмной одежде с надвинутыми капюшонами.

– Удачки, рулевой! – сказал высокий, расплатился и плавным движением захлопнул за собой дверь машины.

Когда они скрылись в толпе, навигатор вдруг показал: "Маршрут завершён. Время в пути: 00:00".

Я слегка ударил по экрану – дата изменилась. "31 февраля". Шрам опять кольнул, напоминая о старухе в лесу. Теперь я понимал – её "подарок" был предупреждением.

Глава 3. Встреча

Я высадил очередного спешащего по своим делам парня у обочины, посмотрел на часы. Вечер. Город постепенно загорался разноцветными огнями. Где-то там, в этом Москове, была вся моя жизнь. Не идеальная. Возможно, не такая, как мечтал. Но моя.

По радио в новостях диктор быстро бормотал об очередном возгорании где-то в районе Лапотни.

Я завёл двигатель. Метка на ладони слегка заныла. "Да что опять", – подумалось мне. В очередной раз сжал руку в кулак, но быстро отмахнулся. Ерунда. Просто устал.

Буквально через несколько минут заметил женщину на обочине. Она стояла, подняв руку, как будто голосовала. Я притормозил."Ладно, – сказал сам себе. – Ещё пару клиентов, и домой".

– Вам помочь? – спросил, приоткрывая окно.

Женщина подошла к машине. Её лицо было скрыто в тени капюшона, но я почувствовал, как по спине вдруг пробежал холодок.

– Спасибо, – сказала она. Голос её показался почему-то смутно знакомым.

Она села на заднее сиденье. Я взглянул в зеркало заднего вида и замер.

Это была она! Та самая женщина, которую я подобрал под Уфой. Та самая, которая оставила мне метку на ладони. Та самая, которую я недавно вспоминал. Она насмешливо смотрела на меня глазами с рыжим оттенком.

– Вы же… – начал было, но слова застряли в горле.

– Да, точно. Ты думал, что мы больше не встретимся, Станислав?Женщина улыбнулась.

Я почувствовал, как в груди бешено заколотилось сердце.

– Кто вы? И что вам от меня нужно? – спросил, стараясь звучать спокойно.

– Я пришла предупредить тебя, – сказала женщина ровным голосом. – Ты ведь чувствуешь, чем пахнет воздух? Это запах гари и медных монет. Он дышит за твоей спиной.

Я инстинктивно оглядываюсь по сторонам – никого.

– Люди называют его Азаром, но у него нет имени. Только голод… и спички, которые он бросает в чужие сны.

Она помолчала некоторое время, глядя на моё отражение в зеркале заднего виде. Я молчал, не зная, что сказать.

– Понимаю, что у тебя будет много вопросов. Они появятся потом, когда придёшь в себя. А пока прислушивайся к сигналам.

– К сигналам? Каким сигналам?– я удивлённо скосил глаза.

Она посмотрела в окно.

– Знаешь, в городе их почти не слышно. А ведь они идут постоянно. Ты скоро поймёшь.

Я хмыкнул, не зная, как реагировать.

– У вас интересная философия, – пробормотал я.

– Это не философия, —женщина улыбнулась, но в её взгляде промелькнула тоска. – Это просто знание. Со временем ты тоже будешь его чувствовать. Кстати, твой дед хранит старый дневник с рисунками. На последней странице – дерево, обугленное с одной стороны. Спроси его, почему он никогда не дорисовывал вторую половину. И отвечая на твой первый вопрос – можешь называть меня Нурия.

Я обернулся – женщина рассмеялась, и её голос рассыпался хрустальным звоном.

– Ты ещё узнаешь, чей пепел ты вдыхаешь…

Её фигура расплылась, как тень от костра. На сиденье, где она сидела, остался лишь приторно-сладкий запах – будто конфета. Ириска, упавшая в огонь.

Оглянулся вокруг. Никого.

– Мать – природушка, – пробормотал, сжимая руль. – Кажется, именно в таких случаях рекомендуется себя щипать, да?

Посидев минутку в задумчивости, переваривая эту неожиданную встречу, я разблокировал телефон и нашёл в контактах номер деда.

Тот принял звонок очень быстро, как будто ждал его.

– Ну здравствуй, внук. Вспоминал тебя недавно, – начал первым разговор дед Исмагил.

– Дед, здорово. Не хочу тебя отвлекать, у меня вопрос буквально на минутку.

– От чего ты можешь меня отвлечь, Стас? Я давно уже ничем важным не занят, а для тебя – всегда свободен. Только разве тебя дождёшься в гости?

– Дед, обязательно заеду, обещаю! Просто дел навалилось в последнее время – не разгрести. А вопрос вот какой – знакома ли тебе женщина по имени Нурия? – спросил я. – И я сейчас говорю не о чайной принцессе. А

ещё – кто такой Азар?

Дед молчал. Я подождал секунд пятнадцать и тихо проговорил:

– Дед, алло? Ты там где?

– Тут я, Стас. От кого ты услышал эти имена? – спросил дед Исмагил напряжённым голосом.

– Не то чтобы услышал, дед. Дама одна сейчас так представилась в разговоре. А потом пропала куда-то. Между делом сказала, что ты на мои вопросы ответить можешь. Правда, их у меня пока нет, – сказал я.

– Стас, это совершенно не телефонный разговор, – помолчав ещё немного сказал дед. – Ты бы заехал ко мне. На днях, а то и раньше. На кружку чая.

– Твой чай я очень люблю, дед! Обязательно постараюсь забежать поскорее, – проговорил я, собираясь заканчивать разговор.

– Ещё момент, внук. Пожалуйста, будь осторожен.

– В каком смысле, дед? Я и так самый аккуратный водитель в городе с огромным стажем, – попытался отшутиться я.

– Во всех смыслах, Стас. Судя по всему, вокруг тебя начинается какая-то опасная история.  Береги себя. Прошу.

– Ладно, дед. На днях увидимся. Я наберу заранее. – сказал я и нажал красную кнопку отбоя вызова.

Разговор с дедом ничего не прояснил. Скорее всего даже ещё больше запутал. Но я привык решать вопросы по мере их поступления. Съезжу к деду – и он расскажет, что знает. Нет повода забивать голову раньше времени, подумалось мне тогда.

Вечер. Холодно. Решил перекусить перед тем, как ехать домой. Фастфуд в павильоне у станции метро Ворон— не самый изысканный ужин, но гораздо лучше, чем ничего. Всё из-за того, что Катя совершенно ничего не готовила и кажется, даже не знала, с какой стороны подойти к плите.Спустя минут пятнадцать припарковался на Волоколакском шоссе, недалеко от входа в подземку.

Купив шаурму, вышел из павильона и сразу заметил собаку. Она сидела у стены, прижавшись к теплу вентиляции. Пёс был небольшой, лохматый, с длинной светлой шерстью, внешне напоминающий ши-тцу.

Я замер на месте. Такую собачку всегда хотела завести Катя. Она часто говорила: "Они такие милые, как игрушки!". Но покупать не спешила – ей было жаль денег. Она толсто намекала, что я сделаю ей такой подарок. А я все время тянул и отшучивался.

"Ну и ладно", – подумал я, откусывая кусок шавухи.

Пёс поднял голову и уставился на меня внимательным взглядом. Я вздохнул, как бы понимая намёк, вытянул из лаваша кусочек мяса и бросил собаке.

– Голоден? На, держи, – сказал ему.

Пёс аккуратно подобрал угощение, не торопясь прожевал и снова уставился на меня.

– Ещё хочешь? – спросил я, делясь очередным кусочком.

Пёс промолчал, но его хвост слегка задвигался.

Присев на корточки, протянул руку. Пёс не отстранился, позволил себя погладить. Шерсть была мягкой и на удивление чистой, только немного свалявшейся.

– Как тебя зовут? – поинтересовался я.

Пёс промолчал.

– Шарик? – попробовал угадать.

Никакой реакции.

– Тузик?

Тишина.

– Рекс? Кекс?

Пёс лишь наклонил голову набок, как будто спрашивая: "И это всё?"

Я усмехнулся.

– А как? Никак?

И тут пёс начал активно вилять хвостом.

– Никак? Серьёзно? – удивился я.

Пёс замотал хвостом ещё сильнее.

– Ладно, пусть будет Никак, – сказал, погладив его по голове.

Мы доели шаурму почти пополам. Выбросив жирную обёртку в урну, я направился к машине. Пёс пошёл за мной следом, держась на небольшом расстоянии, но не и отставая.

– Ты что, провожаешь меня? – спросил у него, обернувшись.

Никак сел на тротуаре, склонил голову и уставился внимательным взглядом.

– Где твой хозяин? Или хозяйка? – Я посмотрел по сторонам. Никого похожего на потерявшего собаку не было. Пёс сделал маленький шаг ко мне.

Я вздохнул. Посмотрел на пса, потом на свою пустую машину.

– Ладно, поехали. – сказал, открывая дверь.

Никак прыгнул на переднее сиденье так, как будто всегда только там и ездил.

Я сел за руль и потрепал пса по мохнатой шее.

Он в ответ лизнул мою ладонь – шрам чуть дёрнулся, но без боли, будто отзываясь.

Катя вроде бы хотела такую собаку… Ладно, рискнём. Я повернул ключ.– Чёрт, да ты мне тоже метку свою поставил? – усмехнулся я.

– Ты хоть знаешь, куда мы едем? – спросил, глядя на пса.

Никак смотрел, как бы говоря: "Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь".

Решил забрать его домой – не дело такой собаке шляться по улицам. Пёс был тощим, с грязными лапами, но с таким взглядом, что оставлять его на улице не хотелось. Достал телефон, набрал Катю – она дома, скорее всего телевизор смотрит, лёжа на диване. Гудки пошли, и через пару секунд её голос ворвался в трубку.

– Стас, ты где? – спросила она, и я услышал фоном сериал – мужской голос что-то кому-то доказывал.

– Еду домой, Кать, – ответил я. – Только буду не один, предупреждаю сразу.

– Не один? – переспросила она, и голос её стал выше от любопытства. – Это как не один? С кем ты там?

– У нас будет гость, – сказал я, усмехнувшись, и погладил мохнатое ухо.

– Гость? – удивилась она, и я представил, как она выпрямилась, отложив чипсы. – Какой ещё гость? Кто?

– Симпатичный малый, – ответил я, глядя на пса, который ёрзал на переднем сидении.

– Симпатичный? – протянула она с насмешкой. – Это что, дружок твой какой-то армейский? Ты раньше в радушном гостеприимстве замечен не был и хлебосольством не страдал.

– Не, всё не так, – засмеялся я, поворачивая ключ в замке зажигания. – Пёс это, лохматый, светло-серый, с висячими ушами, как ты любишь. На улице подобрал.

– Пёс? – крикнула она, и пульт хлопнул по дивану. – Ты собаку домой тащишь? Серьёзно, Каримов?

– А что такого? – спросил я, заводя движок. – Один сидел у дороги, тощий, лапы грязные, но глаза умные, жалко стало.

– Жалко ему! – фыркнула она. – Учти Каримов, я с ним возиться не буду!

– Вряд ли он много ест. Да и чистый в целом, – ответил я, глянув на Никака, который лизнул лапу и уставился в окно. – Шерсть густая, чуть свалявшаяся, но симпатичный, тебе понравится. Кажется, ши-тцу.

– Ой, Стас, ты прям герой-спасатель, – подколола она, но голос уже смягчился. – Как зовут хоть этого твоего красавца с умными глазами?

– Пока Никак, – сказал я, выруливая на дорогу. – Если хочешь, вместе придумаем имя, когда увидишь его.

– Никак? – засмеялась она звонко. – Ну ты и придумал, Стас! Ладно, тащи своего пса, посмотрим, что за симпатяга.

– Скоро буду, – ответил я, и она хмыкнула.

– Только не думай, что я ему сразу миску ставить побегу, – добавила она напоследок. – Это твой найдёныш, ты и занимайся им и его грязными лапами!

Я отключился, подумав про себя: Катя поворчит, конечно, увидев его, но привыкнет. Она всегда так, сначала шумит, а потом становится мягче. Никак сидел на соседнем кресле, дышал ровно, и я подумал, что этот пёс, с его внимательным взглядом, может, и правда станет частью нашей жизни – моей и её, какой бы она ни была.

***

Ехать было недалеко. Никак сидел спокойно глядя в окно на мелькающие фонари. Радио наигрывало какой-то древний, но привязчивый хит. Я пытался предположить, когда он мог быть популярен, но в голову ничего, кроме палеозоя не приходило.  Однако, история любви в песенке чем-то напоминала мою собственную. Я проникся ритмом заводного регги и даже слегка подпел в припеве: «Нет, мама, Клава не просто забава!». Никак повернул свою большеглазую голову ко мне, удивлённо посмотрел и фыркнул. Я замолчал. Стихла и музыка.

Блок новостей начался, как обычно с горяченького. В этот раз – в самом прямом смысле.

– В центре Москова произошёл крупный пожар, – зачастил голос диктора.

– Огонь охватил несколько зданий на улице Дверской. Пожарные работают на месте, но ситуация остаётся напряжённой, пожару присвоена третья категория сложности.

Я непроизвольно нахмурился. Метка на ладони снова напомнила о себе.

– Опять, – пробормотал себе под нос.

Никак насторожился, завертел головой, как будто тоже почувствовал что-то неладное. Странности продолжались.

Через полчаса я открыл дверь квартиры, и пёс тут же забежал внутрь, как к себе домой, решительно топая грязными лапами по полу. Лохматый, с висящими мохнатыми ушами, он сразу начал обнюхивать всё вокруг, а я бросил ключи на полку в прихожей. Катя сидела на диване, уткнувшись в телевизор, но тут же повернулась, услышав шаги.

– Ой, Стас, это кто? – крикнула она, вставая и хлопая в ладоши.

– Говорил же, тот самый пёс, – ответил я, снимая куртку. – Никак зовут, подобрал на шоссе у киосков.

– Какой хорошенький! – взвизгнула она, подбегая ближе. – Смотри, какая мордашка, это же точно ши-тцу!

– Так я не ошибся? – переспросил я, глядя на Никака, который сел и уставился на нас. – Ну, наверное да, мордахой точно похож. Судя по картинкам, которые ты показывала.

– Точно ши-тцу, – сказала она, наклоняясь к нему. – Милый такой, глазки круглые, ты прав был, симпатичный.

Никак ткнулся мохнатой мордой ей в руку, а она засмеялась, теребя его свалявшуюся шерсть. Потом выпрямилась и посмотрела на меня с хитрой улыбкой.

– Помой его, Стас, – предложила она, кивая на пса. – Лапы грязные, да и пахнет улицей.

– Я? – удивился, отступив назад. – Не знаю, как собак мыть. Даже не знаю с какой стороны начать.

– Ой, ну ты же его притащил, – сказала она, уперев руки в бока. – Я тут сериал смотрю, а ты герой, вот бери и мой.

– Катя, я в этом не разбираюсь, – возразил вновь, пожав плечами. – Вдруг что-то не так сделаю и он меня покусает?

– Да он же лапочка, – ответила она, глядя на внимательно слушавшего нас пса.

Мы прошли в кухню и Никак побежал за нами, забавно виляя пушистым хвостом. Катя открыла холодильник, вытащила кусок колбасы, отрезала немного и бросила псу.

– Ешь, лохматый, – сказала она, а я достал хлеб и сыр.

– Это точно собакам можно? – спросил я, глядя, как Никак жадно глотает колбасу.

– Ну, он же голодный, – ответила она, пожав плечами. – Макарошек ещё дадим, которые ты вчера варил.

– А мне останется?, – уточнил я.

– Ты привёл – вот и делись своей порцией, – ответила Катя и вильнув бёдрами вышла из кухни.

Никак смёл всё, что ему наложили, за минуту, облизнулся и посмотрел на меня, будто просил добавки. Мы поели сами – я сделал бутерброды, Катя заварила чай, а пёс сидел рядом, положив голову на лапы. После ужина он запрыгнул на диван, забрался на подушку Кати и свернулся калачиком. Через пару минут уже сопел, смешно поскуливая во сне.