Czytaj książkę: «Хозяйка снов. Книга 2», strona 4

Czcionka:

– А как же Настасья? Так и не нашлась? – ужаснулась я.

– Куда там. Правда позже вскрылась.

– Какая? – вытаращив глаза, прошептал Мирон.

Как-то раз в городе ярмарка была, мужики местные подались туда товары свои продать. Удачно все продали, да и решили выпить немного в местном трактире, отметить удачную торговлю. Сидят, выпивают, общаются, а за соседним столом увидели рабочего, который дом купцу Захарьеву строил в Большом Логе. Он уж в сильном подпитии был и рассказал мужикам историю про то, как они этот дом строили. Дом хороший получился, на века, и стоять ему вечно, потому как охраняет его невинная жертва. В один день Фрол, будучи пьян, приволок на стройку девицу местную, она, знамо дело, сопротивлялась как могла, да куда там, с Фролом-то справиться! Все спрашивал ее пойдет ли она за него замуж, а она сказала, что лучше умрет, чем под венец с ним пойдет. Ну он и сказал ей, что будь, мол, по-твоему, ударил ее наотмашь так, что девка сознание потеряла, притащил ее нам и велел замуровать в стену живьем. Мы думали, что он шутит так нехорошо, но это оказалась не шутка и сам начал ее кирпичами закладывать. К утру все кончено было. Фрол нас в город отпустил на несколько дней, чтоб мы, наверное, не разболтали чего, а когда вернулись, продолжили строительство. Мужики наши аж протрезвели от услышанного, скрутили этого болтуна и с собой в Большой Лог повезли. Он отпираться не стал, как протрезвел, все подтвердил и сказал, что укажет место, где девицу замуровали. Но проверить наверняка не получилось – в доме тогда старший сын Захарьева жил и рушить дом не дал. Местные напирать особо не стали, так как Фрола в живых не было, да и родителей Настасьи тоже – мать еще тогда удар хватил, а отец из деревни уехал, да сгинул где-то. А дом с тех пор проклятым считают.

– А почему тогда только сейчас мужики вешаться стали? – поинтересовалась я.

– Так кто ж его знает? Может потому, что внуки Фрола в город уехали и дом брошенный остался, а недавно вот объявились родственники. Дом отремонтировали и месяц назад свадьбу там сыграли, шумную да веселую. А через неделю жених и повесился в том же сарае, где его прадед Фрол. А там и другие смерти подоспели, вот люди и судачат, вспоминая старую историю.

– Что же теперь с этим делать?

– Тут без ведьмы не обойтись – проклятие снимать надо, а Настасью из стены доставать необходимо да захоронить по-христиански, чтобы батюшка сорок служб отстоял вместе со всей деревней, может, что и выйдет.

– А как же вы с Марфой сумели покойника упокоить, которого Полозовы невесты к перекрестку приставили?

– Так, то была пакость мелкая от них ради наживы, а тут другое – тут старое проклятье, тут сила большая нужна, чтоб с этим справиться.

– А почему тогда вы местных жителей к Полозовым невестам отправили?

– Так они по сути тоже ведьмы, только Полозу служат, да обличье змеи принимать могут.

– А они справятся с этим проклятьем?

– Это у них узнавать нужно, но бабы их дом стороной обходят, боятся еще большую беду на себя навлечь.

– А вы к ним не обращались?

– Просила за баб, но Маринка только зубы скалит, я ведь им не соперница, а вот у тебя может получиться – Варвара-то тебе кусочек своей силы подарила, с тобой они осторожничать будут, может и не откажут. Но тут главное не продешевить, они ведь задаром ничего делать не будут.

Так за разговорами мы засиделись допоздна, на небе показались первые звезды, Пантелеймон Гаврилович не один самовар запалил. В траве затрещали цикады, зашуршала ночная живность, ночь вступала в свои законные права. Агафья пошла укладываться спать, поскольку в деревне встают рано и до жары нужно успеть кучу дел переделать. А мне не спалось – не шла из головы эта история с Захарьевым домом.

– Пантелеймон Гаврилович, а ты что думаешь обо всем этом?

– А что тут думать – права Агафья, ведьму надо искать.

– А без нее никак?

– А кто ж проклятье-то снимет? Тут ведь аккуратно надо, ведьмы знают, как его от себя отвести, а тебе такое неведомо, даже не думай, – строго предупредил домовой.

Да, проклятия мне не по зубам, но проведать этот дом уж больно интересно. С этими мыслями я и уснула и всю ночь мне снилась Настасья, которая проклинала весь свет из своей тюрьмы. Проснулась я с криком первых петухов, за окном забрезжил рассвет. Я вспомнила свой сон про Настасью и сразу вскочила с кровати.

– Мирон, просыпайся, поехали в Большой Лог.

– Зачем это? – сонно спросил он меня.

– Ты еще условия мне ставить начни! Раз говорю, значит надо!

С Мирона весь сон слетел, и он тут же начал собираться. До соседней деревни было рукой подать, через пятнадцать минут мы уже подъезжали к заброшенной старой мельнице – я решила там оставить машину, чтобы не привлекать лишнее внимание. До Захарьева дома мы пошли пешком, деревня еще спала, но совсем немного и местных жителей поднимут их повседневные дела.

Дом был окружен высоким забором, но калитка была не заперта, и мы беспрепятственно попали на проклятую территорию. Я решила обойти дом кругом, прислушиваясь к каждому шороху. Где же тебя замуровали? Я прислонила ладонь к кирпичной кладке и пошла вдоль стен. Тишина была мертвая – Настасья не отзывалась.

– Мирон, у тебя есть какие-нибудь мысли? – с надеждой спросила я своего спутника.

– Нужно вещь раздобыть, что покойнице дорога была, может она и откликнется.

– Где ж ее взять?

– А может на мельнице чего найдем?

– Это мысль, пойдем.

Мы заспешили к старой мельнице, там тоже все было тихо. Только шум реки, на которой она стоит. Было видно, что мельница давно не в ходу – цивилизация загубила этот род деятельности. Хлеб теперь привозят в деревню из районного центра, колесо остановлено и жизнь замерла навсегда в этом уголке деревни.

Мы начали поиски сами не зная чего. От этого места веяло холодом и тревогой. Мы с Мироном облазили всю мельницу, заглянули в каждый уголок – ничего, что могло бы принадлежать дочери мельника мы не нашли. Мирон гремел какими-то вещами, усердно продолжая поиски, а я вышла на улицу осмотреться, присела на лавочку.

– Потеряла чего, Хозяюшка? – услышала я вкрадчивый голос.

Я стала всматриваться под колесо мельницы, откуда донесся голос. И тут я увидела старика с зеленоватым лицом, усыпанного бородавками, в волосах и бороде которого запутался ил со дна реки.

– Здравствуйте, вы здесь хозяин?

– Теперь да, хозяин. Прежний-то сгинул.

– А вы дочку его знали?

– Настасью-то? Как не знать, красивая девка была, жаль загубили.

– Вы что-то об этом знаете? – спросила я с легкой надеждой.

– Старая история, а тебе зачем?

– Любопытно просто, – слукавила я.

– А ищешь тут что?

– Мне бы вещь какую-нибудь, что Настасье принадлежала. Может, видели что-нибудь?

– Может и видел, – интригующе проскрипел он.

– Вы можете мне помочь?

– Какой мне прок от этого?

– Благодарность местных жителей, – наивно высказалась я.

Старик не удержался от смеха. Его смех смешивался с каким-то утробным бульканьем, а в стороне я услышала еще низкий женский смех, приглядевшись, увидела горбатую женскую особь небольшого роста с всклокоченными волосами. Она сидела на коряге чуть поодаль от старика, сливаясь с ландшафтом, и вычесывала свою косматую свалявшуюся гриву небольшим костяным гребнем. Под заливистый смех этой небольшой кампании на берегу появился Мирон, было видно, что он расстроен из-за того, что ничего не нашел.

– И твой лохматик тут, – подала голос женская фигура.

– Это не лохматик, а мой помощник, – возмутилась я.

Смех стал еще громче.

– Да кто он без тебя! Так, ноль без палочки, – не унимался старик.

– Я бы попросила не оскорблять его!

– Тьфу на тебя, – сказал старик и скрылся в водной глади.

– А ты чего сидишь и не идешь вслед за ним? – негодовала от подобного невежества, обращаясь к речной жительнице.

– Уйти всегда успею, а видеть таких дурочек редкая возможность бывает.

Моя собеседница переместилась на место старика ко мне поближе.

– А можно узнать, кто вы такие?

– А ты не поняла? – удивилась она.

– Я догадываюсь, но хотелось бы услышать от вас подтверждения, – более миролюбиво ответила я.

– Шишига я, а старик, что с тобой говорил – водяник, хозяин этого места и мой господин.

– А имя у вас есть? – поинтересовалась я.

– Так зови как хочешь, суть от этого не изменится, – усмехнулась Шишига, продолжая вычесывать свои космы.

– Красивый у вас гребень, – дружелюбно сказала я ей.

– Нравиться?

– Да. Необычный.

– Так Настасьин. Обронила она его как-то раз, я и прибрала.

– А могу я его выменять у вас на что-нибудь? Или хотя бы взять на время?

– Дураков ищи в зеркале, – рассмеялась Шишига.

Мы с Мироном сели в машину поговорить.

– У тебя есть мысли, как выманить у Шишиги этот гребень? – с надеждой посмотрела я на Мирона.

– Сложно это. По доброй воле она его не отдаст, тут посулить что-то нужно или напугать, по-другому никак.

Мы стали перебирать возможные для нас варианты, а Шишига сидела на мельничном колесе и с интересом наблюдала за нами. Ей явно было скучно, и она всеми силами пыталась привлечь к себе внимание, демонстрируя нам гребень во всей красе. Мы были в тупике. Нужно посоветоваться с Агафьей – подумала я и включила передачу на драйв. Шишига расстроилась от того, что мы решили покинуть ее обиталище и сделала робкую попытку остановить нас. Пусть думает, что мы сдались. Вернувшись в Полозово, мы тут же отправились к Агафье. Она сидела за столом и перебирала какие-то травки. Увидев меня, заулыбалась и стала приглашать попить чаю.

– Баба Агафья, мне бы посоветоваться, – грустно сказала я.

– Советоваться лучше за чаем, проходи давай.

Она засуетилась на кухне, ставя чайник.

– Ну, рассказывай, что случилось?

Я поведала о наших с Мироном приключениях. Агафья задумалась:

– А что ты хочешь с этим гребнем сделать?

– Хочу на контакт с Настасьей выйти. Может узнаю, что она хочет.

– Крови она хочет, вот и мстит. А что делать, я уже сказала.

– А вдруг, это не она?

– Так, вроде, больше некому, – удивилась Агафья.

– Хочу проверить. Баба Агафья, поможешь с гребнем?

Агафья, вздохнув, пошла в каморку что-то искать. Переворошив там какие-то вещи, выудила на свет мешочек с неизвестным содержимым.

– Есть у меня соль четверговая, заговоренная. Возьмешь щепотку, да бросишь ею в Шишигу-то, да слова заветные скажи – не понравится ей это. Пригрози, что обойдешь мельницу посолонь с заговором, и тогда ни ей, ни водянику ее не попасть будет на мельницу. Тогда она торговаться станет, вот и попробуй гребень у нее выкружить.

– А какие слова?

– Запоминай: «Нечистая, лукавая, уходи за леса, за реки, за пески и травы, за зелены дубравы. Сгинь-пропади, за мной не ходи ни бес, ни черт, ни Мара, ни нечистый дух, уходи на своих двух. Тьфу!»

– Спасибо! Запомнила.

– Осторожнее с нечистой силой. Ты хоть и сама дитя Ночи теперь, но не бессмертна, чуть зазеваешься – вмиг за кромкой окажешься, – наставляла меня Агафья.

– Буду осторожна.

В окошке раздался стук, Агафья выглянула и махнула рукой в сторону двери – заходи мол. Спустя минуту на пороге появились две деревенские жительницы. Раньше я их здесь не видела, наверное, из Большого Лога. На их лицах было полное отчаяние, они переминались с ноги на ногу, не зная, как начать разговор.

– Ну рассказывайте, что привело вас ко мне? – помогла им начать разговор Агафья.

– Ой, Агафьюшка, опять у нас в деревне беда приключилась – еще одного парня вчера на утре повешенным нашли. А ведь хороший парень-то был, работящий, женился недавно, а неделю назад как подменили – ходил смурной, пить начал, а вчера нашли его в сарае Захарьего дома на крюке, на котором Фрол повесился. Мать с женой убиваются. Вот мы с бабами посоветовались и решили последовать твоему совету – пойти на поклон к Полозовым невестам, да боязно как-то. Может, посоветуешь, как к ним подход найти?

– Погодите пока к ним идти, вот девушка – родственница Марфы, она теперь в ее доме живет, постарается помочь вашей беде. Мы как раз это обсуждаем.

– Если нужно помочь чем-то, ты говори, милая, все сделаем.

– Да я пока и сама не знаю, какая мне помощь может понадобиться, но если что, то обязательно обращусь.

– Спасибо тебе, дочка, а то мы думали, что все, конец нашим семьям пришел.

– Давайте я вас довезу в Большой Лог, мне все-равно нужно на мельницу.

– Архипа Зотова что ли?

– Его. Только вы туда пока не ходите, мне одной надо.

– Как скажешь, лишь бы в дело.

На том и порешили. Я довезла баб с комфортом в их деревню, высадила их у почты, а сама поехала на мельницу.

Шишига, увидев меня, от радости аж подпрыгнула, глаза заблестели. Было видно, что в ее плутоватой голове роилась кучка мелких мыслишек о получении хоть какой-то выгоды для себя от моего появления. Ей очень надоело однообразное существование и беспрекословное подчинение водянику, ей самой очень хотелось получить хотя бы временно над кем-нибудь власть и скрыть свою радость она была не в состоянии. Как только я вышла из машины, она тут же пристроилась на мельничном колесе, поближе к берегу, достала Настасьин гребень и снова занялась его демонстрацией. Эта пантомима вызывала умиление, я не спешила ее расстраивать и с удовольствием смотрела этот спектакль. Наконец Шишига исчерпала свой творческий потенциал, и я пошла в наступление.

– Уважаемая Шишига, хочу еще раз обсудить с вами возможность приобретения мною костяного гребня, принадлежащего дочери мельника Архипа Зотова по имени Настасья, – обратилась я к своей собеседнице, проговаривая каждое слово.

– Чего? – опешила Шишига.

– Того! Гребень давай, а то я на тебя быстро управу найду, – пригрозила ей я.

– Ага! Разбежалась! Теперь я условия диктовать буду, раз тебе этот гребень позарез нужен! – подбоченившись сказала Шишига.

– Ну смотри, дело твое, – сказала я, медленно доставая из кармана мешочек с четверговой солью.

Шишига тут же насторожилась, интуиция подсказывала ей сдать назад, но любопытство удерживало ее на мельничном колесе. Я же больше медлить не стала – высыпала немного соли на ладонь и запустила ею прямо в Шишигу, проговаривая слова заговора. Шишига завопила как резаная и отпрыгнула на кочку подальше от берега:

– Стой! Хватит! Подожди!

Я же, как будто не слыша ее вопль, продолжала произносить заговор. Шишига не выдержала и запустила в меня Настасьиным гребнем, а мне только этого и надо. Гребень попал мне в плечо и отскочил, норовя упасть в воду, но Мирон был тут как тут и ловко поймал его. Я перестала читать заговор:

– То-то же. А будешь мстить, обойду мельницу посолонь с заговором и не сможете с водяником на мельницу попасть.

– Не буду. Убирайся отсюда, – сказала Шишига и нырнула в глубину.

Первоначальная задача была выполнена, теперь к Захарьеву дому. Солнце уже клонилось к закату, желудок призывно заурчал – если бы не Агафьин чай с печеньем, то сил не было бы ни на что. Сердце отстукивало нервный ритм, я вошла на территорию дома. На этот раз я решила зайти в сам дом, благо проблем с этим не было – дверь была открыта, толкнув ее, я попала в темные сени, дверь со скрипом закрылась, и я осталась в кромешной темноте. На ощупь я нашла вход в жилые помещения. Я стала обходить комнату за комнатой, Настасья никак не давала о себе знать. Последним помещением, которое я посетила, оказалась хозяйская спальня. Она была не очень большого размера, по сравнению с другими комнатами, но выглядела вполне уютно – центр комнаты занимала широкая кровать, по бокам которой стояли небольшие столики с резными ножками. Остальную мебель, видимо, вынесли, поскольку больше ничего не было, за исключением большого зеркала в старинной золоченой раме. Оно было укрыто белой простыней, которую я тут же сдернула. Зеркало по-царски занимало угол комнаты возле окна, отражая в себе всю спальню, что делало ее визуально больше. На подоконнике стоял подсвечник, в котором торчала покосившаяся свеча, я зажгла ее, так как в помещении было несколько сумрачно и подошла к зеркалу, прикоснулась к его раме, провела по ней ладонью, представив, как в это зеркало смотрелась молодая жена Фрола Захарьева. Я вынула из кармана Настасьин гребень и провела им по своим волосам, представляя ее на своем месте. По зеркалу пробежала легкая рябь и за моей спиной показался женский силуэт в красивом русском сарафане. Я не стала поворачиваться, а стала разглядывать ее отражение, которое все отчетливей проявлялось. У Настасьи была шикарная толстая коса ниже пояса, в которую была заплетена алая лента. Ее правильные черты лица притягивали к себе словно магнитом, на нее хотелось смотреть. Теперь я поняла, почему Фрол Захарьев сходил по ней с ума. Настасья выглядела спокойной, только серые глаза горели огнем ненависти. Я решилась заговорить с ней:

– Здравствуй, Настасья, – поприветствовала я, повернувшись к ней лицом.

– У тебя вещь, принадлежащая мне, – сразу перешла к делу хозяйка этого места.

– Я знаю. Я отдам тебе твой гребень, но прежде ответь мне – что тебе нужно? Почему мужики в деревне вешаться начали? Ведь это твоих рук дело?

Настасья обошла вокруг меня, смерив оценивающим взглядом.

– А ты переживи с мое и не то еще сделаешь.

– Тебе пришлось не сладко, понимаю, но может сейчас я могу тебе чем-то помочь?

– Лучше уходи отсюда, я все-равно выкошу всех мужиков, каждому есть за что ответить.

– Но ты не господь-бог, чтобы с них спрашивать.

– А не боишься, что и с тебя спрошу? – усмехнулась Настасья.

– Не боюсь. Но если мы сейчас не договоримся, то я предприму действия без твоего согласия.

– Не буду я с тобой договариваться. Фрол уже в аду и остальные туда же отправятся!

– За что же остальные-то провинились?

– За то, что меня не искали, догадывались, что без Фрола не обошлось, а не стали! За то, что жен своих бьют! Пьют, не просыхая! – бушевала Настасья.

Ее ярость набирала обороты и достигла своей кульминации – хрустальная люстра, что висела в центре комнаты, рухнула и рассыпалась на множество мелких осколков. Я едва успела закрыть лицо руками, иначе был большой шанс остаться без глаз. Я поняла, что эту битву я проиграла, но проигрывать всю войну было еще рано – повоюем. С этими мыслями я выбежала из Захарьего дома, села в машину и помчалась в Полозово. Права была Агафья, во всем права.

Глава 5

Отдышавшись, я выложила Агафье все, как на духу. Она понимающе кивала.

– Иди к Оксане, только ты ее сможешь уговорить проклятье Настасьино с деревни снять.

Немного успокоившись и вздохнув поглубже, я пошла к дому Оксаны. На дворе стояла теплая летняя ночь, в траве я услышала удаляющееся шуршание – змейка. Наверное, стережет дом от непрошенных гостей. Не успела я бросить камешек в окно, как на кухне зажегся свет, окно открылось и в его проеме показалась Оксана, ее шикарные черные волосы рассыпались по белым плечам.

– Чего надо? До утра не могла подождать?

– Поговорить надо. Выйди, пожалуйста.

Оксана закрыла окно и через минуту вышла на улицу. Теперь ее плечи были закутаны в шикарную цветастую шаль, которая только подчеркивала ее стать.

– Что за пожар?

– Оксана, нужна твоя помощь.

– Тебе помогу – долгов не забываю, а другим… Благотворительностью не занимаюсь.

– Считай, что мне.

– Ой, чувствую, что знаю я эту историю, – сказала Оксана, присаживаясь на лавочку под окном.

– Помоги жителям Большого Лога. Считай, что мне помогаешь.

– Ну вот зачем это тебе?

– Не знаю. Не могу я спокойно спать зная, что могу что-то сделать.

Оксана глубоко вздохнула, плотнее закуталась в свою шаль.

– Завтра в полночь пойдем в Захарьев дом. Бабам скажи, чтоб черного петуха мне туда принесли. Живого. Да в дом чтоб ни ногой, пусть на улице меня ждут.

С этими словами Оксана встала со скамейки и не оглядываясь пошла домой.

Я выдохнула с облегчением и тоже пошла в сторону своего дома. Только в кровати я поняла, как сильно я устала за эти сутки. Я сразу провалилась в сон, как только голова коснулась подушки. Всю ночь мне опять снилась Настасья с ее проклятиями в адрес местных мужиков. Из сна меня вырвал петушиный крик, я подскочила, словно на мине подорвалась – надо же к Агафье сбегать – все рассказать, бабам в деревне сообщить, чтобы подготовились. Я наспех натянула джинсы и футболку, и как была непричесанная, так и выбежала из дома. Пират, увидев меня, весело завилял хвостом, я почесала его за ухом и тихонько постучала в окно его хозяйки. Агафья сонными глазами посмотрела на меня с удивлением – чего, мол, в такую рань, но махнула рукой в сторону двери, чтобы я зашла в дом. Я ворвалась к ней как ураган:

– Баба Агафья, Оксана согласна. Нужно жителей Большого Лога предупредить, чтобы петуха черного нашли, – тараторила я без остановки.

– Да не части ты, говори спокойно. Садись – завтракать будем, теперь уж все-равно не засну.

Я села за стол и пыталась привести мысли в порядок, чтобы все рассказать по порядку. Агафья слушала не перебивая, ее добрые светлые глаза стали серьезными.

– Тяжелая предстоит ночка. Неужели это все закончиться? – произнесла она с надеждой. – Ты давай, дуй в Большой Лог, к Валентине – она староста там, дом у нее недалеко от Захарьего дома, не промахнешься. Все ей расскажешь, она деревенских соберет, а к вечеру и мы с Оксаной подтянемся.

Я решила не мешкать и сразу отправилась в соседнюю деревню. На дом Валентины мне указали местные мальчишки, которые гурьбой высыпали на улицу с самого утра и галдели на все голоса, играя в догонялки. Валентина встретила меня с радостью, поскольку все ждали, что я помогу их беде. Это была высокая статная женщина лет сорока пяти, было видно, что она староста не только в деревне, но и в своем доме. Ее муж, невысокий худой мужчина, увидев меня, решил выйти во двор покурить, чтобы не мешать нам разговаривать. Валентина радушно пригласила меня в большую кухню, обставленную со вкусом и принялась угощать. Мне было неловко отказываться, да и за чаем проще было начать разговор.

– Валентина, я к вам с хорошими новостями, – сразу решила я успокоить ее.

– Ой, Светочка, у меня аж от сердца отлегло, – выдохнула она.

– Но мне нужна будет ваша помощь, всей деревни.

– Говори что нужно? – с готовностью спросила она.

– Для начала необходимо найти черного петуха – Оксана согласилась помочь вашей деревне, он необходим для снятия проклятья, что Настасья навлекла на ваших мужиков. А еще нужно, чтобы батюшка ваш в церкви сорок служб отслужил по Настасье и не один, а со всей деревней. Петух нужен сегодня к полуночи, а дальше видно будет, как пойдет. Вот собственно за этим я к вам и пришла.

– Все сделаем, как говоришь. И петуха найдем и службу отстоим – лишь бы это все закончилось.

– Тогда не буду вас задерживать, встретимся у Захарьего дома в полночь, – сказала я, вставая из-за стола. – Спасибо за чай.

– Храни тебя Господь, – перекрестила меня Валентина.

До самого вечер я была на нервах – меня очень взволновали предстоящие события. Я не знала, чем себя занять. Попробовала читать тетрадь Марфы, но голова была занята другими мыслями, поэтому я бросила это занятие. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила прибраться в доме – надо занять руки, и время пойдет быстрее, и голова проветриться. Пантелеймон Гаврилович очень одобрительно к этому отнесся, и всячески старался мне помочь. Время действительно побежало быстрее, и я не заметила, как стрелки часов уже были на семи часах вечера – осталось немного.

– Давайте чаю хоть попьем – ночь длинная предстоит, – предложила я своим домашним.

Все сразу согласились, и мы устроились на террасе, Пантелеймон Гаврилович раздул самовар, я сходила в кладовку за вареньем – до чего мне понравились эти семейные посиделки на свежем воздухе. Так за разговорами мы и не заметили, как начало темнеть.

– Пантелеймон Гаврилович, что думаешь – получиться у нас? – с тревогой в голосе задала я вопрос домовому.

– Должно получиться, а как иначе? Оксана – ведьма исконная, свое дело знает, да и батюшка в Большом Логе много на своем веку повидал. Ты, Светлана – большая молодец, что Оксану уговорила, без нее не справиться.

– Значит и ведьмы нужны? – спросила я.

– А как же! – прихлебывая чай из блюдца, ответил домовой. – В нашем мире все для чего-то нужны, даже самая последняя тварь.

Время неумолимо бежало к полуночи, только погода начала портиться – поднялся порывистый ветер, ночное небо осветило изгиб молнии, вдалеке послышались раскаты грома – надвигалась гроза. Первые крупные тяжелые капли застучали по крыше террасы, мы стали быстро убирать все со стола. Раскаты грома были все громче, небо разверзлось сильным дождем. Я стала переживать, что сейчас размоет дорогу и мы не сможем проехать в Большой Лог. Я по-быстрому собралась и побежала к Оксане, дом стоял словно неживой – окна были темные. Я постучала по стеклу – тишина. Может, что-то случилось? Я не знала, как поступить и стала снова стучать в окно. Тут отворилась дверь – на пороге стояли обе сестры, одетые во все черное, волосы распущены, у Марины в руках был небольшой кожаный саквояж.

– Что стучишь? Заводи свою машину, пока дорогу не размыло, – скомандовала Оксана и шагнула через порог на улицу.

Мы поспешили к машине. Едва мы уселись по местам, молния ударила в березу, стоящую на обочине, и она упала прямо на дорогу, преграждая нам путь.

– Не хочет Настасья нас к себе пускать, чует ведьму, – тихо проговорила Оксана.

– Придется идти пешком, – вздохнула Марина, открывая дверь машины.

Мы шагнули под проливной дождь, который тут же промочил нас до нитки. Марина с Оксаной уверенно шли вперед к Большому Логу, я едва поспевала за ними. До полуночи оставался какой-то час, нужно было поторапливаться. Конечно на машине мы через десять минут были бы на месте, а пешком, да в такую погоду – успеть бы. Когда мы подходили к деревне, все жители толпились уже у Захарьего дома. Увидев нас, толпа расступилась, освобождая путь в дом.

– Петуха принесли? – спросила Оксана вместо приветствия.

Из толпы вышел муж Валентины и протянул ей петуха, которого прятал под брезентовой плащ-палаткой. Петух молчал и ежился от страха – видно чувствовал, что минуты его сочтены. Мне стало жаль невинную птицу, но видимо, по-другому никак.

Гроза не унималась, было такое ощущение, что она сконцентрировалась над домом Захарьева, но люди не расходились и ждали указаний ведьмы.

Очередной раскат грома заставил людей вздрогнуть – настолько зловещим и сильным был звук.

– Чтоб тебя… – тихо сказала Оксана, и отворила дверь в дом.

Марина вошла следом за сестрой и закрыла за собой дверь, оставив нас снаружи с нашими сомнениями, надеждами и страхами. Что происходило в доме нам было неведомо, только в спальне на втором этаже, где я встретилась с Настасьей, горели пламенем свечи – по-видимому, ритуал начался. Вся деревня молча стояла под проливным дождем, словно громом пораженная – люди ждали хоть какого-то результата. Гроза грянула в последний раз и все стало стихать. Через пару минут свечи потухли, и входная дверь отворилась. На пороге показались обе ведьмы, на лице Оксаны были брызги крови – видимо это кровь петуха. Оксана переступила через порог и обратилась к жителям деревни:

– Сняла я с вашей деревни проклятье, Настасья в той стене лежит, доставайте, – указала она на стену спальни, где проводился ритуал. – Теперь за попом дело, а я закончила.

Они с Мариной пошли в сторону Полозова. Вся деревня, как один, поклонились в пояс ведьмам. От этого зрелища у меня по спине побежали мурашки. Я стояла молча и тихонько постукивала зубами от холода. Дождь прекратился совсем, небо прояснилось, но было еще темно. Как только их силуэты скрылись в темноте, жителей стало отпускать оцепенение и Валентина взяла слово, обращаясь к местному святителю:

– Батюшка Тимофей, благослови нас на благое дело – Настасью-то доставать надо, да похоронить по-христиански.

Батюшка трижды перекрестил толпу, произнеся короткую молитву, после нее мужики взяли кто кирку, кто кувалду и пошли к стене, на которую указала ведьма. Через несколько минут упорной работы стена поддалась и дала трещину, еще несколько уверенных ударов и стена рухнула, превратившись в груду осколков, которые разгребали всей деревней, пока с первыми лучами утреннего солнца не показались кости. Работа на некоторое время замерла, все стояли и смотрели на жуткую находку, думая, как мог Фрол Захарьев быть таким жестоким, что устроил могилу в стене собственного дома. Дальше все пошло по тому сценарию, который описывала Агафья – Настасью отпели в церкви, похоронили на местном кладбище рядом с матерью и каждый день вся деревня ходила на службу в церковь и молилась за упокой рабы божьей Настасьи. А дом Захарьева решили снести и на его месте своими силами поставить небольшую часовню в память о Настасье. А ее гребень, добытый у Шишиги, я положила ей в гроб – я же обещала ей его вернуть. С того страшного дня мужики в Большом Логе вешаться перестали, я была очень рада, что смогла по-настоящему помочь людям. После похорон Настасьи бабы из Большого Лога собрали корзинку яиц, напекли пирогов, налили в большую крынку молока и принесли все это добро Оксане с большим поклоном. Она, конечно фыркнула, но подношение взяла, все-таки она – человек, хоть и Полозова невеста.

Глава 6

После всего произошедшего ощущение легкости было необыкновенное – не каждый день вековые проклятия снимать приходится. С этого дня в Большом Логе я стала пользоваться большим уважением, все предлагали свою помощь в любом деле – было приятно.

В один такой теплый солнечный день я сидела в кресле-качалке на террасе и наслаждалась спелой клубникой. За забором я услышала знакомый голос, который звал меня по имени. Мирон тут же побежал к калитке – посмотреть на нежданного гостя.

– Чего глаза вылупил, хозяйку свою зови, – услышала я тот же голос.

Я решила пресечь зарождающийся конфликт и подошла к калитке – там стояла Оксана. Я отворила дверь со словами:

– Проходи, гостьей будешь.

– Нет уж, вон домовик-то твой уже оборону принял. Выйди лучше сама – поговорить надо.

Я вышла за калитку и облокотилась на забор.

– Что-то случилось?

– Пока нет, но случиться, если я волю великого Полоза не исполню.

– А я тут каким боком? – удивилась я.

– Посмотреть он на тебя хочет, познакомиться. Уж больно ты активную деятельность здесь ведешь.

– Ого! Неожиданно. И когда это знакомство должно состояться?

– Сегодня, как солнце сядет, зайду за тобой.

– Хорошо. Тогда до вечера.