Предсказание

Артур Шницлер

Предсказание

I

Недалеко от Боцена, на возвышенности и в лесу находится небольшое поместье барона фон Шотенега, едва видное с проезжей дороги. С бароном меня познакомил один мой приятель доктор, который живет в Меране лет уже десять и с которым я там встретился как-то осенью. Барону было лет около пятидесяти, и он тяготел к искусствам. занимаясь ими, как дилетант. Немного композиторствовал, хорошо играл на рояли и скрипке, недурно рисовал. Но в прежнее время он больше всего увлекался сценой. Рассказывали, что в ранней молодости он под вымышленной фамилией несколько лет подвизался в Германии на маленьких сценах. Но потом, вероятно, вследствие упорного сопротивления отца или, быть может, вследствие недостаточности таланта и успеха в этой деятельности, барон от нее отказался и сейчас же поступил на государственную службу, верный традициям предков. Он прослужил лет семнадцать добросовестно, но без жара и воодушевления.

После смерти отца, когда барону уже перевалило за сорок, он вышел в отставку, и тогда только стало ясно, до какой степени в нем была сильна любовь к театру, эта его юношеская мечта… Отделав заново свою виллу на откосе Гунтшнаберга, он стал собирать туда летом и осенью все шире и шире разраставшийся круг любителей сцены, и ставить, с его помощью, несложные по исполнению пьесы или просто живые картины. Жена барона, происходившая из патриархальной тирольской бюргерской семьи, не имела врожденного тяготения к искусству, но, будучи неглупой женщиной, не противилась увлечению пруга, тем более, что оно не шло в разрез с ее собственными интересами: любовью к обществу. И хотя общество, собиравшееся в замке, с точки зрения строгого критика, не могло назваться особенно избранным, но даже те из гостей, кто по рождению и воспитанию был склонен иметь общественные предрассудки, ничего не высказывали против свободной непринужденности баронского круга: ведь спектакли служили для нее достаточным оправданием, точно так же, как и безупречность репутации хозяев, устранявшая всякий намек на подозрение в вольности нравов. Между многочисленными посетителями замка, которых я уж и не припомню теперь. я встречал вот кого: молодого графа, служившего в Инсбрукском полку, офицера егерского полка из Ривы, капитана генерального штаба с женою и дочерью, берлинскую опереточную певицу да фабриканта ликеров из Боцена с двумя сыновьями. Потом барона Мейдольта, только что вернувшегося из кругосветного путешествия, бывшего артиста придворного театра, и графиню Сайму, в то время просто титулованную вдову, а некогда, еще до замужества, выступавшую на сцене, в качестве профессиональной актрисы. Графиня была с дочерью. Встречал я там еще и датского художника Петерсена.

В замке помещались лишь немногие из гостей. Иные жили в самом Боцене, а иные в скромной гостинице на шоссе, у поворота дороги в именье барона. После полудня обыкновенно весь кружок собирался в замке, где под режиссерством бывшего придворного актера или самого барона, никогда в спектаклях не участвовавшего, начинались репетиции, длившиеся до позднего вечера. Репетиции шли сначала среди шуток и смеха, а потом, по мере приближения дня спектакля, они делались все серьезней и серьезней, при чем устраивались всегда в зависимости от места действия и настроения: то у опушки леса на лугу за садом замка, если позволяла, конечно, погода, то в нижнем зале с тремя большими сводчатыми окнами.

Когда я в первый раз посетил барона, у меня не было никакого иного намерения, кроме желания провести приятно день на новом месте, среди новых людей. Но, как это часто случается с людьми, странствующими без цели и совершенно свободными да к тому же еще начинающими стариться, с людьми, которых никакие обязанности и привязанности не влекут домой, я поддался просьбам барона и остался у него еще на некоторое время. Дни проходили за днями и, таким образом, к моему собственному удивлению, я прожил до глубокой осени в замке, где мне в маленькой башне отвели очень милую комнату с видом на долину. Это мое первое пребывание в Гунтшнаберге навсегда оставило во мне хорошее, светлое воспоминание, тем более, что, несмотря на веселье и шум, происходившие вокруг меня, я лишь бегло общался с гостями, уделяя большую час�