Czytaj książkę: «Ваша Честь»

© Артур Алехин, 2020

ISBN 978-5-4498-0140-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Ваша Честь»

В просторном зале, за столом, сидел судья, пил чай, периодически поглядывая в окно. На улице постоянно вспыхивал шум. Кто-то с кем-то внезапно начинал спорить на повышенных тонах или мимо пробегала группа из нескольких человек преследуя одного-двух бедолаг, впадая в безумство и крича беглецам вдогонку угрозы расправы, требуя немедленно остановиться и добровольно сдаться. Через какое-то время снова возникала тишина. Затем опять вспышка, и так по кругу.

«А ведь раньше такого не было», отмечал судья погружаясь в свои мысли во время чаепития, «на кой черт открыли этот отдел? И зачем я согласился его возглавить?»

Еще несколько месяцев назад он работал в отделе по особо тяжким, запутанным преступлениям: хитрые многоходовки; групповые, хорошо спланированные ограбления; махинации через третьих лиц; да хоть бы даже убийца одиночка, бесподобно заметающий следы. Необходимо было погружаться в мелочи и детали, уметь мыслить за подсудимых, продумывать вопросы стараясь раскусить подсудимых, предполагать ответы на несколько шагов вперед… А потом открыли этот самый «Отдел нравственных и моральных преступлений».

– Ну, ты же у нас лучший судья!, – уговаривал старший, – мы ж с тобой с самого начала вместе работаем. Выручай! Как только наберем сотрудников, пойдешь обратно. А пока, наладь там всё, выстрой систему, присмотрись что к чему. Может потом вообще закроем его, но сейчас надо. Богом прошу, возглавь хоть на один год, – и он возглавил. Вместо обещанного штата профессиональных помощников, получил только одного, так называемого «представителя народа», который, собственно, и приводил к нему осуждаемых. А больше никого так и не появилось.

– Ну нету у нас сейчас достойных людей, что я тебе их, рожу что ли? Но, мы ищем! Как только найдем, сразу отправлю к тебе. Ты пойми, тут же очень тонкое дело: фактическое преступление любому дураку понятно. Вроде, украл или убил, всё ясно – вот преступник, вот жертва. Другое дело преступление нравственное! Здесь важно, чтобы все по уму было, без предвзятости. Кроме тебя пока доверять некому.

– Что, прямо-таки ни одного достойного нет?

– Нету, хоть убей. Кроме тебя нету! Даже я бы не пошел! Ей богу не вру! Дело крайне ответственное, – отвечал старший.

В итоге, вместо опасных, именитых, да и просто хитрых преступников, пришлось разбираться с теми, которые кого-то обматерили на улице, соврали, высказали пошлую неоднозначную мысль, пошутили над умершими… Кого-то только не приводили за последние несколько месяцев. Народ же, с открытием нового отдела, как с цепи сорвался. Все друг на друга начали тычать, объединяться вокруг отдельных личностей, ловить, заманивать, обвинять, «вот, нашли виновного, судите!». А помощник, вместо того, чтобы предварительно разобраться, начал водить всех без разбору. Он же от народа, стало быть разделяет с ними все обвинения.

Судья в очередной раз посмотрел в окно на сходившую с ума толпу, окружившую очередного нарушителя, «глупые, все же передо мной окажитесь, прежде чем уйдете отсюда», подумал он покачивая головой.

Дверь в зал приоткрылась. Показалась голова помощника. Затем осмотревшись по сторонам он вошел полностью. Поприветствовал:

– Доброе утро, «Ваша честь»! Заводить?, – его голос эхом разнесся по всему помещению. Кроме судейского стола и нескольких стульев для подсудимых, в огромном зале больше ничего не было. Судья хмуро кивнул в ответ, понимая, за дверью кто-то стоит. Помощник никогда не приходил с пустыми руками.

– Ну? Кого привел в этот раз?, – спросил судья с искреннем интересом. Его больше волновали не сами личности, в чьих поступках придется разбираться, а причина по которой народ опять кого-то осудил.

– А вот, полюбуйтесь, – помощник сделал приглашающий жест рукой. В помещение вошло четверо мужчин. Все они были разной возрастной категории. Опустив головы вниз, они стыдливо смотрели в пол, иногда поднимая глаза, с опаской поглядывая на судью.

– И что они сделали?

– Изменяли, голубчики, – радостно и коротко ответил помощник, будто поймал за руку вора в момент кражи.

– Чего?, – переспросил судья, не скрывая раздражения, кое постоянно выказывал в адрес своего единственного сотрудника.

– Изменяли…, – неуверенно повторил помощник. Затем, жестом попросил мужчин присесть на приготовленные для них стулья.

– Кому изменяли, стране что ли?

– Нет… женам… девушкам.

Судья обхватил свою голову руками и медленно потер виски кончиками пальцев. Затем медленно сделал глубокий вдох, ровно так же неспешно выдохнул. Движением головы пригласил помощника сесть рядом, где обычно тот и располагался во время заседаний, выступая в роли обвинителя от народа. Затем внимательно осмотрел сидящих перед ним подсудимых: самый юный не скрывая боялся; тот, что по старше, нервничал, но пытался держать себя в руках; другие двое вели себя довольно спокойно, словно им было не в первой участвовать в подобных разбирательствах.

– Вы признаете себя виновными?, – мужчины одновременно посмотрели на судью. Затем переглянулись, изучая реакцию друг друга. Словно поняв единый ответ, синхронно пожалим плечами, – ты, с краю, сядь немного ближе, – скомандовал судья, указывая на самого молодого. Тот послушно выдвинул стул и сел, положив побелевшие от испуга ладони на колени.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать

Судья перевел взгляд на помощника, вопросительно посмотрел. Затем вернулся к подростку.

– Расскажи свою историю сынок. Только так, что бы у меня не оставалось вопросов. Хорошо?

– Да, «Ваша честь»

– Я слушаю

Подросток несколько секунд молчал собираясь с мыслями. Затем поднял голову и неуверенно заговорил.

– Я не понимаю в чем меня обвиняют. Точнее, не вполне с этим согласен. Говорят, я совершил развратный похотливый поступок в 15 лет, когда лишался девственности, – он покраснел, выдержал паузу, – это случилось совсем не так, как мне представлялось и как хотелось. Мои родители, их друзья и знакомые… все взрослые в целом, всегда говорили, что у мальчика должна быть одна девочка, а у девочки один мальчик. Уже в детском саду проводились различные игры пародирующие семью, «дочки матери». Вы знаете эту игру, «Ваша честь»? Мальчик с девочкой берут куклу и играют. Правил никаких нет. Дети эмитируют супружескую пару. Кукла – это их ребенок. Муж уходит утром на работу, возвращается вечером. Жена сидит дома с ребенком, нянчится с малышом и готовит. Я понимаю, нам пытались привить модель идеальной семьи и показать отношение между мужчиной и женщиной. Только, эта демонстрация не совсем честная… точнее, показана не совсем до конца. Потому что, когда мне исполнилось 13 лет, началось половое созревание, стало очевидным отличие игры от реальности. Во мне пробудились те чувства, желания и тяготения, к которым меня не готовили. О которых взрослые ничего не рассказывали. Они не предупреждали, что могут возникнуть подобные ощущения. Как же так может быть? Ощущения есть, но о них молчат. Выходит я остался с ними один на один, и не знал, как себя вести.

Мне, как и любому моему сверстнику хотелось чаще и теснее общаться с девочками. Всё общение, почти всегда, происходило в больших компаниях, на общих мероприятиях. Потому что, когда вас много, ощущается поддержка, и подростки ведут себя более расковано, нежели один на один с противоположенным полом. Мне было почти всё равно с какой именно девочкой общаться. Реальность сильно отличалась от игры в детском саду. В игре «дочки-матери» мы не репетировали поцелуи, флирт, заигрывания… петтинг, постельные сцены. Нам, детям, давали довольно простую, незамысловатую поведенческую и физиологическую модель. На деле вышло намного сложнее.

Я действовал не осмысленно, по наитию. Если бы вы спросили меня в тот момент, чего именно я хочу от одноклассниц, зачем оказываю им знаки внимания, я бы не ответил. Не знал зачем. В голове была сплошная каша из желаний чего-то не понятного, неоформленного, но безумно манящего. В 13 лет я был уже слишком большой чтобы серьезно ответить, «хочу жениться и воспитывать ребенка», и слишком маленький, что бы сказать, «хочу интимных отношений». Испытываемые чувства и необузданная тяга являлись стихийными чувствами, не поддающиеся анализу. Никто мне об этом ничего не рассказывал. Я столкнулся с чем-то не виданным и непознанным.

Спустя пару лет я, наконец, сформулировал, что именно мне было нужно – секс. Тогда же складывалось впечатление, словно я совершаю нечто не правильное и постыдное. Контакт с взрослыми стал невозможен. Будто в тот период мы разлетелись по разным углам. Появилась запретная тема. Несколько раз пробовал начать разговор, но ни родители, ни их знакомые, ни учителя, не шли на контакт, моментально переводили тему или отшучивались. А я лишь хотел задать беспокоящие меня вопросы: что надо делать, как правильно, как не правильно, чего ожидать, на что ориентироваться? И т. д.

В какой-то момент мне стало очень обидно. Ведь меня сильно беспокоила эта проблема, но все почему-то избегали разговоров со мной, предпочитая делать вид, что этого нет. Опять странное поведение взрослых: пока мой мозг не развит, пока физиологически я не сформирован, в этот период мне активно подсказывают, «обними девочку. Возьми за ручку. Можешь поцеловать в щечку. Подари цветочек», но когда я стал взрослее и сам начал задавать вопросы, моментально все отвернулись начав полностью игнорировать, будто меня ничего не интересует, будто у меня нет вопросов, будто я бесполое существо, в конце концов.

Мне пришлось разбираться в себе самому. Конечно же, я сделал это коряво, неправильно, искаженно, совсем не так, как должно было быть. Природа подталкивала меня. Я просто плыл по течению, которое вело к цели. Сейчас мне самому противно вспоминать тот случай, но я буду откровенен с Вами – в тот момент мне не было противно и неприятно. Напротив, я получил то чего хотят все подростки – лишился девственности и соответственно получил первый сексуальный опыт.

До последнего момента мне хотелось, чтобы все было так, как учили: ровесница, мы одни в квартире, у нас сильная симпатия… или даже, любовь. Романтический вечер, приятная медленная музыка на фоне, звезды на небе, полнолуние, и мы сплетаемся с ней на шелковом белье огромной кровати, переполненные чувствами любви друг к другу… Я и по сей день не знаю, бывает ли такое?

Но, в моей практике произошло иначе. У меня был друг, который уже несколько раз спал со своей двоюродной сестрой. Почему-то их такая инцестИческая связь не смущала. Как-то я остался у него дома. Он договорился с ней, чтобы она лишила меня девственности. Она это сделала. Пришла ночью и попросилась в кровать. Так я стал мужчиной. Всё довольно грязно, не красиво и пошло.

Знаю, это отвратительно, «Ваша честь». Но, не знаю только, кто бы из подростков на моем месте отказался… честно говоря, сомневаюсь, что многие, даже взрослые мужчины, отказались бы. Всё происходило как в тумане. Словно вы покинули свою солнечную систему, в которой получали ориентировки из центра управления, а выйдя за границы вам сказали, «теперь ориентируйся сам». Я сориентировался, как смог. Но, полагаю, если бы взрослые не закрывали тему секса, если бы продолжали обучать меня, давали бы советы, помогали бы выстраивать отношения, наверное, всё случилось бы иначе. Может быть, в других обстоятельствах и с другой девочкой, ровно так, как описывается в романтических книгах. Увы, вышло, как вышло. Теперь уже это сложившийся, неизменный факт, «Ваша честь».

Теперь они, те же самые «взрослые», что игнорируют сексуальное взросление детей… они же меня и отправили к вам, – подросток замолчал, обижено опустив голову. Возникла пауза. Судья медленно перевел взгляд на помощника сидящего по правую сторону.

– Ты что, дурак?!, – яростно выпалил он, – ты зачем его сюда привел?!, – помощник растерялся от неожиданной реакции судьи. В свойственной для себя манере начал оправдываться.

– Так… он же… так ведь… так это же еще не всё, «Ваша честь», – затем взволновано, строго обратился к юноше, – Ты давай-ка бедную овечку из себя не строй, про общежитие расскажи, как ты там девчонке голову дурил, – судья вновь повернулся к подростку. Тот продолжил.

– Я не дурил ей голову. У меня не было никакого злого умысла, «Ваша честь». Тогда мне казалось, подобное поведение в порядке вещей.

После того, как я стал мужчиной, целый год у меня больше никого не было. До тех пор, пока я не поступил в училище и не переехал жить в общежитие. Обстановка сложилась очень необычная: дело в том, что общежитие было женским, парней туда поселили в качестве исключения. Был я и еще двое. Конечно же, для 16-ти летних подростков, ровно как и для мужчин любого другого возраста, такое положение дел казалось идеальным. Разумеется, никаких проблем с сексом впоследствии не было. В такой обстановке, сложнее не переспать с кем-то, нежели наоборот.

Уже сейчас понимаю, не нужно было вступать в отношения. Нужно было просто наслаждаться женским окружением и всё. Но, заложенный еще в детском саду стереотип об обязательной паре постоянно прорывался наружу. У мальчика должна быть одна девочка и наоборот. Иметь несколько девушек или спасть с ними по очереди без обязательств, почему-то неприлично. Хотя, именно так всегда и происходит во взрослой жизни. И это всех устраивает, в том числе и воспитателей, и учителей, и тех ханжей, которые учат нас обратному.

У меня сложились отношения с одной девушкой. Не потому, что она меня очаровала. Не потому, что в ней была какая-та изюминка. Честно говоря, мне даже секс с ней не особенно нравился, он происходил в каком-то полудетском варианте… в том смысле, что мы оба не знали, чего именно нам нужно и, извините за подробности, просто рефлекторно тыкались друг в друга без утонченного удовольствия. Просто по шаблону, мне нужно было иметь девушку и только. Сама форма не имела значения. Имел значение факт наличия, чтобы я мог всем сказать, «это моя девушка», прилюдно обнять её за плечи или демонстративно поцеловать при всех в засос. Цель была достигнута. Только вот, уже через несколько недель, мне в очередной раз стало понятно – опять всё не так, как преподавалось в теории. Я не получал удовлетворения от статуса, ни психологического, ни физиологического. Наоборот, на мои плечи легли какие-то обязанности, которые мне соблюдать не хотелось. Проснулось чувство, что-то вроде совести. Я стал ощущать себя подлецом. Особенно эти чувства усиливал характер моей девушки, она была мягкая, наивная, имела чистые помыслы, я по сей день вспоминаю о ней, исключительно, как о положительном персонаже своей жизни. Но, не было у меня к ней страсти. Не было и всё. Поймите меня, «Ваша честь», я молодой шестнадцати летний подросток живущий в женском общежитии. Гормоны играют на максимум, сексуальные фантазии бушуют на полную мощность, я полон сил и энергии, и мне, по сути, даже ничего не нужно делать, потому что несколько сотен девушек заперты в одном помещении с тремя парнями. Они, буквально, сами приходят и просят секса.

Я не сдержался. Как-то спонтанно зашел за какой-то вещью в соседнюю комнату, а там знакомая сокурсница в подвыпившем состоянии, разве что не накинулась на меня. Это была моя первая в жизни измена. Никаких мыслей о том, что это неправильно у меня не возникло. Наоборот, некая бравада. Дескать, какой я альфа самец, и постоянную имею и «налево» хожу.

Но, на этом всё не закончилось. Я, конечно, не стал об этом никому рассказывать и продолжил встречаться со своей девушкой, как ни в чем не бывало. Однако, измена через некоторое время вскрылась, совершенно нелепым образом. Мы сидели у меня в комнате, проводили время вместе. А та, с которой я изменил, напилась, и ей взбрело в голову, будто я заразил её гонореей. Это было не так, потому что у меня никаких симптомом не было. Вероятно, она подцепила заразу от кого-то другого, уже после меня. Тем не менее, она начала ломиться ко мне в комнату, барабанить в дверь и кричать на всё общежитие, «открывай сволочь! Ты меня заразил!»

Разумеется, моя девушка сидевшая рядом спросила, «что происходит»? И я вынужден был сознаться. Покаялся, объяснил, вышло случайно. Заверил, больше такого никогда не повториться. Она меня простила, хотя, конечно, очень расстроилась. Искренне. В тот момент мне стало стыдно. Во-первых, сама по себе глупая ситуация с пьяными криками из-за двери на весь этаж. Во-вторых, я впервые увидел негативную эмоциональную реакцию человека от своих действий. Ведь, люди, технически не имеющие жизненного опыта – дети, подростки, юноши, многие вещи воспринимают, как нечто мифическое. «Ты обидел человека», «довел до слез», «из-за тебя кто-то расстроился», всё это нечто фантастическое. Слова, термины, буквы… смысл их ясен, но как это выглядит не понятно. А в тот момент, я впервые увидел практическое значение этих слов: я изменил девушке, она об этом узнала, расплакалась, испытывает негативные эмоции. Все эти реакции уже не просто слова, они визуализировались и почувствовались. Поэтому в тот момент, мне стало очень неприятно от самого себя.

Затем мы встречались несколько месяцев, до лета. Я был ей верен. Правда не специально, просто не было очевидной провокации. Затем мы разъехались по домам. Наступил сентябрь, мы снова вернулись в общежитие и продолжили встречаться. Однако, через пару месяцев у меня снова случился секс с другой, я снова изменил. Правда, новая, если можно так выразиться, любовница, стала для меня роковой. Ей было 23, а мне 17. Она понимала в сексе значительно больше меня и очень любила этот процесс. Впоследствии многому меня научила. С ней у меня впервые возникла настоящая неподдельная страсть.

Во второй раз, учитывая все свои неприятные ощущения от первого, я пришел к своей девушке с повинной и рассказал прямым текстом. Она снова расстроилась. Но, всё обошлось без скандалов и истерик. Думаю, за три месяца разлуки она охладела ко мне, поэтому не ярко реагировала. Кроме того, сама она тоже прогрессивно формировалось, и психически и физиологически, что меняло её восприятие, как меня, так и окружающей действительности. Я вам даже скажу больше, перед тем как мне нужно было идти в армию, мы сидели с ней и по дружески общались. Она рассказала, что нашла свою любовь, человека с которым ей по настоящему хорошо. Даже упомянула о том, что его половой орган, больше чем мой. Не знаю, сделала она это в отместку спустя время или случайно, но мне стало неприятно, а в тоже время я порадовался, вроде как, так мне и надо, – подросток закончил и в этот раз не опустил голову, а продолжил смотреть на судью в ожидании оценки услышанному.

– Ты понимал, что причиняешь своей девушке душевную боль, когда изменял ей?, – уточнил судья.

– Нет, «Ваша честь». Не отдавал себе в этом серьезного отчета. Знал и не знал одновременно. 16-ти летние подростки не понимают того, что понимают взрослые или духовно зрелые люди. Многие вещи, особенно касающиеся чувств, известны детям, подросткам и юношам только лишь в терминологии, но суть не ясна. Я знал, что это не правильно, знал, что ей будет больно, но не понимал, что лежит под этим словом «больно». Примерно, как знаю, что слепым живется не легко, от того что они ничего не видят, но не могу прочувствовать, просто знаю об этом.

– Садись на место, – скомандовал судья. Подросток встал и вернулся в общей ряд с подсудимыми, которые с интересом наблюдали за происходящим допросом, понимая, скоро перед судьей сидеть будут они сами.

– Так что, Ваша честь, отпускаете его что ли?, – спросил помощник.

– Вердикт вынесу когда опрошу всех, – заявил судья. Затем открыв блокнот, несколько секунд делал какие-то пометки. Закончив, снова внимательно осмотрел подсудимых.

– Ты, садись ближе, – молодой человек, на вид около 22-х лет испуганно показал на себя пальцем, «я?», – ты, ты, – подтвердил судья. Тот повиновался. Ровно как и предыдущий, сильно переживая пододвинул стул и неуверенно уселся, нервно сглатывая, – Рассказывай свою историю, – скомандовал судья.

– Я…я не знаю почему меня задержали, «Ваша часть»

– Врет и не краснеет!, – оживился помощник, – а кто несовершенно летнюю развращал, а?! Кто женщину с ребенком бросил, не ты ли?!, – молодой человек неуверенно посмотрел на помощника, затем снова на судью. Тот по прежнему сидел не отводя взгляда.

– «Ваша честь», это лишь формально так. Вероятно, народ имеет ввиду случаи, которые имели место быть во время моей службы в армии. Действительно у меня там были интимные контакты, только я никого не развращал и не бросал. Дело обстояло по другому: спустя полгода после начала службы, меня определили работать отдельно от всех. Я жил в мед. части, работал там и полностью отвечал за здание. Это здОрово облегчало жизнь. Я фактически был предоставлен сам себе, уж в ночное время точно. Любой другой солдат тоже бы пользовался такими привилегиями… Что уж там скрывать, «Ваша честь» – нет служивого, который не желал бы секса. Всем 18—19 лет. В роте массово процветало рукоблудие. Да-да, об этом не принято говорить по сей день, но это же естественно, все мы живые люди, – парень замялся, почувствовал себя не ловко. Сидящий рядом с судьей помощник закатил глаза, тоже испытывая чувство стыда, – я думаю, было бы неплохо создать какой-нибудь сексуальный тренажер… не только для солдат, но и для многих других профессий. Между прочим, подобная практика уже существует в некоторых странах… Там сотрудник во время перерыва может отойти и по онанировать в комфортной, спокойной обстановке, в специально отведенном для этого месте.

– Давайте по делу, – перебил судья.

– Простите, «Ваша честь». Моя часть, как и любая другая, была расположена в военном городке. По сути, в большой деревне. Огромная территория, на которой располагалась сама часть, и около 20—25 домов. Несколько магазинов, и, собственно, всё. Соответственно, молодежи, детям служащих, нечего было делать. Весь город пил от скуки и однообразия повседневной жизни.

Однажды, я пошел в аптеку купить лекарства. По дороге мне встретились две девушки, очевидно заигрывающие со мной. Естественно, я ответил взаимностью. Сказал им, «приходите ко мне ночью, в медсанчасть». Они и пришли. Точнее, пришла одна, ей было 17 лет. У меня случилась с ней близость. Поверьте мне, она была значительно опытнее меня. Более того, как я узнал потом, та девушка заигрывала со многими, и доводила дело до интимных отношений практически с каждым. Далеко ходить не нужно: у меня с ней был секс только единожды, а уже через несколько дней, я увидел, как она куда-то идет. Окликнул её, она поздоровалась так, словно между нами ничего не было. Оказалось, она направлялась к нашему хлеборезу. Настолько простым было её поведение, что даже мне оно показалось странным. Даже в подростковом возрасте отношения выстраиваются более сложно… не так открыто. Видимо потому, что подростки только лишь вступают на путь практики, через край переполненные теорией. А через какое-то время взаимодействия между мужчиной и женщиной приобретают естественный характер. Наверное, в этом причина.

Вот собственно и всё, едва ли это можно назвать развращением несовершенно летней.

– Ну, а про женщину с ребенком, что там?

– А это вторая девушка, которая у меня появилась во время службы. Ей было 26 лет. Мне уже исполнилось 19, я отслужил год. Она пришла ко мне лечить ангину. Во время посещений у нас возникли чувства, – судья с подозрением прищурил глаза. Молодой человек запнулся и поправил себя, – у нее ко мне возникли чувства. А мне нужно было всё то же – секс. По сути, мне было не важно с кем, главное, чтобы тело более менее не отвращало. Она была в неплохой форме, и для меня связь с ней имела большое значение: регулярный секс за которым не нужно гоняться. Поверьте мне, «Ваша честь», в такой обстановке, отношения с женским полом дороже всего что может пожелать солдат. Ведь после очередного проведенного дня в голоде, агрессии и подавлении, вы попадаете в нежные объятья привлекательной женщины, с которой у вас еще и происходит страстный секс. Запах духов, нежность рук, тепло тела… всё это ни с чем не может сравниться в суровых солдатских буднях. Не буду лукавить, 19 летнему юноше едва ли нужны глубокие чувства, но всё остальное что может дать женский пол – необходимо.

Мы встречались несколько раз в неделю по ночам, у меня в санчасти. Помню, однажды её отец, бывший прапорщик, пришел пьяный и стал ломиться в дверь, кричать «открывай, я знаю моя дочь у тебя!». Это было правдой. Мы как раз были в процессе. Она быстро сбежала через окно, а я открыл дверь и уверял, что ночую один. Прапорщик обыскал помещение, затем ушел.

Так вот, у нее был ребенок, «Ваша честь». То ли три, то ли четыре года. Признаться, меня он раздражал.

– Как может раздражать ребенок!?, – выкрикнул помощник, поглядывая краем глаза на судью, ожидая поддержки.

– Он был не воспитанный, крикливый, всё время плакал и орал без дела… Да я его почти и не видел, лишь изредка, когда удавалось прийти к ней домой. Мужчины в доме у них не было. Отец ушел из семьи с момента рождения и никак не участвовал в их дальнейшей жизни. Я понимал, та девушка имеет на меня планы. Понимал, хочет от меня предложения руки и сердца. Да вот только… не совсем это всё так, как подается в народе, «Ваша честь». В более примитивном варианте. Не было у нас никаких глубоких чувств, не было каких-то переживаний, сложных планов. Я бы даже не сказал, что эта история о по уши влюбленной женщине в холодного самовлюбленного мужчину. Нет. В ее системе ценностей было всё довольно просто: она женщина, ей нужен мужик. Не стоял вопрос, какой именно? Толстый ли, худой, умный, глупый? Просто мужик. Я думаю, если бы она стояла тут, то не смогла бы даже ответить на вопрос, «зачем?». Это какая-та данность, шаблон: женщине надо иметь мужика, а мужику бабу… так, кажется, говорят в народе. Оттуда и поговорка, «стерпится, слюбится». Эта, так называемая мудрость, призывает жить вместе несмотря ни на что. Вроде как, «какая к чертовой матери любовь, о чем вы? Вы же существа разных полов, ну так ведите хозяйство, зачинайте детей и живите. Любви им захотелось. Ишь какие! Детский сад развели!». Так ведь получается, «Ваша честь»?

Я пытался максимально избегать разговоров о будущем, да и она не особенно давила. Всё проходило довольно просто и поверхностно. Я, всего лишь очередной солдат в её жизни. Отслужу и уеду. Так и вышло. Правда, он плакала, говорила, не хочет расставаться. Слезы были не наигранными. Другое дело, это скорее была привычка. Неосмысленные, инстинктивные эмоции. Ровно такие же, какие мы испытываем при виде умирающего животного или слушая трогательную историю про героя. Мы переживаем, но не потому, что нам важен субъект страдания, а потому, что наша физиология реагирует на определенные события подобным образом.

В отличии от неё, у меня ничего не ойкнуло. Я совершенно холодно уехал. Даже не думал о ней. Правда, через месяц, когда мне снова захотелось секса, вернулся к ней на выходные. Закралась мысль, «а вдруг что-то получится?». Но, увы. Было еще хуже, чем прежде. И она, кстати, тоже охладела. Хватило месяца. Погостил у неё два дня. Даже секс был какой-то механический, не в удовольствие. Не то что раньше. Без страсти, без эмоций, без куража.

Я снова уехал. Она уже не плакала. Ей было всё равно, ровно как и мне. Вот пожалуй и всё, довольно банальная, но правдивая история, «Ваша честь» – судья посмотрел на помощника.

– А причем тут вообще ребенок?

– Ну так… бросил же, «Ваша честь». Получается, морочил голову бабе, а потом того… и ребенок… без отца остался…, – помощник не выдержал сурового взгляда судьи и замолчал.

– Садись обратно, – скомандовал судья.

– Может, хотя бы ремнем, пару раз… ну так, для профилактики, что бы другим не повадно было?, – пробубнил помощник на ухо, но почувствовав раздражение, снова замолчал, – всё, всё, молчу. «Ваша честь», я же так… как советник.

– Давайте дальше. Ты, выходи, – указал судья на третьего мужчину, лет 35-ти.

– О, вот тут точно никакой ошибки «Ваша честь». «Супчик» что надо, здесь дело на все сто. Изменял, и не единожды. Да вы взгляните, у него же на лице всё написано, чистой воды изменник. Так это еще пол беды, там такое… – затем помощник обратился к подсудимому, – ну что молчишь то, отвечай, было дело?

– Было, – ответил мужчина смело и уверенно, в отличии от предыдущих двух.

– Ну вот, что и требовалось доказать, слушать будем?, – судья в очередной раз смерил помощника строгим взглядом, – я просто спросил. Послушать конечно нужно, а как же?, – судья кивнул подсудимому.

– У меня, «Ваша честь», дело достаточно банальное… с точки зрения статистики. Между прочим, каждый второй из толпы, которая меня сюда и привела, имеет похожую историю. Только они молчат об этом, боясь оказаться на моем месте, перед Вами.

Скажу честно, я давно уже научился жить с шлейфом своих ошибок. А со временем понял, не такие уж они и страшные, как выглядят со стороны. Другое дело, в моей истории был выбор. Не правильный шаг привел бы, буквально, к уничтожению своей жизни. Я бы кончился, и как личность, и как счастливый человек. Мое существование превратилось бы в ежедневные скандалы, ругань, крики, интриги. Поэтому, скажу откровенно – не жалею о принятом решении. Всё сделал правильно. И сейчас бы поступил так же.

Но, ошибку я совершил исключительно по своей вине. Не отрицаю. Мне советовали близкие, говорили, «Не надо. Ты что, не видишь?». Но и они, «Ваша честь», советовали не потому что прозорливые. Они такие советы давали всегда, и когда надо и когда не надо. Просто один раз попали. Так что, вины своей не отрицаю, но не жалею о финале этой истории. Сожалею только, что она началась.

Я и предположить не мог, что банальный флирт с девушкой по телефону, обернется целым этапом, огромным куском моей жизни… Иногда смотрю на идущие мимо пары, очевидно не женатые, и думаю, «быть может, через месяц они уже не будут вместе, а быть может принесут в жизнь друг друга кучу негатива. Только, они еще об этом не знают. И может быть даже, искренне не хотят причинять друг другу вред… именно сейчас не хотят, когда держатся за руки».

Дело было так, я учился в университете. Поступил после училища. Мне приходилось работать, чтобы иметь какой-то доход, на который, собственно, и приходилось жить. Многого не требовалось: еда, вода, одежда, немного алкоголя и свободные деньги, на закрытие всех бытовых потребностей. Не больше того, что требуется студенту. Я всем был доволен, кроме одного – не было регулярного секса. К тому времени, у меня уже было несколько попыток завязать отношения с девушками из университета, но в течении двух лет я понял, этого делать нельзя. Практически любой интим заканчивался враждой, сплетнями и интригами. Я же по своей натуре рационалист и предпочитаю правильно расставлять приоритеты. В то время важнее была учеба, а значит мне необходимо, чтобы люди вокруг хорошо ко мне относились: давали списывать, прикрывали во время отсутствия, подсказывали на экзаменах и т. д. Всё это имеет место быть только тогда, когда никто «не точит на вас зуб». В ином случае, всегда будут палки в колеса. Кроме того, я успел хорошенько обжечься на этот счёт. Еще на первом курсе. Дернул же меня черт начать отношение с однокурсницей. Она была отличницей, старше меня. Мне тогда было лет 25, а ей уже 36. Она горела желанием выйти замуж. Мы повстречались 9 месяцев, как раз до летних каникул. Затем каждый отдыхал сам по себе. Встретились в сентября, в библиотеке, когда получали учебники. Я поздоровался. Она тоже. Только стояла отстраненно от меня. И говорит, так просто, «А я вышла замуж». Сначала я не понял. Думал шутка или прикол какой-то? Оказалось правда. Я не то чтобы расстроился, просто странно. Мы, вроде как, встречаемся. Не виделись потому, что, то она уедет отдыхать, то я. Потом вроде оба в городе, но она снова куда-то уезжает, уже по делам на дачу. Потом снова я. Гаджетов в то время не было, даже мобильные телефоны мало у кого имелись. Поэтому из средств общения, только домашний телефон. Ввиду нашего постоянного отсутствия мы не общались. Но, вроде как, мы все ещё встречаемся. Официально никто никого не бросал, не намекал, ничего такого не было. И тут бац, «я замужем». Как будто, «а я волосы покрасила» или «смотри какой я маникюр сделала». Опять же, «Ваша честь», я лишь пытаюсь сказать, что её поступок общество оставило без внимания, пропустило мимо. Но, это ведь не совсем правильно, если мы базируемся на ханжеских правилах, согласитесь? Девять месяцев к ряду мы встречаемся, в людях фигурируем как «парень-девушка», спим вместе, она говорит мне приятные слова, я ей отвечаю взаимностью. Мы проводим свободное время вместе, всё идет достаточно стабильно, без каких-то сор, и вот за время каникул, она мало того, что знакомится с кем-то, так еще успевает получить предложение, согласиться на него и соблюсти техническую процедуру – расписаться! Допустим, этот мужчина был у нее параллельно со мной. Тогда получается, она меня обманывала? Встречалась, и со мной и с ним? Так почему её нет сейчас тут?, – подсудимый замолчал на несколько секунд. Судья с помощником молча ждали продолжения, – её здесь нет потому, «Ваша честь», что народ совершенно рандомно выбирает обвиняемых. Мы, находящиеся тут, нужны лишь для того, чтобы точно такая же общая масса прикрывалась нами, а по сути из 10 у 8 идентичные истории, плюс-минус. Так может быть измены, это уже давным-давно норма? А не норма, когда наоборот, всё хорошо в отношениях? Судить нельзя ни тех, ни других. Нет никакой нормы и не нормы, эти понятия всё время меняются или попросту подгоняются под свою выгоду. Привели бы сейчас мою сокурсницу, о которой я рассказываю, так сказали бы, «всё правильно она сделала! Ей же замуж нужно было, а ты не хотел!» – вот так бы интерпретировали. А я бы сказал, «так рассталась бы со мной сначала. А раз не сделала этого, значит не знала, что будет дальше, держалась меня на всякий случай. Чистый эгоизм! Ни о какой любви и светлых чувствах речи не идет!». И как в этом разбираться? Может быть, вообще прекратить пытаться разобраться, кто виноват в изменах, а кто нет?