Карманные истории

© Артемий Быковский, 2020

ISBN 978-5-0051-4258-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зимнее кино

Каким же был бы день Миши, не возьми он с собой двести рублей про запас, когда узнал, что мать Вовки всё-таки не дала ему деньги на мороженое?

– Ты представляешь! – говорил он. – Она сказала, что фильмы надо смотреть и вникать. Что мозг, который ещё и главный орган, даёт всем органам задания или импульс, – на этом слове он сделал акцент, – на работу. Ты вообще такие слова знаешь?

– Ну да, на литературе недавно же проходили, ты совсем забыл?

– А-ам. – Вовка не появлялся на литературе уже несколько недель. Якобы ему нужно ездить к врачу на лечебную физкультуру, да только ездить – не ездил и на уроки не ходил. А после это вошло в привычку, да и мысль, что она точно ему двойбан поставит, если он придёт в класс, убедила его в том, что добровольно идти на растерзание Зинкой – глупая авантюра. Это слово он услышал случайно в каком-то запрещённом ему мамой боевике, который ночью смотрел с папой, а после не поленился и даже нашёл его в словаре. Теперь это слово знал весь класс – слишком ярко и громко он гордился. В свои тринадцать лет он иногда вёл себя как трёхлетний. – Да я просто забыл, наверное. Ты же знаешь этих старых кошёлок! – Слово такое же редкое, как и авантюра. Его он услышал в не менее запретном фильме, про школьников-бунтарей, коим Вовка себя и считал. Не пойти на биологию больше трёх раз подряд, соврать маме про оценки и даже подделать их и подпись учителя в дневнике для него значило не меньше, чем мировая революция! Правда, вот это-то слово он до конца не очень понимал, но звучало всегда красиво.

На уроках истории он появлялся, как Вовка это называл, по желанию. «Да и чего я там не видывал на ваших занятиях? Подумаешь, кто-то там кого-то убил, кого-то перерезал и что-то захватил. Сейчас этих стран нет, а правители забыты! Что из этого можно доказать? Да и как можно эти знания применить на практике? То ли дело физика. Но до неё ещё далеко (что его расстраивало)».

– Произносят слова непонятно как, а потом пищат «Ты что, меня не слушал?!», когда просишь их повторить. Тебя не смущает, что они задают вопрос «Все всё поняли?» лишь для того, чтобы наорать на кого-то?

– Нет, потому что мне кажется, что они задают его, чтобы узнать, кто что понял, – покачал головой Миша.

– Ага-ага, – покивал Вовка с натянутой улыбкой. – А потом кричат на тебя «Ты чем слушал?», когда ты не понял, почему это после цифр пишутся точки и зовётся это всё дробями.

– Так, давай-ка сейчас башку себе не грузить. Мы с тобой чего вообще пришли?

– Как зачем? Чтобы новый фильм про Шерлока посмотреть.

– Пришли мы, значит, в Парк Горького фильм смотреть?

– Тьфу ты! – махнул рукой Вовка. – Сюда мы пришли, потому что мороженое тут дешевле. Киношное ты мне точно не купишь.

– Я? – удивился Мишка.

– Ну… я ж тебе сказал, – промямлил он. – Денег мама не дала.

– Тыква ты пустая, – ткнул Мишка пальцем в лоб друга.

– Ну чего тыква-то сразу? – завозмущался Вовка. – Тыковка тогда уж.

Оба хихикнули.

– Ладно, пойдём. Куплю я тебе мороженое. Как знал, взял больше нужного.

– Больше нужного?! – открыл рот Вовка от удивления. – Мы сможем купить попкорн ещё большой тогда!

– Даже и не думай, – отрезал Миша.

* * *

После фильма, который вышел в итоге довольно интересным, Вовка так им вдохновился, что пообещал разыскать и поймать всех убийц так, словно их ловил «сам Бэтмен, то есть Шерлок!» – поправлял он каждый раз себя. На следующий день после короткого вопроса «Скольких поймали, детектив?», который Миша задал своим недавно натренированным вокальным басом, выяснилось, что тот и вовсе уже забыл обещанное.

– Миш, как твои кошмары? Всё ещё не прошли? – поинтересовалась та самая учительница биологии и по совместительству классная руководительница восьмого «Б», в котором учились что Мишка, что Вовка. Как бы Вова её ни хаял, Мише она на самом деле нравилась. Интересная и приятная в общении женщина, с которой много что можно было обсудить. Она была той, кого бы он хотел называть мамой. И почему же папа после ухода матери на небеса не взглянет на Валерию Артёмовну? «Я думаю, что она могла бы помочь ему справиться с болью в сердце. В конце концов, смерть жены – ещё не конец света», – сказал бы он так, если бы мать умерла не при его рождении, а тогда, когда он был бы достаточно взрослым, чтобы запомнить её? Миша не знал.

– Нет, всё так же плохо. – Его голос эхом пронёсся по всему кабинету. Они часто с Валерией оставались наедине на большой перемене. Она пила чай, иногда проверяла тетрадки, но в основном, когда долг службы её не звал, как учительница говорила в шутку, разговаривала о том о сём с Мишей, по её мнению, самым интересным и способным мальчиком в классе. – Этот оборотень…

– Которого ты иногда видишь по ночам?

Миша кивнул ей в ответ.

– Он что-то хочет от меня? Что-то значит? – Он произносил слова медленно, чуть ли не по слогам. Никогда ещё ничего подобного он не спрашивал. – Я слышал, что некоторые кошмарные образы формируются из страхов самого человека. Но я-то собак вообще не боюсь! Вы видели моего Рекса?

– Да, видела. Не страшно тебе с таким жить?

– А чего его бояться? – спросил ей в ответ Миша. – Меня не укусит, а квартиру он охраняет. С такой собакой вообще ничего не страшно! – улыбнулся мальчик.

– Может ли это быть как-то связано с тем, что ты видишь отца таким?

– Каким?

– Убитым. – Это слово выстрелило в голове мальчика. Оно было невероятно точным и подходило как никакое другое.

– Я не знаю.

– Ты ходил к школьному психологу?

– Ходил, – вздохнул Миша.

– И что психолог сказал?

– Сказал, что меньше ужастиков на ночь смотреть надо и думать о хорошем. Вы же знаете его.

– А к городскому ходил?

– А к городскому не попасть – в отпуске на месяц.

– Всем нам иногда нужно отдыхать, – пожала плечами Валерия Артёмовна. – Так и ты, постарайся действительно не думать о плохом. Выпей на ночь горячего чая, почитай что-нибудь тёплое для души, сказку какую-нибудь.

– Ну, тогда уж я точно не усну, – улыбнулся Миша.

– Главное тебе добиться чего? Расслабиться и отдохнуть. Мне кажется, что это всё оттого, что на тебя давит всё то, что происходит дома. Может, и в школе что-то тебе неприятно. Если что, говори. Держать в себе такое не стоит. Такие мысли – как молоко: со временем забродят, испортятся и станут ещё хуже. Поэтому вылить их из головы нужно прямо сейчас. Попробуй сконцентрироваться на мысли, что волка этого нет. Что его не существует, он не реален, плод твоего воображения. И постарайся уснуть, хорошо?

– Хорошо. Спасибо вам.

– На здоровье. – Валерия улыбнулась.

* * *

После школы Миша сел на «двойку», так он называл единственный трамвай, что мог довезти его до дома, вышел на нужной ему остановке и поплёлся тяжёлыми шагами к подъезду. Он уже предвкушал эти тяжёлые семь этажей пешком.

Достав звенящие всюду ключи из кармана, Миша открыл дверь. Навстречу ему побежал его любимый пёс, умыв всё лицо мальчика своей слюной.

– Ну чего ты, чего ты! – смеялся Миша. – Скучал по мне? Пойдём, я тебя покормлю.

После того как Миша положил Рексу корм, он и сам захотел поесть. Гречка с маслом и сахаром была как нельзя кстати. В этот раз она даже показалась вкуснее обычного – наверное, сахара положил больше нужного.

А в рюкзаке, который он закинул в свою комнату, таились и поджидали его готовые пожрать своей сложностью домашние задания. Русский и математика казались ему дальше Солнца из-за последних тем. Деепричастный и причастный оборот выглядели как братья-близняшки, а отличались лишь по пятнышку на попке, которое он так редко замечал – ленился носить очки. А синусы с косинусами так и вовсе в голову не запали. Единственный раз он согласился с Вовкой: «Бред какой-то. Ни разу не видел, чтобы кто-то с помощью этого кого-то спас. Веселятся же математики – придумают себе фигню какую-то, тысячи задачек по ней, а потом сиди решай да радуйся жизни. И за что им деньги платят?»

Деньги-то он знал за что платило им государство. За то, чтобы тренировали логическое мышление. Но тут его взгляд на математику помутнел – смысла в решении задач с синусами он и вправду не видел. А с этими двумя-тремя уравнениями ничего не сделаешь. Тему он не понял, но понял другое: зазубри формулу, выучи теорему, расскажи учительнице и реши пару задачек – пятёрка в кармане. Способ, работающий почти на любом предмете. Только здесь не как со стихом. Через неделю забыть не получится – учительница пообещала, что эта тема будет встречаться ещё и в старших классах.

Когда Вовка услышал это, то побледнел так, что в классе подумали, будто он сейчас потеряет сознание. Зубрить – не его стезя. Да и учителя частенько преувеличивали, а в старшие классы он не собирался.

Миша всё сидел и заворожённо смотрел на пламенный шар в небе, который медленно тонул за небольшими многоэтажками, растворяясь яркими отсветами.

Перечитав ещё раз параграфы, Миша таки разобрался с темами, а после за час разобрался со всеми уроками на всю неделю. Вот он! Вкус победы!

* * *

Миша проснулся в поту. Ему приснился кошмар, будто он бежит от оборотня и точкой спасения оказывается его собственная постель. Мальчик укрылся с головой под одеялом, и казалось, что опасность миновала. Но оборотень своей огромной волосатой лапой с длинными и острыми когтями приподнял одеяло, наклонился и посмотрел Мише прямо в глаза своими красными как кровь точками без зрачков и спросил своим неестественным, похожим на голоса из электронных песен, голосом: «Ты действительно думаешь, что одеяло тебе поможет?»

Миша вскрикнул и вскочил с постели, а над ним занёс лапу оборотень, собираясь навсегда закончить мучения мальчика. В комнату зашёл отец, разбуженный криком сына, и включил свет.

– Что случилось, Мишка? – произнёс он устало, но с любовью в голосе. В отличие от многих отцов, он крепко любил своего сына и старался быть лучшим отцом в мире. Он был весёлым, находчивым, добрым и интересным, но всю эту картину портила одна деталь – его мёртвый взгляд, через который, словно через маленькую щёлку в двери, можно было увидеть душу, которая была, как в таких случаях говорил его отец, склеена на соплях.

– Мне приснился… страшный сон, – сказал Миша. Не в силах больше сдерживать слёзы, он расплакался.

– Ну, чего ты, чего ты? – Отец подошёл к сыну и крепко обнял его, а после одной рукой начал осторожно гладить взъерошенные после сна волосы, а другой поднял упавшее одеяло. Краем глаза он посмотрел на простыню – вся скомкана. Миша ворочался. Возможно, пытался убежать от кого-то во сне. Но от кого, отец не знал – сын не любил рассказывать о своих кошмарах. Да, папа пригрел бы его в своих объятиях, сказал бы доброе слово, но помочь – помочь бы он не смог. – Я с тобой, Мишка. Куда ночь, туда и сон.

– Аминь, – пробормотал Миша, уткнувшись в пижаму отца.

– Если хочешь, можешь поспать со мной, – предложил отец, поцеловав сына в лоб. Тот в ответ кивнул ему. – Хочешь чая?

– Если можно.

– Пойдём, – протянул он.

Отца Миши в округе все звали в шутку Владимиром Великим за то, что он единолично за свой счёт собрал команду, а после отремонтировал свой и соседские подъезды. Жильцы скинулись и отдали большую часть денег за ремонт, но сам факт того, что он изначально сделал всё это безвозмездно, – удивляло.

Когда к горлу Миши подкатывал страх, Владимир знал, что спокойная и отвлечённая беседа о чём-либо и горячий чай успокоят сына. Но сегодня Медведь впервые кричал – до этого он лишь изредка, всего пару раз за всё время, плакал так громко, что Владимир просыпался. Зачастую Миша приходил к отцу сам и просил его успокоить, что тот всегда и делал.

Отец обнял сына покрепче, взял на руки (по сравнению с детскими годами это давалось уже ему не так легко, скоро не сможет так ловко его переносить) и пошёл вместе с ним в обнимку на кухню. Он усадил его на небольшой мягкий диван, налил воды в электрический чайник, а после поставил и включил. Когда чайник закипел и автоматически выключился, Владимир заранее достал кружки и положил в них пакетики с заварным чёрным чаем, а в одну из них две ложки сахара. Сам он не очень-то любил сладкое.

– Миш, печенья и сладкого ничего нет. Так пить будешь? – спросил Владимир, поставив кружки на стол.

– Да, конечно. – Миша медленно поднялся с дивана, потянулся, глубоко вдохнул, а после сел на стул. Он взял кружку с горячим сладким чаем и отпил немного – вкусно. – Спасибо, папа.

– Всегда пожалуйста. – Папа улыбнулся.

Пока они пили чай, Миша рассказывал о том, как они с Вовкой сходили на «Шерлока», рассказал, о чём фильм и что ему в нём понравилось и не понравилось.

– Самое лучшее было в том, что рядом с нами сидели люди, которые тихо, между собой, но очень хорошо шутили. Не всегда смешно, но мне было очень весело. Хотим сходить с Вовкой на «Алису в Стране чудес». Говорят, что очень классный фильм. Мне немножко рассказали, о чём он, и мне стало интересно.

– А книгу ты читал?

– Да, но я толком ничего помню, – с улыбкой признался Миша.

– Думаешь, с фильма запомнишь что-то? – спросил его отец, усмехнувшись.

– Откуда ж мне знать. – Он пожал плечами, но, увидев неодобрительный взгляд отца, исправил себя: – Постараюсь запомнить всё! Я расскажу тебе, что это за фильм.

– Спасибо.

– А ты… – начал было Миша.

– Чего я? – спросил Владимир.

– А ты не хочешь сходить со мной? – Владимир не сразу это заметил, но Миша слегка съёжился. Работая архитектором, его отец целыми днями просиживал за чертежами, иногда отвлекаясь на книги по истории. Когда Миша приходил домой, Владимир откладывал чертежи в сторону. Сын для него был куда важнее «каких-то нарисованных домиков».

Отец молчал, потупив взгляд.

– Я понимаю, что у тебя много работы, – ответил за него Миша. – У тебя скоро… как ты это называешь?

– Дедлайн.

– Да, дедлайн. И поэтому ты не сможешь сходить со мной в кино. – Миша втянул голову в плечи. Только с отцом он мог быть по-настоящему искренним. Показывать свои чувства – интимное дело, а доверял он далеко не многим. – Ведь так?

– Как давно мы с тобой не ходили в кино? – спросил Владимир.

– Ч-что?

– Как давно мы не были вместе в кино? – повторил вопрос Владимир.

– С Нового года, наверное…

– А это почти что год, – закончил за него отец. – Проект этот не такой важный, да и я могу попросить заказчика подождать. В конце концов, что может быть важнее, чем проводить время с собственным сыном? Почти что год! Ты можешь себе это представить? Мне кажется, что это пора бы исправить. А, как думаешь?

– Полностью с тобой согласен! – с лучезарной улыбкой сказал Миша.

– Так, и на что да когда мы с тобой пойдём? – с не менее яркой улыбкой спросил Владимир.

– Знаешь, я тут подумал, – сказал Миша после короткой паузы. – На «Алису» я успею сходить потом или же посмотреть её по телевизору, или в интернете на крайняк скачаю.

– Так, и что ты предлагаешь?

– В небольшом кинотеатре на Заминской будут показывать фильм «Зимнее кино». Это весёлая новогодняя история, которую сняли прямо в нашем городе, представляешь?

– А снимал кто?

– Новоструев Кирилл, – с гордостью в голосе сказал Миша. – Я даже как-то болтал с ним лично. Небольшое интервью брал для школьной газеты. Он, кстати, не только снимал, но и сценарий писал.

– И как рассказал?

– Ребятам понравилось, но учитель сказал, что мог кого-то поинтереснее выбрать.

– Ох уж этот Иван Васильевич ваш. – Владимир покачал головой.

– Он ожидал и хотел, чтобы я рассказал про Эльдара Рязанова.

– Так а в самом деле, почему его не выбрал?

– Да потому что полкласса его выбрало, – возмутился Миша. – Такое ощущение, что рассказать больше не о ком. Вот я и выступил с рассказом о Кирилле. Серьёзно, как его самого не раздражает слушать двадцать пять разных пересказов одной и той же информации про одного и того же человека!? А представь теперь, что он ведёт не один класс и задал им то же самое. И так каждый год!

– Мне кажется, что Васильевич скоро биографию Рязанова будет знать лучше, чем сам Рязанов, – улыбнулся Владимир.

– Если не уже.

Оба громко рассмеялись.

– Так, и что, твоё неизвестное никому кино – интересно-то хоть будет? – спросил Владимир.

– Я думаю, что не хуже, чем «С лёгким паром».

– О как! – Недоверчивый и меряющий взгляд отца впился в сына, как капкан впивается в ногу неосторожного обитателя леса. – А когда премьера?

– Через неделю. Пап, я ещё… – Он осёкся. Дрожь проходила по его телу, словно ток через смертника. Шок после кошмара ещё не прошёл.

– Не торопись. Подумай, а потом произнеси. Всё в порядке. – Владимир знал, что когда сын начинает нервничать, то быстро тараторит.

– Я бы хотел пригласить Вовку и нашу учительницу по биологии – Валерию Артёмовну.

– Учительницу по биологии? – удивился Владимир. – Зач…

– Она очень интересная, с ней весело, и мы с ней хорошо общаемся. – перебил его Миша. – Мне давно хотелось позвать её, но я подумал, что мы с Вовкой будем ей скучны. А с тобой, даже если фильм вам не понравится, она сможет хоть поговорить. Да и ты так давно ни с кем не разговаривал и…

– Что верно, то верно, – мрачно согласился Владимир. За несколько лет он превратился в настоящего замкнутого домоседа – кроме сына, он почти ни с кем не общался. В это «почти» входят коллеги, заказчики и доставщики съестного – Владимир не готовил, а сына он напрягать не хотел.

– Ты… не против? – чуть сорвавшись на тихий фальцет, произнёс Миша.

– Конечно же, не против! – Владимир обнял своего сына, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и Мише может стать хуже. – Пойдём спать, Медведь?

– Пойдём, – устало согласился Медведь.

Когда Владимир донёс Мишу до своей кровати, тот уже спал в его объятиях. «Надо же, как он устал», – удивился Великий. Аккуратно положив сына в постель, Владимир лёг рядом. Сделать осторожно это было очень трудно – в комнате было совсем темно, свет отец позабыл включить. Несмотря на это Владимир смог и уложить сына, и сам аккуратно лечь, не разбудив Мишу.

Закрыв глаза, Владимир думал о том, что же делать с кошмарами Миши. Он надеялся, что сейчас никому из них ничего не приснится, а сон будет крепким.

Так оно и оказалось.

* * *

Воскресное прохладное утро, которое так любил Миша, наступило. Каждое воскресенье он на рассвете будил Рекса и гулял с ним по несколько часов – так называемые воскресные прогулки.

Единственное, что Миша действительно любил в своей жизни, – это запах городской тишины и вкус прохладного воздуха, которым он наслаждался, глубоко вдыхая.

На небе стеной стояли серые тучи, через которые пыталось прорваться солнце с авангардом лучей, которые вмиг уничтожили бы священный деликатес. Мёртвое и холодное царство, куда он мог попасть, словно через магический портал, только в воскресное утро – когда никому не надо никуда идти и все спят в своих тёплых постелях. На такие прогулки Миша всегда брал с собой старенький плеер с наушниками, на который он записал аудиокнигу Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков», которую взахлёб слушал.

Когда Миша шёл домой? Сразу же, как только его тонкий слух улавливал суматоху и лишний шум. Тогда, когда мёртвое царство – оживало. Когда солнце пробивало баррикаду из туч и авангард лучей будил петухов, которые запевали свои песни, людей, что нехотя поднимались с кроватей и шли на кухню, дабы выпить чашечку крепкого кофе. Вся атмосфера таяла, а самому Мише становилось «душно», и они вместе с Рексом шли домой.

Так происходило обычно. Но сегодня был необычный день. Где-то, конечно, раздались отдалённые и приглушённые какой-то непонятной ему дымкой крики петуха, но на этом всё и закончилось. Никто не вышел на улицу, а по небу было видно, что армия солнечного королевства терпит поражение и проводит тактическое отступление – тучи стали тёмно-синими, размывая горизонт между морем, а ветер разогнался так, что у Миши пошёл лёгкий насморк. Благо, мальчик взял с собой на всякий пожарный носовой платок, которым он сразу же воспользовался.

Тонкий пуховик и лёгкая шерстяная шапка не спасали его от морозного ветра, а Рекс, трясясь от холода, смотрел на Мишу умоляющими глазами, как бы прося его: «Мишка, пошли домой, а? Сильно дует!»

Но мальчик стоял на месте, поражённый увиденным. Школьные друзья рассказывали ему о том, как они видели это вживую и каково это видеть. Но сам Миша никогда не мог точно представить, каково же это. И что это такое – увидеть такую красоту. Его волновал этот вопрос, но до сегодняшнего дня он даже и надеяться не смел на то, что сам когда-то увидит это на своей прогулке.

Миша любовался самым красивым в его жизни первым снегом, хлопья которого прилипали к лицу, заставляя морщиться от маленьких холодных капель, стекающих по щекам и подбородку.

Невероятное спокойствие охватило его, он почувствовал, что у него всё наладится. Что всё можно исправить, починить, и со временем счастье придёт к нему, если он сделает первый шаг. Мысли текли рекой, а приятный баритон диктора продолжал звучать у него в ушах, прочитывая абзац за абзацем, предложение за предложением.

Красота момента также неописуема и необъяснима, как шаровая молния, появившаяся внезапно и неизвестно из-за чего. И, как шаровая молния, момент растворился в мыслях Миши, оставив лишь сладкий привкус в его сознании.

Пошёл сильный град.

* * *

Миша провёл целый день дома под толстым одеялом. Он дослушал «Вино из одуванчиков», а после достал с полки книгу, которому ему почему-то захотелось перечитать в очередной раз, – «Маленького принца». Его глаза вцепились в абзацы, а приятный вкус напомнил ему раннее детство, когда они в начальной школе в классе вслух читали эту книгу. Взгляд вгрызался в каждое слово, а разум измельчал метафоры в густую жидкость, которую тут же впитывал. Он читал медленно, не спеша, а закончил уже ближе к вечеру. Чувство ностальгии переполняло его. И тут Миша вспомнил, что так и не позвонил Валерии Артёмовной – с Вовкой они уже давным-давно договорились.

Мальчик, потягиваясь, встал с постели, размял шею круговыми движениями, а после размеренным шагом направился к домашнему телефону. Подойдя к нему, он снял трубку, а после неторопливо набрал номер учительницы, мысленно перепроверяя себя. Когда Миша убедился, что точно позвонит куда надо, нажал кнопку звонка. Через несколько секунд в трубке послышался приятный женский голос.

– Виновийский, ты?

– Да, Валерия Артёмовна. Здравствуйте.

– Здравствуй, Миша. Я уже знаю, почему ты звонишь.

– Правда? – Миша искренне удивился.

– Да. Не волнуйся, с твоими оценками всё хорошо. В четверти я тебе пять выведу – ты очень хорошо написал последние контрольные.

– А, спасибо. Но я не поэтому вам позвонил.

– Нет? – послышался из трубки удивлённый голос. – А зачем?

– Вы заняты в эту субботу?

– Ну, мне нужно будет проверить домашние задания детей – в пятницу хочу немного отдохнуть, работаю допоздна же. А что?

– Я бы хотел пригласить вас пойти со мной, Вовкой и моим отцом в кино – на «Зимнее кино».

– Меня?! – удивилась Валерия. – Почему именно меня? Вам не с кем пойти или…

– Нет-нет-нет, – успокоил её Миша. – Да, это выглядит странно – ученик зовёт свою учительницу сходить в кино, но это так. Я зову именно вас, потому что вы очень интересный человек, с вами много что можно обсудить. Да и мой отец давно не выбирался из дома, а ваша компания помогла бы ему вернуться в социальный строй. Да и, будем откровенны, вам вряд ли будет интересно проводить время с двумя оболтусами.

– Да нет, что ты, что ты…

– Я знаю, что учителя порядком устают от своих учеников.

– Что верно, то верно, – произнесла она с такой же интонацией, как недавно Владимир.

– Но и вам самой следует развеяться – вы же из тетрадок этих не вылезаете! Может быть, добить эту работу в пятницу, а в субботу со спокойной душой провести время с нами? Хотите, я помогу вам проверить тетрадки?

– Спасибо тебе, Миша. Тетрадки я проверю сама, там немного, но вот тестовые работы я тебе на проверку дам. После уроков завтра подойди ко мне, хорошо?

– Хорошо.

Она протянула долгое «А-а-а», а после спросила:

– А где мы встречаемся и во сколько?

– Завтра вам всё скажу.

– Тогда до завтра, Виновийский?

– Да, до завтра, Валерия Артёмовна.

– Ложись спать пораньше, иначе завтра не встанешь. Начинай готовиться ко сну.

– Хорошо! – Если бы она стояла рядом с ним, то увидела бы, как нежная улыбка растёт на его лице. – Спасибо вам.

Она положила трубку.

* * *

Утро перед очередным походом в школу в этот раз было необычным. Оно было слегка возбуждённым.

Миша выспался, несмотря на то что заснул в два часа ночи, а проснулся в шесть утра. Причём на десять минут раньше будильника.

Он приготовил себе завтрак из яичницы и какао, умылся, почистил зубки, надел тёмно-бежевый свитер с серыми штанами, обулся в фиолетовые кроссовки, а после крикнул папе: «Не забудь выгулять собаку!»

Через несколько минут Миша уже стоял на остановке. Он лениво кивнул одноклассникам-соседям, которых терпеть не мог – в свои четырнадцать лет они вели себя как восьмилетние глупые дети. У некоторых в действительности стоял диагноз «ЗПР» (задержка психического развития), но в основном дети, в особенности их родители, не признавали этого, сваливая вину то на учителей, то на непонятно почему сложную программу, ведь если ребёнок не справляется – то виновата школа, а не то, что, приходя в первый класс, дети даже «Курочки Рябы» не читали и подавно не знают, кто это. Что во втором они до сих пор не знают отчества и фамилии своих родителей, а в четвёртом не знают, что столица России – Москва. Что насчёт умножения, сложения, чтения и проверочных слов? Забудьте об этом – эти ребята будут шуметь, вставать посреди урока и поднимать стулья на голову, выкрикивая несвязные звуки, которые называют песнями, писать несусветный бред, а на простейшие вопросы у них одно решение – тупо смотреть на учителя пустыми стеклянными глазами, которые останутся такими на всю оставшуюся жизнь.

Да, некоторые осознают всю серьёзность ситуации, лечат и заботятся о своих детях. Большинство же думают только о себе. Таким Мише хочется задать вопрос: а зачем вы вообще заводили ребёнка? Чтобы был? Он или она – не украшение для сумочки или пиджака! Ребёнком нужно заниматься и думать о нём, а не надеяться на то, что «обойдётся». Дураки. Что с них взять?

Всё это утро было таким, за исключением одной маленькой детали. Той, которая металась в его голове, как пуля, рикошетившая от стальных стен. Каким же будет поход в кино? Как отреагирует отец на Валерию? А как она? Будет ли хорошо вести себя Вовка? А если это перерастёт в свидание – будем ли мы с Вовкой уместны? А что, если фильм никому не понравится? Что, если Валерия просто не придёт? А что, если его отменят? А вдруг случится что-то и папа не сможет приехать?

И пуль становилось всё больше, а пулемёт сомнений выстреливал новой каждую секунду.

Но в то же мгновение, когда он передал шестнадцать рублей водителю и сказал «До сорок девятой», Миша произнёс эту фразу шёпотом вслух, но громогласно, словно оратор, декламирующий какую-то новость всем жителям Рима, у себя в голове: «Будь что будет».

Автобус, к счастью, оказался пустым, за исключением нескольких школьников и бабуль, которые всё куда-то спешили. Когда стальной титан тронулся, Миша чуть было не упал, но вовремя схватился за поручень и сел на свободное место возле окошка. Через пару минут безостановочной езды под проливным дождём лучей он с наслаждением закрыл глаза, пока солнечные зайчики нежно ласкали его щёчку своим теплом. Его чувствительное лицо с настоящей жаждой впитывало тепло светила, будто истощённое животное на водопое.

Через несколько минут автобус попал в пробку, а тёмные злые тучи съели солнце, оставив лишь крошки из лучей, которые исчезли спустя мгновение. Стена вновь построена, но авангард уже не пытается её пробить.

Прогремел жуткий смех, который отдался тяжёлым камнем в душе Миши. По крыше автобуса затопотал марш маленьких водяных солдатиков, которые аккуратно по своим верёвочкам спускались по стёклам. Через минуту топот стал метеоритным дождём, а смех превратился в рёв. Такого дождя Миша не видел давно.

Когда он вышел из автобуса, сильный ветер обдал его, а мелкие холодные капли словно лезвия резали лицо, оставляя на нём красные пятнышки. Лёгкий мороз облачил его руки в перчатки, которые не исчезли даже после того, как он зашёл в тёплое здание школы, в котором ещё вчера включили отопление.

Из маленьких окошек входной двери на него выглядывала голая берёза, возле которой в тёплом мае Миша так любил читать книги, заданные ему на лето, и не только. Летом же он приходил помогать учителям с ремонтом школы и другими делами, а после тяжёлого дня вновь шёл к берёзе, садился на шёлковый зелёный ковёр, упирался головой в ствол и предавался чтению, вбирая в себя новые образы и глотая эмоции, которые прямо-таки сочились со страниц романов Беляева, повестей Пушкина и историй Гоголя, которые Миша находил честными. Читал он, конечно, не всё подряд, а только лучшее из лучшего, поэтому мог, по мнению учителя литературы, пропустить важные мысли.

Багряные кляксы на его руках растворялись, последние капли на его лице стекли на кончик подбородка, а после врезались в плиточный пол.

Когда он прошёл через школьные двери, то подумал, как же это место похоже на психушку. Повсюду слышны дикие крики, на улице, несмотря на погоду, носились дети, выбирая самые странные игры для развлечения. Когда те играли в вождя племени индейцев, то один из ребят чуть не пробил голову одной девочке, оставив тот малозаметный, но уродливый шрам, который та всё оставшееся время учёбы, которое помнил Миша, скрывала за длинной чёлкой своих, уже выкрашенных в розовый, волос.

Учителя же, словно врачи, бегали вокруг «больных», давая дежурным, будто своим личным помощникам-ассистентам, указания, которые по своему тону больше походили на приказы сержанта юным, ещё не освоившимся рядовым. Наша школа – одна из немногих школ, в которой ученики по-настоящему боялись дежурных. Остаться после уроков – страшный кошмар школьника. Никому не хотелось убирать за всеми классы. Так ещё и наглые одноклассники, узнав о провинившемся, могли специально не убрать за собой. Первое время из-за этих нововведений в виде увеличении прав дежурных в школе начался период доносительства, а все учащиеся умоляли директора поставить их дежурить вне очереди. Ведь никто не мог проверить, лжёт дежурный или говорит правду. Бегал и кого-то сбил? Оскорбления и унижения ребят? Мы поверим всему, что вы нам скажете. А если кого-то из дежурных обвиняли во лжи, то учителя старались быстрее замять конфликт – лишь бы вся ситуация не дошла до директора, иначе это всё затягивалось. Проблему с наговорщиками, подстрекателями и многими другими частично смогли решить камеры видеонаблюдения – новомодные и дорогие в те времена, казавшиеся такой редкостью, что школу хотелось назвать элитной.