Czytaj książkę: «Учитель. Назад в СССР 4»

Глава 1

На меня вынеслась, выпучив глаза, Клавдия Валерьяновна, раззявив рот, измазанный красной помадой.

– Этот поезд я не остановлю, – пробормотал себе под нос и осторожно отступил в сторону. Я не Анна Каренина, чтобы стоять на пути паровоза.

Но поезд сам меня заметил, резко изменил направление и снова попер прямо на меня. Раскинуть руки, чтобы перехватить или остановить, я не мог, потому как обе заняты подарком для молодых. Я набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул:

– Стоять!

От неожиданности тетя Клава не только перестала орать как потерпевшая, но и резко остановилась, не добежав до меня буквально пару шагов.

– Теперь четко, по существу. Откуда, куда, зачем. Кого! – приказал я.

– Что? – Клавдия Валерьяновна захлопала густо нагуталиненными ресницами.

– Кого убили, Клавдия Валерьяновна? – четко и громко повторил я свой вопрос.

– Так эта… жениха… – растерянно промямлила продавщица.

– Что? – настала моя очередь удивляться.

– Ой… Дружка женишка нашего уб-и-и-и-ли-и! Там крови-и-и-и-и-и… что с кабана! – заверещала тетя Клава.

Вот уж не думал, что такая внушительная дама может пищать, словно маленькая девочка.

– Стоять! – снова приказал я, заметив, что Клавдия подбирается ко мне все ближе, желая ухватить за лацкан пиджака и притянуть к себе.

Со мной такого не случалось, но один раз довелось наблюдать, как Клавдия трясла провинившегося алкоголика за отвороты рубашки, изображая из себя карающий меч торгового правосудия.

– Что? Ой, Егор Александры-ы-ыч! Мили-ци-ы-ы-ы-ю-у-у-у-у надо!!! – снова запричитала тетка.

– Стоять здесь, дышать глубоко, сейчас все будет, – велел я.

– Ага, – Клавдия Валерьяновна затрясла тугими кудрями. Вместе с ними затрясся и внушительный бюст, на котором принялись подпрыгивать крупные красные бусы.

– Убили-и-и-и! – не успел я отойти на несколько шагов, как тетя Клав снова завопила.

Вот что за человек! Сказано же, молчать и не отсвечивать! Так нет же, такую новость и не она первая по колхозу разнесёт! Я скривился и переступил порог столовой.

– Кого убили? – спросил у первого встречного подвыпившего мужика.

– Так эта… Саньку Белого… Ик… Раз и все!

Я огляделся, обнаружил широкий пустой подоконник, скорым шагом подошел, разместил на нем свои подарки и направился к толпе, которая окружала пятачок на танцполе. Судя по всему, именно там и лежал убитый.

– Разойдись! – скомандовал громким четким голосом.

Толпа пьяно закачалась, зашевелилась, заволновалась.

– Разойдись! Милиция! – рявкнул громче.

Гомон, причитания стихли, круг распался, открывая доступ к телу. В притихшем зале слышались только женские всхлипывания и глухое подвывание.

– Егор Александрович…, а милиция… где? – всхлипнула Зинаида, растеряно глядя на меня мокрыми от слез глазами. Макияж поплыл, образуя на щеках черные дорожки.

Невеста вся в белом крепко прижималась к худощавому мужичку невысокого роста. В первый момент мне показалось, что это отец или дядька фельдшерицы. Потом увидел черный костюм, цветок в нагрудном кармане, сообразил что передо мной жених. Ну как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные, а когда замуж хочется, любой мужик подойдет, лишь бы не пил, не бил и свое хозяйство имел. Цинично? Возможно. Зато правда.

– Пока я вместо милиции, – резко бросил невесте. – Пульс проверяли? – поинтересовался у девчонки, сидевшей на полу рядом с окровавленным телом.

– А? – гостья задрала голову и превратилась в пьяненькую даму в возрасте, хлопнула намазанными ресницами, не понимая, что я у нее спрашиваю.

Н-да, думал молоденькая девочка, оказалась, вполне себе взрослая мадам из серии «маленькая собачка до старости щенок».

– Ты, – скомандовал я, ткнув в первого попавшегося парня. – Подними ее, посади на стул.

– Ага, понял, закивал более-менее адекватный гость, резво подхватил сидевшую на полу женщину и с матерком потащил к столам на свободный стул. – Теть Вась, ну ты чего! А? Водички дать? А? или водочки? Теть Вась… – бубнил парен на ходу.

– Водочки… – ответила несчастная бодрым голосом.

– Доктор есть? – бросил вопрос в толпу. не особо надеясь на чудо.

– Так нет жеж… Нового ждем… – растерянно пробормотала невеста.

– Зинаида Михайловна, – я поднял голову и мягко улыбнулся. – Вы же фельдшер. Пульс проверяли?

– Ой… – пискнула Зина… – Ой, мамочки! Отшибло! Память отшибло! – воскликнула фельдшерица, растерянно посмотрела на жениха. – Я же фельдшер… Петенька… помоги!

– Чего помочь-то, Зинуша? – пробасил низкорослый жених неожиданно сильным мужским голосом.

– Ах, я сама, сама!

Зинаида шустро скинула туфли, поддёрнула подол свадебного платья, шагнула к телу, опустилась на колени, стараясь не запачкаться в красном, приложила пальцы к шее и замерла.

– А ну, тихо все! – рявкнул жених, суровым взглядом окинув гостей.

В столовой наступила тишина, только и слышно было, как на улице причитает пьяненькая тетя Клава.

– Живой… – растерянно прошептала Зинаида, поднимая на меня взгляд. – Егор Александрович! Он живой! Живой! – радостно завопила невеста, хватая руку жениха.

Петр осторожно помог молодой жене подняться с колен. Приобнял за плечи и с гордостью огляделся по сторонам. Вот, мол, видали, какая у меня невеста? Не абы кто, а фельдшер!

Я проверил показания Зинаиды, убедился, что медичка поставила верный диагноз и спросил:

– Врача вызвали? Милицию?

– Так эта… врач-то вона она, тута…

– Здеся…

– А?

– Скорую вызвали? – пояснил я. – Милицию?

– Так эта… скорая-то зачем? Живой жеж… – удивился кто-то из толпы.

– Ждете, когда помрёт? – поинтересовался у невидимого собеседника.

– Так эта… не то чтобы… Может без милиции? А? Какая драка без свадьбы…

– Угу, а свадьба без драки, – пошути я в ответ.

– А? А-а-а… Гы-гы… Ну подрались мужики, с кем не бывает…

Топа всколыхнулась легкой волной смеха с нотками истерики.

– Что тут у вас? – раздался знакомый голос.

Народ расступился и в круг вошел товарищ Лиходед.

– Доктора уже везут.

– А милицию вызвали? – уточнил у председателя.

– Да сами разберёмся, чего там, живой жеж! – зашумели из толпы.

Я посмотрел на председателя, желая оценить обстановку. Понятно, Семен Семенович на стороне гостей. Покуда не констатируют тяжкие телесные или убийство никто ничего не скажет. Хотя далеко ходить не надо, похоже, виновник торжества вон он, сидит в уголочке, обхватив голову, раскачивается на стуле, с разбитой скулой, весь перепачканный кровью.

– Он что ли? – кивнул в сторону незадачливого гостя.

– Егор Александрович, – иезуитски улыбнулся председатель. – Дело молодое, горячее, опять же – свадьба… Зачем парнишке жизнь портить… – настойчиво заворковал Лиходед. – Доктор приедет, осмотрит, тогда и разберемся, звать участкового или нет.

Ответить я не успел, потерпевший заворочался, засучил ногами и неожиданно запел:

– Свадьба-аба… пела-а-а… пляа-а-асла-а-а-ла-а-а… ла-ла-ла… Сонька. Со-онька-а-а-а… убью, су-ука-а-а… – забормотал оживший труп, повернулся на бок, подложил ладони под щеку и вырубился. Через секунду раздался мощный храп.

Я склонился ниже, принюхался, затем протянул руку и дотронулся до красного густого пятна, украшавшего лицо, шею и висок спящего мужика.

– Ой, мамочки! – пискнула какая-то девица из толпы, когда я сначала понюхал свои пальцы, испачканные в красном, а затем еще и лизнул.

– Вашу ж… коромысло… – нескладно выругался я, поднимаясь с колен. – Жив ваш дружок. Его что бутылкой огрели? – поднимаясь, уточнил я.

– Ну да… – подтвердил жених, крепче прижимая к себе Зинаиду. – Его Юрец… – кивок в сторону мужика на стуле. – Сначала кулаками махались… потом, значит, это самое… бутылку Юрка схватил и ка-а-ак шмякнул об голову… бутылку… вина… хорошего… – зачем-то уточнил жених.

– Ага, а потом ка-а-а-к схватит миску со стола и снова шмяк! На голову! – поддала подробностей гостья из толпы.

– Зачем? – не понял я.

– Так он падать не хотел, – доверительно сообщила дама в синем платье с платком на плечах.

– Ясно, – буркнул я, еле сдерживая желание хлопнуть себя по лицу. – Миску с помидорами?

– Ага, с ними. Вкусные такие, кисленькие… Жа-алко-о… – протянула женщина.

«То-то я и смотрю ошметки на рубашке странные, в полумраке решил что мозги наружу. Расслабился, Саныч, теряешь квалификацию от сытой жизни», – пожурил сам себя.

– Семен Семенович, тут диванчик какой имеется? – поинтересовался я. – Нехорошо… человек на полу… Надо бы перенести, свадьба все-таки… Криминала нет, полы протереть и празднуйте дальше на здоровье… А то может и расходится вовсе, чтобы до греха не дошло? – обратился к Лиходеду.

– Организуем, – кивнул председатель и крикнул поверх голов.

– Максимыч! Готовь кабинет! К тебе занесём.

– Ко мне? Как ко мне? Зачем ко мне? – запричитал пузатенький мужичок в костюме, невнятно топтавшийся в дверях.

– А куда еще? К тебе в кабинет, – распорядился Семен Семенович. – Мужики, хватайте за ноги, за руки, тащите к Дмитрию Максимовичу в кабинет. Там на стульчиках аккурат и положим, – приказал председатель. – Егор Александрович, так он точно в порядке? Пьяные и только? Сотрясения нет? – озабоченно поинтересовался товарищ Лиходед.

– Кто?

– Так Санек-от, – Лиходед указал на спящего пьяницу.

– Это к Зинаиде Михайловне, в побочке я не разбираюсь. – Могу только констатировать дышит или не дышит.

– Так дышит же, Егор Александрович, – заволновалась Зинаида Михайловна. – Я проверила, дышит! У, ирод! Свадьбу испортил! – Зиночка уткнулась лбом в плечо мужа и тихо заплакала.

Петр, неловко похлопывая жену по плечу, успокаивающе бурчал:

– Ну, будет тебе, будет. Жив и ладно. Сейчас унесут, столы поправим и за столы… Ну, Зинуш, ну чего ты? Ну, все ж хорошо!

– Воды ей дайте. А еще лучше, найдите подружку, пусть отведет невесту в дамскую комнату и приведет ее порядок, – посоветовал я растерянному жениху.

– Куда? – вытаращился на меня муж Зинаиды.

– В туалет, умыться, в порядок себя привести, – пояснил молодому мужу и обратился к Зинаиде. – Зинаида Михайловна, вам бы умыться… в себя придти, а где ваша дружка?

– Дружка? – фельдшерица отлипла от мужниного плеча, непонимающе на меня глянула.

– Свидетельница ваша где? Зовите и ступайте умываться, а потом и свадьбу продолжите отмечать. Петр, уводите ее, – призвал жениха к действию. – Семен Семенович, подскажите, к кому обращаться, чтобы порядки навели? Пол подмыть, осколки собрать. И хорошо бы все-таки доктора, спину товарищу осмотреть. Он на осколках лежа, мало ли что.

– Верно мыслите, Егор Александрович, – одобрительно закивал председатель. – Васька, а ну-ка бегом на кухне, уборщицу позови, да скажи, пусть совок и веник прихватит с тряпкой и ведром, – велел Лиходед пацаненку лет тринадцати из компании детворы, что крутилась рядом со взрослыми.

– Ага, будет сделано, Семен Семенович, – откликнулся мальчишка и помчался по указанному адресу.

Я посмотрел ему вслед, но так и не вспомнил, из какого он класса и как фамилия. Ну да ладно, к концу четверти всех запомню, было бы желание, а на память не жаловался никогда.

– Егор Александрович, – на горизонте снова возникла Зинаида, жених крепко удерживал жену за руку, но фельдшерица упрямо двигалась в мою сторону. – Вы же не уходите… извините, что так… Дождитесь, ладно? – заглядывая мне в глаза, запричитала Зиночка.

– Куда ж я денусь, Зинаида Михайловна, дождусь обязательно, не переживайте, – успокоил невесту. – У меня и подарки заготовлены, не оставлять же себе в самом деле, – пошутил напоследок.

Зиночка робко улыбнулась, а затем рассмеялась звонко и слегка истерично, похоже пошёл откат от неприятной ситуации.

– Ей бы умыться и водички, – напомнил я жениху. Петр кинул на меня ошалелый взгляд, кивнул, обхватил благоверную за плечи и почти силком потащил куда-то на выход, видимо, в туалетную комнату.

– Вот вам сельская свадьба, – разве руками Лиходед.

– В городе тоже самое, Семен Семенович. Это национальная русская традиция. Какая свадьба без похищения невесты, без гармони и без драки, – усмехнулся я.

– Ну да, ну да, – вздохнул Лиходед, косясь в мою сторону.

Столовую начали приводить в порядок, замывали полы, собирали осколки. Женщины из гостей наводили красоту на столах. Мужики потянулись на улицу, бурно переговариваясь и в красках вспоминая происшествие. Да уж, местным кумушкам будет о чем поговорить в ближайший месяц.

Я развернулся и пошел на выход, воздухом подышать, может даже покурить. Старая привычка нет-нет, да и брала свое.

Общаться с председателем, торчать как тополь посреди зала, мне не хотелось. У нас с ним образовалась не то чтобы холодная война интересов, но хрупкое перемирие. Свирюгин исправно посещал уроки, но, судя по разговорам, председатель по-прежнему лелеял надежду на то, что парнишка останется работать в колхозе стазу после школы.

До меня дошли слухи, что товарищ Лиходед договорился с директором профессионального училища о взаимовыгодной сделке: Свирюгин учится по персональному графику, практически получает свободное посещение, чтобы не отвлекаться от колхозных задач. За это Владимир обязуется чинить учебную технику.

Насколько правдивы эти разговоры, я пока не выяснил, Володя ушел в глухую оборону, беседовать не желал. Помогать человеку, когда он сам не хочет помощи, труднее в разы. Да и не в моих правилах. Каждый сам хозяин своей судьбы, решение и ответственность за выбор лежит на человеке. Но все-таки я не мог оставить ситуацию просто так, потому прилагал все усилия, чтобы парень доверился мне, выговорился, пришел за помощью.

Володя на контакт шел, охотно участвовал в жизни класса, На День учителя Степан Григорьевич назначил его учителем труда в седьмом и восьмом классах. Вовка усердно готовился, но я-то видел, насколько парню тяжело крутиться как белка в колесе. С утра до занятий в мастерских, после уроков туда же, едва успев пообедав. И так до позднего вечера. Домашние задания, похоже, мальчишка делает по ночам. Разговор с матерью не состоялся, Серафима Юрьевна избегала меня, словно я прокаженный какой. почему не вмешивается школа, комсомол и оба парторга, я не понимал.

Я и с отцом Володи встречался неоднократно, но все бестолку. Упертый баран, по-другому не назовешь, свято верил в то, что никакой институт Вовке «не нужОн», он и «сам с усам, руки золотые, на жизнь заработает, а дипломы ваши только голову портят». Вот такую позицию занял Василий Васильевич Свирюгин.

И мне никак не удавалось сдвинуть его с места.

Даже маленькая победа не радовала. Свирюгин старший после бесед с участковым в милицейском участке, после моих, прямо скажем, угроз, угомонился, перестал распускать руки. Пить, к сожалению, не бросил, но хоть что-то. Лена Верещагина по секрету рассказала, что к воспитанию дяди Васи подключился и председатель колхоза. Честно говоря, лично я не впечатлился. Помогать товарищ Лиходед стал только тогда, когда я начал раскачивать лодку. Похоже, решил отделаться малой кровью.

– Митрич, ты никак бабу поменял? А что ж Федоровна? Хост не отчекрыжила?

– Ай да, Митрич, ай да молодец!

– А ничего так красота. Девушка, а давайте знакомиться, зачем вам старый хрыч? Я помоложе буду, да и комбайнер знатный!

Я с удивлением вслушивался в глумливо-шутливые пьяные реплики мужиков, которые стояли на улице возле столовой. Кого там уже Митрич привел, что мужское население Жеребцово так возбудилось. Точно, он же за кем-то ездил. Но зачем на свадьбу приволок постороннего? Или это сюрприз для новобрачных?

– Ты гляди, я те сам кочерыжку-то обрублю, Федорыч. Не погляжу, что ты комбайнер. Кочерыжка-от для комбайну без надобности. Тама главное что?

– Что? – поддались на провоцакию мужики.

– Мозг! А у тебя его нету, как и не было! – выдал дядь Вася. – Проходьте, проходьте, Оксана Игоревна, не слушайте балаболов. Они языком-то все молоть горазды, – продолжа разоряться Василий Дмитриевич. – А ну, посторонись, ишь, вылупились. Чего на девку таращитесь? Вы им того самого, Оксана Игоревна, разом всем уколы пропишите, чтобы, значитца, ум-то на место лег. ДА иголку потолщее.

– Я первый в очереди! – захохотал кто-то молодым голосом. – Так это что, новая фельдшерица, что ли?

– Она самая, Оксана Игоревна Гринева! – торжественно объявил Митрич. – Прошу любить и жаловать, рук не распускать, языки и прочие части тела держать при себе! – сурово припечатал дядь Вася. – Не переживайте, Оксана Игоревна, это они с виду такие дурные да грозные, а поглубже копнешь, да укольчик покажешь, так и все, сдуются как пузырь.

Так вот за кем ездил Митрич в район или куда он там говорил. За новым специалистом в фельдшерский пункт. Видать, симпатичная девчонка, раз сельские парни так возбудились.

Я двинулся на выход.

– Ой, извините, пожалуйста, – ойкнула девушка, налетев на меня в дверях.

– О, Ляксандрыч! Знакомься, Оксана Игоревна, докторша новая! Я вот привез… кого убили-то? – довольно завопил Митрич. – Веди, показывай. Ты прям счастливчик, Ляксандрыч. То Стеша в гробу, то мертвяк на свадьбе! С тобой опасно-то по гостям-то ходить! – хохотнул дядь Вася.

– Добрый вечер, – придержав девушку за локоть, чтобы она не упала, поздоровался я.

– Здравствуйте, – вежливо ответила новенькая, аккуратно освобождаясь из моего захвата.

«Ишь ты, строгая», – хмыкнул про себя.

– Так все, Василий Дмитриевич, ложная тревога, – посторонившись, чтобы пропустить медичку и Митрича, кинул вслед.

– Это что же, ложный вызов? – резко останавливаясь и разворачиваясь ко мне, хмуря лобик, сердито поинтересовалась девушка в белом халатике с медицинским саквояжем в руках.

– Отчего же. Тело имеется. Пьяное. Голова разбитая тоже. Вам туда, – указал рукой прямо по коридору. – Вон видите, председатель и парни стоят? Вот туда и унесли живой труп. Спит, храпит, голова разбита – это да. А так живее всех живых.

– Ясно, – фельдшерица недовольно скривилась, развернулась и пошла по указанному мной адресу.

– Ну ты, Егор Ляксанлдрыч! Такая деваха! А ты! Эх ты! – покрутил головой Митрич, махнул рукой и зашагал вслед за Оксаной Игоревной.

«А хороша девчонка, – глядя вслед, подумал я. – Прав Митрич, сложно ей у нас придется. Все кобели в округе тропку протопчут в медицинский домик».

Оксана Игоревна Гринева на мой вкус оказалась просто красавицей. Той самой из русских народных сказок и картин русских художников. Русая коса до пояса толщиной в мое запястье, невысокая, с достаточно пышной грудью, не большой и не маленькой, самый раз, чтобы в мужскую ладонь аккуратно ложилась. Правильные черты лица, чуть вздёрнутый носик, пухлые губы, не порченные помадой. Изящные темные брови, ямочки на щеках, и строгий взгляд кажется зеленых глаз. Все, что я успел рассмотреть в свете неяркой коридорной лампы.

Я проводил фельдшерицу задумчивым взглядом и, наконец, вышел на крыльцо, отошел чуть в сторону от галдящих мужиков, обсуждающих достоинства новой докторши, достал коробок спичек, чиркнул спичкой и прикурил.

Из головы не выходил образ Оксаны Игоревны, строго сжатые губы, серьезные большие глаза. На мгновение я представил, как будут смотреться русые косы, если их расплести в процессе…

«Так, Саныч, прикрути-ка фантазию! – резко осадил себя, почувствовав, как молодое тело Егора Зверева с резвостью отзывается на мои крамольные мысли. – Похоже, попал ты, Егор Александрович, – хмыкнул я, отгоняя образ фельдшерицы. – Или все-таки я попал?» – глубоко затягиваясь, поинтересовался у себя из прошлого.

Поживем – увидим.

Глава 2

Как-то незаметно эта маленькая молоденькая девушка построила подвыпивших мужичков и парней, выгнала толпу из кабинета начальника столовой. Выставила вон и самого председателя вместе с хозяином кабинета.

Что удивительно, мужички безоговорочно послушались, и теперь часть толпилась в коридоре перед закрытыми дверьми, остальные пошли снимать стресс в зал, где гости уже заново потихоньку рассаживались за столы. Гармонист пытался что-то наигрывать неторопливое и бодрящее, тамада собирал всех в кучу и призывал к тишине.

Я докуривал на крыльце, когда дверь кабинета распахнулась, из нее вышла фельдшерица, окинула строгим взглядом мужичков, разом подавшихся к ней с вопросом: «Ну что? Ну как?».

– Ждите, товарищи, – отрезала Оксана Игоревна, огляделась по сторонам, увидела меня и еще строже произнесла. – Вы, товарищ, подойдите, пожалуйста. Нужна ваша помощь.

– Я? – уточнил у девушки.

– Да, вы, – подтвердила фельдшерица.

– Так, может, я на что сгожусь? – чуть развязно и с ухмылкой выдал кто-то из толпы. Оксана Игоревна даже бровью не повела, продолжая пристально смотреть в мою сторону.

Я потушил бычок, огляделся в поисках мусорки, не нашёл, зато обнаружил консервную банку, которую гости организовали под пепельницу. Выкинул бычок и направился к кабинету.

– Слушаю вас, – остановившись напротив девушки, выдал я.

– Пройдемте, – Оксана Игоревна резко развернулась, отчего коса ее взлетела и прошлась краем по моей рубашке.

– Ну, все, считай, увели учителя у наших девок-то, – хохотнул кто-то из компании.

– И хорошо, своим мало! Городские пущай с Городским! А наших неча отдавать. Вон Зинку-то не уберегли, теперя в другом селе будет врачица.

– Так и у нас же вона, молодуха. Лучше прежней.

– Неопытная, ага!

– Ниче, быстро научиться теть Маня подмогнет.

Теть Маня, она же Марфа Яковлевна, бессменная санитарка в местном фельдшерско-акушерском пункте. Не знал ее только ленивый. Пожилая санитарка по-матерински заботилась о каждом молодом специалисте, которого назначали на пост.

– Это да, теть Марфа она сама кого хошь вылечит!

– Вот у меня раз было…

Дальнейший разговор оборвался вместе с закрытой дверью.

– Чем помочь? – поинтересовался я.

– Подержите товарища, пожалуйста, приподнимите, надо перевернуть. Мне нужно осмотреть его спину, – холодным докторским тоном выдала инструкции товарищ Гринева.

«Ух, строгая, – улыбнулся я про себя. – Прям Снежная Королева. Боится, похоже, или переживает. Ничего, поддержим и растопим», – мысленно пообещал сам себе и фельдшерице.

– Ну что, тезка, давай будем переворачиваться, – подступив к пьяному Саньку, велел я, прикидывая, как получше перехватить пьяное тело.

– Почему тезки? – удивилась Оксана Игоревна, внимательно на меня посмотрев.

«Надо же, еще и внимательная», – мелькнула мысль. Фельдшерица стояла у меня практически над душой, потому пришлось улыбнуться и что-то ответить. «В который раз на одни и те же грабли», – выругался уже про себя за свою невнимательность.

– Почему тезка? – разыграл я непонимание.

– Мне сказали, вас зовут Егор Александрович, – пояснила девушка. – Егор и Александр это же ведь не близкие имена.

«Ух ты, и внимательная, и умная. Еще и красивая», – хмыкнул про себя.

– Ну, так он Саня, я Саныч для друзей, вот потому и тезки, – уверенно произнес я. – Раз-два, взяли. Опа! – я ухватил Санька за плечи и перевернул на живот, несмотря на пьяное сопротивление.

К нашему счастью, пострадавший находился в том состоянии, когда тело отяжелело от выпитого, голова плохо соображает, но сопротивление уже сошло на нет. Санек руками не махал, за меня не цеплялся, он даже разговаривать связно перестал, только мычал что-то неопределенное и время от времени звал какую-то Соньку. При этом несчастной неизвестной Соне доставалось в равной степени и любви, и ругани. Обзывал ее Санек то «любушкой-голубушкой», то «сукой Сонькой».

– М-да, какая страсть. Просто шекспировская, – пошутил я, укладывая пьяного пациента лицом в подушку, чтобы докторше было удобно осматривать спину.

– Пожалуйста, поверните ему голову, чтобы не задохнулся, – вежливо попросила фельдшерица.

Я молча пристроил голову Санька, как попросили, и остался придерживать пьяного товарища за плечи.

Оксана Игоревна задрала окровавленную рубашку, бегло кинула взгляд, прикусила губу, тихонько вздохнула, подняла на меня свои огромные глазищи и докторским тоном потребовала:

– Его надо раздеть, – тут же покраснела от собственной смелости. – Снять рубашку… Я не могу осмотреть полностью его спину.

– Надо так надо, – кивнул я снова ухватил Санька за плечи, придал пьяному сидячее положение и принялся стаскивать испачканную одежду с плеч.

– Не мешайте, пожалуйста, – попросил я, не оценив помощь фельдшерицы.

Девчонка на мгновение замерла, затем резко отступила от диванчика, на котором разместился пациент.

– Готово. Обратно уложить? – уточнил я.

– Да, – коротко бросила фельдшерица. – Спасибо.

– Было бы за что, – отмахнулся я.

Доктор приступила к осмотру, я по-прежнему стоял в головах Санька, придерживал его за плечи, чтобы не дергался, и любовался четкими уверенными действиями Оксаны Игоревны.

Фельдшерица принялась осматривать спину драчуна, местами повреждённую.

– Света мало, – пробормотала себе под нос девушка, склоняясь еще ниже над пациентом.

– Сейчас организуем, – откликнулся я. – Отойдите, пожалуйста.

– Зачем? – девушка вскинула голову.

– Чтобы ноги вам не отдавил, – пояснил я.

Фельдшерица отступила. Я ухватился за подлокотник диванчика, уперся и потащил мебель к директорскому столу, на котором стояла настольная лампа. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: шнур короткий, до пациента не дотянется. На мое счастье, диван оказался вовсе не диваном, а обычной деревянной кушеткой, обитой зеленым сукном в цвет столешницы. Уж не знаю, может это такая случайность, а может и мебельный комплект, не разбираясь, но смотрелось вполне себе достойно.

Еще один рывок. И еще. Тяжелая, зараза, а с виду деревяшка деревяшкой. И все-таки намного легче. Ка бы стоял настоящий тяжелый диван, пришлось бы звать на помощь. Но даже сейчас я успел заметить, как встревоженно смотрит Оксана Игоревна на мои физические упражнения. Кушетка хоть и легкая, да груз на ней вполне себе приличный. Уж не знаю, за кого девушка больше всего переживает: за пациента, чтобы не упал, или за меня, чтобы не надорвался.

Последний рывок и тут неожиданно ножки кушетки издали жуткий скрежет. На него моментально отреагировали за дверью кабинете, через секунду в директорскую заглянула чья-то кудлатая голова, тут же исчезла и на пороге появился председатель.

– У вас тут все в порядке? – поинтересовался товарищ Лиходед.

– В полном, – заверил я, дотянув, наконец кушетку к столу. – Все хорошо.

«Откуда этот черт взялся? Когда фельдшерица меня позвала на помощь, председателя в коридоре не наблюдалось», – настраивая дампу для дальнейших врачебных процедур, подумал я.

– Вы кто, товарищ? – строго поинтересовалась Оксана Игоревна.

– Семен Семенович Лиходед, – улыбнулся от души глава колхоза.

– Вы – гость? Покиньте помещение, не мешайте осмотру, – распорядилась фельдшерица.

– Я председатель колхоза, Семен Семёнович Лиходед, – опешил от напора руководящий работник.

– Все равно. Покиньте кабинет. Вы мешаете осмотру, – приказала фельдшерица.

– А… – Лиходед бросил на меня взгляд, потом на докторшу, покрутил головой, хмыкнул и молча вышел.

– Круто вы с ним, – усмехнулся я.

– Посторонним нечего делать в процедурном кабинете, – на автомате ответила Оксана Игоревна. – Ой… – тут же растерянно ойкнула и посмотрела на закрытую дверь. – Это выглядело невежливо, ну да пусть. Работа превыше всего, – пробормотала фельдшерица себе под нос, явно не обращая на меня никакого внимания.

Честно говоря, я даже почувствовал себя живой мебелью. Ну да ладно, девчонка молодая, волнуется, первый рабочий день как никак. Точнее, вечер, да еще такой бурный.

На этом все разговоры закончились, и Оксана Игоревна приступила к осмотру пациента. За четкими уверенными движениями девушки было приятно наблюдать. Фельдшерица с моей помощью еще раз осмотрела Санькину спину, на этот раз более тщательно. Я подсвечивал сверху, взяв в руки настольную лампу.

Осторожно обработала спину пострадавшего, затем пинцетом принялась вытаскивать осколки из ран. К счастью пьяного Санька осколки оказались достаточно крупными, и не так много, как показалось по началу. Убрав все стекло, Оксана Игоревна снова обработала спину пациента и задумалась.

– Что-то не так? – поинтересовался у фельдшерицы.

– Все в порядке, – тут же ответила девушка, даже не глянув на меня.

Затем решительно залезла в свой медицинский саквояж, достала из него запакованный бинт и принялась химичить. Вскоре на порезы легли аккуратные небольшие тампончики, а затем Оксана Игоревна принялась заклеивать раны широким пластырем.

Я молча наблюдал за процессом, не комментируя и не встревая.

– Готово. Завтра на перевязку и на осмотр, – выпрямляясь, заявила фельдшерица.

– Ну, это вопрос не ко мне, – ответил я.

– А кому? Вы разве не товарищ? – удивился я.

– Нет, я случайный помощник, – улыбнулся девушке и задумался, кому передать информацию. – К кому? Даже не знаю. Наверное, к бедняжке Соне, про которую товарищ все время твердит.

– И где эта ваша Соня? Мне нужно ей дать рекомендации по уходу, – требовательно поинтересовалась Оксана Игоревна, собирая инструменты в саквояж.

– Понятия не имею. Уточним у товарищей в коридоре. Думаю, они в курсе.

– Хорошо, – деловито кивнула докторша, щелкнула замочком вместительной сумки, отряхнула подол халата, подошла к двери.

– Товарищи, кто родные товарища? Товарища Александра? – запнувшись на имени, строго поинтересовалась товарищ Гринева.

– Так эта… холостой он, товарищ фельдшери. Нету у него сродственников, чтоб там жена и прочее, – прокомментировал все тот же умник.

– Может, на поруки возьмёте? – пошутил еще один.

– Не шутите, товарищ, – еще строже заявила Оксана Игоревна, моментально вычислив шутника в поредевшей толпе. – Он зовёт какую-то Софью, она ему кто? Жена? Невеста? Может, сестра? – уточнила девушка.

– Подруга дней его суровых, – хохотнул все тот же языкатый гость. – Дружат они… Недавно…

– Ну, хорошо, а родители у товарища Александра есть? – настойчиво допытывалась фельдшерица. – Товарища необходимо перенести домой. Ему нужен покой. Завтра обязательно на осмотр и перевязку.

– Оксана Игоревна, – вступил в разговор председатель, оторвавшись от беседы с нервным директором столовой. – Пускай пока в кабинете очухается, а потом я лично его лично домой доставлю. Не волнуйтесь, товарищ доктор. Куда ж его сейчас, такого… носилок у нас нету, а на руках нести, так спину повредим. Повредим жеж? – пытливо глянул на фельдшерицу.

Товарищ Гринева задумалась, мило нахмурив брови, затем нехотя кивнула, признавая правоту Семена Семеновича.

– Ну, хорошо товарищ председатель. Но завтра товарищу непременно на осмотри и перевязку. Под вашу ответственность, – вскинув голову, сурово объявила фельдшерица.

– Непременно, многоуважаемая Оксана Игоревна. Вы закончили? – поинтересовался товарищ Лиходед и отчего-то посмотрел на меня.

Я промолчал, давая возможность хозяйке ситуации самой отвечать за себя и свои действия.