Czytaj książkę: «Настоящая попаданка»

Пролог

Я – Владислава Соколова, дочка того самого Соколова, ага. В том году я закончила элитную гимназию в Москве, и уговорила родителей дать мне пожить годик в своё удовольствие. А уже в этом году мы с Розой уезжаем в Кембридж. Розка младше меня на год, так что я специально её дождалась. Без её поддержки мне будет сложно занять в университете полагающееся мне место. Там будет полно местных выскочек, а королева может быть только одна, и ею буду я! А Роза поможет составить мою свиту. Этот год прошёл весело, но я изрядно устала от тусовок – а ведь мне только исполнилось девятнадцать! Что же будет, скажем, в двадцать пять?

Нет, университет в другой стране – классная идея, а то здесь реально становится скучно. Заодно потренирую иностранные языки – не одна же я буду из другой страны. Папа говорил, у них даже есть специальная программа для одаренных студентов-иностранцев. Ну, мы-то полную стоимость внесли, что мы, нищие?

Сегодня мы с Розой как раз едем праздновать наше поступление – хотя тут и праздновать нечего, как будто нас могли не взять, ха-ха. Скорее, мы будем праздновать начало новой, свободной от родительского контроля, жизни. Хотя меня и так ни в чем не ограничивали: на моей кредитной карте безлимит – что означает, что я могу тратить на свои нужды из семейного бюджета столько, сколько мне вздумается. Родители меня обожают и ни в чем отказать не могут. И когда я год назад сказала, что хочу пожить этот год одна, на полную катушку – мне просто купили квартиру в центре, и выдали эту карту! Хотя, это было не совсем просто – без пары скандалов всё же не обошлось. Но, как я уже говорила, родители меня любят: я же их золотая доченька.

В клуб мы, кстати, с Розкой едем вдвоём – без парней. Больше, чем испорченный маникюр, я ненавижу, когда меня игнорят! А Вадим пытался со мной эту штуку провернуть, за что и получил отставку. Да и всё равно его надо было бросать: в Кембридже небось таких вадимов – хоть лопатой греби. А этот еще бы потребовал верность ему хранить все годы обучения – и это когда я девица в самом соку, пик моей юности, можно сказать! Перебьётся! Не для него моя роза цвела! Кстати, о розах: Розка своего парня тоже бросила, причем, кажется, только из солидарности со мной. Вот где настоящая женская дружба!

Мы с подругой сидели в «Айконе» за столиком, между нами была початая бутылка Мартини, а впереди у нас были еще три долгих месяца каникул. Ну, это я так думала. В реальности же у меня оставались только пара часов до того, как я, пьяная, попытаюсь забраться на сцену и упаду, ударившись головой об угол стола…

Глава 1

Оххх… Как тяжко… Неужели старею? Раньше с похмелья так голова не болела. А сейчас, мало того, что голова раскалывается, так еще в теле свинцовая тяжесть, и тошнит… Ох, мама, роди меня обратно!.. Еще и противный бабий голос в измученный похмельем мозг врывается:

– Славка! Эй, Славка, вставай давай, хорош дрыхнуть! Я не могу вечно за твоими спиногрызами следить, у меня своих дел полно! Давай, отдохнула – и будет. Поднимайся, говорю!

Я в ответ лишь застонала. Что там за корова до меня докопаться пытается? Еще и зовёт ненавистным мужским именем – Славка. Сколько раз уже всех просила называть меня только Владой, либо полным именем – Владислава, но уж никак не Славкой. Р-р-р, бесит. Словно услышав мои мысли, тётка произнесла:

– Владислава, ты меня слышишь? – И шлёп мне на лоб свою ладошку. Да кто там такой бесцеремонный? Видимо, я в доме у родителей – моя прислуга так нагло себя не ведёт. Это родители своих слуг избаловали, чуть ли не членами семьи их считают. Вот те и распустились совсем, никакого пиетета к высшему сословию. А тётка, тем временем, продолжала вещать:

– Жара нет, так что не придуряйся. Да будет тебе, Славка, ты ж, когда брюхатая была, до последнего вёдра с водой таскала, а сейчас от какой-то простуды слегла? Ни в жисть не поверю!

Что-о-о-о?! Какая я была? Чего я таскала?

Уловив, о чём болтает тётка, я просто в осадок выпала от неизвестных мне фактов собственной биографии. От удивления я даже глаза открыла, уставившись на склонившуюся ко мне тётку. Совершенно незнакомую мне, кстати, тётку. У родителей поменялась кухарка? Потому что тётка выглядела явной кухаркой: толстая, румяная, на голове платок, сама в каких-то стрёмных блузке и юбке, то ли грязного белого, то ли выцветшего серого цвета, поверх которых надет замызганный передник – видимо, поварский.

Да нет, что это я: мои родители такую неряху никогда бы не наняли готовить еду. Это ж постараться надо, чтобы так себя запустить! А тётка всё не затыкалась:

– Ну и чего ты лежишь, глазами лупаешь? Проснулась – так вставай! Малой твой титьку хочет, да и остальные сорванцы не кормлены.

Чего-о-о? Какие сорванцы, нафиг?! Где я вообще? Я огляделась и тихо прифигела. Лежу я, значит, в какой-то, блин, деревянной хате – будем надеяться, что это стилизация под русскую народную избу: тогда в это объяснение вполне вписывается и огромная печка, и старый дубовый стол, и лавки вдоль него… Стоп, а это что, люлька? Младенец?!

Ребёнок, словно почувствовав мой взгляд, проснулся и заорал. Противно так! Я поморщилась, покосившись на тётку: надеюсь, она догадается его заткнуть? Эта же… нехорошая женщина, подхватив ребенка в ворохе каких-то тряпок, с противным сюсюканьем «Ой, Андрюшенька, голубок, проснулся, сейчас тебя мамочка покормит» пихнула этот визжащий свёрток мне под бок! Я на неё в шоке смотрю, а она мне заявляет:

– Ну, чего смотришь? Грудь не достать? Корми дитёнка-то!

Я аж поперхнулась! Ну, это уже совсем не смешно. Меня что, разыграть решили родичи? Типа, как в фильме «Холоп», чтобы я жизнь свою не прожигала, да на месте пролетариата побывала, переместили якобы в средневековую деревню, а на самом деле тут просто актёры переодетые. Но с ребёнком – это уже перебор! Какая хоть мамаша на это согласилась, или они из приюта взяли? Совсем сбрендили предки.

Я уже хотела ехидно возразить тётке, что я, девятнадцатилетняя девушка, не рожала, и молоком из своей груди я точно никого накормить не смогу, как взгляд мой опустился на эту самую грудь и… я заорала! Да, нервы мои не выдержали! Кто это устроил – может праздновать победу, мне не удалось сохранить лицо. И я не знаю, кому бы это удалось на моём месте, если бы вместо своей аккуратной груди второго размера он увидел бы бидоны шестого, а то и больше! И ладно бы бидоны, боже, но всё остальное!.. Это вот мои пальцы-сардельки? Это на моих руках трясется целлюлитный жир? А этот живот, возвышающийся выше необъятной груди – тоже мой?!

Нет, мамочка, нет, это сон, страшный сон! Мама, я хочу к маме! А-а-а-а-а-а!!!

Как только я завопила, тётка испуганно схватила ребенка и отбежала в сторону, прижимая его к себе, но мне было плевать! Я была в истерике! Что со мной? Кто я? За что-о-о-о!..

Не помню, что я делала: кажется, орала, плакала, просила прощения у родителей, умоляла вернуть меня домой, пыталась оторвать себе груди и куски жира с боков, рвала на себе жидкие волосенки противного песочно-палевого оттенка, хотя у меня всегда была роскошная русая коса…

Очнулась я, сидя на полу посреди комнаты и уставившись в одну точку. Огляделась, но больше никого в комнате не обнаружила. Противная баба с не менее противным младенцем исчезли. Это хорошо. Бидоны, пузо и бока – остались. Это плохо. Что же делать? Как разобраться во всём, как понять, что произошло? Я – ребёнок двадцать первого века, во всякую мистику, типа переселения душ, я не верю. Вариант того, что меня за что-то решили проучить родители, создав всю эту ситуацию, казался бы правдоподобным, если бы не это кошмарное тело. Пластика? Но родители должны понимать, что такого я ни за что не прощу. Да и не поступили бы они так со своей любимой золотой доченькой. Выходит, заказчики этого безобразия – не они. А кто? Врагов у меня вроде бы нет. Не принимать же всерьёз в качестве врагов отвергнутого Вадима и нескольких девчонок из лицея, с которыми у нас были контры?

Возможно, это папины враги – всё-таки он известная личность, чиновник, бизнесмен. Но зачем такие сложности? Можно было бы просто похитить и потребовать выкуп. В общем, странно это всё, непонятно. Пока что. Но я обязательно разберусь, верну себе своё тело и свою жизнь! Не будь я Владислава Соколова!

Внезапно за дверью раздались тяжелые шаги, заставив меня напрячься: вряд ли это вернулась тетка с ребенком. И точно: дверь распахнулась, явив моему взору огромного, по грудь заросшего бородой мужика среднего возраста. Выглядел он чисто лесорубом: косая сажень в плечах, могучие мускулы – словно не в спортзале качал, а махая топором заработал, темные с проседью волосы и борода, кустистые нахмуренные брови, сверкающие карие глаза под ними, хищный, немного загнутый книзу нос… Но ногах какие-то дешевые хлопковые треники с сапогами, а выше – распахнутая на груди рубашка с коротким рукавом.

Вид – зашибись. Я сразу прониклась и испугалась. Актёра подобрали – что надо. Даже помня о том, что это актёр, всё равно душа в пятки ушла: такой прибьёт и не заметит. И кто знает, какой у них приказ: может, и прибить могут, так что лучше этого дядю не злить. Впрочем, кажется, поздно – он уже злой.

Не говоря ни слова, этот лесоруб схватил меня за руку и поволок куда-то за собой. Я едва за ним поспевала, путаясь в подоле гигантской ночнушки, в которую было обряжено моё… это тело. Мужик вытащил меня на улицу, оставив во дворе дома, и я стояла, растерянно осматриваясь. Ну что сказать: зелено, свежо. Солнце в глаза бьёт. А метрах в четырёх от меня полукругом собрались зрители: та самая баба с ребенком, штук пять каких-то беспризорников разного пола и возраста, парень с девушкой – почти мои ровесники, парню где-то двадцать-двадцать два года, а девушка помладше – лет шестнадцать-семнадцать. За забором маячили головы тех, кого не пустили в партер – соседи, видимо. Те тоже поглядывали на меня с жадным любопытством. Дальше рассмотреть я ничего не успела, так как вернулся лесоруб с ведром. Что…

– А-а-а! – Взвизгнула я, когда на меня обрушился поток воды. Ночнушка намокла, облепив грубой тканью моё… это тело, сразу обозначив все его недостатки. Какой позор!..

– Ну что, пришла в себя? – Спокойно спросил этот… лесоруб. Я, позабыв о своём намерении не нарываться, злобно сверлила его взглядом. Если ты не заметил, умник, я пришла в себя еще в доме, и прекрасно обошлась бы без прохладного душа! Вслух я этого говорить не стала, всё-таки на это мне здравомыслия хватило. Кто знает этого мужлана, что он еще выкинуть может?

Моё молчание было расценено как согласие.

– Что ж, тогда чтобы через час обед был готов. Даринка поможет, – мужик бросил взгляд на девушку, та кивнула. Он снова перевёл взгляд на меня.

– Ступай. Гринька, идём, – это он уже парню. Развернулся и размашистой походкой двинулся в сторону ворот. Зрители за забором тут же отпрянули и сделали вид, что просто гуляют.

Парень, однако, с лесорубом не пошёл, а бросив ему в спину неодобрительный взгляд, подошёл ко мне, приобнял за плечи, и сказал:

– Я провожу, матушка.

Ну, офигеть! Я что, теперь, гожусь в матери парню, который старше меня?! Сколько же мне лет на вид? Потому как в душе-то я знаю, что мне девятнадцать, но раз над этим телом знатно поиздевались, то, наверное, я сейчас выгляжу не только… хм, шире, но и старше? Неужели и такое современная пластическая хирургия может сделать? Не только искусственно омолодить, но и искусственно состарить? Наверное, может, только вряд ли кто до меня пользовался такой услугой. И я бы фиг воспользовалась по своей воле.

Парень, между тем, заботливо поддерживая меня, проводил в дом, усадил на лавку и обратился к девушке, зашедшей вслед за нами:

– Даринка, помочь чем?

Даринка пожала плечами, потом взглянула на меня, сидящую на лавке, вздохнула и попросила:

– Курице башку отруби.

Э-э-э, я надеюсь, это она не про меня. Курицей меня и раньше обзывали, но вот голову при этом отрезать не собирались. Вроде как. То есть, может и хотели, конечно, но уголовный кодекс останавливал. А тут пока вроде и не за что ещё.

Парень кивнул и вышел. «За топором, что ли?» – Мелькнула испуганная мысль.

– Матушка, тебе бы переодеться, – обратила на меня своё внимание Даринка.

Ну вот, еще одна великовозрастная «доченька». Я, надеюсь, хотя бы лесоруб не является моим сыночком в этой безумной театральной постановке? Потому что тогда мне на вид должно быть не меньше шестидесяти, так как мужик сам выглядит лет на сорок. Я и хотела увидеть своё новое лицо, и боялась.С помощью Даринки я переоделась в сухое – такую же грубую бесформенную бесцветную тряпку, как моя ночнушка, только материал чуть плотнее. Затем Даринка мне повязала передник – кажется, он тут считается обязательным атрибутом для женщины. У самой Даринки он тоже был, хотя платье у неё было чуть посимпатичнее, но такое же бесцветное. На голову мне повязали платок, и теперь я, наверное, выглядела, как сестра-близнец той бабы, которая меня разбудила. Нет, я всё же должна увидеть своё отражение.

– Даринка, а где у нас зеркало? – Спросила я. Даринка почему-то испугалась и воскликнула:

– Я не брала!

Вот дура, я разве её в чем-то обвиняю?

– А кто брал? – Надо же выяснить, где зеркало.

– Не знаю! Я вообще к сундуку с приданым не подходила!

Я обвела комнату взглядом, остановившись на красивом резном сундуке. Прошла к нему, открыла. Ага, вот где у них нормальные шмотки! Ну как, нормальные – стилизованные под старину, конечно, но хоть цветные, и материал получше качеством. А то я решила, что действие непонятного спектакля, в котором я участвую против воли, происходит еще до изобретения красителей. Так, тут еще украшения, бусики всякие… Хм, похоже на натуральный жемчуг. Нехилый бюджет у постановочки, раз ради исторической аутентичности не пожалели денег. В старину-то искусственного жемчуга не было.

Ага, вот и зеркало. Мутное какое-то, неровное, но резная ручка и рамка очень дорого смотрятся. Прям даже стильненько. Я б себе такое купила, только с нормальной отражающей поверхностью. Ну, что мы имеем? А имеем мы жирное одутловатое лицо, маленькие поросячьи глазки, которых не видно из-за щек, и уже явно начавшую стареть кожу. Мне теперь меньше сорока лет никто не даст, а то и все пятьдесят! Господи, я старая! За что-о-о-о?..

Так, нет, Влада, соберись. Это не ты, не твоё отражение. Ты – молодая, красивая девушка с шикарными русыми волосами, идеальными пропорциями тела и колдовскими зелёными глазами. Ты – красавица, а это чучело в зеркале – не ты. Это происки врагов, чья-то злая месть. Вот на этой мысли надо сосредоточиться, а не начинать себя оплакивать. Ты выберешься из этой передряги, ты же Соколова! И добьёшься наказания для виновных.

Но сейчас надо разведать обстановку, найти возможных союзников и понять, как отсюда сбежать. Причем не просто сбежать, а с доказательствами. Если я в таком виде заявлюсь к папе, он меня даже слушать не будет. Вряд ли он сможет узнать свою золотую доченьку в этой старой толстухе. Можно, конечно, сказать что-то, что знаем только мы – в фильмах обычно это срабатывало. Но, насколько я знаю папочку, он скорее решит, что я причастна к похищению его девочки и выпытала эту информацию у неё. Так что так дело не пойдёт.Хотя, в крайнем случае, если у меня не будет другого выхода – придётся все-таки обратиться к нему. Надеюсь, он меня хотя бы выслушает, а не сразу убьёт. Впрочем, до него еще добраться надо. А значит, нужны союзники. Тот парень, Гринька, вроде не очень дружелюбно настроен к лесорубу, зато проявляет заботу по отношению ко мне. Этим можно воспользоваться. А еще есть соседи – вдруг они не участвуют в постановке, а просто живут рядом? Этот вариант стоит проработать. У них можно получить информацию о собственном местонахождении, и, возможно, попросить о помощи.

Тут хлопнула дверь – это вернулся Гринька. С безголовой тушкой дохлой птицы, которую он держал за обрубок шеи. Отдал Даринке и ушёл. Даринка забрала тушку, кинула в таз, затем плеснула на неё ковшиком воды из бака, стоявшего на печи. От воды шёл пар.

– Матушка, – обратилась ко мне Даринка, – ты ставишь воду, а я курицу ощипываю?

Я кивнула – самой мне к этой мертвой птичке притрагиваться не хотелось – и двинулась к печке. На полке рядом стояли разных форм котлы и котелки, с крышками и без. Внутри печки горел огонь, пробиваясь через заслонку. Сверху была железная плита, а в ней какие-то металлические круги разных размеров. И как этим пользоваться? Нет, я, конечно, умела готовить кофе, ну и, там, омлет с зеленью могла организовать – я не была беспомощной девицей, которая и позавтракать не может самостоятельно. Всё-таки почти год я жила отдельно от родителей, и не всегда служанка была рядом. Но я всё это делала с помощью современной техники, а не вот этого всего.

Ладно, Даринка сказала, надо поставить воду. А зачем? Видимо, чтобы сварить несчастный птичий труп (хотя я и была рада, что жертвой топора стала эта птичка, а не я). Для такого трупа нужна посудинка побольше. Взяв средних размеров котёл, я отправилась искать воду. Обошла всю хату, которая состояла из одной этой комнаты – довольно большой, конечно, но всё же. Не обнаружила ни раковины, ни входа в санузел. Где воду-то брать? И ладно воду, куда они в туалет-то ходят? Единственная дверь из хаты вела во двор.

– Даринка, а где воду-то брать? – Спросила я. Даринка отвлеклась от процесса выдирания перьев из птичьей… тушки, и посмотрела на меня:

– Ась? А что, уже кончилась? – Удивилась она. – Вчера же с вечера наносили!

Она вскочила, обтёрла руки о передник – так вот зачем он нужен и вот почему он у всех такой замызганный! – и подошла к стоящим у окна на скамейке здоровым бочкам. Сдвинула крышку с одной из них и перевела на меня недоуменный взгляд:

– Матушка, ты чего? Вот же, полная бочка воды! И котёл бы ты побольше взяла, суп же варить будем!

В общем, с Даринкиной помощью мы сварили-таки обед. Надо сказать, интересный опыт. Я чистила картошку сама, ножом! Ковыряла ей глазки, представляя, что это глаза неведомых мне похитителей-извращенцев, заточивших меня в это жуткое тело. И я научилась пользоваться печкой! Оказывается эти круги – что-то типа функции регулировки температуры у обычной плиты. Сдвигая их по очереди в сторону, можно постепенно увеличивать площадь открытого огня, что, в свою очередь означает более высокую температуру воздействия. Прямо-таки лабораторка по физике!

Мне, может быть, даже понравилось бы, если бы я здесь на экскурсии оказалась. Но я блин, не на экскурсии ни разу! И стоять, и двигаться в этом теле с лишними килограммами мне было непривычно и тяжело, а еще я чувствовала какое-то отупение, опустошение. Словно не могла принять до конца, что всё это происходит на самом деле, что со мной действительно случилось что-то плохое, нет, что-то просто ужасное!

Глава 2

На стол накрывать нам помогала еще одна девчонка, лет десяти-двенадцати, по имени Лялька. Не шучу, её и правда так звали. Ну или, может, кликуха такая – не знаю. Потом вернулись лесоруб с Гринькой, а за ним в дом потянулась вся эта малышня, что пялилась на меня во дворе.

Каждый из них ополоснул лицо и руки в тазу, не меняя при этом воду – я порадовалась, что успела помыть руки раньше всех. Тётки с младенцем не было. И хорошо. Одно дело – накормить мужиков и детей супом, и совсем другое – покормить младенца грудью. К такому я была не готова. И я, конечно, не очень хорошо знала анатомию, но всё-таки была уверена, что даже в большой груди не может быть молока, если женщина не рожала. Или может?.. То есть, пластика могла сделать из меня толстую пожилую тетку, но никак не кормящую мать. Это просто невозможно! Так ведь?

Лесоруб устроился во главе стола, я – на другом конце, напротив, дети расселись на лавки по бокам стола. Перед каждым стояла деревянная миска с супом и лежала деревянная ложка. Перед лесорубом на столе лежал круглый черный хлеб – Даринка его из ларя над печкой достала. Мужик взял эту буханку в руки, отломил себе кусок, а буханку передал Гриньке, сидевшему по правую руку. Тот тоже себе отломил хлеба, передавая дальше по кругу. Ну и я отломила, когда до меня очередь дошла, и передала Даринке. Странный ритуал, ну да ладно. Тут всё странно, особенно то, что со мной произошло.

Ели, по большей части, молча. Потом лесоруб – так и не узнала до сих пор его имени – поднялся и вышел. За ним разбрелись мелкие. Со мной остались только Даринка и Гринька. Так, и что теперь делать? Есть у меня на сегодня еще какие-то обязанности? Даринка стала собирать посуду со стола, но Гринька её остановил:

– Дай я, – и тут он сделал какой-то непонятный жест, и все грязные тарелки, а также котелок – оказались сухими и чистыми! Что-о-о? Как он это сделал? Что за спецэффекты оффлайн?

– Ты что? – Зашипела на него Даринка, и покосилась на дверь. – А если отец увидит?! Ты же знаешь, как он отреагирует, никому мало не покажется.

– Да ладно, – беспечно отмахнулся парень, – я ж помочь хотел. Ты не расскажешь – он и не узнает.

– Дурак! – Припечатала Даринка и отвернулась. Гринька ушёл, а я задумалась. Если отцом они называют этого здоровенного лесоруба, а меня – матушкой, то… я попала!

От неутешительных мыслей меня отвлекла Даринка:

– Матушка, я подмету в доме или мы пойдём на речку, белье стирать?

В смысле, белье стирать? И почему на речке? Нет, я понимаю, если они тут разыгрывают какую-то историческую пьесу, то прачечных и стиральных машин тут нет, слуг у нас, вроде как, тоже не обнаружено, а это значит, что… Не-не-не, не буду я ничего стирать, пусть лучше сразу прибьют! Конечно, маникюр они мне изуродовали даже хуже, чем тело, но мои руки всё равно не созданы для чёрной работы. Чтобы Владислава Соколова стирала вещи вручную, как какая-нибудь… даже не знаю, кто! Кто вообще сейчас вручную стирает?Кстати, вот интересно, как они мне кутикулу нарастили? Ладно, лак можно снять, ногти обрезать под корень, но как, и, главное, нафига они заморочились, чтобы вернуть мне кутикулу и заусенцы?

– Э-э-э, знаешь, Даринка, я что-то не очень хорошо себя чувствую. Может, в другой раз? Ты можешь подмести тут пока, а я к соседке сбегаю.

Сказала – и смотрю на её реакцию. Мало ли, вдруг у них приказ, чтобы не выпускали меня со двора. Но нет, Даринка только кивнула и веник взяла. Я быстро выскользнула за дверь. Ну, настолько быстро, насколько это тело позволяло. Двигаться было неудобно, да еще эти груди тянули книзу и наливались тяжестью. Надо какой-то бюстгальтер придумать, что ли, а то совсем же отвиснут, и без того ходить неудобно – при каждом шаге колыхаются. Жуть, как женщины с такой грудью живут вообще? Хотя, в современных условиях, да с правильно подобранным бельём, все не так плохо, пожалуй.

В прихожей увидела ряд странных тапок: словно просто взяли куски кожи и сшили между собой. Нашла те, которые были под мою нынешнюю ногу, надела – а то до сих пор босиком ходила, как и Даринка, да и прочая малышня тоже. В сапогах ходили только Гринька и лесоруб, да и то, в доме снимали. Хмыкнула, что хоть не лапти, и то хорошо. А то их же там как-то сложно надо было завязывать.

Пока шла до ворот, старалась сдерживаться, чтобы не побежать – но никто меня не пытался остановить, никто даже не попался навстречу. Вышла за ворота, выдохнула. Куда дальше? Бежать не пойми куда, сломя голову, я не собиралась. Раз меня выпускают, значит, могу сбежать и в любое другое время. А вот если сейчас поддамся панике и побегу, а меня поймают – то потом второго шанса сбежать уже не будет. Да и со мной, наверное, разговаривать по-другому будут.

Ох, хорошо, что мы с отцом не раз прорабатывали разные ситуации с моим возможным похищением – папка у меня такой, всегда подстраховывается. С его работой подобного сценария нельзя было исключать, так что, я даже не особо и удивлена, что это всё-таки произошло. Удивляет другое – то, как именно это произошло. Зачем такие сложности? Может, реалити-шоу какое-нибудь снимают? Типа, как люди себя ведут в экстремальных условиях? Да ну, бред, взяли бы тогда обычных людей. Наша семья же засудит организаторов.

Ладно, нужна разведка, значит, пойдём по соседям. Тем более, чего далеко ходить – вон дедок на лавочке загорает.

– Здравствуйте! – Подошла к деду и вежливо поздоровалась.

– Ну и тебе привет, коль не шутишь, Владислава.

Ну вот, тут все меня знают, а я – никого. Косвенно это подтверждает, что они все – нанятые актеры.

– Отдыхаете? – Спросила я, не зная, как начать разговор.

– Ага, – ответил мне в тон дедок.

– А в город давно не выбирались? – Нашла я безопасную, на мой взгляд, формулировку.

– Давненько… А что, надо чего, что ли? – Прищурился дед.

– Да вот, хочу купить кое-что для дома, аксессуары там различные, – на ходу сочиняла я.

– Аксе…чего?

– Товары, говорю, для дома нужны, – исправилась я.

– А, ну понятно, понятно. Так ярмарка через две недели – скажи своему, пусть съездит, купит, что надо.

– Спасибо, так и сделаю. А где ярмарка будет? – Попыталась невзначай выяснить своё местонахождение.

– Известно, где – в Жданове. До других городов неделя пути, не меньше.

– Спасибо. Скажите еще, а в Москве вы бывали когда-нибудь? – Затаив дыхание, ждала ответа. Где находится город Жданов, я понятия не имела – Россия большая, а вот если удастся узнать, далеко ли мы от Москвы – это будет очень хорошо. Но ответ дедка меня разочаровал.

– Не бывал, даже не слыхал никогда. Я вообще дальше Жданова не бывал. Как переселился сюда из Сукеевки тридцать лет назад, так и живу тут. А ты была там, что ль?

– Была… – Вздохнула я. Видно, мы совсем в глуши какой-то находимся. Как можно было не слышать про Москву? Врёт, что ли?

– Это когда ты успела? Тебя ж сюда совсем молоденькую Гиртан привёз. А потом всё дети, да хлопоты домашние. Ты, поди, и в Жданове не была ни разу.

– Да это я давно, в детстве еще, – подыграла я деду. Раз он говорит, что давно меня знает – значит, тоже в деле. Актер, то есть. И значит, словам его верить нельзя. Нужен другой источник информации. Так, интересно, а Гиртан – это кто, лесоруб, типа? Новый источник информации обнаружился неподалеку: бабы, несколько штук разного возраста, стояли возле колодца и трындели о своём. Наверное, последние новинки в мире моды обсуждали. Впрочем, одеты они были реально лучше меня: вроде те же платья и передники, но уже с вышивкой, с разными цветными декоративными элементами, и – чистые! И как я в таком виде к ним подойду? Засмеют же. Вспоминай, Влада, как была королевой школы, и, когда Светка вылила стакан колы на твой любимый брючный костюм, ты спокойно шла под насмешливыми взглядами, не теряя достоинства. Они – либо обычные деревенские бабы, либо нанятые второсортные актрисульки, а ты в любом виде остаёшься Владиславой Соколовой. Так что, плечи расправим – и вперед!

В общем, подошла я к этим бабам, послушала немного их сплетни (из которых ничего не поняла, так как имена были мне незнакомы). А потом, вроде как, между прочим, поинтересовалась, поедет ли кто из них на ярмарку в Жданов. Выяснилось, что Аглая – румяная тетка лет тридцати, едет с мужем на весь ярмарочный сезон. Потому как (цитата её соседки) «всё одно бездетные, да и скотины своей нема, чего бы и не прохлаждаться неделями напролёт». На что Аглая что-то резко ответила ей, та в ответ тоже что-то сказала – и понеслось. Ругались минут десять, остальные с восторгом слушали, иногда подначивая то одну, то другую сторону. Простые развлечения простых людей. Потом разговор снова свернул на ярмарку.

– Девушки, – польстила я теткам, так как девушкой самая молодая из них была лет двадцать назад, – а вы в Москве когда-нибудь были?

Ответом мне стали отрицательные покачивания головой.

– Ну, вы хоть знаете, где она находится, далеко ли отсюда? – Продолжила я допрос. Но снова получила только отрицательные ответы. Так, стоп, Москва вроде не так давно существует, а если это – историческая пьеса… Так, что там было до Москвы? Киевская Русь? Великий Новгород? Но ни о Киеве, ни о Новгороде, ни о Пскове бабы не слышали. И только всё больше мрачнели, наконец, одна не выдержала:

– Ты что, Славка, умную из себя корчишь? Сама-то нигде не была, кроме своего огорода. Услышала где-то названия иноземных городов или вовсе придумала, а теперь похваляется! Шла бы лучше дитё кормить, вон уже, и молоко подтекает!

И она невежливо ткнула в меня пальцем. Тут-то я и заметила то, чего до сих пор не замечала, поскольку всё моё внимание было сосредоточено на добыче информации: у меня на платье расползлись два влажных пятна в районе груди… Что это? Что это за нафиг?!

– В самом деле, Слав, – вмешалась Аглая, – Настька сказала, ты приболела, ну так ты хоть сцеживай молоко, раз не кормишь сейчас. А то застой молока вреден. Впрочем, кому я рассказываю, ты же семерых выкормила, должна сама всё понимать.

Последние слова я дослушивала уже на бегу. Мне нужно добраться до дома и всё проверить лично. Эти бабы тоже актрисы, а пятна на одежде? Да кто-нибудь из них брызнул из распылителя незаметно, пока остальные отвлекали меня разговорами. Никакое это не молоко, что вообще за бред? Это невозможно, просто невозможно, и всё!

Дома была только Даринка. Она, окинув меня взглядом, отложила веник:

– Я к тёте Насте сбегаю, пусть она Андрейку принесёт.

И выскочила за дверь, оставив меня в непонятках: куда и зачем она побежала, что за тетя Настя? Ничего не поняла. В этот момент грудь как-то налилась, потяжелела будто, и я отчетливо почувствовала тонкие струйки, стекающие по коже. Мама, да что со мной такое?! В одно мгновение я сорвала с себя этот мешок, что местные по недоразумения считали одеждой, и уставилась на грудь. Мааа-мааа. Это что, м-м-молоко?! Сдавила рукой – брызнуло.

Твою ма-аску для лица! Мне срочно нужен Гугл! Кажется, я где-то давно и краем уха слышала информацию, что всё-таки можно искусственно вызвать появление молока у нерожавших. Как бы проверить, а заодно и понять, чем это чревато для меня? Вот ведь извращенцы – организаторы этого квеста, кто бы они ни были! Моего Айфона и вообще каких-либо принадлежащих мне вещей я здесь не обнаружила. Просить смартфон или ноутбук у кого-то из похитителей – глупо. И вообще не факт, что в этой глуши связь ловит. Наверняка, они это предусмотрели. Что же делать? Так, прежде всего, надо одеться. Очередная бесцветная юбка и рубашка. Надо бы еще все-таки придумать что-то вместо бюстгальтера, а то вообще невозможно: мало того, что грудь гигантская, отвисает, колышется при каждом шаге, так теперь еще и течь начала!Так, а вот и Даринка вернулась, а с ней… О-о-о, нет! Опять эта баба с дитём! Сейчас снова начнёт заставлять его грудью кормить, и главное – я уже не смогу отговориться тем, что у меня молока нет! Потому что молоко-то – вот оно! За что мне это, а?.. Нет, тот, кто всё это придумал – точно извращенец!