Czytaj książkę: «Дневник архимандрита Антонина (Капустина). 1850»

Czcionka:

* * *

Архимандрит АНТОНИН (КАПУСТИН).

Фотопортрет. 1850-е гг.

От составителей

Настоящее издание второго по счету тома Дневника архимандрита Антонина (Капустина) за 1850 год продолжает научно-исследовательский и издательский проект по изучению и публикации в полном объеме этого уникального исторического источника. Весь комплекс Дневника архимандрита Антонина охватыает период с 1817 по 1894 гг. Проект был инициирован группой российских исследователей, возглавлен членом-корреспондентом РАН Я. Н. Щаповым и получил благословение Святейшего Патриарха Алексия II, который принял на себя звание его почетного председателя. В память о наших первых руководителях редакционная коллегия пока не предпринимает шагов по замещению этих должностей и вся научная и организационная работа ведется силами редакционного совета.

Первым увидел свет Дневник архимандрита Антонина (Капустина) за 1881 год. В этом издании был сформулирован основной принцип научной работы в рамках проекта – предоставить как исследователям, так и широкому кругу заинтересованных читателей исторический источник с комментарием, необходимым для понимания содержания текста¹. При этом в первую очередь было решено сосредоточить усилия на изучении: деятельности архимандрита Антонина (Капустина) на Православном Востоке, где в общей сложности он прожил без малого 44 года. Из этого времени 10 лет Антонин провел в Афинах, 5 лет в Константинополе, остальные годы – в Иерусалиме. Работу по подготовке к изданию Дневника, осуществляют две группы ученых, каждая в рамках своего периода. Научно-исследовательской работой над наиболее объемным иерусалимским периодом занимается исследовательский коллектив под руководством Н. Н. Лисового. Изучением и изданием томов Дневника афинского и константинопольского периодов жизни архимандриат Антонина руководит Л. А. Герд.

Настоящая публикация тома Дневника за 1850 год открывает собой научно-издательскую программу по выпуску в свет афинского и константинопольского периодов деятельности архимандрита Антонина. В дальнейшем планируется отойти от заявленной ранее методики публикации Дневника по одному году в каждом томе. Авторский коллектив считает возможным в ходе последующего издания сгруппировать годы Дневника, охватывающие афинский и константинопольский периоды в трех томах: 1851–1855 гг., 1856–1860 гг. и 1861–1865 гг. соответственно. Каждый из этих томов будет содержать отдельный справочный аппарат и комментарий.

Такое расположение материала не случайно. Период 1851–1855 гг. отражает и первый этап в жизни архимандрита Антонина на Православном Востоке. В эти годы он как бы пускает корни, врастает в эту новую для него реальность взаимоотношений, сложившуюся внутри восточнохристианского мира. Ситуация усугубляется для него теми обстоятельствами, в которых оказались представители Русской Церкви на Востоке перед самым началом и в продолжение Крымской войны. Этот период стал для него настоящей школой в церковно-дипломатическом и человеческом плане. Многие представления Антонина, с которыми он выехал из России, претерпели в этот период серьезные изменения. В то же время обстоятельства позволили раскрыться его талантам церковного дипломата и ученого. Второй период (1856–1860 гг.) характеризуется теми изменениями в русской политике на Православном Востоке, которые произошли в первые годы после подписания Парижского мира. Роль Антонина как настоятеля русской посольской церкви в Афинах в этих условиях получала самостоятельное, пусть и не официальное значение представителя Русской Церкви в Греции. В середине 1850-х гг. отношения России с греческими иерархами Восточной Православной Церкви обострились. С изменением политики русского правительства в балканском регионе и на Ближнем Востоке при Александре II в греки начинают воспринимать русских как своих прямых соперников в будущем разделе наследия Османской империи. Наиболее открыто это недоверие к России проявлялось как раз вне пределов Османской империи. Если в Турции Патриархи вынуждены были лавировать между российскими, османскими и европейскими интересами, то вновь созданный Синод Элладской Церкви постепенно все больше проникался антирусскими настроениями. В этих условиях российским дипломатам в Греческом королевстве предстояла филигранная работа по созданию условий для диалога и противодействия антироссийской политике великих держав в Греции. И архимандрит Антонин становится негласным, но очень эффективным участником деятельности российского посольства в указанном направлении. Третий период 1861–1865 гг. посвящен пребыванию архимандрита Антонина в Константинополе. Многое, что было сказано о его церковно-политическом значении для русской политики в Греции, может быть отнесено и к его деятельности в качестве настоятеля русской посольской церкви в Константинополе. Правда, теперь Антонин попал, так сказать, в эпицентр церковно-политической жизни, сосредоточенной так или иначе вокруг Вселенского патриаршего престола. Здесь было переплетено все сразу: взаимоотношения Русской Церкви и Восточных Патриархов, церковно-дипломатические, канонические и внутренние проблемы Православной Восточной Церкви, контакты с инославными конфессиями, национальные и межэтнические отношения, политическое положение Османской империи и ее взаимоотношения с европейскими державами и т. д. Можно предположить, что для самого Антонина это был бесспорно интересный, хотя и трудный период его жизни на Востоке, особенно, когда его непосредственным начальником стал близкий ему по духу человек – граф Н. П. Игнатьев. Этим можно объяснить многочисленные жалобы Антонина Игнатьеву по поводу его затянувшейся иерусалимской командировки. А когда Антонин указом Синода от 5 июня 1869 г. был официально назначен начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, первое, что он делает, пишет проект о соединении в одном лице должности начальника Миссии в Константинополе и в Иерусалиме. Теплое и чрезвычайно трепетное отношение к Игнатьеву Антонин пронес через всю свою жизнь², но вернуться в Константинополь из Иерусалима он уже не мог, а после отъезда Игнатьева – вряд ли бы и захотел.

Дневник за 1850 год охватывает последние месяцы пребывания Антонина в Киевской духовной академии. На страницах Дневника занятия в академии и семинарии чередуются со службами, праздники сопровождаются описанием общих поездок за город на хутора, принадлежавшие епархии. В 1850 году выходят первые печатные труды Антонина, что также находит свое отражение в Дневнике. Знание той среды, которая окружала Антонина, чрезвычайно важно для изучения его деятельности на Востоке, для понимания его личности в целом. На киевских страницах Дневника оживают колоритные, почти лесковские картины. Академия в эти годы живет насыщенной жизнью. Среди ее администрации и преподавателей значительное количество выдающихся представителей русского ученого монашества, большинство из которых оставили заметный след в истории Русской Церкви. Когда Антонин пишет Н. П. Игнатьеву в январе 1869 г. о том, что его ученики в России уже архиерействуют и сияют звездами, – мы понимаем, что он говорит о своих киевских товарищах, среди которых ученик Антонина Иоанникий (Руднев), будущий митрополит Киевский и Галицкий, и сокурсник его по Академии Нектарий (Надеждин), будущий архиепископ Харьковский и Ахтырский. Его близкими знакомыми по преподавательской деятельности были архимандрит Иоанн (Петин) – будущий епископ Полтавский и Переяславский, и архимандрит Димитрий (Муретов) – будущий архиепископ Херсонский и Одесский. Особое место заниает искренняя и задушевная дружба Антонина с архимандритом Феофаном (Авсеневым), оказавшим сильнейшее влияние на его мировоззрение. Петр Семенович Авсенев (пострижен в монашество с именем Феофан в 1844 г.) преподавал в Академии философию и психологию. Его принято считать родоначальником российской школы психологии. «Начитанность его вообще была необыкновенна велика, а жажда чтения – неутолима»³. Соединив классическую античную науку о душе с современными ему достижениями западной философии и естествознания, он сопоставил полученный результат со святоотеческой традицией. В результате такого синтеза европейская философская традиция в существенной своей части оказалась переписанной на язык Православной Церкви. Курс его пользовался особым вниманием со стороны студентов. Знаменитый богослов и педагог Преосвященный Иннокентий (Борисов) в бытность свою ректором академии неоднократно посещал лекции профессора Авсенева и публично высказывал ему свое одобрение. Взгляды архимандрита Феофана получили выражение в уникальном и самобытном научном обобщении, озаглавленном «Жизнь души». Читая эту книгу сегодня, нас не покидает ощущение того, что мы говорим с нашим современником, а методы и базовые элементы, на которых строится изложение, есть данные современной науки. Одно из центральных мест в книге отводится состоянию души во время сна, а также магнетической или нервной силе души. Согласно выводам автора, сновидения человека есть символический язык души, который нужно стараться понять. «Кто через самоиспытание дознал нечто из этих наречий и когда какой язык употребляет больше душа его во сне, тот может несколько уразумевать свои сны, но не чужие»⁴; «В состоянии сна открывается внутренний, потаенный сердца человек. Посему вникай в сновидения, дабы узнать нравственное свое состояние»⁵. Многочисленные описания снов, которые постоянно помещает Антонин в своем Дневнике, есть не что иное, как отражение теории архимандрита Феофана. Отсюда происходят и попытки объяснять свои сны, и соблазнительное для нашего времени доверие к снам со стороны ученого-монаха и архимандрита⁶. Заметим, что это же повышенное внимание к сновидениям было свойственно старшему другу о. Антонина, не менее его ученому, архимандриту Порфирию (Успенскому), и не только ему одному. Классическая русская литература XIX века наполнена сновидениями. Отношение к ним героев и автора как правило необычайно серьезное. Достоевский, в романах которого снам и их толкованию часто отводится центральное место, верил в существование второго зрения, доступного человеку во сне и считал свои сны вещими⁷. И подобных примеров мы можем найти множество. Из Дневника Антонина мы видим, как толкует его сон один из наиболее почитаемых в Лавре духовников старец Парфений Киевский (запись от 14 марта). В таинственной связи между душой и телом виделась в первую очередь мистическая связь человека с Богом. «Сердце, проникнутое любовию к Богу и озаренное внутренним светом, в сновидениях дает вещам нередко совсем другое значение, нежели какое находит в них любознательный рассудок или чувственность… Для любящего Бога сердце имеет ключ к естествознанию внутреннему, которое видит в природе откровенное слово Божией премудрости»⁸. И различные проявления силы души, такие как ясновидение или магнетизм, воспринимались как естественные проявления божественных дарований, скрытых в человеческой природе. Именно поэтому спиритические сеансы могли устраиваться членами царской семьи даже в присутствии духовенства, а сеансы медиумов в России проходили публично и без каких-либо ограничений. Все это нужно иметь в виду, когда мы читаем в Дневнике подробное описание очередного сновидения.

Решение Антонина просить о назначении в Афины также сформировалось при участии архимандрита Феофана, но, возможно, было спровоцировано отказом назначить его на должность инспектора академии. Согласно данным Дневника, разговор о переводе за границу зашел после получения 18 февраля архимандритом Феофаном письма от своего прежнего академического начальника и покровителя – архиепископа Херсонского Иннокентия (Борисова). «И я не спал потом целую ночь, думая об Афинах, Палестине и всем Востоке», – записал Антонин в Дневнике на следующий день. Больше недели прошло в обдумывании этого шага и в разговорах о возможных переменах. Наконец, 4 марта, архимандрит Феофан в ответном письме к архиепископу Иннокентию, отправленном в Петербург после получения окончантельного согласия от Антонина, рекомендовал его для перевода в Афины. Мысль о Востоке постепенно захватила Антонина. Через неделю (12 марта) он уже объяснял свой сон тем, что в столице в этот день должно было быть получено рекомендательное письмо о. Феофана. Вероятно, дело о назначении о. Феофана в Рим уже было заранее подготовлено со стороны архиепископа Иннокентия. В ответном письме, полученном в Киеве 28 марта, его вопрос выглядит полностью решенным, тогда как об Атонине поручено было представить новую более решительную рекомендацию, отправленную о. Феофаном в Петербург 30 марта. Неофициально Антонин узнал о своем назначении в Великий Понедельник 17 апреля. Письмо из Синода ректора академии Антония (Амфитеатрова) извещало о предполагавшемся назначении о. Антонина в Афины. «У меня не стало головы! Итак, я решительно буду на Востоке!! в Иерусалиме!! в Египте!! Ай! ай! Как бы не сойти с ума».

Антонин горячо воспринял это известие и не смотря на явное неудовольствие начальства (Дневник за 24 апреля) не изменил принятого однажды решению. Но дело с отъездом затягивалось. Прошла весна, за ним лето. 11 августа Антонин проводил в путь архимандрита Феофана, а на следующий день отпраздновал день своего рождения. Ему исполнилось 33 года – символический возраст. 14 августа, в день памяти прп. Феодосия Печерского, митрополит Киевский Филарет собственноручно возложил на него пожалованный Синодом кабинетный крест и, напутствуя, произнес шутя: «Как бы тебя, о. Антонин, не сделали там архиереем греки-то. Вези им побольше денег…» С 19 августа Антонин начинает делать записи шифром. Только в день отъезда 2 сентября появляется краткая запись: «Братство. Старый Киев. Феофания. Большая дорога. 5 минут плача. Дремота. Ночь. Прощай Киев!» Описание пути из Киева до Одессы, посадки на пароход и отъезда вновь сделаны шифрованным письмом. Лишь на подходе к Босфору он вновь возвращается к прежней манере ведения Дневника. 22 сентября пароход подошел к стенам Константинополя. «Вот он, заветный, таинственный, с раннего детства врезавшийся мне в душу, Царьград! Приветствую тебя, любимец души моей!» Перед ним открывался неведомый и манящий Восток, где судьбой ему было предопределено прожить большую часть своей жизни.

Издание подготовлено по машинописной копии Дневника, хранящейся в библиотеке ГМИР и сверено с оригиналом РГИА. Текст воспроизводится в современной орфографии, с сохранением стилистических особенностей языка. Выделения в тексте сохраняются. Отдельные места, написанные киноварью, а также авторские пометы на полях оговариваются в примечаниях. Многочисленные сокращения, не важные для понимания текста в целях удобства восприятия раскрыты без указания. В отдельных случаях раскрытые сокращения помещены в угловые скобки. Перевод иноязычных слов и фраз вынесен в примечания.

Составители считают своим долгом поблагодарить директора Российского государственного исторического архива (Санкт-Петербург) и А. Р. Соколова за предоставленную возможность работать с оригиналом Дневника и за содействие в изготовлении необходимых цифровых копий. Выражаем признательность Государственному музею истории религии (Санкт-Петербург) и Е. А. Терюковой за постоянную помощь оказываемую нашему проекту со стороны руководства музея. Работа над текстом Дневника и составление комментария были бы немыслимы без архивных материалов, хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи (Москва). Слова нашей особой благодарности директору АВП РИ МИД России И. В. Поповой.

Подготовка Дневника и его издание стали возможны благодаря поддержке, оказанной Российским гуманитарным научным фондом и его руководителями: В. Н. Фридляновым, Ю. Л. Воротниковым и В. П. Гребенюком.

Выражаем нашу искреннюю признательность архиепископу Егорьевскому Марку (Головкову) за постоянное доброжелательное внимание к работам по изданию Дневника.

Настоящая публикация Дневника за 1850 год приурочена к 120-летию со дня кончины начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина).

Л. А. Герд, К. А. Вах

Архимандрит Антонин (Капустин). Дневник. Год 1850

Новый 1850 год

<Январь>

Воскресение, 1 янв<аря>

Служили обедню и ездили в Лавру поздравлять Владыку¹ с Новым Годом. Обедали в трапезе и выполняли все, что было пренужно. Кажется, вечерком сидели у о. типографа, пока не пришло инспекторское повеление ехать нашему бродяжничеству домой, не томя лошадей. Дома приготовлял тетрадь для переписки «Круга»².

Понедельник, 2 янв<аря>

Пересматривал и докончил Мытаря и Фарисея³. Теперь остается только сесть да переписывать. И я точно, сел и немилосердно томил свою руку: до того, что она стала неметь и судорожничать.

Пятница, 6 января.

На празднике⁴ у нас служил Преосвященный викарий⁵. После обедни было обыкновенное освящение воды на Днепре, причем я не был. Что происходило в остаток дня не могу припомнить. Вероятно, я продолжал заниматься перепискою своего изделия.

Воскресение, 8 января

После обедни получил записку от о. Ивана⁶, приглашавшую меня к нему обедать, с намеком на некую новость. Обед был, но новости никакой не оказалось. Зато мы выкинули с о. Иваном потом немаловажную штуку. Ему какое-то заделье было съездить к Николаю Пустынному⁷, и он для компанства пригласил меня с собою. В три часа мы поехали и до 8-ми часов блудили⁸, пока нашли пустынного святителя. Сначала нас направили к старому попу, т. е. о. Исакию⁹, от него мы перешли к новому – о. Димитрию¹⁰, его зятю, безногому, а как вскоре оказалось, и безголовому. Сначала больной благоговел пред гостями, а потом, к концу вечера, до того вознесся над ними, что имел благодушие изречь оные приснопамятные слова: «Дураки вы все – ректора и инспектора!» Меня хозяин принимал за инспектора семинарии. После такого комплимента нам осталось только пожелать ему доброй ночи и лечь спать. На дворе был сильный мороз, и в хате так холодно, что руки мерзли. Кое-как, завернувшись в рясу, я заснул на лавке.

Понедельник, 9 янв<аря>

Встали на восходе солнышка. Ходили в церковь¹¹, согрелись чаем и еще кое-чем и в крепкую стужу отправились в Киев. Прибыли в оный часу в 11-м. С час или более я отогревал руки, пока оне сделались способными держать перо и писать.

Воскресение, 15 января

Всю истекшую неделю переписывал свой «Круг». Сегодня после обедни мы получили приглашение быть на пироге у именинника¹². О. ректор¹³ отказался по болезни; о. инспектор¹⁴ – по слабости; о. Даниил¹⁵ – по убеждению, что будущему инспектору приличнее не являться без ректора. Между тем о. Иван, по примеру прошлого воскросенья, опять приглашает меня обедать к себе. Несмотря на все сие, близость наступающего цензурного истязания моей рукописи расположила меня быть у именинника. С о. Иоанникием¹⁶ мы упешеходствовали и явились в самое то время, как флюгер Григория Никифоровича¹⁷ великолепно прозвучал во уши всей почтенной публики, что ректор и инспектор выдумали себе болезнь, а прочие (мы недостойные) приплясываем оным… До того я возблагоговел пред хозяином – именинником, что вечерком послал ему великолепную гравюру Drei Männer zu Rütli¹⁸ в подарок. Подымается Антонин на штуки…

Среда, 18 января

Представил при прошении в цензурный комитет свою рукопись, присовокупив, что остающиеся непереписанными проповеди будут в скорости представлены комитету, а оне, не только не переписаны, но еще и не сочинены… Становится занимательно! Что-то будет с моим предприятием?… Ну как кончится все ничем? Стыд и жаление о пропавшем напрасно жестоком труде.

С 19<-го> числа по 25-е продолжал сочинять остальные проповеди до Пасхи. Спасибо, братец¹⁹ посоветовал издать пока первую часть проповедей, чтобы потом посмотреть, что с ними будет, и тогда уже подумать о второй – послепасхальной. До какой степени я истомил себя, свидетельством тому может служить то, что 21 числа я уже не мог писать правою рукою и хотел заменить ее левою, но не сумел сделать этого; весь следующий день должен был отдыхать, написавши строк десяток – в начало великосубботней проповеди. Вместе с телом истомилась и мысль. Великих усилий и напряженных соображений стоила проповедь на В<великий> Четверток. Приходили минуты, в которые я писал, не сознавая, что и к чему.

Понедельник, 23 числа

Неожиданно мы (монахи) получили от о. ректора приглашение на обед. Немало составлено было нами по этому поводу умозаключений предположительных. К большему соблазну известно стало, что вчера за обедней (я не служил или служил раннюю) о. Даниил показывал о. ректору какое-то письмо с особенною пассиею²⁰ и после того еще ниже кланялся ему после возгласов и в друтих случаях, где было нужно. Так мы и подумали (с о. Феофаном и Иоанникием), что верно о. ректору пришла весть о назначении его викарием на третью вакансию в г. Волчек²¹. Увы! все оказалось мечтою и сошлось на пустяк. О. ректор был некогда в этот день именинник и в этот же день подал прошение о монашестве. После разочарования с одной и разблажения с другой стороны, я, по обычаю, принялся за сочинение своего неумолимо-требовательного «Круга», но, кажется, мало имел сочувствия с ним, потому что почти все сочиненные 24 строчки впоследствии времени были зачеркнуты. Что ж делать? на то праздник!..

Четверток, 26 янв<аря>

Двум любезным именинницам по 1000 лет. Ради праздника начал с благословением Божиим читать обличительное богословие. Вот и все! Может быть, сегодня кончил и великосубботнюю проповедь. Комитет²² поручил рукопись Ивану Михайловичу Скворцову²³, который ничего с нею до сих пор не сделал. Отговаривается контрактовым недосугом… Жаль. Время спешит и не ждет нашего брата.

Пятница, 27 янв<аря>

Послал Ивану Матвеевичу²⁴, ради его именинства просфору и братцево творение о душе моей, душе моей…²⁵ Что следовало за сим событием, не вем. Батюшка о. инспектор решительно требует, чтоб его уволили от инспекторства. Владыка с намерением проволакивает дело, чтобы дождаться о. Антония²⁶ (которого он гласно и прямо называет будущим ректором академии) и у него узнать, на что решиться. Сам Владыка расположен сделать инспектором о. Даниила. Все (о. Димитрий, о. Лаврентий²⁷, о. Феофан) другие на это место рекомендуют меня. Но «у него нет характера!», говорит обо мне Владыка.

Ну!.. дожил Антонин! Скоро скажут, что у тебя нет и головы.

1.Архимандрит Антонин (Капустин). Дневник. Год 1881 / Изд. подг. Н. Н. Лисовой, Р. Б. Бутова; Отв. ред. чл. – корр. РАН Я. Н. Щапов. М.: Индрик, 2011. С. 12.

2.Их переписка началась в год знакомства и продолжалась с разной интенсивностью практически до конца жизни Антонина. См: Переписка архимандрита Антонина (Капустина) с Н. П. Игнатьевым. 1861–1893 гг. / Изд. подг. К. А. Вах. М., 2014 (В печати).

3.Феофан (Авсенев), архимандрит. Из записок по психологии архимандрита Феофана (Авсенева). Киев. 1869. С. V.

4.Феофан (Авсенев), архимандрит. Из записок по психологии архимандрита Феофана (Авсенева). Киев. 1869. С. 164.

5.Феофан (Авсенев), архимандрит. Из записок по психологии архимандрита Феофана (Авсенева). Киев. 1869. С. 166.

6.Антонин сам объясняет прямую связь между реальностью и сновидением через психологию и ни как иначе. (Сноска: Архимандрит Антонин (Капустин). Дневник. Год 1876. Запись от 21 октября. РГИА. Ф. 834. Оп. 4. Д. 1127. Л. 316.

7.Собрание мыслей Достоевского / Сост. и авт. предисл. М. А. Фырин. М., 2003. С. 89.

8.Собрание мыслей Достоевского / Сост. и авт. предисл. М. А. Фырин. М., 2003. С. 89.

1.'Владыка' – Филарет (в миру Амфитеатров Федор Георгиевич; 1815–1858) – митрополит Киевский и Галицкий (с 1837). 7 ноября 1845 г. в Киевских пещерах постриг Андрея Капустина в монашество с именем Антонин.

2.Речь идет о книге о. Антонина «Круг подвижных праздников Церкви. Собрание слов, бесед и поучений». Ч. 1. Киев.: Тип. Ф. Гликсберга, 1850. [4] 402 с. (2-е изд., испр. Проповеднический круг подвижных праздников Церкви. Слова и беседы на воскресные, праздничные и другие, осоебнно чествуемые дни постной и цветной триоди. Ч. 1–2. М.: Тип. Бахметьева, 1867). В Киеве Антонин выпустил первую часть задуманного им сборника, включавшую 20 поучений. Издание 1850 г. стало библиографической редкостью и отсутствовало даже в библиотеке Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. «В библиотеке вашей, – писал Антонин старцу Пантелеимонова монастыря на Афоне о. Азарии 24.04.1881, – есть томик проповедей безыменного некоего ниже критики автора, надписанный «Круг подвижных праздников Церкви», первого, киевского издания. Крайне желательно бы мне иметь его в своей библиотеке. Я прислал бы вам вместо него целый ворох того же творения самохвального, второго издания» (Архив Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря. Оп. 42. Д. 245. Документ 2831. Л. 23об.).

3.Поучение в неделю Мытаря и Фарисея – первая беседа, открывавшая сборник о Антонина. См: Круг подвижных праздников церкви… Киев, 1850. С. 1–18.

4.Праздник Крешения Господня; даты в Дневнике отражают старый стиль, принятый в России в XIX в.

5.Аполлинарий (в миру Алексей Фёдорович Вигилянский; ок. 1795–1858) – епископ Чигиринский, викарий Киевской епархии (1845). В связи с болезнью митрополита Киевского Филарета (Амфитеатрова) часто управлял всеми епархиальными делами. После его кончины Чигиринскую кафедру занял Антоний (Амфитеатров), ректор Киевской духовной академии, племянник митрополита Филарета.

6.Иоанн (в миру Алексей Алексеевич Петин; 1813–1889) – епископ Полтавский и Переяславский. Окончил Киевскую духовную семинарию (1839), пострижен в монашество (1842), в том же году стал смотрителем Киево-Подольского духовного училища. 14 ноября 1848 г. возведен в сан архимандрита и назначен ректором Киевской духовной семинарии и настоятелем Николаевского Пустынного монастыря в Киеве. 3 мая 1850 г. переведен на должность ректора Екатеринославской духовной семинарии. С 16 января 1852 г. – наместник Киево-Печерской лавры. 23 декабря 1862 г. хиротонисан во епископа Полтавского. 16 апреля 1878 г. возведен в сан архиепископа.

7.Имеется в виду Николаевский Пустынный монастырь близ Киева на правом, высоком, берегу Днепра. По преданию построен на месте Аскольдовой могилы. Первые упоминания о нем относятся к началу XV в. В 1690-е гг. гетман Иван Мазепа выстроил новый собор на горе над Никольской церковью, получивший с 1831 г. название Николаевский военный собор, куда была переведена и вся монастырская братия. Под горой осталось монастырское кладбище с деревянной Никольской церковью. В 1809 г. на месте этой ветхой церкви на средства воронежского купца Мещерякова архитектором А. И. Меленским была построена каменная церковь-ротонда. Настоятелем монастыря в 1850 г. стал архимандрит Нектарий (в миру Николай Самойлович Надеждин, 1819–1874), с 1851 по 1856 гг. являвшийся рекотром Киевской семинарии.

8.Т. е. блуждали в поисках дороги.

9.Исакий – священник церкви Николы Пустынного.

10.Димитрий – киевский священник, зять о. Исакия.

11.Николаевский военный собор, который являлся кафоликоном Николаевского Пустынного монастыря. В нем хранились военные реликвии, служились молебны по случаю побед. Рядом с собором на возвышенных местах были установлены пушки. Интерьер храма, славился 7-ярусным резным иконостасом, исполненным в стиле барокко.

12.'Именинник' – архимандрит Иоанн (Петин), нареченный во имя св. Иоанна Кущника.

13.Димитрий (в миру Климент Иванович Муретов; 1811–1883) – архиепископ Херсонский и Одесский, выдающийся богослов и педагог. Окончил Рязанскую семинарию и Киевскую духовную академию (1835). 11 сентября 1834 г. принял монашеский постриг с именем Димитрий. 27 октября того же года был рукоположен во иеродиакона, а 24 июля 1835 г. – во иеромонаха. Профессор богословия (1837). 25 марта 1838 г. иеромонах Димитрий был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Выдубицкого монастыря. Инспектор (1838) и ректор академии (1841–1851). 4 марта 1851 г. хиротонисан во епископа Тульского. 11 июня 1857 г. переведен на Херсонскую кафедру. 3 апреля 1860 г. возведен в сан архиепископа. Архиепископ Ярославский (1874) и Волынский (1876). В 1882 г. возвращен на Херсонскую и Одесскую кафедру. Скончался в Одессе 14 ноября 1883 г.

14.Феофан (в миру Петр Семенович Авсенев; 1810–1852) – архимандрит. В 1835 г. окончил Киевскую духовную академию, с 1836 г. преподавал на кафедре философии. В 1844 г. митрополитом Филаретом пострижен в монашество в пещерах прп. Антония с именем Феофан. Инспектор Киевской духовной академии, архимандрит (1846). О. Феофан считается одним из основателей российской психилогии. Идеи Феофана оказали сильное влияние на мировоззрение студента Андрея Капустина, с котором последний близко сошелся еще в ученические годы. В 1850 г. архимандрит Феофан, в одно время с о. Антонином, получил назначение на должность настоятеля посольской церкви в Риме, где скончался в марте 1852 г. О нем: [Антонин (Капустин)]. Некролог. Архимандрит Феофан // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1853. Ч. 77. Отд. VII. С. 101–108.

15.Даниил (в миру Димитрий Михайлович Мусатов; 1810–1855) – архимандрит. Окончил Петербургскую духовную академию (1835), инспектор и профессор философии в Калужской духовной семинарии (1835–1843), где близко сошелся со старцами Оптиной пустыни о. Макарием (Ивановым) и игуменом Антонием (Путиловым). Пострижен в монашество 1 декабря 1840 г. Экстраординарный профессор богословия в Киевской духовной академии (с 31 октября 1847). Инспектор Киевской духовной академии (1850), и ректор Екатеринославской духовной семинарии (с 1852).

16.Иоанникий (в миру Иван Максимович Руднев; 1827–1900) – митрополит Киевский и Галицкий. Выпускник Тульской духовной семинарии (1845) и Киевской духовной академии (1849). 11 октября 1849 г. пострижен в монашество. Учитель Священного Писания (1849), богословия (1851) при Киевской духовной семинарии. С 1850 по 1853 г. исполнял должность помощника инспектора Академии, где преподавал обличительное богословие. Магистр и бакалавр Академии (1851). 6 ноября 1851 г. возведен в звание соборного иеромонаха Киево-Печерской Лавры. Инспектор Киевской духовной академии (1852–1853). Член внутреннего Правления академии (1853). Ректор Киевской духовной семинарии и настоятель Николаевского-Пустынного монастыря (1858). 30 марта 1859 г. назначен благочинным монастырей Киевской епархии. Ректор Киевской духовной академии и настоятель Богоявленского монастыря (1859). Ректор Санкт-Петербургской духовной академии (1860). Епископ Выборгский, второй викарий Санкт-Петербургской епархии (1861). Епископ Саратовский и Царицынский (1864). Епископ Нижегородский и Арзамасский (1873). 27 марта 1877 г., возведен в сан архиепископа. Архиепископ Карталинский и Кахетинский, Экзарх Грузии и Член Святейшего Синода (1877). Почетный член Киевской духовной академии (1882). Митрополит Московский и Коломенский, священноархимандрит Свято-Троицкой Сергиевой Лавры (1882). Митрополит Киевский и Галицкий, священноархимандрит Киево-Печерской Лавры (1891). Прославлен в числе Собора Тульских святых 3 июня 1987 г.

17.Крамарев Григорий Никифорович (1817–1868) – протоиерей, уроженец Харьковской губернии, сын священника. Учился в ахтырском училище, в Харьковском коллегиуме. Выпускник Киевской духовной академии со степенью магистра (1841); профессор волынской семинарии (1841). Бакалавр всеобщей церковной истории (1844). 6 ноября 1849 г. рукоположен во священника к церкви Киевского Института благородных девиц, а в 1851 г. определен законоучителем в том же институте. Экстраординарный профессор Киевской духовной академии (1853). Протоиерей университетской церкви Св. Владимира в Киеве (1854). В 1856 г. Кафедральный протоиерей Киево-Софийского кафедрального собора (1863).

18.Нем. «Трое на Рютли». Клятва Рютли (нем. Rütlischwur) – национальная легенда Швейцарии, согласно которой представители трёх коммун Ури, Швиц и Унтервальден (первоначальных кантонов Швейцарии) на Рютли, отдалённом лугу около Фирвальдштетского озера, дали клятву о взаимопомощи и поддержке. Этот союз, по преданию, считается основанием Швейцарского союза. Гравюра, по всей видимости, являлась воспроизведением известной картины Иоганна Генриха Фюссли «Die drei Eidgenossen beim Schwur auf dem Rütli» (1780 г.)

19.Капустин Платон Иванович (1815–1890) – старший брат о. Антонина, который был наиболее близок ему по духу, образованию и интересам. Окончил Пермскую духовную семинарию и Московскую духовную академию (1840). Профессор Тобольской семинарии (1840). Профессор философии, а затем математики и физики в Московской духовной академии (1842), где основал первый физический кабинет. В 1850 г. женился на родственнице митрополита Московского Филарета (Дроздова) и был рукоположен им во священника в церкви Рождества Богородицы в Бутырках. Позднее служил в церкви мч. Никиты на Басманной. Состоял в разное время: благочинным, членом попечительства о бедных духовного звания, членом комитета по преобразованию духовно-учебной части, смотрителем дома Филаретовского девичьего училища, учителем математики и физики в этом училище, законоучителем московской 2-й женской гимназии, членом духовно-цензурного комитета. Переменив несколько приходов, с марта 1886 г. до кончины состоял, в сане протоиерея, настоятелем церкви Св. апостолов Петра и Павла на Басманной. В Москве пользовался широкой известностью как священник, писатель, математик и астроном. Состоял членом нескольких ученых обществ и учреждений. За труды по организации политехнической выставки в 1872 г. и за изобретенный им уравнительный маятник и другие приборы получил Почетный адрес второй категории от комитета выставки. Погребен на Пятницком кладбище в Москве у алтаря церкви Живоначальной Троицы.

20.'Пассия' (от лат. passio) – 'страдание, страсть'. Тут игра смысла, т. е. во время обычной литургии о. Даниил кланяется ректору «с особенным подобострастием».

21.'Волчек' – описка о. Антонина. Имеется в виду г. Вышний Волочек Тверской губернии.

22.Цензурный комитет при Киевской духовной академии. И. М. Скворцов состоял членом цензурного комитета с 1824 г.

23.Скворцов Иван Михайлович (1795–1863) – философ, богослов, историк, филолог, математик, первый профессор философии в Киевской духовной академии, один из основателей Киевской религиозно-философской школы, многолетний профессор богословия в университете Св. Владимира (1836) и настоятель университетской церкви (1836). Родился в г. Арзамасе. Окончил Нижегородскую семинарию (1814) и Киевскую духовную академию и поступил профессором философии, математики и физики в Киевскую духовную семинарию (1817). После преобразования семинарии в академию получил звание бакалавра философии (1819), эктсраординарного профессора (1824), доктора богословия (1833). Уволен от профессорской должности в Академии 20.10.1845, но преподавал в ней безвозмездно по личной просьбе митрополита Киевского Филарета до конца 1849 г. Священник (1820), протоиерей (1821). С 1849 г. служил кафедральным протоиереем Софийского собора в Киеве, привел в порядок библиотеку собора, составил ее каталог и занимался изучением исторических материалов этой библиотеки. Среди его многочисленных сочинений было и схожее по жанру с произведением архимандрита Антонина: «Слова на некоторые праздничные и торжественные дни, в разные времена произнесенные Киевской духовной академии профессором философии, протоиереем И. Скворцовым». (Киев, 1833).

24.Знаменский Иван Матвеевич – бакалавр Киевской духовной академии.

25.Стихотворение Платона Капустина на стих: «Душа моя, душа моя, восстании, что спиши!» было напечатано без подписи автора в Прибавлениях к творениям святых отцов. Ч. 8. Кн. 1. С. 168–170. В электронном издании портала bogoslov. ru ошибочно приписано перу архимандрита Макария (Глухарева). См: http://www.bogoslov.ru/tso/text/342561/index.html (дата обращения 17.07.2012).

26.Антоний (в миру Яков Гаврилович Амфитеатров; 1815–1879) – архимандрит, доктор богословия, племянник митрополита Филарета (Амфитеатрова), инспектор и профессор Киевской духовной академии (1841), ректор Киевской духовной семинарии (1845) В 1848–1849 гг. вызывался в столицу на чреду священно служения и состоял членом Санкт-Петербургской духовной консистории. С 1851 г. ректор Киевской духовной академии и настоятель Киево-Братского Богоявленского монастыря.

27.Лаврентий (в миру Дмитрий Иванович Макаров; 1808–1876) – учился в Киевской духовной академии, где получил прозвище «отец» и «батюшка» за незлобие и постоянную готовность помогать другим. Св. Феофан (Затворник) называл его мужем совета и утешения. Окончил академию со званием бакалавра по церковной итории (1835). Экстраординарный профессор по кафедре истории (1841). В 1843 г. пострижен в монашество митрополитом Филаретом (Амфитеатровым). Архимандрит (1844), наместник Киево-Печерской лавры (1844–1852).

Darmowy fragment się skończył.