Czytaj książkę: «Экзорцист»

Глава I. Мрачная ночь

«Человекоподобная обезьяна была изготовлена из глины!»

СБ в состоянии аффекта

СБ задремал в троллейбусе – бывает… Когда от внезапного толчка он открыл глаза, оказалось, что троллейбус остановился на какой-то незнакомой остановке.

– Остановка хррщптч…, – прошипел динамик, – следующая жкчрм…

Городские рефлексы сработали мгновенно: наш герой схватил портфель, вбросил пятак в кассу, оторвал билет и помахивая им над головой пулей вылетел из салона, с трудом вырвав портфель у плотоядно сомкнувшихся дверей. Отдышавшись, СБ победно посмотрел вслед по-заячьи петляющему троллейбусу и незаметно огляделся – может кто заметил его ловкость и мобильность? Свидетелей не оказалось. С видом скучающего интуриста он засвистел скосив голову чуть вправо и несколько вверх. Однако его свист из художественного трансформировался в интернациональный способ выражения крайнего изумления – троллейбусных линий-то не было! Провода отсутствовали.

Тренированный техническим образованием мозг сработал мгновенно: это был не троллейбус N8! Нет. Я сдуру сел в автобус, который и завез меня неизвестно куда. Надо выбираться!

Следует отметить, что он, не особенно надеясь на естественность хода своих поступков, привык отдавать себе мысленные приказы.

– Буду ждать на остановке до упора и сяду на первый же троллейбус, то есть нет, автобус! – отдал он себе следующий приказ и закурил, выставив левое плечо вперед.

Смеркалось. Шел мелкий осенний дождичек, чуть подвывал ветерок и время от времени набрасывал в лицо горсть мелкозернистой влаги. Погода была, что называется, нелицеприятной.

Озябший СБ задумал хоть ходьбой согреться, но был приторможен асфальтом почему-то комками липнувшем к его ботинкам. Это не асфальт! – осенило его, – а глина. Стою я не на тротуаре, а на грунте… И вообще, вокруг не милые его урбанистическому сердцу типовые застройки, а просторы наводящие тоску и недоумение! Будем честны, сюда его забросил не автобус, а именно рогатый транспорт (он совершенно отчетливо вспомнил свисающие с токозаборников канаты). Далее. У него осталось пять сигарет, полкоробка спичек и совсем нет провианта и пресной воды (впрочем, дождевая-то – вот она), одет он в легкую курточку, а через месяц наверняка ударят настоящие морозы… Если он сошел с ума, то это еще ничего – хуже, если все происходит на самом деле… И вообще, все житейские неурядицы – ничто в сравнении с вечностью…

Но довлеющей мыслью на фоне мелких мыслишек была почему-то сурово-милицейская формулировка: ДОИГРАЛСЯ! С чего – непонятно, но он был твердо уверен, человек – хозяин своей судьбы и, если нечастые удачи в жизни и могли быть делом случая, то уж куда более многочисленные неудачи – следствие изъянов собственного характера.

– Не паникуй! – сурово наказал он себе. – Все происходящее имеет научное объяснение. В крайнем случае, наука пока бессильна, но в конечном итоге разум победит!

Чуть успокоив себя такой перспективой, он выработал следующую самодирективу:

– Надо поискать жилье, хотя бы следы присутствия человека.

Увы, впереди наблюдался только мрачный пасмурный закат в своей конечной фазе. Пришлось развернуться. А за спиной обнаружилась дверь. СБ мысленно поздравил себя с успешным выходом из создавшейся ситуации. Однако приглядевшись, наш герой понял, что рано успокоился и почил на лаврах… Дверь на самом деле была, существовала, но – соло, без приличествующих атрибутов, как то: дом, стена, лестница или, к примеру, подъезд. Она одиноко стояла сама по себе, среди пустой окружающей среды. Ни номера, ни фамилии хозяина, ни дверной ручки, ни замочной скважины… Гладкая и девственная плоскость. Дверь в себе, определил СБ и, чувствуя себя последним идиотом, постучал. В ответ дверь торжественно и со скрипом открылась. А в проеме виднелся коридор – старинный, с закопченными стенами и капельками влаги на потолке. Слегка освещенный мерцающим светом факелов, коридор уходил куда-то вниз – в подземелье.

Святая инквизиция, атеистически содрогнулся СБ и из тактических соображений перекрестился. Он вошел в коридор и, вежливо прикрыв за собой дверь, двинулся вперед, предварительно забрав один из факелов.

Если честно, то СБ был слегка охвачен мистическим страхом. Придерживаясь центра коридора (так советуют бывалые), он крадучись передвигался, с ужасом прислушиваясь к гулким отзвукам собственных шагов… Героем он никогда не был и приключений не искал. В сущности, приключения отвечали ему взаимностью. В общем, сказать, что там в коридоре он чувствовал себя окрыленным и с радостью предвкушал короткий, жестокий бой с кем-то (или чем-то), украшенный заслуженной победой, было бы преувеличением. Точнее, наглой ложью.

Внезапно СБ почувствовал затылком слабое дуновение. Где-то здесь выход, приободрился он, забыв, что совсем недавно радовался именно входу, и доверчиво развернулся навстречу ласковому ветерку… Позади, очень близко к нему стояла женщина с бессмысленными глазами и, вытянув и без того длинную шею, пыталась задуть факел в его руках. Между прочим, сложив притом дудочкой окровавленные губки. СБ похолодел, вспотел, ослаб в коленях, ощутил вселенскую пустоту в желудке и окаменел… То, что он потом сделал не поддается объяснению. Наш герой замахнулся факелом… и со всех сил ударил по ее вытянутым губам, а затем безжалостно перекрестил женщину! Не выдержав подобного духовно-физического натиска, она съежилась – скоренько уменьшилась в размерах (в масштабе 1:10) и, три раза с военно-воздушным воем обернувшись вокруг себя, шустро убежала. СБ, естественно, побежал в противоположном направлении пытаясь на ходу вспомнить никогда им не слышанные и не читанные молитвы.

– Отче наш! – раз за разом начинал он задыхаясь, но не зная продолжения замолкал и вновь повторял, – Отче наш, Отче наш, Отче наш… – прерывая увлекательную беседу с Творцом грозными «изыди!», предназначенными для могущей встретиться на пути нечисти.

Однако долго бежать не пришлось. Он был грубо сбит с ног неспортивной подножкой, поставленной скелетом разумеется отвратительного вида. Грохнувшись на пол, СБ приготовился потерять сознание, но вовремя заметил костлявую руку обидчика, вознамерившегося ободрительно похлопать его по плечу – принести извинения.

– Нееееет! – заорал СБ, не принимая извинений и, встав на четвереньки, резво побежал дальше, на ходу постепенно принимая вертикальное положение. Зря. Наверняка тогда он не стукнулся бы головой о синюшние пятки повешенного. Удар получился основательным – наш герой остановился как вкопанный. Пока он, зажмурившись, пытался определить, кто съездил ему по физиономии, повешенный, подчиняясь закону маятника, вновь двинул его по лбу, обдав неприятным трупным запахом. СБ пригнулся и зажмурившись осторожненько прошел под повешенным. С грацией сомнамбулы плавно отойдя на несколько шагов, он не выдержал и открыв глаза обернулся. Не математический и не совсем физический, а какой-то метафизический маятник потихоньку затухал, жалостливо скривив голову и насмешливо показывая нашему герою распухший язык. СБ вновь заорал:

– Нееееет! – Потом, переведя дух, менее членораздельно, – аааааа!

Выразив, таким образом, свое негодование он удалился. Чрезвычайно быстро удалился… Пробежав по петляющим коридорам стайерскую дистанцию, он обессилено упал на пол, но сразу же вскочил, очертил факелом вокруг себя магический круг и сел наконец отдохнуть. Не переставая, однако, повторять мини молитву:

– Отче наш, Отче наш…, – бормотал он, не заметив, что стал молиться не просто, а на мотив популярной песенки. Напрягшись, вспомнил еще одного библейского персонажа, – Отче наш, Отче наш! Святая Дева Мария! Отче наш, Отче наш! Святая Дева Мария!..

Скоро до него дошло, что к христианскому богу надо обращаться на латинском языке. Гимназиев он не кончал, а проучился в нормальном техническом вузе – знания латыни ограничивались пословицами сомнительного содержания.

– Отче наш! – орал он, на всякий случай обновляя факелом магический круг. – Ин вино веритас! Святая Дева Мария! Сик транзит глория мунди! Грешен я! Хомо хомини люпус эст! Но я искуплю грехи, ибо верую! Вени, види, вици! Я субъективный идеалист, – бессовестно врал он дальше, – я клерикал и готовлюсь постричься в монахи, поступить и отличием окончить духовную семинарию! Поселюсь в пустыне отшельником и буду питаться кузнечиками… Конспектирую первоисточники (не из той оперы вспомнилось)! Отпущу бороду и стану носить рекордно тяжелые вериги! – СБ перевел дух и торжественно закончил, – дарвинизм – лженаука! Человекоподобная обезьяна была изготовлена из глины!

Таким образом укрепив стены своего убежища, он приподнял голову и затравленно оглянулся… Не стоило этого делать. Прижавшись к невидимым стенам, как дети к витрине магазина игрушек, на него внимательно смотрела мерзопакостнейшая нечисть – глядела, манила кривыми худыми пальцами, противно хихикала, завывала и кривлялась…

СБ поседел. Ну ему так показалось… Пришлось переходить к активным действиям – депотусторонизации.

Для затравки он щедро перекрестил присутствующих, перемежая судорожные движения маловразумительными проклятиями отдаленно-религиозного содержания. Исчадия отпрянули, но не исчезли. Тогда наш экзорцист-самоучка перешел личности (используя наличествующий запас выражений церковного и городского фольклора), не забывая о жестикуляциях крестом, на скорую руку сооруженным из шариковой ручки и расчески.

Жаль, нет святой воды и кадила, думал он про себя, побрызгать бы их, да окурить… Поодиночке с противником справиться оказалось гораздо легче. Всякие там чертенята, кикиморы, домовые и прочая мелкая нежить исчезали практически мгновенно, только и успевая обиженно хлюпать носами. С крупными особями приходилось больше возиться и даже ввязывать в теоретические дискуссии. Надо отдать ему должное – не будучи знаком с тонкостями казуистики и религиозными постулатами, СБ тем не менее, напрягши логику вышколенную техническим образованием, в теологическом споре наголову разбил одного важного (видать) потустороннего функционера, самостоятельно выведя некоторые доказательства из арсенала известных древних богословов. Пришлось и крупняку ретироваться…