Czytaj książkę: «День памяти меня»

– Руководствоваться своими предпочтениями не объективно, – вкрадчиво начала я набившую оскомину речь. – Богиня Кали наделила меня властью, чтобы сохранять баланс света и тьмы. Я всегда выношу справедливые приговоры.

Он уже открыл рот, чтобы изречь сумму с длиннющим хвостом нулей, но я уничижительно посмотрела на него сверху вниз, чуть вздёрнув подбородок. Так делала наставница, когда хотела усмирить мой девичий пыл. Со взрослыми срабатывает безотказно. Даже с вековыми демонами. На меня шестнадцатилетнюю не действовало никогда.

Эраст понурил голову и поплёлся прочь. Ох и портило же могучую фигуру детское разочарование, что конфетку не дали! Но… Верховный демон вряд ли подмигнёт жрице, от имени которой у любого коленки дрожат.

Кстати, меня зовут Оливия. Про дрожащие коленки я не шучу. Жаль только, что этот эффект не оказывают рыжие волны до плеч и пронзительно синие глаза. А может, слишком пронзительные? Или это не глаза пронзают? На выходе из совещательной комнатки я задержала взгляд на своём отражении в зеркале. Я так и не определилась, идёт ли мне белое сари, но вынуждена была надевать его на каждый ареопаг. Как только не окрестят банальный суд, лишь бы не называть верблюда верблюдом!

Перерыв закончился. Я гордо прошествовала на место жрицы Кали. Нет, не верховной. Просто единственной. Присутствующие на ареопаге даже дышать боялись, когда я проходила между рядами скамей. Только провожали благоговейными взглядами. Самолюбие это тешило, но удовольствия давно не приносило.

Эраст в своём лазурном костюме и белейшей рубашке уже сидел в конце зала. Манящая первобытная уверенность вернулась к нему. Вот как должен выглядеть мужчина! А не как нюнящая детина, с которой я имела дело несколько минут назад. Тем более, когда в венах этого мужчины бурлит кровь демона. Он должен притягивать сволочизмом и силой.

Подавив вздох, я вернулась к созерцанию совсем другой картины. Щуплый подросток со злющим взглядом исподлобья уставился на девушку. Демоны любят таких миловидных пышек, хотя в этот раз с обилием форм явно был перебор. Но мне судить не внешность, а поступки.

– Решение принято, – провозгласила я, краем глаза ухватив напрягшегося Эраста. – Все свидетельства на стороне жертвы, демон виновен. Пусть его поступок станет уроком для всех. Раса демонов приговаривается к четырём месяцам домашнего ареста.

Голос мой прозвучал настолько царственно, что я сама заслушалась. Держу пари, и видок у меня сейчас величественный, если не обманывают взгляды публики. Испуганные, но восторженные. Ах да, забыла сказать. Домашний арест для демонов – возвращение в пекло ада. Вот так я одним махом избавила землю от всех демонов на четыре месяца. Но нет, не стоит благодарностей! Восхвалите великую Кали, шепнувшую решение мне на ушко.

***

– Ох, не хотел бы я тебя в деле увидеть, крошка! – усмехнулся Ларик и отпил пива.

Я глянула на него искоса. Вот уж где гонора ведра два! Но в харизме ему не откажешь. Русая копна волос, карие глаза, а в этих руках я бы осталась навечно!.. Только мозг бы сменить, а то все нервы выдавит такое «счастье», если на тебя рухнет. Ну и силы вдохнуть. Человек – что может быть банальней?

– Тебе чуток остался! – фыркнула я. – И уведу в ближайшую подворотню.

Вот зараза, ещё улюлюкает! И что Самуил в нём нашёл?

– Ну ладно, брось, – примирительно проговорил другу мой чуть-чуть не дотянувший до красавчика почти суженый. – Не дразни, целее будешь.

Я глянула на Самуила, пытаясь не излучать недовольства. Видимо, не вышло. В глазах его мелькнуло то самое виноватое выражение. Ох, Сэм! Он был очень близок Эрасту. На четверть демон, из выбившейся в наблюдатели семьи. Она стремились к этому поколениями – и вот в Самуиле всё сошлось! Его благословили (я, к моей великой гордости!) и сделали представителем расы демонов при совете. На счастье полукровок (четверть, треть и далее -кровок…), им домашний арест не грозил. Будь в тебе хоть капля крови человека – и судят соответствующе.

А что касается Иллариона… Ларик – человек. Просто человек! Диковинка в моём окружении, которую я не прочь из него исключить. Но мой благоверный!.. Любит он «интересных» людей. Только мне так и не объяснил, что разглядел в этом индивиде такого, что вызвало желание посвятить его в магический мир. Знаю я людей, рвущихся на должности, да хоть самые вшивые, лишь бы принадлежать к нашему миру! Но Ларик довольствовался местом инженера-испытателя на каком-то заводе. Его право.

Мы коротали очередной вечер в баре, празднуя ещё одно закрытое дело. Всего лишь предлог для пьянства! Я уже сменила сари на джинсы и чёрную кофту (хватит с меня платьев, официоза и белого цвета!). Ларик с благоверным болтали о неинтересных мне штуках, которые непременно сделают жизнь прекраснее даже без магии, а я быстро напилась. Разговор поддержать не могла, приходилось глотать алкоголь от скуки.

– Эй, детка! – нет, не Самуил. Опять этот выводящий из себя Ларик. – С тебя хватит.

Я глянула на него сердито. Ещё воспитывать будет. Повернувшись туда, где был Самуил я его не обнаружила. Сама отобьюсь.

– Твоё не отберу, не парься, – огрызнулась я, лениво заметив про себя, что, наверно, и правда хватит. Когда ещё я так паршиво парировала?!

Вместо того, чтобы услышать голос разума, я послушала упрямство: поднялась и пошатнулась. Ларик тут же оказался рядом, пытаясь поддержать, но я возмущённо дёрнулась.

– Руки прочь, инженерик! Жди своего друга, я за добавкой.

И поковыляла к барной стойке, стараясь выдержать траекторию. В какую бездну провалился Самуил? Или его смело с сородичами?

– Пива! – потребовала я, со стуком приземлив деньги на стойку.

Бармен молча сгрёб уже не мои бумажки и отвернулся к розливу. Я глянула на наш столик. Ларик внимательно наблюдал за мной. А Самуил… Вот гад! Стоит флиртует. Вот задам я ему!

– Так кто лучше? – зацепило меня. – Благородная сволочь или рыцарь-изменщик?

Я обернулась, открыла и закрыла рот. Девушка в вызывающе красном мини платье с идеальными чёрными локонами насмешливо смотрела на меня.

– Ох, Оливия! – разочарованно покачала она головой. – Так напилась, что не разглядишь видение.

Я пошатнулась и взобралась на стул рядом, наверняка, до невозможности неуклюже. Ну и пусть завтра долбанные газеты напишут, как жрица великой Богини покоряла околобарное пространство. Завтра и разберусь. А сейчас передо мной предстал отголосок Кали. Если, конечно, я не допилась до божьих чёртиков.

– Домашний арест был неверен? – рассеянно спросила я, не зная, чем ещё могла заслужить высшего явления. Даже дети знают, что боги одобряют нас молча, но порицают собственной персоной.

Отголосок великой Кали снисходительно улыбнулся.

– Ты лучшее воплощение моей воли, Оливия, – по-матерински гордо призналась она. – Но чего ты достигла к двадцати семи годам?

Я разинула рот, уставившись на неё. Чего я достигла в своей жизни? Не послышалось?

– Я стала лучшей в истории, – возмущённая непризнанием собственных заслуг начала я. – Сужу объективно, караю справедливо, никому и в голову не придёт нарушить Твою волю, Кали! Благодаря мне в мире царит баланс!

Отголосок снова улыбнулся. Снова снисходительно. Она посмотрела так, будто я путаю кислое с солёным.

– Не во всём мире, – заметила богиня.