Czytaj książkę: «Карикатура. Непридуманная история», strona 3

Томас Наст. «Уильям Марси Твид»

Век двадцатый

Мощный импульс к развитию карикатур всегда давали войны, на которые кровавый XX век был чрезвычайно богат. Если судить о ходе боевых действий только по опубликованным карикатурам, то все участники Первой мировой войны одерживали только победы над своими врагами. Осенью 1914 года под бельгийским Ипром немцы в бессмысленной бойне потеряли множество дивизий, наспех сформированных из студентов-добровольцев. Среди историков эта трагедия получила название «ипрское избиение младенцев». Интеллектуальное будущее нации было фактически истреблено, а в немецких газетах вместе с бравыми реляциями фронтовых корреспондентов печатались карикатуры на трусливых французов и дикого русского медведя, которого германские гренадёры скоро затравят в его московской берлоге.

Карикатура на трусливых французов и дикого русского медведя

На немецких пропагандистских плакатах изображалась стремительно теряющая свои богатства Англия, окружённая со всех сторон немецкими подводными лодками. И в тоже время по заказу отдела пропаганды немецкого Генштаба в немецких газетах печатались статьи почтенных профессоров медицины, пытающихся убедить соотечественников, что им нечего опасаться наступившего дефицита продуктов, так как умеренность в пище идёт только во благо истинным немцам, укрепляя их здоровье и закаляя дух.

В марте 1916 года германские цеппелины разбрасывали над русскими окопами карикатуру, на которой с одной стороны был изображён император Вильгельм, опирающийся на свой народ, а с другой – русский царь Николай II, опорой которому служит половой орган Григория Распутина. Этот эпизод ясно показывает, что от прежнего джентльменского отношения противников друг к другу, которое было принято в XIX веке, не осталось и следа. Давя неприятельских солдат гусеницами только что созданных танков, травя их, словно крыс, газами, воюющие стороны не стеснялись использовать «неспортивные» приёмы пропаганды.

* * *

С самого начала войны в России очень стал популярен патриотический лубок⁷.

На подобных картинках обычно в гротесково-преувеличенной форме показывались подвиги русских воинов и одновременно карикатурно изображался их враг. В качестве примера можно привести лубок, рассказывающий о подвиге казака Кузьмы Крючкова. Этот воин вместе с тремя своими сослуживцами атаковал прусский кавалерийский разъезд из 32 всадников и лично убил нескольких неприятельских солдат. По мотивам этого в общем-то рядового военного эпизода было издано множество вариантов сатирических картинок. И на всех Крючков изображался в виде былинного героя-богатыря. Так, на одном лубке лихой казак насаживает на пики пруссаков, словно шашлыки на шампуры. Подпись к картинке гласит:

 
Храбрый наш казак Крючков
Ловит на поле врагов.
Много ль, мало, не считает,
Их повсюду подцепляет.
Как догонит – не милует,
Сзади, спереди шпигует
По возможности елику,
Сколько влезет их на пику.
 

Лубок, рассказывающий о подвиге казака Кузьмы Крючкова

Многие известные художники того времени, такие как Казимир Малевич, с удовольствием творили в народном жанре военного лубка. А такие знаменитые издатели, как Сытин и Сафронов, в своих типографиях многотысячными тиражами издавали наглядные картинки, прославляющие подвиги штабс-капитана Нестерова, рядового Василия Рябова, сестры милосердия Риммы Ивановой.

Лубок, рассказывающий о подвиге казака Кузьмы Крючкова

Впрочем, через несколько лет, когда поля Европы будут превращены в кладбища миллионов погибших немцев, австрийцев, французов, русских, американцев, многие политики и писатели будут в ужасе задаваться вопросом, как такое могло произойти с миром, который считает себя цивилизованным. Многие представители творческих профессий создадут в период между мировыми войнами яркие антивоенные произведения.

Немецкий художник Отто Дикс (1891–1969), которому повезло не разделить печальную участь двух миллионов погибших на фронтах германских солдат, создал в двадцатых годах очень жёсткую серию антивоенных гротескных работ на стыке чрезвычайно реалистичной живописи и карикатуры. Наиболее известна работа этого художника под названием «окоп» (1920 г.). Это бескомпромиссная сатира на саму войну, которая всегда начинается с ура-патриотической риторики, а кончается траншеей, полной обезображенных, разлагающихся человеческих тел. Также очень сильное впечатление на современников мастера оказали такие работы Дикса, как цикл офортов «Война» (1924 г.), «Мёртвый постовой», «Транспортировка раненых в лесу Гаутгюльста» (1924 г.).

Отто Дикс. «Война»

Когда к власти пришли нацисты, то какое-то время Дикс пользовался покровительством некоторых их лидеров. Среди высокопоставленных представителей новой власти были не только примитивные недоучки из погромщиков-штурмовиков, но и хорошо образованные люди, тонко понимающие искусство. Они пытались наставить знаменитого художника «на путь истинный». Но когда выяснилось, что Дикс не собирается дружить с режимом Гитлера, его работы были изъяты из музеев и сожжены. Когда в 1933 году один из подчинённых спросил у премьер-министра Саксонии, что делать с неудобным художником, тот удивлённо воскликнул: «Как! Разве эта свинья ещё жива?!» Впрочем, искусство традиционно не только противостояло власти, но и обслуживало её.

Отто Дикс. «Мёртвый постовой»

Часть пропагандистской машины

Если в условиях подлинно демократического общества карикатура помимо чисто развлекательной функции ещё выполняет очень важную роль барометра уровня свобод, то при тоталитарном режиме она становится цепным псом власти.

Именно так было в 1920–30-е годы в СССР, когда сопровождавшая каждый показательный процесс над «врагами народа» газетная истерия порождала издевательские карикатуры на обречённых на смерть «вредителей» и «заговорщиков». На одной из карикатур периода разгара массовых репрессий мы видим наркома внутренних дел Ежова, сжимающего в «ежовой рукавице» многоголовую гидру троцкистско-бухаринских врагов народа (автор Борис Ефимов).

Борис Ефимов. «Ежовая рукавица»

Точно так же в Китае в 1960-е годы в разгар «Культурной революции» власти допускали только два вида изобразительного творчества – плакатное прославление гения великого Мао и создание испепеляющих карикатур на реакционных учёных, «ядовитых змей» – интеллигентов и прочих врагов трудового народа.

* * *

В 1937 году в нацистской Германии в Мюнхене проходила одиозная выставка под названием «Вечный жид». Ещё впереди была «Хрустальная ночь», когда погромщики в коричневых рубашках штурмовиков и сочувствующие им подонки будут бить витрины принадлежащих евреям магазинов, врываться в квартиры людей, повинных только в том, что они принадлежат к неугодной новой власти расе. Всё это ещё только предстоит Германии, выбравшей своим канцлером Адольфа Гитлера.

А пока хорошо одетая публика подъезжала к выставочному комплексу на дорогих автомобилях. У входа затянутых в армейские френчи и смокинги представителей партийной элиты НСДАП, крупных промышленников, звёзд немецкого кино встречали фоторепортёры и журналисты, словно здесь намечалось какое-то невинное светское событие вроде премьеры нового киномюзикла. Но на самом деле это «мероприятие» было прологом к уничтожению миллионов евреев, к круглосуточно работавшим печам крематориев Дахау и Бухенвальда. И некоторые немецкие карикатуристы активно приложили к этому руку, создав образ врага в лице соседа-еврея. На всех без исключения подобных работах евреи показывались в крайне отталкивающем виде. На выставке им противопоставлялись «правильные» типажи истинных арийцев, для которых общество «Аненербе»⁸ уже строило по всей Германии образцовые деревни. Дипломированные агрономы Гиммлер и его близкий друг и соратник Рихард Вальтер Даре собирались путём селекции улучшить германскую породу. А «заодно» уничтожить «биологический мусор» в лице евреев, славян, цыган, гомосексуалистов, психически больных и просто людей, имеющих от рождения серьёзные физические изъяны.

Эрнста Рема

Хотя комизм ситуации заключался в том, что ни один из вождей Рейха не вписывался в истинно арийские параметры. Крепкие, голубоглазые и высокие атлеты с золотистой кожей, удлинённым черепом и тонкими чертами лица отсутствовали среди этих агрессивных маргиналов, вознесённых на вершины власти лишь стечением обстоятельств. Достаточно взглянуть на фотографию шефа штурмовиков Эрнста Рема, который, кстати, являлся гомосексуалистом, или обезьяноподобного шефа фашистской пропаганды – доктора Геббельса, чтобы понять, что перед нами карикатуры на так возносимый нацистами образ истинного арийца.

Доктор Геббельс

* * *

Затронув тяжёлую тему карикатуры в нацистской Германии невозможно не рассказать о самых одиозных её проявлениях. Речь идёт о газете «Der Sturmer» («Штурмовик»), его главном редакторе Юлиусе Штрайхере и «звёздном» карикатуристе этого издания Филиппе Рупрехте. В начале 20-х годов тираж «Штурмовика» едва достигал двух тысяч экземпляров. Приличные горожане морщились и ускоряли шаг, когда уличные продавцы предлагали им взять бесплатно экземпляр газеты с омерзительными человеконенавистническими карикатурами на первой странице. Людей, которые распространяли газету в переходах берлинского метро, в других людных местах, охраняли боевики Эрнста Рёма⁹. Дело в том, что за распространение нацистской газеты можно было серьёзно пострадать от бойцов антифашистских коммунистических отрядов.

Но после того как Гитлер пришёл к власти, для издателя и сотрудников «Штурмовика» наступили вольготные времена. Тираж их издания стал стремительно увеличиваться и к 1938 году достиг полмиллиона экземпляров. Для того времени это был рекордный показатель.

Газета выходила каждую неделю и продавалась во всех газетных киосках. Кроме того, свежие её выпуски вывешивались на специальных уличных досках-стендах для общественного просмотра (люди старшего поколения помнят, что подобные стенды, на которых любой желающий мог прочитать последний номер газеты «Правда» или «Известия», существовали до перестройки и в СССР).

Газета «Der Sturmer» («Штурмовик»)

В предвоенном Берлине, других городах Третьего рейха такие доски так же охранялись полицией, ибо антифашистски настроенные немцы часто по ночам ломали эти, как они считали, «щиты национального позора».

Кстати, напрашивается одна не слишком приятная для нашего времени ассоциация. В конце июля 2008 года на стенде управы московского района «Беговой» рядом с различной официальной информацией появилась настоящая нацистская листовка с оскорбительными для лиц других национальностей призывами. Когда возмущённые жители района стали звонить в администрацию района и требовать, чтобы националистическая агитка немедленно была убрана, им отвечали, что не они эту листовку повесили, значит, не им её и снимать. Непонятно, как данная противозаконная листовка попала на официальный стенд государственного органа власти, но практически круглосуточно находившиеся поблизости патрульные милиционеры следили за тем, чтобы никто из разгневанных москвичей не разбил витрину информационного щита или не попробовал как-то иначе снять фашистский пропагандистский листок. Трудно сказать, что это было: обыкновенный современный фашизм или головотяпство чиновников…

* * *

Каждый номер «Штурмовика» помимо антисемитских статей содержал карикатуры Филиппа Рупрехта. Этот беспринципный человек начинал свою карьеру в газете социал-демократов, для которой рисовал карикатуры на Гитлера и других лидеров маленькой одиозной партии. Но когда нацисты набрали силу, Рупрехт переметнулся к ним и вскоре был обласкан новой властью. Художник очень старался отработать высокие гонорары, государственные премии и различные блага, которые посыпались на него, как из рога изобилия, когда лично фюрер одобрил несколько его карикатур на евреев.

Правда, первое время Рупрехт стыдливо прикрывался псевдонимом «Фипс», опасаясь брезгливой реакции прежних знакомых по журналистскому цеху. Но чувство неловкости быстро прошло и сменилось ощущением безнаказанности и собственного творческого триумфа.

Министр пропаганды доктор Йозеф Геббельс несколько раз на приёмах, устраиваемых для прессы, лично просил Рупрехта не стесняться показывать евреев исчадиями ада. Отныне все законы цивилизованной журналистики отменялись. Ради достижения поставленных целей нацистским художникам дозволялось обращаться к самым низменным человеческим инстинктам, использовать любые приёмы вплоть до порнографии и провокации.

Рупрехт без колебания принял предложенные правила игры и очень старался пробудить в обывателях ненависть к своим соседям и коллегам, которым не повезло родиться от «неправильных» родителей. Он рисовал евреев с огромными крючковатыми носами, выпученными глазами, небритых, толстых, на коротких кривых ножках, или же в образе пауков, разных паразитов или ядовитых змей. На карикатурах Рупрехта евреи часто пытались обманом или за золото надругаться над благородными арийскими женщинами.

Известно, что использовать для антисемитской пропаганды эротические образы предложил художнику сам Геббельс, которого не зря за его любовь к хорошеньким актрисам называли «Бабельсбергским бычком¹⁰». Безусловно, талантливый организатор пропаганды Геббельс понимал, что в первую очередь его газеты рассчитаны на молодых людей – солдат, лётчиков и моряков, которые вскоре вступят в борьбу с державами, олицетворяющими для нацистов международный сионизм, – Англией, Польшей, и, конечно же, в первую очередь с Америкой. Поэтому, чтобы вызвать интерес молодых людей к антисемитской сатире, там должна фигурировать обнажённая женская натура.

В годы войны тиражи «Штурмовика» заметно упали, ибо в Германии практически не осталось еврейского населения. Но это никак не сказалось на востребованности творчества Рупрехта. Работа художника была настолько важна для режима, что его даже освободили от службы в армии и фольксштурме¹¹. Плакаты с карикатурами Рупрехта, обличающими американский, британский и советский (!) сионизм, взирали на немцев со всех сторон. Знакомые немцам до изжоги изображения даже появлялись на ещё дымящихся руинах домов, разрушенных союзническими бомбардировками. На одной карикатуре того времени, которая называлась «За вражеской силой – еврей», изображён господин, похожий на буржуя с советских плакатов, хищно взиравший на немцев из-за полуоткрытой занавески. Причём занавеска состояла из флагов союзнических держав по антигитлеровской коалиции.

После капитуляции Германии наступило время возмездия. Главный редактор «Штурмовика» Юлиус Штрайхер, несмотря на то, что лично никого не убивал и даже не подписывал смертных приговоров, был объявлен на суде военных преступников, виновным в гибели миллионов евреев и повешен. А вот Рупрехт отделался удивительно легко. Летом 1945 года его арестовали и приговорили всего к шести годам заключения. Через пять лет этого негодяя досрочно выпустили на свободу за примерное поведение. После войны он работал художником-дизайнером в солидном мюнхенском издательстве. Более того, в 60-е годы Рупрехт охотно раздавал интервью журналистам. Он любил показывать корреспондентам свои послевоенные работы. О годах же работы в «Штурмовике» говорил как о досадном недоразумении. Рупрехту очень хотелось, чтобы его воспринимали в качестве талантливого художника, патриарха немецкой культуры, а отнюдь не как палача миллионов соотечественников, французов, русских, поляков, которых убивали и сжигали в печах только за «неправильную» генеалогию…

* * *

Примерно начиная с конца 1950-х годов в сытой и уставшей от потрясений буржуазной Европе и США доминирует лёгкий жанр развлекательной карикатуры. В СССР же вплоть до перестройки политическая карикатура фактически представляла собой набор однажды одобренных цензурой идеологических штампов.