Czytaj książkę: «Трудно быть «дьяволом»», strona 7
Нахмурившись, Директор снова черкнул в планшете. Шепнул в микрофон – поаккуратней, мол. Не похоже, что врёт арестант, тяни за ниточку дальше.
– Ладно, допустим, – поменял тон следователь. – А командир ваш тоже – зек? Ты знаешь, что он с собой покончил, чтобы не попасть на допрос? Вот так взял – и визор себе расколошматил.
– Про командира не скажу, – мотнул головой Жан–Франсуа. – Он с нами не общался. Но один раз психанул, из-за косяка. Сказал тогда, что любого к стенке поставит, если ещё повторится. Сказал, что не даст дочке из-за нас умереть. А больше ничего не сказал.
При чём тут дочка? Или они нашли офицера, готового на всё, лишь бы спасти ребёнка? Тогда понятно, почему он так настойчиво щёлкал тумблером. И ясно, почему предпочёл умереть – иначе контракт аннулировался. В одностороннем порядке.
– Ну хорошо, – потёр виски следователь. – Предположим. Что вы делали на Марсе? Какое отношение имеете к подземной установке?
– Мы никакого, – удивился Мёнье. – Мы изучали.
– Изучали?
– Ну да. Нас затем сюда и забросили, чтобы, значит, изучить и доложить. Мы весь зал в 3Д отсняли, даже тактильной информации чутка добавили. У командира ещё какой-то приборчик был. Он сказал, это шибко сложная техника, и чтобы мы к ней даже не подходили. А когда заваруха началась, приказал вас задержать, а сам внизу остался. Сказал, чтобы побольше информации успеть отправить.
– Что должно было случиться после выполнения задания?
– Эвакуация. Прямо из кратера, на десантной капсуле. Велели быть на связи и ждать "окна". Ну а что, местность пустынная, вокруг – никого. Допрыгнули бы до шаттла, потом – за внешний периметр, а там бы нас уже встретили.
Да кому ж ты, дурачок, нужен, столько ресурсов на тебя тратить. Выписали вам билет в один конец, о чём только командир и знал. И если бы всё пошло по плану, то к тройному кратеру прибавился бы ещё один. А вот почему боезапас не рванул – на это пока ответа нет. Ясно лишь, что вблизи медной "сосульки" как-то не так протекают ядерные реакции.
– Как долго вы следили за колонной? И не вздумай отпираться, ваш дрон они засекли ещё на подступах.
– Какой дрон? – наморщил лоб Жан–Франсуа. – Не было дрона. Я ж говорю, мы почти без оборудования. Всё на скафандры снимали.
А вот это интересно. Чья ж тогда машинка летала в небе? Впрочем, модель беспилотника не установлена, а на чёрном рынке и не такое купить можно. Каждый купленный дрон не отследишь. Да и зачем, если он не ударный?
– То есть о приближении экспедиции вы не знали? Почему тогда устроили засаду, чего ждали? Сам же говорил, что район пустынный.
– Это вы командира спросите. Я ж говорю, он с нами не общался, только приказы раздавал. Ну вот и приказал поставить снаружи охранение. Перестраховывался, наверно. А уж знал или нет – это не ко мне. Из нас всех он один с Землёй общался.
Интересная получается картинка. Содружество собирает отряд из всякого сброда и забрасывает на Марс для изучения, а на деле – уничтожения странного артефакта. Тут неясно многое. Например, откуда земные узнали про бункер, если про него даже СБМ – ни сном, ни духом? Можно отправить запросы армейским, но они здесь явно ни при чём. Да и не утаишь в мешке такое шило. Тем более от его, Директора, ведомства!
Идём дальше. Почему Содружеству понадобилось уничтожить "сосульку"? Почему руками смертников? Почему, наконец, бомба приводилась в действие вручную, а не дистанционно или по таймеру?
А потому и вручную, что должны были те зеки сгинуть в ядерном пламени! Настоящих спецов гробить жалко, а тут требовалась гарантия сохранения тайны. Стопроцентная и железобетонная!
Но зачем проводить съёмку? На память? И почему на скафандры, почему не дали аппаратуру посерьёзнее? Места в корабле пожалели? Бред, ведь на оружие место нашлось. Получается, земные послали отряд, чтобы уничтожить объект. Но перед этим – быстренько его изучить.
Ещё раз. Противник узнал про "сосульку", и, несмотря на уникальность, решил её уничтожить, предварительно осмотрев, для чего сложной аппаратуры не требуется. Отряду задурили голову, вот они и старались, в 3Д все снимали. А никому не нужно было 3Д, нужно было просто удостовериться, что по адресу пришли. И возможно такое, только если…
…только если объект – не уникален, если у земных есть такой же! И только если они понимают, ЗАЧЕМ он нужен и делают все, чтобы Марсу артефакт не достался.
Нехорошо. Ой, нехорошо! Имеется штуковина неизвестного происхождения, рядом с которой творится форменная чертовщина. Имеется враг, который нашёл у себя такую же. И который, похоже, разобрался, что к чему, если решился отправить на Марс камикадзе, рискуя обрушением шаткого перемирия.
Что же это за артефакт? Неужто неизвестное оружие? Самое хреновое, что информации пока – кот наплакал. Непонятно даже, откуда он взялся и кто его создал.
А может… не так уж и непонятно!
Директор откинулся на спинку кресла, швырнув на стол старомодный стилус. Отпил горячего чая, пытаясь унять побежавший по спине холодок. "Прокачал" дальнейшие шаги, вызвал зама.
– Да, товарищ директор.
– Симмонс, поднимай по тревоге всех и выдвигайся в зону "Ноль–Шесть". Район в тройное кольцо, чтобы мышь не проскочила. И ПКО разверни над местностью, все что надо возьмёшь у армейских. Назначаю тебя ответственным, и не дай бог мимо тебя кто-то проскочит. Нам обоим – не дай!
– Понял вас, товарищ директор. Всё так серьёзно?
– Ты даже представить не можешь – насколько.
– Сделаем. Да, и ещё…
– Что у тебя? Говори быстрее, времени в обрез.
– Первая сводка по Минбезу. Вы просили…
– Точно, просил. Уже сделал? Молодцом, посылай. Следующие подождут, не до них теперь. Сейчас все ресурсы – на объект. Всё, отбой, встретимся на месте, я уже вылетаю.
Тихо тренькнул бортовой, извещая о прибытии письма со сводкой. Потом, всё потом! Лихорадочно собрав сумку, Директор выскочил к лифту. Быстрее, быстрее, сейчас каждая минута на счету. Сообщить Первому? Не раньше, чем сам всё проверит. А пока…
– Гордеев!
– Я, товарищ директор!
– Берёшь своих умников и выдвигаешься в "Ноль–Шестую". Фрахтуйте служебные борта, приоритет я обеспечу. Вещи, еду, аппаратуру не тащите – на месте организуем. Всё, бегом! Одна нога здесь, другая там, пусть даже в домашних тапочках. И лучше – чтобы в тапочках!
– Понял вас!
Бросив коммуникатор, Гордеев кубарем скатился с кровати.
– Ты куда? Ночь на дворе! Жизни нет никакой с твоей службой, – проворчала заспанная жена.
– Отстань!
– Я-то отстану, а ты когда последний раз сына видел? Ты хоть помнишь, как его зовут?
Махнув рукой, Гордеев бросился в душ, попутно вызванивая подчинённых. Давно таких авралов не было. А чтобы сам Директор среди ночи звонил – вообще никогда!
Гордеев не знал истинных масштабов аврала. Не знал, что по всей планете поднялись и пришли в движение войска Безопасности. Взревели сирены, замигали красным сигнализаторы. Ворвались в спящие казармы сержанты:
– Отделение, в ружьё!
Вскочив с коек, бойцы прыгнули на пол. Ещё не проснувшись – натянули заученным движением комбинезоны.
– Взвод, в две шеренги стройся! Слушай мою команду! Код "202". Всем получить планетарные комплекты, построение в полном оснащении через пятнадцать минут! Выполнять!
"Двести второй" – это же… ё-моё!
Рассыпались горохом, разобрали оружие, запустили диагностику. Собрались на плацу, погрузились в броневики, выдвинулись на авиадромы, где уже не протолкнуться от танков, шагоходов и прочей тяжёлой техники. Неподалёку взревел двигателями громоздкий, шеститурбинный "Левиафан". Оторвался от почвы, поднялся в небо, уступая место прибывающему судну. Тяжело развернувшись, исчез за горизонтом.
– Сколько служу – первый раз такое, – развёл руками один из летунов. – Война началась, что ли?
В заштатной армейской части внезапно дал зуммер бортовой.
– Слушаю, – ответил заспанный дежурный.
– Замдиректора СБМ Симмонс. Это у вас расквартирован полк ПКО?
– Да, то есть – кто?! Что за шутки? Какой заместитель, какого директора?
– СБМ директора. Приказом Генштаба вы временно переходите в моё распоряжение. Поднимайте людей и выдвигайтесь на ближайший авиадром, вас уже ждут. Инструкции получите по прибытии.
– Ты кто такой, дядя? Я вот сейчас отбой дам и в настоящее СБМ позвоню.
Симмонс вздохнул. Ну вот как с этим дуболомом разговаривать? А ПКО нужны, не хватает после теракта свободных зениток. Оно, конечно, с земными договорились, но кто ж им до конца верить станет? Вот и сейчас они, несмотря на соглашение, забросили в тыл Марсу свою группу. Формально ничего не нарушено – не террористы ведь. Но всё равно – твари!
– Слушай меня внимательно, сержант, – перешёл замдиректора на понятный дежурному язык. – Если через час ваш полк не будет стоять на авиадроме, то ты будешь стоять в кабинете у начальства. И не того, которое на плацу, а того, которое ты только в Информатории видел! Тебе всё ясно? Если нет, то вот копия приказа за подписью сам видишь кого.
Дежурный пробежал глазами прилетевший файл. Побледнев, вскочил по стойке смирно:
– Виноват, товарищ заместитель директора! Через час личный состав будет на месте.
– Сразу бы так. Отбой!
Через пару минут из казарм вылетели сонные, в кое-как натянутых комбинезонах, мехводы. Кинулись к боксам, вспомнили, что забыли надеть экзокостюмы. Матерясь, побежали обратно.
Погрузились, наконец, в машины, вырулили к периметру базы.
– Эй, на пульте! Открывай!
Выехали на трассу, утопили в пол педали. Рванули вперёд, отжимая к обочинам гражданских. Вылетели из купола, помчались на ведомственный авиадром, едва не забыв загерметизировать кабины. Протолкнувшись через сгрудившуюся на въезде технику, вызвали дежурного.
– 32-й полк ПКО к месту погрузки прибыл. Куда заезжать, командир?
– Ожидайте.
Через минуту на бортовые "упали" координаты и номер транспортника. Лихо у них тут всё!
Подрулив к кораблю, заехали в трюм. Выскочив из кабин, помогли персоналу закрепить тяжёлые машины. Перекинули, защёлкнули на технике ремни. Надели на колёса магнитные фиксаторы.
– Готово!
Поднялись в лифте на пустую пассажирскую палубу, недоумённо переглянулись. Неужто "Левиафан" пригнали только ради них?
Отовсюду раздался рокот стартующих турбин. Махина готовилась к взлёту.
– Ох, ребята, до чего ж я порхать не люблю! Как подумаешь, что с нами с поверхности сделать могут…
– Куда летим-то хоть, скажете? – вызвал старший по внутренней связи пилотов.
– А вы не знаете?
– Не знаем! Нас среди ночи наскипидарили, сказали – сюда прибыть.
– На Терра Ноахис. Вы у нас уже шестые.
– А что случилось-то?
– Да чёрт его знает! Наше дело – летать, а не вопросы задавать. Но там такое! Скоро сами увидите.
Ну, увидим – так увидим. А пока и поспать не грех!
Подлетев к кратеру, транспортник тяжело приземлился. В грунт на пару метров ушли тяжёлые опоры, в бурую пыль упала огромная аппарель.
– Просыпайтесь, приехали.
Что, уже? Шустрые какие!
Спустились в трюм, распаковали аккуратно технику. Прыгнули в кабины, получили координаты прикрываемой точки. Съехав на поверхность, встроились в бурлящий поток боевых машин. Добравшись до места, скатились на пустынный пятачок.
– Бортовой, расчёт коэффициента перекрытия.
Посмотрели на схему, прикинули. Разъехались в стороны, встали на опоры, подняли к небу тяжёлые батареи.
– Питание?
– Есть питание!
– Магнитный старт?
– Заряжается… Есть магнитный старт!
Отлично. Теперь, если надо, уйдёт ракета вверх километров на тридцать, даже не включая двигатель. Пулей – уйдёт!
– Лазеры?
– Есть накачка!
– Интерфейс?
– Беспроводной.
– Плохо, что беспроводной. Халтурить вздумали? А ну, бегом марш кабели тянуть!
Размотали, протянули оптические кабели, воткнули в разъёмы.
– Бортовой, диагностика.
По экрану пробежали строчки. Есть перекрытие. Мышь теперь не проскочит, земной не проскользнёт.
Стук кулаком в кабину. Снаружи – экзопехота в тяжёлой экипировке.
– Это вы – тридцать вторые?
– Мы.
– Отлично. Охранять вас будем.
И, повернувшись к своим, на общем канале:
– Разворачиваемся на местности!
Разбежались бойцы, ввинтились в небо беспилотники. На холмах и вышках залегли снайперы в активном камуфляже.
– Даю связь с сетью…
– В третьем секторе – чисто…
Кратер гудел, как растревоженный улей. В небо взвились стаи дронов, внизу пылили колонны тяжёлой техники. Повсюду поднимались, наполняясь кислородом, коробки временных куполов. Пространство вспороли лучи радаров, на орбите зависла космонесущая группировка.
Через спутники помчались гигабайты информации, на кромках кратера вздыбились плиты противоураганной защиты. Объект укутали маскировочными полями, прикрыв со всех направлений танками, шагоходами и группами спецназа. Даже почву – и ту прощупали на километр, опасаясь подкопа.
Густую кашу заварил Директор, и очень недешёвую. Но тут, как говорится, лучше перебдеть. Многое сейчас на карту поставлено, слишком многое.
Всё – поставлено!
Глава 15
– Проходите, товарищ директор, – кивнул на тяжёлую дверь помощник.
Первый принял его почти без задержки, о чём иные могут только мечтать. Тут бы порадоваться, да нечему. Потому что ответственность такая, что лучше в очереди подождать!
Директор прошёл в кабинет и, получив разрешение, сел. Положил планшет на отполированную чужими мордами столешницу. Огляделся по сторонам.
Кроме Хозяина в кабинете никого не было. Не то что Политбюро – даже Постоянный комитет ничего не знали об артефакте. Зато знали о Директоре, которого Первый принимал в любое время и без очереди. Чем нажил ему ещё больше могущественных врагов.
В углу тихонько забили старомодные часы. Тут вообще всё было старомодное – ни бортового, ни даже паршивого коммуникатора. Хозяин не жаловал электронику, предпочитая работать по старинке. Марс не должен слепо полагаться на технику, ибо опасно для Республики и вредно для личности. И даже в школах нынче детей обучают на старый лад, с ручками и тетрадями. Чтобы не расхолаживались и думать не отвыкали.
Казалось бы – глупость и мракобесие, но только подкрепляется теория научными исследованиями. И сам Первый секретарь тому яркое подтверждение. Работает с утра до ночи, всё помнит, во всё вникает. И несмотря на неспешную манеру ведения дел – всё успевает! У земных – не так, у них "мозг" разве что в пятую точку не вмонтирован. Что не может не радовать технические войска.
Дочитав документ, Первый поставил размашистую подпись и отложил бумагу в корзину. Хрустнув уставшими пальцами, поднял взгляд на посетителя.
– Докладывайте, товарищ директор. Я вас внимательно слушаю.
Слушать он и правда будет внимательно, разбираясь во всём. Зазеваешься – сразу подловит. Потому и мотается Директор на объект, не доверяя сухим сводкам, для того и ночует возле артефакта, вытряхивая из учёных, казалось бы, второстепенные, детали. Потому что в его деле второстепенного не бывает.
Откашлявшись, Директор начал доклад, заодно вспоминая всё, что произошло после обнаружения артефакта. Вспоминая не просто так, а на случай каверзных, которые Первый любит задавать, вопросов. На которые, если не ответить, можно попрощаться с карьерой. Или с головой.
Группу Гордеева он приволок на объект буквально за шиворот, приказав во всём разобраться и напомнив о персональной ответственности за результат. Забыв покой, сон и близких, учёные с головой погрузились в работу. Правда, и поддержку им обеспечили по высшему разряду. Всё, что требовалось для проекта, Директор "пробивал" по своим каналам, задействуя все контакты. В том числе – и среди земной резидентуры.
Он хорошо помнил первый после обнаружения артефакта разговор с Хозяином. Он был уверен, что по голове его, мягко говоря, не погладят. Ещё бы, если СБМ нагнала в район войска, поскребла по сусекам у армейских и даже оттянула на себя часть флота!
Но Директор оказался неправ. Первый принял его быстро, в считаные часы организовав личную встречу. Хозяин знал, что творится в тройном ударном. Не мог не знать. Но он не стал рубить сплеча, понимая, что Директор не будет просто так стягивать к Терра Ноахис все наличные силы. Когда же ему доложили, ЧТО было найдено в подземной пещере, приказал лишь одно:
– Пока об этом – никому. Пойдут кривотолки, паника. Всю информацию – только при личных встречах. А будут интересоваться товарищи партийцы – отправляйте их ко мне. Невзирая на чин.
Понял тогда Директор, во что вляпался. Много было у него врагов, а стало – ещё больше. И если не угодит он начальству, то его бросят на растерзание стае обозлённых на СБМ и Отдел конкурентов. Тут хочешь не хочешь – а все тайны из упрямого артефакта вытрясешь!
Поначалу всё шло не очень. Объект не желал сдаваться, упорно храня свои тайны. И можно бы махнуть рукой – мало ли в мире загадок, но ведь зачем-то хотели его земные уничтожить! Да не смогли, потому что заглох отчего-то рядом с сосулькой совершенно исправный, десятикилотонный боеприпас. И даже одно это "отчего-то" оказалось кроличьей норой, в которую с головой провалилась вся практическая и глубоко теоретическая физика. А ведь есть ещё много другого.
Например, сам бункер, который "умники" излазили вдоль и поперёк. Или его странное медное покрытие. Медное оно только на вид, а на деле являет собой сложные агломерации нанокристаллов, подозрительно похожих на мозг и нервную систему. Вот только достучаться до этого мозга не получалось от слова "совсем". Молчал мозг, не реагируя на ток, лазеры и гамма-излучение. Как партизан на допросе – молчал!
Помог случай. Вскоре после герметизации объекта руководитель группы случайно прикоснулся к колонне голой рукой. Ну, как прикоснулся – психанул, сорвал перчатки, и заорав матом на молчаливую конструкцию, изо всех сил врезал по ней кулаком, который внезапно вошёл в твёрдый материал словно в тесто. Рука Гордеева увязла внутри сосульки, а сам он простоял подле колонны почти двое суток, впав в некое подобие комы. Дежурившая рядом медбригада на все вопросы разводила руками. Показатели были в норме, пульс как у младенца, а мозговые волны демонстрировали глубокий, здоровый сон.
Директор попрощался с карьерой в третий раз. ЧП на курируемом объекте с потенциальной утратой научрука грозило отбросить исследования на недели, если не месяцы, назад. Но обошлось. Через сорок шесть часов артефакт освободил руку учёного. Гордеев очнулся, заорал от боли и рухнул на пол. Мозг-то спал, но мышцы за это время закостенели, поддерживая тело в стоячем положении. Так товарища на носилочках в лазарет и унесли, где его уже ждал спешно примчавшийся на место Директор.
Гордеев приходил в себя несколько суток. Поначалу не мог назвать даже имя, лишь мычал и метался по койке. Потом затих, вспомнил про жену и сына–двоечника. Через день – назвал имя Первого секретаря, через два – признал непосредственного начальника. Про объект – ничего, помнил только, как кулак зажало внутри и обожгло, словно кипятком.
Его продержали под аппаратами неделю, изучая чуть ли не под микроскопом. Здоров как бык, сон, аппетит в норме. Биохимия крови, правда, скакала, но и это через пару дней прошло.
В ночь перед возвращением Директора в столицу в дверь кабинета кто-то бешено забарабанил. В коридоре временного жилого блока стоял всклокоченный, в одних трусах и майке, Гордеев. Глаза дикие, в руках – скомканные листы бумаги, исписанные мелким почерком. Отодвинув плечом начальника, он молча зашёл в кабинет. И уж на что Директора трудно напугать, а и ему стало не по себе, когда одуревший научрук приблизился к нему вплотную. На вопрос – что, мол, происходит, учёный произнёс только одно слово:
– Гипертоннель.
Швырнув листки на стоящую рядом тумбочку, обессиленный Гордеев упал в кресло. Когда его попытались увести в медблок, заметался по комнате и потребовал встречи со своей группой. Психиатр, подумав, дал добро – в таких ситуациях с пациентом лучше не спорить, если он не буйствует и на людей не кидается. Гордеев – не кидался и даже согласился надеть штаны. Отвели его тогда, болезного, вместе с заметками в лабораторию, где уже ждали поднятые по тревоге подчинённые. Отвели, надеясь, что в рабочей обстановке научрук быстро придёт в себя и успокоится.
Но вышло немного иначе.
Группа просидела в лаборатории до утра, споря до хрипоты и исписав все доступные поверхности непонятными формулами. Врачей отпустили за ненадобностью – Гордеев оказался адекватен. Хотя вещи говорил – совершенно неадекватные! Но если научрук и сошёл с ума, то сделал это на редкость грамотно, подведя под своё безумие хорошую теоретическую основу. Опровергнуть которую не смогли даже коллеги.
Когда обо всём доложили Директору, у него отвисла челюсть. Услышанное было до того невероятным, что он почувствовал себя персонажем плохой фантастической книги. Очень плохой и очень – фантастической.
Во-первых, при физическом контакте "сосулька" залила в мозг учёного огромный объём информации. Те сорок шесть часов Гордеев вовсе не спал – он бешеными темпами впитывал в себя всё, что транслировал артефакт. Преходящая амнезия являлась следствием когнитивной перегрузки. Мозгу реципиента потребовалось время на обработку чудовищного массива данных, после чего знания "всплыли" в его голове одним махом. В принципе, такой интерфейс – штука незаменимая. Прикоснулся, отключился ненадолго, бац – и уже во всём разбираешься. Не нужно ни проводов, ни сложных компьютеров, только кроватка неподалёку, чтобы после многочасового стояния в себя прийти. А они его, глупые, лазерами да радиоволнами!
Во-вторых, как и боялся себе признаться Директор, объект – творение рук далеко не человеческих. И возможно, даже не рук! Кто и когда создал артефакт – так и осталось загадкой. "Сосулька" то ли не смогла, то ли не захотела этого сообщать. Ясно одно – людей артефакт признавать своими хозяевами отказался. Взломать же объект подобно компьютеру возможным не представляется, равно как и разобраться, по каким признакам он отличает своих создателей от прочих. Поэтому тут пока – тупик.
И, наконец, в-третьих, хотя если по-хорошему, то – во-первых. Сосулька эта – вовсе не сосулька, а своего рода маяк, позволяющий связывать между собой произвольные точки в пространстве. Радиус действия – пара миллионов километров, но главное, что соединены они между собой в единую, причудливую сеть, позволяющую за мгновение перемещаться между маяками на любое расстояние. В солнечной системе таких два – на Земле и Марсе, и оба завязаны на ещё один, расположенный… да чёрт знает где – расположенный!
Расстояние такое, что с Марса ту звезду даже в самые мощные телескопы не разглядеть. Как оно всё работает – понятно весьма условно, точно удалось установить лишь одно. Неразорвавшаяся бомба – прямое следствие высокой концентрации того, что умники за неимением лучшего термина назвали "гиперполем". Поле это, не признавая барьеров, пронзает пространство, а вблизи от объекта вытворяет всякую чертовщину, от замедления времени до скачков силы тяжести. Но что характерно, людям артефакт никакого вреда не причиняет, ограничиваясь мелкими шалостями на вверенной ему территории.
– …таким образом, товарищ Первый секретарь, в наших руках оказалась уникальная технология. Нам удалось успешно осуществить переброску материи и информации между произвольными точками как на поверхности, так и в околопланетном пространстве. В экспериментах задействовались кристаллы, растения, животные и в конечной фазе – отряды добровольцев, подвергнутые после тщательному медосмотру. Нарушений в работе организма выявлено не было. То же самое касается всех прочих объектов экспериментов. Они остались неизменными вплоть до молекулярной структуры, без каких-либо аномалий.
– В связи с этим хотелось бы подытожить. Первое. Обнаружение артефакта даёт Республике уникальное тактическое и, возможно, стратегическое преимущество за счёт принципиально нового средства доставки. Второе. Крайнее недоумение вызывает тот факт, что располагающий доступом к аналогичному артефакту противник по неизвестным причинам не пробует им воспользоваться, ограничившись неудачной попыткой уничтожения. Наконец, третье. Необходимо в сжатые сроки получить информацию о том, что находится по ту сторону маяка. Научной группой подготовлены беспилотные разведчики, которые с вашей санкции и с соблюдением всех мер предосторожности могут быть переброшены "в дальний конец" незамедлительно. У меня всё, товарищ Первый секретарь.
Первый встал и в глубокой задумчивости прошёлся по комнате. Сев на место, уставился в одну точку, прикидывая варианты. Каким-то шестым чувством Директор понял, что в его судьбе грядут большие перемены. И не ошибся.
– Спасибо, товарищ директор. Вы правы, в наших руках действительно находится уникальная технология, дающая нам немыслимые доселе возможности. Соблазн использовать её для нанесения врагу болезненных ударов велик, но тут есть некоторые возражения. Во-первых, мы рискуем разменяться по мелочам. Как вы верно заметили, нам неизвестно, что находится по ТУ сторону, возможно, нечто такое, что раз и навсегда решит исход противостояния. Если же мы используем маяк для атак на врага, то не оставим ему иного выбора, кроме как начать против нас тотальную войну. Таким образом, мы рискуем променять первородство качественного скачка на чечевичную похлёбку сиюминутной выгоды.
Медленно, рассудительно говорит Хозяин, но каждое слово – как пудовая гиря. Не сдвинешь, не переиграешь.
– Это подводит нас ко второму пункту, и тут я снова должен с вами согласиться. Действительно, остаётся неясным бездействие противника после обнаружения им артефакта на Земле. Если враг осведомлен о реальных возможностях устройства, он должен был попытаться уничтожить марсианский маяк любой ценой. На этом фоне отправка на задание наскоро сколоченной из штрафников спецгруппы выглядит как минимум странно. Загадку эту следует разгадать, и чем раньше – тем лучше.
– Теперь по поводу третьего пункта. Полагаю, что будет неосмотрительно отправлять экспедицию в дальний конец, дав врагу возможность в любой момент ударить нам в спину. Вполне вероятно, что Содружество намеренно даёт нам первыми сделать этот шаг, рассчитывая заманить нас в ловушку. Времени для подготовки у них было достаточно, а значит – такой вариант не исключён.
– Исходя из этого я думаю, что нам стоит в первую очередь сосредоточиться на земном маяке. Необходимо в кратчайшие сроки выяснить, что известно противнику о возможностях объекта, по какой причине он не пытался использовать его против нас, а также почему он так вяло пытался уничтожить маяк на Марсе. Эту задачу я хотел бы поручить вам, товарищ директор.
Первый закончил монолог и внимательно посмотрел на собеседника. Ну что ж, кто эту кашу заварил – тому и расхлёбывать. Вот только…
– Спасибо за доверие, товарищ Первый секретарь. Ваше поручение будет выполнено, но у меня есть просьба.
Пауза. Первый не любит просьб, любит – когда под козырёк. Ну так и задача ведь не из простых.
– Слушаю вас.
– Товарищ Первый секретарь, я прошу вас временно вернуть в моё распоряжение Отдел Д. Миссия предстоит крайне сложная и мне хотелось бы…
– Хорошо, товарищ директор.
Вот это да! Прямо так просто?
– …но у меня к вам встречное предложение. Я хотел бы, чтобы вы возглавили Отдел. Мне очень нужны преданные делу люди, способные справиться с любой задачей. Что скажете?
Да чтоб тебя! И главное – не сказал ведь "Партии" или "нам", сказал – "мне". А значит… Чёрт его знает, что значит, но точно, что ничего хорошего. Плакала чудом спасённая после теракта карьера. Или не чудом? Или специально приберёг его Первый, чтобы в нужный момент пристроить к делу? Похоже на то, очень похоже.
– Конечно, товарищ Первый секретарь. Почту за честь!
А на душе – кошки скребут. Но поздно уже отступать, да и некуда.
– Вот и славно, – улыбнулся Первый и нажал на встроенный в столешницу сенсор.
Из распахнувшейся в стене потайной двери вышли двое. Лицо одного из них было подозрительно знакомым. Стоп, да это же… Ну точно – погибший, а на самом деле перешедший в Отдел, командир "Ареса"! Так он же и вправду погиб. Совсем недавно!
– Следуйте за нами, товарищ директор.
Приветливо улыбнувшись, сопровождающие подтолкнули его к чёрному ходу. Вроде вежливо, а не откажешь. Потому что будут настаивать!
Ступив в узкий коридор, Директор тоскливо оглянулся на Хозяина. Точнее, на спину Хозяина, ведь тот уже занимался другими делами, забыв про посетителя.
Дверь тихо закрылась, отсекая Директора от высокого кабинета. Отсекая от прежней жизни, планов и даже каких-то надежд.
Отсекая вернее любой, самой прочной, стены.
Навсегда – отсекая!
Глава 16
– Простите, пожалуйста, как нам в подземный город попасть? – обступила сухонького старичка–индейца группа туристов.
Да чтоб вас черти взяли! Зимой ещё туда-сюда, а вот летом маленький перуанский городок превращается в перенаселённый мегаполис. А всё из-за этих раскопок. И ведь просили же на собрании мэра гнать взашей назойливых археологов. Да куда там – они ведь живыми деньгами за постой и работу платили. Деньги, деньги, помешались все на них. А что в итоге? Раскопали там этот… "комплекс". Ну и на весь мир раструбили, как же не раструбить. А город теперь расхлёбывает – по улицам днём не протолкнуться, ночью от шума не уснуть. Туристическое, туды его, направление!
– Вы простите за назойливость. Мы издалека, не местные. Очень на подземный город посмотреть захотелось, ну и прилетели. Оно понятно, что вам тут непросто. Жили себе спокойно, а теперь, – сделал один из парней неопределённый жест, – это всё терпеть приходится.
Старик смягчился и вновь оглядел приезжих. Молодые ребята, подтянутые, улыбки в тридцать два зуба. И чувствуется, что простые, "от сохи", а не снобы городские.
– В подземный город вход с другой стороны. Спускаетесь по улице и поворачиваете вон туда. Идёте мимо зарядной станции, всё время вниз. Как военную базу обогнёте – направо и вперёд ещё метров двести, а там уже и вход.
– Ясно, спасибо. А что за база? Воюете с кем? – улыбнулся парень.
– Её после раскопок поставили. Понаехало тогда военных, перекрыли всё так, что из дома без пропуска не выйти. Народ взвыл, жалобы писал – да куда там. Года полтора тут всё изучали, потом вдруг разъехались. Ну как разъехались – базу оставили, но она наполовину заброшенная. Ещё возили что-то, сверлили, долбили под землёй так, что всё тряслось. Нам сказали, что это город они подземный к открытию готовили. Чтоб он провалился, окаянный!
– Давеча вот опять – что-то у них с электричеством стряслось, так на улицах все фонари полопались. Но они молодцы, подсуетились. Извинились, так, мол и так, ремонт за наш счёт. Новые вот повесили. Хорошо ещё, что в домах не коротнуло. А может, и плохо – подали бы на них в суд, глядишь, и убрались бы они куда подальше. Так нет же. "Мы тут, – говорят, – чтобы за порядком следить. Городок у вас маленький, полиции кот наплакал, а тут столько народу ожидается. Приказ у нас, – говорят, – полностью пока не сворачиваться и за приезжими приглядывать." А как они приглядывают, мы знаем – текилу жрут и девчонок наших лапают. Да и как приглядывать, когда их самих – с гулькин хрен? Ну ничего, скоро новое собрание, мы там начальство-то пропесочим. Пусть что хотят делают, а вояк этих отсюда уберут. Иначе пусть с креслами прощаются, дармоеды!
