Czytaj książkę: «Бесконечное лето. Реликты лета»
© Текст. Антон Аркатов, 2025
© Художник. Leonzo, 2025
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025
* * *
ДД.ММ.20ГГ, где-то в России
Пролог
У каждой истории есть начало и конец. Как и у каждого сна. Однако каждую книгу можно читать снова и снова, каждый раз находя в ней что-то новое. Так и со сном, который я вижу каждую ночь. Слегка приоткрытые металлические ворота, над которыми красуется надпись «Совёнок», статуи пионеров по бокам, а ещё эта птица… Иногда мне кажется, что она вовсе и не живая, а просто ещё одна декорация этого странного сна. Но вот сова мигает своими огромными глазищами, как семафорами, и уже не остаётся сомнений, что именно она заправляет здесь всем!
Даже той странной девочкой, которая постоянно спрашивает одно и то же.
– Ты пойдёшь со мной? – Девочка машет мне рукой, приглашая войти.
Но что меня ждёт за этими воротами? Возможно, я уже был там не раз, однако каждое утро просто забываю об этом. Или, наоборот, мне снится именно жизнь наяву, а всё происходящее здесь – реально? Наверняка птица знает ответ, вот только вряд ли она умеет разговаривать. Впрочем, это сон – здесь возможно всё.
Я оборачиваюсь и, словно в зеркальной комнате, вижу своё отражение, которое, в свою очередь, смотрит на следующее отражение, и так до бесконечности. Вот один из нас делает шаг вперёд, по направлению к воротам, а я остаюсь стоять на месте, завидуя его решительности. Казалось бы, ведь это всего один шаг – и тогда я наконец узнаю, что скрывается за этими воротами и почему я оказываюсь здесь каждую ночь. А также – кто эта странная девочка, которая продолжает задавать один и тот же вопрос:
– Ты пойдёшь со мной?
Вопрос подразумевает выбор, и тот я в отражениях этот выбор сделал. Получается, я могу и не ходить? Я могу остаться на месте или вернуться назад, в реальный мир. Но каждый раз надо отвечать, иначе этот сон не закончится, а я – не проснусь. С другой стороны, так ли уж это важно, если наутро всё забудется? Я точно знаю: так случается каждый раз.
Однако я продолжаю стоять, словно прикованный цепями к этому месту, а отражения медленно маршируют мимо меня. Одно за другим они растворяются в дымке, проходя через ворота. Но я знаю: если сделаю шаг, то тоже стану одним из них. Или настоящий я – одно из тех отражений, а тот, кто стоит здесь, всего лишь копия?
Девочка ждёт. Её глаза сияют каким-то странным светом, отражая лунный свет. Её голос звучит снова, и я не уверен, говорит ли она вслух или слова просто рождаются у меня в голове:
– Ты боишься?
– Чего мне бояться? Это ведь всего лишь сон, – отвечаю я, хотя голос мой кажется чужим.
Девочка улыбается, но в её улыбке нет ни радости, ни теплоты. Она просто смотрит, словно знает, что я вру – даже самому себе.
– Если это просто сон, почему ты всё ещё здесь? – спрашивает она. – Почему не идёшь?
Я молчу. Ответов у меня нет. И в этот момент я замечаю, что отражения тоже остановились. Все они, десятки, сотни, стоят неподвижно, словно ждут моего следующего действия. И мне не скрыться от их взглядов. Они смотрят не на ворота, не на девочку, а прямо на меня – осуждающе, словно мой выбор должен определить судьбу каждого из них.
– Это всё часть игры, – снова заговорила девочка. Её голос звучит мягко, убаюкивающе. – Тебе нужно только понять правила.
– Какие правила? – почти кричу я, разрываясь между желанием шагнуть вперёд и страхом исчезнуть, как те отражения, что скрылись за воротами.
– Ты сам их создаёшь, – отвечает она.
И вот я снова один. Один перед выбором, который повторяется каждую ночь. Один в этом бесконечном зеркальном коридоре, где отражения больше не делают шаги за меня, а лишь покорно повторяют мои действия. И тут мне приходит мысль: а что, если я сделаю не шаг вперёд, а шаг в сторону? Что, если выйти за рамки игры?
Моё отражение замерло. Даже оно не ожидало этого.
* * *
Экран монитора смотрел на меня словно живой. Иногда мне правда казалось, что он обладает сознанием, своими мыслями и желаниями, стремлениями, умеет чувствовать, любить и страдать. Словно в наших отношениях инструмент не он, неодушевлённый кусок пластика и текстолита, а я. Наверное, в этом есть доля правды, ведь компьютер на девяносто процентов обеспечивает моё общение с внешним миром. Анонимные имиджборды, иногда какие-то чаты, редко – аська или джаббер, ещё реже – форумы. А людей, сидящих по ту сторону сетевого кабеля, попросту не существует! Все они – всего лишь плод его больной фантазии, ошибка в программном коде или баг ядра, зажившего собственной жизнью. Если посмотреть со стороны на моё существование, то такие мысли покажутся не столь уж бредовыми, а какой-нибудь психолог наверняка поставит мне кучу заумных диагнозов и, возможно, выпишет направление в жёлтый дом. Маленькая квартирка без следов какого бы то ни было ремонта или даже подобия порядка и вечно одинаковый вид из окна на серый, день и ночь куда-то бегущий мегаполис – вот условия моей жизни.
Конечно, всё начиналось не так. Я родился, пошёл в школу, закончил её – всё как у людей. Поступил в институт, где кое-как промучился полтора курса. Работал на паре-тройке разных работ. Иногда даже и неплохо, иногда даже получая за это достойные деньги. Однако всё это казалось чужим, словно списанным с биографии другого человека. Я не ощущал полноту жизни: она словно зациклилась и продолжала идти по кругу. Как в фильме «День сурка». Только у меня не было выбора, как именно провести этот день, и каждый раз всё повторялось по одной и той же схеме. Схеме пустоты, уныния и отчаяния.
В последние несколько лет я просто целыми днями сидел за компьютером. Иногда подворачивались какие-то халтурки, иногда помогали родители. В общем, на жизнь хватало. Это и немудрено, ведь потребности у меня небольшие. На улицу я практически не выхожу, а всё моё общение с людьми сводится к интернет-переписке с анонимами, у которых нет ни реального имени, ни пола, ни возраста. Короче говоря, достаточно типичная жизнь достаточно типичного асоциального человека своего времени. Этакий Обломов двадцать первого века. Может быть, маститый писатель напишет обо мне роман, который станет классикой современной литературы. Или напишу я сам.
Впрочем, нет, что себя обманывать, уже не раз пытался, но меня не хватало даже на короткий рассказ. Изучал я и множество других вещей. Рисовать не дано от природы. Программирование надоело. Иностранные языки – долго и скучно. Любил я разве что читать, но даже при этом никогда бы не назвал себя эрудированным человеком. Возможно, я был асом в просмотре аниме и гроссмейстером неумелых шуточек в интернете. Плати мне за это деньги, я бы обрадовался, да и заработал бы неплохо, но вряд ли так просто можно заполнить пустоту в душе.
Сегодня очередной типичный день моей типичной жизни типичного неудачника. И именно сегодня мне нужно ехать на встречу институтских товарищей. По правде говоря, совершенно не хотелось. Да и какой смысл, если вместе с ними я отучился всего ничего? Однако меня всё же уговорил друг, бывший одногруппник, один из немногих, с кем я поддерживал контакт не только в интернете.
Вечер. Мороз. Остановка и ожидание автобуса. Я никогда не любил зиму. Впрочем, и жаркое лето – тоже не моя стихия. Просто не вижу смысла выделять какое-то одно время года: не столь важно, какая погода на улице, если ты целыми днями сидишь дома.
Автобус сегодня задерживался так сильно, что я уже был готов плюнуть на всё и потратить последнюю пару сотен на такси (совсем не ехать мне почему-то в голову не пришло). В мозгу, как всегда, роились миллионы мыслей, из которых совершенно невозможно выудить хотя бы одну стоящую. Такую, которую можно закончить, привести в порядок, облечь в форму идеи и претворить в жизнь. Может быть, заняться бизнесом? Но откуда я возьму деньги? Или пойти опять работать в офис? Нет уж! Может, стоит попробовать фриланс? Да что я умею и кому я нужен…
Вдруг мне вспомнилось детство. Или, скорее, юношество, пятнадцать-семнадцать лет. Почему именно это время? Не знаю. Наверное, потому, что тогда всё было проще. Было проще принимать такие сложные сейчас и такие простые тогда решения. Проснувшись с утра, я чётко знал, как пройдёт мой день, а выходных ждал с нетерпением, ведь был уверен, что смогу отдохнуть, заняться любимыми делами: компьютер, футбол, встречи с друзьями. А потом, когда наступит новая неделя, вновь примусь за учёбу. Ведь раньше не возникало этих мучительных вопросов: зачем, кому это надо, что изменится, если я это сделаю, или что не изменится. Простой поток жизни – такой привычный для любого нормального человека и такой чуждый для меня теперешнего. Время беззаботного детства.
Тогда же я и встретил свою первую любовь. Стёрлись из памяти её внешность, характер. Как строчка из профиля в социальной сети, – осталось лишь имя да те чувства, которые захлёстывали меня, когда я был с ней. Теплота, нежность, желание заботиться, защитить. Жаль, что это продолжалось так недолго. Сейчас я уже с трудом могу себе представить что-то подобное. Наверное, и хочется познакомиться с девушкой, только не знаю, как начать диалог, о чём вообще с ней говорить, чем её заинтересовать. Да и подходящих девушек, по правде говоря, я давно не встречал. Впрочем, и встретить их мне особо негде.
Звук работающего двигателя вернул меня к реальности. Подъехал автобус. «Какой-то он не такой», – мелькнула мысль. Впрочем, какая разница, по этому маршруту ходит только 410-й.
Огни пролетают мимо, их холодный свет словно зажигает внутри давно погасшие чувства. Или не зажигает, а просто пробуждает. Ведь они уже давно живут во мне, то затихая, то просыпаясь вновь. Какая-то очень известная мелодия играла в радиоприёмнике у водителя. Но я её не слушал. Я смотрел в запотевшее окно автобуса на проезжающие мимо машины. Ведь люди куда-то спешат, ведь им что-то нужно, и, погружённые в свои дела, они не задумываются о вопросах, мучающих меня. Наверное, у них тоже есть свои серьёзные проблемы, а может, им живётся куда легче. Знать наверняка нельзя, так как все люди разные. Или не разные? Бывает, поступки человека легко предсказуемы, но, пытаясь заглянуть к нему в душу, видишь лишь непроглядную тьму.
* * *
Автобус приближался к центру, и мои мысли прервал яркий свет огней большого города. Сотни рекламных вывесок, тысячи машин, миллионы людей. Я смотрел на это светопреставление, и мне почему-то безумно захотелось спать. Глаза закрылись всего на полсекунды и…
ДД.ММ.ГГГГ, где-то…
День А. 1. 5
Мы бежали. Бежали из последних сил. Так бежит человек, отчаянно цепляющийся за жизнь. Обречённый человек, который знает, что ему уже не спастись, но он всё равно борется с неизбежным, с судьбой. Я с трудом закрыл за собой тяжёлую металлическую дверь. Не знаю, насколько глубоко это бомбоубежище и способно ли оно выдержать ядерный взрыв, но сейчас нам больше негде спастись. Она крепко сжала мою руку.
– Не бойся.
С потолка сыпалась штукатурка, стены тряслись. Я приготовился к худшему. Хотя смерть – это такая вещь, к которой никогда нельзя быть готовым. Но вдруг наступила полная тишина, которая словно звенела в ушах, пугая ещё больше, чем взрывы бомб.
– Пора прощаться, наверное. – Она всхлипывала.
– Да. – Я хотел её хоть как-то утешить, но понимал, что ничего сделать не смогу.
– Знаешь, я…
Ужасный грохот, барабанные перепонки словно разорвались. Кажется, меня придавило рухнувшим потолком, но боли я не почувствовал. Мне лишь хотелось не отпускать её руку.
* * *
Я проснулся в холодном поту, задыхаясь, жадно ловя ртом воздух. В себя прийти удалось не сразу.
– Это сон. Всего лишь сон.
Однако в это отказывался верить мой воспалённый мозг. Но что это за девочка была со мной там? Так не хотелось отпускать её руку. К сожалению, вспомнить, кто она, так и не получилось. Часы показывали начало одиннадцатого. Я постепенно отходил ото сна, и реальность всё увереннее заявляла свои права на моё сознание: в животе предательски заурчало.
– Война войной, а обед по расписанию!
Ольги Дмитриевны в домике не оказалось: видимо, она решила не будить меня. Что же, спасибо вожатой за это! После вчерашних приключений отдых был мне необходим. Прошедшая ночь осталась лишь размытым воспоминанием.
Я вдруг вспомнил все события последних четырёх дней. Как попал из холодной зимы в жаркое лето, заснув в старом ЛиАЗе и проснувшись в почти новом Икарусе. Славя, которая встретила меня у ворот. Знакомство с «Совёнком» и его обитателями. Вчерашний поход в старый лагерь на поиски Шурика и блуждания по шахте. Прошло всего четыре дня, а кажется – четыре месяца! И вот так я застрял в странном пионерском лагере, вырванном из привычного мне пространства и времени. Застрял – в окружении не менее странных пионеров и пионерок, а также вожатой и медсестры.
– Тьфу! – выругался я.
Куда важнее сейчас найти еду и помыться! Точно! Ведь пионер должен быть всегда чист и опрятен. Впрочем, с этим тезисом я бы согласился и не будучи пионером, которым, я, в общем-то, и не являлся.
По дороге к умывальникам мне встретился Электроник. Он замахал руками и побежал в мою сторону.
– Доброе утро! Спасибо тебе, что нашёл Шурика! Без него я бы даже не знаю…
– Да ничего. – Я несколько смутился.
– Нет, правда! Не нужно лишней скромности – страна должна знать своих героев!
– А как Шурик? Как он с утра себя вёл? С ним всё в порядке?
– Да, вполне! Разве что он ничего не помнит.
– Вот как? – Я совсем не удивился.
– Ну, он говорит, что вчера пошёл в старый лагерь, а потом… – Электроник замялся, словно эта тема была ему неприятна. – Проснулся утром в своей кровати. То есть между этими событиями – провал.
– Понятно. Ладно, тогда…
– Тебя же на завтраке не было? Заходи к нам в кружок! Мы тебя покормим! У меня кое-что особенное есть. – Электроник заговорщически улыбнулся.
– Спасибо, зайду, наверное – Сначала всё равно нужно было помыться.
– Ждём! – Он помахал мне рукой и направился по своим делам.
Возле умывальников никого не было. Вода сегодня оказалась на удивление тёплой. Наверное, нагрелась уже. Умыв лицо, я понял, что остальное тело ополоснуть здесь будет не так-то и просто. Может быть, стоило пойти в душевую. Впрочем, если рядом никого, то нет и проблем? Я вывернул кран так, что струя воды била под прямым углом, и начал раздеваться. А если кто-то увидит? Ладно, быстренько ополоснусь, вытрусь, оденусь. Вода, которая казалась нормальной для рук и лица, холодом обжигала остальное тело. Процесс купания занял у меня не более десяти секунд, после чего я начал энергично вытираться. Но закончить мне так и не удалось: со стороны тропинки послышались голоса. Решение пришло в долю секунды: я схватил свои вещи и бросился в кусты. Через мгновение возле умывальников появились Алиса и Ульяна.
– Сама бы могла! Зачем меня сюда притащила? – Алиса выглядела раздражённой и невыспавшейся.
– Ну что тебе, жалко?
– Ладно, давай.
Я присмотрелся и заметил, что они обе все перепачканы красной краской. Вот так номер! И откуда? Алиса включила воду и начала растирать спину Ульяны.
– Сними лифчик!
– А если кто увидит? – испуганно отозвалась Ульянка.
– А есть на что смотреть? – усмехнулась Алиса.
– Ладно. Только ты побыстрее!
Смотреть и правда было особо не на что, но даже при этом я пристально уставился на девочек. Жаль, что они обе стояли ко мне спиной. Через минуту Алисе удалось смыть всю краску.
– Всё! – торжествующе заявила она.
– Спасибо!
– Не за что, – лениво ответила Алиса.
– Слушай, а дай мне померить. – Ульяна показала на лифчик Алисы.
– Да он тебе не подойдёт.
– Ну, интересно же.
– Да и тут… – Алиса смутилась.
– Тут же нет никого, правда? – Ульяна посмотрела в мою сторону и лукаво улыбнулась. Я был абсолютно уверен, что она не могла меня заметить в этих кустах, но…
– Да хватит, глупости!
Ульянка не стала дослушивать, а вместо этого ловким движением сорвала с Алисы лифчик. Вот теперь, надо признаться, было на что посмотреть! Я, затаив дыхание, наблюдал, как две девочки гоняются друг за другом вокруг умывальников. Алиса закрыла грудь руками, так что разглядеть что-то было проблематично. Я подался вперёд и, споткнувшись о камень, вывалился из кустов. Алиса и Ульяна застыли как вкопанные и уставились на меня. Я же с виноватым видом старался прикрыть свою наготу. Немая сцена продолжалась несколько секунд, затем Алиса схватила рубашку и в мгновение ока кое-как напялила её на себя.
– Ты! Ты! – Её лицо из красного стало фиолетовым. Казалось, что сейчас она взорвётся, как ядерная бомба.
Единственное, что мне хотелось тогда, это распасться на атомы и улететь подальше от эпицентра.
– Он всё время там сидел! – Значит, Ульянка всё же заметила.
– Ты! Ты! – продолжала пыхтеть Алиса.
– А я… да я… Случайно! Если ты понимаешь, о чём я…
Алиса кинулась на меня. Я же, прикрывая одной рукой зад, а другой держа свою одежду, бросился в лес. Тогда мне это показалось лучшим решением – не появляться же голым днём, посреди лагеря, да ещё и с эскортом из двух визжащих девочек.
Бежал я не оглядываясь. Спустя несколько минут остановился, чтобы отдышаться. Погони, похоже, не было. Значит, мне всё же удалось спастись! Однако ценой этому стали исколотые и исцарапанные в кровь ноги: надеть ботинки-то времени не нашлось. Я сел на пенёк и вздохнул.
Через некоторое время, уже одетый, я выбрался из леса. Нужно решить, что же делать дальше! Ноги болят, значит, мне прямая дорога в медпункт! Но, с другой стороны, живот тоже ждать не намерен. Может быть, стоит воспользоваться приглашением Электроника. Или пойти в столовую – вдруг что-нибудь осталось?..
Я всегда трепетно относился к своему здоровью. Но трепетнее всего в те моменты, когда становилось уже совсем невмоготу. А сейчас ходить я мог, ноги даже почти не болели. Следовательно, ступни и сами заживут, а вот голод ждать не будет: он не тётка. Не могли же пионеры съесть всё совершенно подчистую? Хотя бы пара сосисок, яиц или, на худой конец, несколько кусочков хлеба должно остаться!
Возле столовой было настолько пустынно и тихо, что я даже на секунду замешкался. Не здесь ли каждый пионер ищет своё счастье три раза в день (а некоторые и чаще), не здесь ли оазис в этой жаркой летней пустыне, не здесь ли подпольная химическая лаборатория, исследующая влияние неизвестных науке блюд на неокрепший организм подростков? Сейчас это здание больше напоминало брошенный защитниками бастион, этакую Ла-Рошель, покинутую гугенотами. Зайди внутрь, и тебя окружат призраки героически погибших бойцов…
Впрочем, столовая была точно такой же, как и обычно. Разве что совершенно пустой, за исключением Мику, которая протирала стол. Увидев её, я резко развернулся и попытался незаметно сбежать, но сделать этого мне не удалось.
– Привет, Семён! Ты поесть пришёл? Тебя же на завтраке не было. То есть я не видела… Может, ты и был, но я не видела. Но всё же хорошо, что пришёл!
– Э-э-э, привет… да я… Да, вот зашёл… Думал, может, осталось чего…
– А ничего не осталось! Надо ждать обеда! Кстати, не поможешь мне? Я вот убираюсь. – Она пристально смотрела на меня.
– А зачем?
– Ну как же? – Мику надула губки. – Кто-то же должен убираться! У нас всё по очереди. И до тебя дойдёт!
Нет уж, спасибо.
– Ага, ясно…
Я уже собирался уходить, но Мику никак не унималась.
– Так поможешь?
– Ладно.
Не знаю, зачем я согласился. Так часто бывает: сначала принимаешь решение, потом долго думаешь, почему ты сказал именно то, что сказал. Думаешь, думаешь… И всё равно никак не можешь понять, с чего бы вдруг это тебе в голову взбрело. Вот так я себя чувствовал, вытирая тряпкой столы, один за одним.
– Знаешь, я песню новую придумала! Хочешь, спою? – весело сказала Мику.
Не горю желанием.
– Хотя нет… – Она задумалась. – Петь и одновременно убираться будет тяжеловато. Тогда потом! – Мику обезоруживающе улыбнулась.
– Да, конечно.
– А как ты классно вчера Шурика спас! Весь лагерь с самого утра только об этом и говорит!
– Да ничего особенного. – Я себя прямо героем ощущаю!
– Нет, правда-правда! Вот я бы никогда не решилась пойти ночью в лес… Да ещё и в старый лагерь… Знаешь, сколько про него легенд ходит? Про вожатую, которая застрелилась… – А раньше говорили, что удавилась. – Да и вообще, это же так страшно!
– Угу, наверное.
Я постарался полностью отключиться от каких-либо внешних раздражителей и сконцентрироваться на уборке. Это помогло мне закончить быстрее, чем ожидал.
– Вот и всё! – с облегчением выдохнул я.
– Спасибо!
До обеда ещё далеко, так что я решил немного пройтись. Направление было выбрано случайно, хотя одним словом его можно охарактеризовать как «прямо». В итоге я оказался на площади, что и неудивительно: памятник Генде, кажется, являлся центральным местом этого лагеря, этаким нулевым километром.
Я сел на лавочку и задумался. Прошло уже четыре дня, а я ни на йоту не приблизился к разгадке моего сюда попадания. Да, за это время случилось довольно много странных событий, но, если разобраться, практически всё можно объяснить логически. Любое из них могло бы произойти и в нормальной жизни. Нормальная жизнь. Этот термин для меня здесь потерял своё первоначальное значение. И правда, реакция на окружающую действительность, поступки и слова других людей и свои собственные – всё это здесь ненормально. За последние четыре дня моё мировоззрение получило серию болезненных ударов под дых и апперкотов, после которых находится если не в нокауте, то в глубоком нокдауне. Иногда я сам не понимаю, почему совершаю те или иные действия, говорю те или иные слова. Точнее, понимаю, но только не сразу. Однако это понимание задним числом никак не помогает мне вести себя по-другому, более здраво, адекватнее сложившейся ситуации. Моменты просветления случаются со мной всё реже и реже. Если в первый день моей единственной мыслью было как выбраться отсюда, то сейчас меня больше волнует, где найти еду, как бы похитрее прогулять линейку по утрам и что сказать Ольге Дмитриевне, если Алиса ей нажалуется. И ведь это для меня действительно важно! А с каждым днём подобная бытовая суматоха всё больше вытесняет из моей головы мысли о том, что мир вокруг – и этот лагерь, и эти девочки – совершенно не нормален! Однако поделать с собой я ничего не могу, потому что просто забываю… Так же, как мы дышим неосознанно, я неосознанно всё больше вливаюсь в повседневную жизнь здешних обитателей. Всё больше становлюсь среднестатистическим пионером…
– Нет! Это неправильно! – громко воскликнул я и несколько раз ударил себя по щекам.
Вдруг из динамиков заиграла музыка, призывающая пионеров на обед.
– Наконец-то!
Я вприпрыжку поскакал в сторону столовой, а трансцендентальные мысли остались на площади, где они могли заинтересовать разве что Генду, будь он живым.
* * *
День только начался, а мне уже столько всего пришлось пережить. Но я выстоял и теперь имею законное право наесться до отвала!
Сегодня я пришёл не позже всех, так что смог занять свободный столик. На обед давали гороховый суп и рыбу с картофельным пюре. Это меня сильно разочаровало, так как рыбу я не ел ни в каком виде, а значит, калорий мой организм получит меньше, чем обычно. Вскоре к моему столику подошли Славя и Лена.
– Можно? – мило улыбнулась Славя.
– А? Да, конечно! – Я встал и выдвинул стул для неё. – Прошу!
Моё настроение в тот момент было лучше некуда.
– Приятного аппетита. – Сказав это, Лена некоторое время пристально смотрела на меня, но потом, видимо, поняла, что выглядит несколько странно, и уткнулась в свою тарелку.
– И тебе.
– Семён, есть какие-нибудь планы на день? – поинтересовалась Славя.
– Нет, – искренне ответил я, ведь планов действительно никаких не было. Разве что поиск ответов, но то скорее глобальная задача.
– Тогда не хочешь с нами прокатиться на лодке до острова?
Остров… Кажется, я видел его с пристани.
– Зачем?
– Ольга Дмитриевна просила земляники собрать. Там её много, и она такая вкусная! – По выражению лица Слави можно было представить вкус этой земляники, даже не пробуя.
– Земляника… А зачем?
– Не знаю, но, по-моему, идея отличная!
По-моему, тоже. Тем более на острове я ещё не был.
– Да, пожалуй.
* * *
Через десять минут мы уже стояли на пристани.
– Вот лодка. Подожди, сейчас за вёслами схожу. – Славя убежала.
Я остался наедине с Леной.
– А ты землянику любишь?
– Не то чтобы очень. Но она вкусная. – Лена улыбнулась.
– Ясно.
Я не знал, что сказать дальше, как поддержать разговор. Если бы Славя не вернулась, мы бы, наверное, так и сидели молча до самого вечера.
– Вот! – Славя протянула мне два увесистых весла.
– Ага… Да.
Мы забрались в лодку, я отвязал её, оттолкнул от берега и кое-как начал грести.
– А куда именно плыть?
– Вон туда! – Славя показала пальцем в сторону острова. – Остров Ближний.
Интересно, какой капитан его так назвал? Остров-то действительно близко к берегу.
– Вас понял!
Если бы заранее знать, что меня ждёт впереди. Крутым гребцом меня не назвать, более того, я и на лодке-то плавал до этого всего раз или два в жизни. До острова было всего метров пятьсот, но весь путь благодаря моим стараниям мы шли зигзагами. Примерно на середине руки заболели так сильно, что я бросил вёсла, чтобы передохнуть.
– А что… Земляника больше нигде не растёт? Я имею в виду места более доступные. – Я тяжело дышал.
– Но там она самая вкусная, – удивлённо посмотрела на меня Славя.
– Тебе, наверное, тяжело одному грести? – Вот Лена сразу поняла, в чём дело.
– Да нет… Нормально. – Всё-таки нельзя же допустить, чтобы мне помогала хрупкая девочка.
Остальную часть пути я думал только о том, как бы живым добраться до острова. Славя с Леной о чём-то говорили, но я их не слушал: просто не было сил.
Наконец мы приплыли. Совершенно обессиленный, я выбрался на берег и посмотрел на лодочную станцию. Она казалась так далеко, что я ощутил себя первым человеком на Луне, который наблюдает восход Земли.
– Держи! – Славя протянула мне корзинку.
Остров был небольшим, метров сто в длину, не более. Он скорее напоминал берёзовую рощу: ровные ряды деревьев покрывали всю его поверхность. Под ногами расстилалось спокойное зелёное море, ветерок лишь изредка вызывал волны на поверхности. Этот островок казался просто-таки райским местом. Неудивительно, что именно здесь растёт самая вкусная земляника.
– Нам бы надо разделиться, так быстрее управимся, – предложила Славя.
– Да, наверное, – согласился я.
– Но корзинки-то только две, – робко заметила Лена.
– Да, точно, это я недоглядела!
– И как мы разделимся?
Мне не хотелось бродить здесь одному, и я надеялся, что Славя составит мне компанию, но спросить не решился.
– Одна корзинка у меня, одна – у вас, всё очевидно, – сказал я, переводя взгляд с одной девочки на другую.
– Нет, давай я с тобой пойду! – Славя улыбнулась.
– Давай. – Я несколько удивился, но в то же время обрадовался.
Лена, похоже, совсем не обиделась.
* * *
Жатва началась. Земляника здесь действительно была вкусной. Я бы, наверное, съел её всю, если бы вовремя не остановился. Ягоды размером с небольшую клубнику ярко-красного цвета – да, мы точно не зря сюда приплыли. Славя шла совсем рядом, так как корзинка у нас была всего одна. Я чувствовал себя грибником, заглядывая под каждый кустик и тщательно роясь в траве.
– Внимательнее! – беззлобно воскликнула Славя, увидев, что целая россыпь земляники осталась позади.
– А, да… Извини.
– Ничего.
– Тебе, наверное, здесь нравится? Ты ведь любишь природу.
– Конечно! – Славя улыбнулась. – Напоминает о доме, у нас там такие же красивые берёзы. – Она мечтательно посмотрела куда-то вдаль.
– Слушай, давно хотел спросить: а чем ты вообще увлекаешься? А то ты целыми днями занята – кажется, у тебя времени на отдых совсем не остаётся.
– Ну… – Она задумалась. – Не знаю даже. Для меня отдых – это смена вида деятельности.
– Нет, это понятно, но всё же?
– Я вышивать люблю и вязать! Вот… – Славя достала из кармана платочек. На нём были вышиты разные цветы: красные, жёлтые, зелёные.
Они переплетались причудливым образом, образуя сложные геометрические фигуры. Такой типично русский рукодельный платочек. При виде его я сразу же представил Славю в старинном сарафане, сидящую на лавочке возле покосившейся избы, окружённую толпой резвящейся детворы.
– Очень мило.
– Спасибо! Давай я его тебе подарю! – рассмеялась она.
– Да не стоит… – Такое предложение меня смутило.
– Нет, бери!
– Спасибо. – Я ещё раз посмотрел на платочек и спрятал его в карман.
* * *
Земляники здесь было столько, что через каких-то полчаса корзинка уже наполнилась до краёв.
– Ну, видимо, всё, – с облегчением выдохнул я.
– Да. Набрали немало, этого с запасом хватит. – Славя была согласна со мной.
Когда мы вернулись к лодке, Лена ещё не подошла.
– Ей одной больше времени надо, чтобы полную корзинку собрать.
– Да, наверное.
Я посмотрел на реку. По воде весело прыгали солнечные зайчики, и это было единственным, что напоминало о том, что передо мной всё же водная гладь, а не зеркало – настолько река казалась спокойной.
– О чём думаешь? – спросила Славя.
– Ни о чём. А ты?
– А я… Что будет, когда закончатся каникулы? Придётся вернуться домой, покинуть этот лагерь. – Неожиданная грусть в голосе Слави меня насторожила. – Увижусь ли я когда-нибудь со всеми, с кем здесь познакомилась? Увижусь ли я когда-нибудь с тобой?
Она посмотрела на меня, и в её взгляде было столько тоски, что я не нашёлся, что ответить.
– Ой, а вы уже тут… Вот. – На помощь мне пришла Лена, которая словно из ниоткуда появилась перед нами. Она показала полную корзинку земляники.
– Отлично! Теперь можно отправляться назад. – Славя улыбнулась и вновь стала похожа на себя прежнюю.
Однако у меня перед глазами всё ещё стояло её лицо, в ушах звенели её слова. Грусть, тоска – это те эмоции, которые были так нехарактерны для Слави. Может быть, она всё время их скрывает за маской жизнерадостности? Ответа на этот вопрос я не знал, да и не мог знать. Возможно, позже.
Обратно мы доплыли быстрее, потому что я постарался сконцентрироваться на гребле и не отвлекаться ни на что другое. Хотелось лишь вернуться на пристань живым. Первый заплыв не прошёл бесследно, и в этот раз руки начали болеть уже после нескольких взмахов вёслами. Пришвартовав лодку, я обессиленно рухнул на землю. Славя и Лена склонились надо мной.
– Если тебе было так тяжело, то сказал бы! – нахмурилась Славя.
– Да, – поддержала её Лена.
– Да нет, ничего. Сейчас полежу, и всё пройдёт, – отмахнулся я.
– Ладно, тогда отнеси корзинки, пожалуйста, Ольге Дмитриевне, а то у нас ещё дела есть. – Славя поставила полные земляники корзинки рядом со мной и, весело о чём-то болтая с Леной, направилась в сторону площади.