Czytaj książkę: «Солнце в луне»

Мне всегда казалось забавным утверждение индуистов о том, что человек может переродиться мышью, насекомым или каким-нибудь деревом. Простая логика подсказывала, что даже в рамках указанной веры это бессмысленно: зачем развивать в себе лучшие человеческие качества, если потом ты всё равно деградируешь до уровня животного? Тем не менее, множество людей придерживалось подобных взглядов, и с изобретением «Ганга» они смогли воплотить свои представления в жизнь. На южных отрогах Гималаев теперь нередко можно было встретить дружелюбных тигров, познакомиться с чрезмерно любопытными ланями и отдохнуть под задумчиво шелестящей кроной баньяна.

Признаться, я однажды тоже не удержался перед соблазном и примерил на себя шкуру нашего любимца Ситара. Мир глазами кота предстал в новой гамме цветов, обрамленный настораживающими звуками и наполненный манящими запахами. «Ганг» не подавлял сознание животного, я чувствовал волнение рыжего пройдохи, пока тот пробирался на кухню, и слышал его коварные мысли. План Ситара по захвату в плен чашки с молоком тогда не сработал: моя дочь перехватила преступника на подходе к столу:

– У ты мой рыжик.

Устроившись у неё на руках, мы с котом нежились и урчали, пока Сома меня не раскусила. Всмотревшись в зеленые глаза Ситара, она подозрительно прищурилась и спросила:

– Папа, это ты?

Пришлось взять контроль над мохнатым телом и кивнуть.

Наш дом находился на окраинах Дарджилинга, неподалеку от заповедника. Во двор иногда залезали обезьяны и устраивали досмотр лежащего там скарба на предмет съестного. Как-то, в очередной раз помогая мне собирать раскиданные корзины, Сома заявила:

– Когда-нибудь я стану королевой обезьян.

– Как Хануман? – усмехнулся я. – Поведешь их в бой?

– Нет, – сморщила она свой маленький носик. – Я научу их не разбрасывать вещи.

С тех пор прошли годы, но воспоминания о днях, проведенных под сенью Гималаев, всё ещё остаются яркими, напитанными светом и счастьем.

Роман Босенков провел двумя пальцами по «столу», на интерактивной поверхности которого виднелось несколько файлов с фотографиями и текстом. Один из документов послушно скользнул ко мне.

– Канти Капур, – назвал имя женщины на фото Роман. – Глава городского Совета по культуре, проживает в Варанаси. Третий известный случай незаконного воплощения.

– Что показывают записи «Ганга»? – спросил я.

– Ничего необычного. Стандартная поддержка в соответствии с завещанием, – Роман вытащил сигарету, помял её в руках и засунул обратно в пачку. – Кто бы это ни был, он – мастер подчищать следы своих действий. В двух предыдущих случаях мы также не смогли выявить канал, которым он воспользовался.

– Вы уверены, что это один и тот же человек? – уточнил я.

Начальник службы информационной безопасности на секунду задумался и ответил:

– Практически. Конечно, он каким-то образом блокирует наши инструменты опознания, но… маловероятно, что мы столкнулись сразу с несколькими специалистами такого уровня.

Я посмотрел ещё раз на фото. Женщина лет сорока, с проседью в волосах, судя по красному бинди на лбу – замужем.

– Руководство давит на меня, Дхавал, – поделился Босенков доверительным тоном. – Требует решить проблему в кратчайшие сроки.

– Вам следовало обратиться ко мне сразу после первого случая, – заметил я.

– Ну… мы полагали, что справимся сами, – смутился Роман.

– Мне надо встретиться с ней, – кивнул я на фото. – Посмотреть на этого нарушителя своими глазами.

Подобно всем древним городам, за свою долгую историю Варанаси приобрел длинный список эпитетов, которыми его обычно одаривали при описании. Пожалуй, помимо привычных «священный» и «грязный», я бы выделил «многоликий» и «оживленный».

За десять лет, промчавшихся с момента моего последнего визита, здесь выросли новые кварталы, небоскребы заслонили собой многочисленные храмы, а вместо узких улочек городские власти догадались проложить дороги нормальной ширины. Однако эти изменения напоминали свежие румяна на лице старухи. Трёхмиллионный город по-прежнему оставался местом, куда стекались паломники со всей Индии, на гхатах всё так же горели погребальные костры, а Ганг уносил к морю мусор и обгоревшие трупы. Коровы, собаки и попрошайки никуда не делись, равно как не появились соблюдающие ПДД водители. На проезжей части, как и десять лет назад, царило столпотворение, только теперь больших масштабов.

От аэропорта до дома семьи Капур, располагавшемся в старой части города, я добрался за два часа. Роман договорился с Канти об этом визите, поэтому меня уже ждали.

– Намасте, профессор Сингх, – приветствовала меня хозяйка апартаментов. – Прошу, проходите в гостиную.

Прохладный воздух кондиционера и стакан холодного сока – после уличной жары это было то, что нужно. Решив отодвинуть возвращение в душное пекло города как можно дальше, я настроился на долгий разговор. Предлогом для встречи служило интервью, которое мне якобы было нужно для научной статьи.

Проницательна и умна – вот что приходило в голову при взгляде на госпожу Капур. Казалось, она видит собеседника насквозь, со всеми его мыслями и желаниями.

– Это ведь не первое ваше воплощение, профессор? – слегка улыбнувшись, спросила женщина.

– Третье, уважаемая Канти, – ответил я.